оводы  против  моего
брата и леди Мэри, - сказал  он.  -  А  теперь,  когда  я  нашел  третьего
обвиняемого и объясняю, как он мог действовать, вы хватаетесь  за  мелочи.
Конечно же, знатная дама не  станет  сидеть  под  конюшней!  Но  если  она
замыслила что-то важное для себя - я полагаю, станет.
     - Вы просто выгораживаете брата, чересчур добрый сэр, - ответила Люс.
- Но продолжайте. Мы честно рассмотрим все три версии. Если отравительница
пряталась именно там, то ей  помогал  кто-то  из  псарей.  Именно  он  мог
подпоить лорда сонным питьем в минувшую ночь. А если  все  произошло  так,
женщине действительно незачем было удирать впопыхах. И она сидит себе  под
конюшней и наблюдает за суетой...
     - Есть одна женщина, которая очень внимательно следила за событиями в
Блокхед-холле... - юный лорд задумался. - Только  уж  она-то  не  способна
прятаться  в  чужом  замке  и  слушать  вопли  пьяных  псарей.  Это  очень
высокородная леди, причем  отменной  добродетели.  Поговаривают,  что  она
неравнодушна к моему братцу, но уж она-то имеет на это некое право...
     - Красиво, но непонятно, - заявила Люс. - Какое  такое  у  нее  может
быть право?
     - Да братец прямо-таки должен был на ней жениться, об этом  толковало
все графство! Наши земли граничат, и по годам ему эта леди  Кэтрин  вполне
подходила, и род у нее достойный. Но он взял леди Лауру,  а  леди  Кэтрин,
конечно, вышла замуж за другого, но два  года  назад  овдовела.  Вот  я  и
полагаю, что ей было бы приятно, если бы лорд Блокхед тоже вдруг овдовел.
     - А узнать о том, что в замке появилась чужестранка, она могла легко,
- сообразила Люс. - Ведь Марианна провела в Блокхеде целый  день.  Если  у
этой леди Кэтрин среди псарей свой человек... Пожалуй, не  менее  логично,
чем мои версии насчет лорда Блокхеда и леди  Мэри.  Но  не  получается  ли
неувязки с ключами? Вот тот ключ, что обычно хранится у лорда...
     Люс встряхнула уворованную связку.
     - А ключ, что у кастеляна, легко может выпросить любой  из  псарей  -
для любовного  свидания,  -  объяснил  юный  лорд  и  добавил:  -  Гонимый
похотью...
     - Странно вы понимаете любовь, добрый сэр, - заметила Люс.  -  Ну  да
ладно, не о ней речь. Значит, это может  быть  леди  Кэтрин.  Как  знатная
дама, она может иметь и высокие парчовые манжеты, и перстни с камнями. Вот
только как быть со светящейся палкой?
     - Леди Кэтрин очень богатая  женщина,  она  могла  купить  у  заезжих
купцов какое-либо диво, - неуверенно предположил юноша. -  Может,  палочка
смазана светящимся составом? Я читал про такие составы.
     - Пожалуй, тут вы правы, - согласилась Люс. - Однако мы тратим  время
на беседы, а в замке невесть что творится...
     - Постойте, не спешите! - попросил  сэр  Эдуард.  -  Вы  еще  успеете
подраться со стражей и  разбросать  дюжину  здоровенных  мужиков!  Побудем
здесь еще немного! Может, никогда в нашей жизни не будет такой ночи, чтобы
только мы вместе - и над целым миром, будто в полете...
     Он присел в узком проеме между зубцами, прислонясь спиной к основанию
зубца и притянув к подбородку колено. Его  тонкий  профиль  словно  черной
тушью нарисовали на темно-синем небе, и Люс показалось, что светлые  кудри
юного поэта отливают ранней сединой.
     - Ты так красив, что тебя однажды действительно унесут феи... -  тихо
сказала она. - А я, увы, не фея, я земная женщина, и заботы у меня земные.
Я должна изловить убийцу  и  помочь  сестре.  А  для  этого  волей-неволей
придется гонять стражу и лупить всех, кто  станет  поперек  пути.  Пойдем,
добрый сэр. Мне бы еще оружием разжиться... и вам оно тоже не помешает...
     - Мы можем по пути заглянуть в оружейную, - и юноша соскочил на  пол.
- А управитесь ли вы с мечом?
     - Уж с мечом-то я управлюсь лучше, чем с  этим  длинным  разбойничьим
ножом! - гордо ответила Люс-А-Гард. Юноша опять протянул к ней  руку,  она
вложила  свою  ладонь  в  его  ладонь,  и  они  вступили  в  темный,   как
преисподняя, потайной ход.
