а, которую ты заточил в башне, вовсе
не виновата в смерти твоей леди. И я даже не прошу, чтобы ты отпустил  ее,
потому что ты узнаешь правду и сделаешь это без всякой просьбы...
     - Не виновата?!? - лорд даже вскочил от внезапной ярости.  -  Она  не
виновата! Как же ты это докажешь, мальчишка?
     - Мало ли женщин хотят стать  леди  Блокхед,  добрый  сэр?  -  задала
риторический вопрос Люс. - Мало ли женщин мечтает о любви лорда Блокхеда?
     - Ну и пусть мечтают  на  здоровье!  Однако  пока  не  появилась  эта
мерзавка, никто и пальцем не прикоснулся к  моей  жене.  А  разбойники  из
Шервудского леса спят и видят, как бы отправить на тот свет меня и всю мою
семью! Я удивлюсь, если окажется, что мой брат еще жив!
     - Тебя - с величайшим удовольствием, добрый сэр, - возразила  Люс.  -
Но женщин и детей наши молодцы не обижают.  Сэр  Эдуард  у  нас  в  полной
безопасности... и даже сочиняет ночью у костра латинские стихи...  Но  ты,
кажется, хотел доказательств, добрый лорд?
     - Каких доказательств?
     - Доказательств невинности. Погоди немного, сейчас я тебе все докажу.
     Люс стянула через голову фестончатую пелеринку с капюшоном, а затем и
замшевый сюрко, оставшись в белой рубахе, от пояса вверх  зашнурованной  и
стянутой у ворота тесьмой.
     Ничтоже сумяшеся, Люс распустила тесьму и принялась искать у себя  за
пазухой, где не было ничего, кроме прославленного бюста. Лорд, опустившись
в кресло, наблюдал за ней с большим интересом.
     - Куда же оно  подевалось?  -  воскликнула  Люс.  -  Не  может  быть!
Соскользнуло, что ли?
     Она запустила руку в  узкие  штаны,  пошарила  у  себя  на  животе  и
охлопала  свои  ягодицы.  Зульфия  назвала  бы  это  представление  грубой
работой, но иным лорда Блокхеда, возможно, было бы не пронять.
     - И тут нет! - констатировала Люс прискорбный факт. - Не может  быть,
чтобы в сапогах! А впрочем...
     Она повернулась к лорду спиной, задрала ногу на  подлокотник  другого
кресла и стала ощупывать сапог, покачивая  при  этом  бедрами,  как  бы  в
поисках равновесия.
     - Ага! - снова воскликнула она. - Кажется, здесь! Наконец-то!
     И еще больше нагнулась над  собственным  сапогом,  прогнув  при  этом
спину и предоставив свой задний фасад, обтянутый штанами, как  собственной
кожей, на обозрение сэра Эдгара.
     - Если добрый сэр не возражает, - сказала Люс, не оборачиваясь,  -  я
сниму сапог и предъявлю доказательства. Мне только не хотелось  бы,  чтобы
сюда некстати зашел кто-то  из  слуг.  Есть  вещи,  которые  слугам  знать
незачем.
     И ощутила на своих бедрах две горячие руки.
     - Я оценил твои доказательства, - сжимая эти стройные  бедра,  сказал
лорд Блокхед. - Они меня вполне устраивают. Давно уже я  не  имел  дела  с
такими доказательствами... Закрой-ка дверь, вот этим ключом, и скорее...
     Люс повернулась  и  увидела,  как  лорд  торопливо  выгребает  из-под
свернутых рулончиками грамот на столе связку гигантских ключей. Толкнув ее
к Люс, он обеими руками дернул  за  шнуры,  завязанные  узлом  на  шее,  и
роскошный плащ, стелившийся за ним по полу, с шорохом рухнул к его  ногам.
Затем лорд молча принялся стягивать с себя свой сюрко из тонкой кожи.