     В оружейной сэр Эдуард взял два меча полегче, лук, стрелы, ножей он в
темноте не нашел. Люс попробовала меч на вес - он был хорошо отцентрован и
удобен в обращении, хотя и впрямь оказался тяжеловат для женской руки.
     Дальше они петляли по  каким-то  переходам  с  колдобинами,  и  поэту
пришлось несколько раз поддержать споткнувшуюся Люс.
     Внезапно они оказались  в  помещении,  где  бешено  пахло  привядшими
луговыми травами. И более того - Люс показалось, что она  тонет  в  чем-то
ароматном, легком, но мелко-колючем.
     - Не пугайтесь, леди,  это  всего-навсего  сеновал  над  конюшней,  -
объяснил сэр Эдуард. - Сейчас я разгребу сено, и мы по приставной лестнице
выберемся наружу. А можем спрыгнуть  в  люк  и  казаться  в  стойлах.  Так
быстрее.
     - Конечно, лучше в люк, -  решила  Люс.  Юноша  отодвинул  деревянную
крышку, прикрывавшую четырехугольную дыру, куда сбрасывали сверху сено для
лошадей, и они по очереди соскочили.  Поблизости,  через  стенку,  залаяли
собаки.
     - Это в пристройке, - объяснил юный лорд. - Не бойтесь, они  заперты.
Видите, куда идти?
     - Да.
     - Ну так следуйте за мной.
     Они проскользнули по замковому двору и оказались возле  ведущей  вниз
лестницы. На глубине около  человеческого  роста  действительно  были  две
маленькие дверцы.
     - А где зарешеченное окошко? - удивилась  Люс,  не  видя  непременной
принадлежности замкового погреба.
     - А оно выходит в пристройку. Если леди Кэтрин действительно там,  то
она может в полное свое удовольствие созерцать наших гончих и борзых. Хотя
вряд ли это доставит удовольствие возвышенной леди...
     - Раз она такая возвышенная, то почему унизилась до кувшина с ядом? -
ехидно спросила Люс, которой все же не верилось в третью версию.
     - Можно наслаждаться красотой цветущей розы, а потом выехать на поле,
опустить забрало и убить противника, - объяснил юный поэт. - Одно  другому
не помеха. А что касается кувшина с ядом... У вас, женщин, свое оружие  и,
очевидно, свои турнирные правила. Мне их не понять.
     - А убить ни в чем не повинного  человека  на  рыцарском  турнире  вы
могли бы, добрый сэр? - поинтересовалась Люс.
     - В том-то и беда, что не мог бы, - вздохнул юноша. - Поэтому  мне  и
придется принять постриг.
     - А если у сэра Арчибальда не родится законный наследник? -  печально
спросила Люс, зная, что уж без младенца-то старик не останется...
     - Тогда - не знаю... Я мало приспособлен к жизни в этом мире.
     - Есть и третий путь! - вдруг сообразила Люс.  -  Вы  же  дали  слово
вернуться в Шервудский лес! Почему бы и не остаться там, в лесу?
     - Да знаете  ли  вы,  леди,  на  какую  надобность  они  решили  меня
употребить? - возмущенно воскликнул юный лорд. - Это  же  невероятно!  Они
признали, что я сочиняю стихи, и заставили меня  придумать  им  балладу  о
том, как они ограбили епископа!
     - Вы ее придумали? - еле сдерживая смех, спросила Люс.
     - Подсунут острие ножа к горлу - поневоле начнешь  думать...  Привели
человека, на голову выше этого их наглого предводителя,  Тома  Тернера,  и
огромного, как замковый донжон! Орут - сочини про него хоть две строчки, а
мы их споем! И не отняли ножа, пока не сочинил.
     И что же получилось? - предчувствуя ответ, поинтересовалась Люс.
     - А неплохо  получилось!  -  в  голосе  поэта  промелькнуло  невинное
хвастовство. - "Там был кузнец, Малютка Джон,  верзила  из  верзил!  Троих
здоровых молодцов он на себе возил!"
     - Все правильно, - подтвердила люс,  читавшая  в  ходе  подготовки  к
десанту здоровенный том баллад о Робин Гуде. - Это совершенно  бессмертный
куплет. Поверь, что его и через тысячу лет будут помнить.
     - Они завопили: "Малютка Джон! Малютка Джон!", стали скакать козлами,
кидаться на него и виснуть у него на шее. Отроду я не видал такого  дикого
веселья! А он раскрутил их, всех четверых...
     - Но в балладе сказано - троих!
     - После четвертого кувшина эля он и на пятерых покушался... Тихо!..
     Они присели на корточки, так  что  невысокая  стенка,  отгораживавшая
каменную лесенку, ведущую к дверям, скрыла их совершенно.
     Люс осторожно высунула  голову  -  вдоль  стены  конюшни  пробиралась
женщина в длинном плаще. Плащ был,  видно,  из  тонкой  ткани,  а  женщина
двигалась, пригибаясь, так что даже в лунном свете хорошо обозначались  ее
округлые формы. Темные кудрявые волосы были распущены и сливались во мраке
с откинутым капюшоном. Самым удивительным было, что плащ у нее  за  спиной
торчал каким-то прямым хвостом, и это мог быть только  длинный  клинок  на
поясной портупее!
     - Она! - прошептала Люс. - Ну, сейчас я с ней разберусь!
     И не дожидаясь,  пока  сэр  Эдуард  скажет  свое  веское  слово,  Люс
вскочила и, на ходу рванув тяжелый меч из ножен, кинулась к женщине.
     - Стой! - крикнула она, собираясь приставить отравительнице острие  к
горлу. Но эта психическая атака не подействовала.
     Вместо того, чтобы рухнуть в обморок или, на худой  конец,  завопить,
женщина скинула плащ, и в ее руке тоже блеснул клинок.
     Впервые за все время, проведенное  в  замке,  люс  ощутила  подлинную
радость. Ей предстояла схватка не с тупым противником,  а  с  великолепной
противницей!
     - Защищайся! - негромко сказала Люс.
     - С удовольствием! - отвечала незнакомка.
     Клинки скрестились.
     С первых же ударов Люс поняла, что перед  ней  -  опытная  мастерица,
увертливая и стремительная, невзирая на солидные округлости. Уж руки-то  у
нее были куда сильнее, чем у Люс  -  они,  казалось,  не  ощущали  тяжести
длинного меча. Люс примерно так же орудовала фехтовальной рапирой, как эта
увесистая дама - рыцарским мечом. Кроме того,  у  нее  была  замечательная
растяжка - Люс обнаружила это, когда незнакомка бросилась в выпад  и  чуть
не достала острием меча бедро Люс. Чтобы с такими мощными бедрами  с  маху
чуть ли не садиться в шпагат - такое Люс видела впервые.
     Все атаки Люс разбивались, как волна о скалу, и  дуэлянтка  при  этом
отступала - явно в намеченное  заранее  укрытие.  Люс  испугалась,  что  в
полном мраке потеряет противницу - и гоняйся за ней потом по всему замку!
     - Эй, добрый сэр! - крикнула она остолбеневшему поэту.  -  Тащи  сюда
факел! Скорее! Хочу  посмотреть  на  живую  отравительницу!  Пока  она  не
смылась!
     Юноша кинулся назад, на  конюшню,  где,  как  он  знал,  в  настенных
кольцах всегда было несколько факелов. Тем временем звон мечей переполошил
Блокхед-холл. Послышались крики и шаги бегущих людей.
     - Сейчас я тебя с рук на  руки  сдам  лорду!  -  отбивая  неотразимый
выпад, пообещала Люс. Тут выяснилось, что выпад был с подвохом - дуэлянтка
непостижимым образом оказалась  у  нее  за  спиной,  и  только  прекрасная
реакция спасла Люс от серьезной раны.
     Мечи опять скрестились.
     И тут на  пороге  конюшни  появился  юноша  с  пылающим  факелом.  Он
подбежал - и лица поединщиц оказались на свету.
     - Это не леди Кэтрин! - крикнул он Люс. - Я не знаю этой леди!
     - Я - тем более! - отвечала Люс.
     - Не может быть! - воскликнула незнакомка, отпрыгивая и опуская  меч.
- Да это же Люс-А-Гард!



                            12. АТЛЕТЫ И ПОЭТЫ

     Люс от неожиданности уронила меч.
     - Меня зовут Мэй-Аларм! - торопливо сказала дуэлянтка,  пряча  меч  в
ножны. - Я тебе не враг! И я не имею отношения к  смерти  леди!  А  теперь
бежим скорее! Мне вовсе незачем  с  ними  со  всеми  встречаться!  Они  же
считают, что я - привидение...
     - Так это же  отлично!  -  обрадовался  поэт,  видя,  что  наметилось
примирение, и подходя поближе. - Никто  из  наших  людей  даже  близко  не
подойдет  к  привидению  -  конечно,  если  трезвый...  И  мы   все   трое
благополучно скроемся!
     - Нет! - решительно сказала Мэй. -  Я  и  так  уже  засветилась.  Это
непрофессионально, тем более, что...