     Люс удивилась  тому,  как  легко  ей  удалось  сбить  с  толку  лорда
Блокхеда,  но  сразу  поняла,  что  если  дать  ему   немедленно   искомое
наслаждение, он через пять минут придет в себя, вспомнит,  что  перед  ним
разбойник из Шервудского леса, и придумает какую-нибудь пакость. Потребует
доказательств невиновности Свирели, к примеру. К тому  же,  Люс  вовсе  не
хотела радовать благородного лорда так, как ему того сейчас возжелалось.
     Ей нужно было совсем другое - и она только сейчас поняла, что именно.
Ей нужен был ключ - один из дюжины на связке.
     Очевидно, у лорда хранились все замковые ключи - и Люс вспомнила, как
читала когда-то, что в средневековом замке  ключи  и  замки  были  дорогим
удовольствием, так что один ключ, случалось, открывал многие двери. Как бы
то ни было - она положила глаз на связку. И  именно  потому  не  следовало
сейчас обращать на нее ни малейшего внимания.
     Люс нашла нужный ключ, старательно  заперла  дверь  и  повернулась  к
лорду, чтобы отдать ему связку.
     Лорд Блокхед уже стоял перед ней во всей своей красе...
     Это был боец, закаленный в походах и на турнирах, весь в  шрамах,  но
сложенный лучше, чем можно было ожидать от человека, съедающего за  ужином
половину жареного кабана. Лорд все еще был довольно строен, мускулист,  и,
если бы его как следует вымыть с мочалкой, имел шанс понравиться  женщине.
Но Люс, увы, не догадалась взять с собой в десант мочалку...
     - Ты прекрасен, - тем не менее низким  голосом  сказала  она  и  даже
изобразила, как в горле перехватывает дыхание. - Ты великолепен,  лорд!  В
тебе - блаженство! В мире нет мужчин прекраснее тебя...
     И она уставилась в голубые глаза лорда.
     - Не прикасайся, погоди... - стараясь не  столько  говорить,  сколько
гудеть, продолжала люс. - Я подарю тебе такое блаженство, какого ты еще не
знал... никогда не знал... Гляди на меня, гляди... Ты  еще  не  знал,  что
такое настоящая страсть... но сейчас ты это узнаешь...
     Ритмично раскачивая бедра, Люс вытянула  из  штанов  подол  рубахи  и
задрала его, словно собираясь стянуть ее с себя, однако не сделала этого и
лишь закружилась. Зачарованный лорд  следил  за  тем,  как  она,  кружась,
приближалась к высокой постели и вдруг кинулась на нее  и,  перекатившись,
легла, опершись на локоть.
     - Лорд Блокхед, лорд Блокхед, дай мне  подарить  тебе  блаженство!  -
опять загадочно загудела Люс. - Ты еще не знал такого блаженства!
     Она внезапно повернулась, сжавшись в комочек, спиной к лорду, в позе,
относительно которой не было двух мнений даже в двенадцатом веке. Не успел
лорд устремиться вперед - как Люс уже  оказалась  на  полу.  Она  уселась,
подтянув колени к подбородку, исподлобья взглянула  на  сэра  Эдгара  -  и
завертелась волчком, лишь чуточку приподняв скрещенные ноги и отталкиваясь
от пола руками. Лорд шлепнулся в кресло, а Люс с хохотом вернулась обратно
на необъятное ложе.
     Там она  задрала  ноги  вверх  и  изобразила  что-то  вроде  езды  на
неизвестном лорду велосипеде. Но всякому баловству есть предел - по улыбке
лорда Люс поняла, что к неожиданностям он  привыкает,  и  чары  вроде  как
спадают с него. Поэтому Люс перестала  хулиганить  и  всерьез  взялась  за
дело.