     Тут только она вгляделась в лицо юного лорда и застыла, приоткрыв род
в изумленной полуулыбке.
     - Тушите факел, добрый сэр, да поскорее, - начиная  что-то  понимать,
приказала Люс. - И - на сеновал!
     Юноша сунул факел в бочку с водой, и  все  трое,  вбежав  в  конюшню,
быстро вскарабкались по приставной лестнице.
     Они успели вовремя - во двор уже сбежались люди, и там  царил  полный
переполох, усилившийся, когда нашли меч из запертой оружейной.
     Одному ему известными  лазами  поэт  быстро  привел  обеих  женщин  в
какую-то комнату, небогато убранную, с окнами на галерею. Там лишь, стоя у
окна, поединщицы перевели дух и внимательно посмотрели друг на дружку.
     - Откуда ты знаешь меня? - спросила Люс.
     - Еще бы мне тебя  не  знать!  Твой  портрет  висит  в  актовом  зале
десантного училища!
     - Та-ак... - только и смогла вымолвить Люс. - Значит, целое училище?
     - Конкурс - сто сорок человек на место, и это при том, что  принимают
ежегодно не менее сотни.
     - А Зульфия?
     - Портрет Зульфии-А-Гард висит рядом с твоим. Она же -  мама  первого
десантного сыночка!
     Тут обе  десантницы  опомнились  и  одновременно  поглядели  на  сэра
Эдуарда. Он же с недоумением взирал на них - и видно было, что их разговор
для него - сарацинская грамота.
     - Послушайте, добрый сэр! - проникновенно обратилась к нему Люс. -  А
не сходить ли вам в разведку?
     И, видя, что ему не больно-то хочется уходить, Люс употребила сильное
средство.
     - Я прошу вас, сэр Эдуард, - сказал она ласково и положила  руку  ему
на грудь.
     Сверкнув глазами и задохнувшись от  восторга,  юноша  схватил  обеими
руками этот неслыханный дар судьбы, поднес к губам,  но  не  поцеловал,  а
лишь благоговейно прикоснулся. Затем он так  же  стремительно  вылетел  из
комнаты.
     - Я  угадала!  Это  он!  -  и  Мэй  в  величайшем  смятении  села  на
подоконник.
     - Он?
     - Он! Эдуард!
     - Ну да, добрый сэр Эдуард, - подтвердила Люс, не понимая, на что тут
таращить глаза и с какой стати трепетать. - Ты лучше скажи, сколько же лет
прошло?..
     - С первого десанта? -  рассеянно  спросила  Мэй,  глядя  на  дубовую
дверь, за которой скрылся поэт.
     - Нет, с первого полета на Луну! - возмутилась Люс.
     - С первого десанта прошло, чтоб  не  соврать,  полтораста  лет...  -
задумчиво сказала Мэй. - Портреты всех первых десантниц висят в  зале.  Их
операции мы проходили на втором курсе. Моя подруга защитила  дипломную  по
теме "Люс-А-Гард и баллады Шервудского леса".
     - Какие еще баллады? - изумилась Люс. - Баллады - это не я! Это он  -
сэр Эдуард!
     - Знаешь, я отчетов фольклорных экспедиций института хронодинамики не
читала, что они там обнаружили - не скажу, но название дипломной  я  помню
точно! - сердито сказала Мэй.  -  А  в  честь  Зульфии-А-Гард  даже  оперу
сочинили. По-моему, сплошное вранье. Только это было давно. Главную партию
пела сама знаменитая Марианна Ольдерогге. И если судить  по  записям,  она
бесподобно вжилась в образ хронодесантницы.
     Люс зажала себе рот рукой, но это не помогло. Щеки  ее  раздулись  от
сдерживаемого  хохота,  зато  ноги  подкосились,  и  прославленная  А-Гард
Шестнадцатая сползла по стенке на пол.
     С  одной  стороны,  это  радовало  -  значит,  Свирель   благополучно
вернулась домой и похудела настолько, что согласилась выйти на сцену. А  с
другой  -  невозможно  было  без  судорог  вообразить   Свирель   в   роли
Зульфии-А-Гард, и Люс корчилась на полу до тех пор, пока Мэй не привела ее
в чувство пассами бесконтактного массажа.
     - Значит, сумасшедшая затея моей бабки увенчалась успехом? - спросила
она, насилу продышавшись.
     - Да, вы вовремя взялись за дело и  успели  спасти  генофонд,  -  тут
Мэй-Аларм почему-то вздохнула.
     - Так почему же десанты продолжаются? - с подозрением спросила Люс.
     Мэй развела руками.
     -  Понимаешь,  Люс,  -  сказала  она,  -  вы  все  делали  с  лучшими
намерениями. Вы искали великолепных  мужчин  -  флибустьеров,  мушкетеров,
гусар, повстанцев... О Господи, каких только красавцев вы не выкапывали из
раннего и позднего средневековья! Родилось не меньше десяти тысяч сыновей,
похожих на отцов, как две капли воды. Сперва, конечно,  восторгу  не  было
предела. Росли изумительные, сильные, здоровые, бойкие  мальчишки.  Ну  и,
конечно,     хилые     отпрыски     твоих     современников      оказались
неконкурентоспособны. В общем, ты можешь мне  не  верить,  но  это  так...
Парламенты всех развитых стран приняли законы, допускающие многоженство!
     - Ничего себе побочный эффект! - изумилась Люс.
     - Этого твоя бабушка никак не могла предусмотреть,  правда?  Но  идем
дальше. Женщины получили то, чего хотели, - красивых,  крепких,  активных,
мускулистых мужчин.
     Мэй замолчала, и по лицу ее было  видно  -  из  этого  воспоследовала
какая-то пакость.
     - Дальше, - коротко сказала Люс, готовясь к худшему.
     - Ты понимаешь, всем нам  решительно  не  в  чем  упрекнуть  ни  твою
бабушку, ни первые десанты... - опять вздохнула Мэй. - Вы сделали все, что
могли, и вы действительно спасли генофонд. Я даже допускаю, что  вам  было
действительно хорошо с этими атлетами. Вы истосковались по ним не  столько
физически, сколько психологически. Когда изо дня в день видишь то  лысину,
то пузо, то кожу да кости, а там, где  ищешь  характер,  находишь  кисель,
это, наверно, очень раздражает... Естественно,  вы  с  восторгом  обнимали
разбойников из Шервудского леса!
     Люс не знала, радоваться ей или  злиться.  Невольно  подпущенная  Мэй
шпилька  означала,  что  в  конце  концов  Люс  добилась  своего.  Но  при
теперешнем положении дел это все же была именно шпилька...
     - Эти мужчины давали им  такое  наслаждение,  какого  они  раньше  не
знали, - на всякий случай гордо отрубила Люс, глядя при этом  не  в  глаза
Мэй, а куда-то в узкое окно, потому что особой правды и убежденности в  ее
ответе не чувствовалось. Но она обязана была  постоять  за  честь  первого
десанта.
     - Да разве я спорю? - удивилась Мэй. - Ну, конечно, это так приятно -
когда тебя впервые берут на руки и  бегом  несут  куда-нибудь...  И  когда
рядом с тобой - безупречно  сложенный,  с  идеальной  загорелой  кожей,  с
прекрасными  волосами,  всегда  готовый  страстно  откликнуться  на   твой
призыв...
     - Так что же вам, в вашем веке, не  понравилось?  Вы  соскучились  по
импотентам, что ли? - не выдержала Люс.
     - Когда слишком хорошо - это тоже плохо, -  объяснила  Мэй.  -  Я  же
говорю - благодаря вам появилась новая порода мужчин - дьявольски красивых
и неутомимых в постели. Но при этом им было совершенно безразлично, кто  с
ними рядом. Они у нас настолько переполнены энергией,  что  партнерша  для
них особой роли уже не играет. Не эта - так другая, в одиночестве  они  не
останутся. У меня было два таких муженька... спасибо, хватит!
     Физиономия Мэй изобразила совершенно людоедскую ярость, а  руки  сами
поползли к левому боку искать рукоятку  меча.  Люс  попятилась.  При  всей
своей отваге она не хотела бы подвернуться Мэй-Аларм под горячую руку.
     - В чем же мы-то виноваты? - спросила она.
     - Вы слишком многое им прощали! -  и,  видя  на  лице  Люс  полнейшее
непонимание, Мэй продолжала уже более мирно: - Не признается в любви  -  и
прекрасно, от него совсем не это требуется. Его близость однообразна? Тоже
не беда, зато какая мощь! Где хватит лапой, там синяк останется? (Тут  Мэй
непроизвольно шлепнула себя по крутому бедру.) Ерунда, заживет!
     - А чего же другого мы должны были требовать от флибустьеров? Сонетов
и мадригалов? - Люс начала заводиться.
     - Да все я понимаю...  -  Мэй  махнула  рукой.  -  Срабатывал  фактор
сиюминутности. Вы знали, что партнер - на несколько дней, если  не  часов.
Вы знали, сколько стоят сутки работы хронокамеры. За это время партнера не
переделаешь, да и зачем? А нам теперь - расхлебывай!
     - И какого же рожна вам надо в ваше