     В свое время Асият и Зульфия учили ее восточным танцам, которые у них
в роду передавались от матери к дочери и от бабки к внучке. Прелесть  этих
танцев, созданных, вероятно, еще любимицами халифа Гарун-аль-Рашида,  была
в том, что при всей своей  внешней  эротичности  и  сексуальности  они  не
вызывали бурного подъема чувств, а скорее гипнотизировали. Они томили - но
не возбуждали, и это ценилось мужчинами, не  знавшими  отказа  у  покорных
женщин. Хотя полуобнаженные танцовщицы Аллах знает  что  выделывали  перед
почтенными зрителями, никто не срывался с места,  не  хватал  красавицу  в
охапку и не тащил ее с победным воплем куда-нибудь  подальше.  Напротив  -
танец созерцался в полной неподвижности, а затем зрители долго приходили в
себя,  не  говоря  ни  слова,  лишь  восхищенно  прищелкивая   языками   и
причмокивая. Кое-кто по четверть часа  не  мог  очухаться,  и  приходилось
возвращать его к действительности, вежливо подергивая  за  полу  парчового
халата...
     С веками были найдены безошибочные ритмы, выверена их  смена,  и  все
это хранилось в глубокой тайне десятком семейств,  где  секретное  женское
оружие передавалось из поколения в поколение. Бывали случаи, когда женщины
этих семейств брали на воспитание талантливых девочек с тем, чтобы  отдать
их за своих сыновей. И ниточка не прерывалась.
     Конечно,  Люс  недоставало  горошины  плейера  в   ухе,   недоставало
привычной тягучей, перебиваемой бубном, мелодии. Лорду тоже не помешало бы
это сильнодействующее средство. Но петь Люс  не  решалась.  Мог  случиться
обратный эффект...
     Пришлось обойтись без мелодии.
     Люс встала на колени, боком к лорду, и пустила по  всему  телу  волну
снизу вверх,  до  кончиков  пальцев  поднятых  рук,  и  еще  волну,  более
интенсивную, и еще - послабее... Потом она, оставаясь сидеть  на  коленях,
всем телом повернулась к лорду  и  заиграла  грудью,  прикрывая  при  этом
руками лицо. Потом опять сделала поворот  и  пустила  несколько  волн.  И,
наконец, медленно  развернулась  к  лорду  спиной  и  ритмично  заколыхала
бедрами, соблюдая этот ритм и в плавных движениях поднятых вверх рук.
     Поколдовав еще и  таким  образом,  Люс  широко  развела  руки  и  так
прогнулась, что ее запрокинутое лицо оказалось обращено  к  остолбеневшему
лорду. В том же медленном ритме  она  пустила  еще  несколько  волн  -  от
кончиков пальцев левой руки к кончикам пальцев правой.
     Чувствуя, что ритм найден верно, Люс прогнулась еще больше,  уперлась
в пол головой и встала на борцовский мостик, причем  так  напрягла  грудь,
что та  венчала  все  ее  изогнувшееся  тело.  Медленно  покачиваясь,  Люс
продолжала пускать волны по рукам, а потом встала и в настоящий мост.
     Это была несложная акробатика - но для деревенского лорда в  новинку.
Вряд ли  соседние  леди  и  девицы,  которым  доводилось  его  соблазнять,
выделывали что-нибудь этакое. Люс могла себе представить, что это были  за
романы - достаточно пошлое ухаживание и  торопливая  близость...  Ей  даже
стало обидно - невелика заслуга выделиться на таком убогом фоне.
     Размышляя обо всем этом, Люс встала на руки, прогнула спину и  пришла
на ноги прямо перед лордом.
     - Ты мужчина или женщина?.. - хрипло спросил он, а в  глазах  уже  не
было ни тени разума. Штучки времен Гарун-Аль-Рашида сработали, как всегда,
безупречно.
     - Я женщина, я женщина! - глядя лорду в глаза, Люс протянула  руку  к
его солнечному сплетению. Он не возражал,  когда  острый  палец  уперся  в
определенную точку,  не  возражал  он  и  тогда,  когда,  испытав  сильное
давление, вдруг закрыл глаза, обмяк в кресте и сполз к ногам Люс.
     Он был  мгновенно  связан  собственными  штанами  и  поясом,  а  край
роскошного  плаща  Люс  использовала  вместо  кляпа.  Затем   она   быстро
зашнуровала рубашку, накинула сюрко, оттащила бесчувственное  тело  вглубь
комнаты, к кровати, схватила связку ключей и осторожно приоткрыла дверь.
     Увы - перед опочивальней лорда Блокхеда было что-то вроде  вестибюля,
и там толклись люди.
     Люс так же бесшумно, как и открывала, закрыла дверь и очень  медленно
провернула в замке огромный ключ.
     Но тут лорд очухался.
     И это было ужасно!
     Он пришел в совершенную ярость, стал извиваться  на  полу,  рычать  и
подвывать. К сожалению, Люс не сообразила затолкать лорда  под  тяжеленную
кровать,  живо  напоминавшую,  благодаря  балдахину  с  фестонами,   сцену
провинциального театра. Под кроватью он мог бушевать сколько душе угодно.
     Неосторожно  оставленный  на  открытом  пространстве  лорд   Блокхед,
катаясь и дергаясь,  добился-таки  нужного  эффекта  -  опрокинул  кресло.
Кресло  свалилось  на  лорда,  а  было  оно   дубовое.   Лорд   взвыл   и,
выкарабкиваясь, поднял страшный грохот.
     Люс поняла, что пляска обнаженного и связанного собственными  штанами
лорда рано или поздно привлечет внимание  тех,  кто  толчется  снаружи.  А
поскольку владелец замка уединился  с  разбойником  из  Шервудского  леса,
бдительная свита, услышав грохот, попытается взломать дверь.  Это  сложно,
но, увы, вполне  возможно,  особенно  если  принести  со  двора  бревно  и
вшестером раскачать его на манер тарана. Тем более, что места в  вестибюле
для этого хватит.
     - Ишь, распрыгался! - сказала Люс лорду. - Вообрази,  как  обрадуется
твоя команда, обнаружив тебя в такой виде! Сексапильненький ты наш! Ладно,
будешь вести себя хорошо - прикрою срам.
     Лорд заскрежетал зубами и брыкнул воздух.
     Пожав плечами, Люс вынула ключ из замка, взяла кольцо связки в зубы и
взобралась на подоконник.
     Стена снаружи была, естественно, корявая, ползать  по  такой  -  одно
удовольствие. Правда, во дворе замка вовсю хозяйничали - скотницы несли на
кухню молоко и сыр, повар смолил тушу, прачки развешивали белье, огородник
прикатил тачку с репой... Но Люс знала - простой смертный, да еще  занятый
будничным делом, без нужны таращиться вверх не станет.
     Ей нужно было всего-навсего добраться до внутренней галереи, снять не
ждущего  нападения  часового,  подобрать  ключ,  проникнуть  в   башню   и
убедиться, что Серебряная Свирель благополучно вернулась в свою эпоху. Дав
себе слово впредь  не  связываться  с  такими  растяпами,  Люс  решительно
полезла по стене.
     С часовым все было очень просто -  Люс  небрежно  скинула  его  вниз,
прямо в бочку с водой, запасенную  для  лошадей.  А  поскольку  она  очень
аккуратно провела подсечку,  а  потом  не  забыла  распластаться  на  полу
галереи, то бедняга  честно  решил,  что  это  он  сам  сдуру  споткнулся,
поскользнулся и грохнулся.
     Пока внизу с большим восторгом вылавливали  из  бочки  часового,  Люс
проползла к двери и, стоя на коленях, начала пробовать ключи. Но тут ей не
повезло - по закону подлости, нужный ключ должен был попасть к ней в  руки
последним.
     Когда же она скрежетала в скважине замка предпоследним  ключом,  мимо
ее виска свистнула стрела и вонзилась  в  дверь  башни.  Потом  волос  Люс
коснулись еще три стрелы - будь у нее прежняя  прическа  "одуванчик",  эти
стрелы пригвоздили бы ее за волосы, и ей оставалось бы только ждать,  пока
явятся стражники и отцепят ее от двери, потому что обрезать волосы и то ей
было сейчас нечем.
     Люс по-пластунски поползла прочь от двери, даже не  представляя,  где
она теперь скроется.
     Галерея замкового двора была своего  рода  коридором,  куда  выходили
двери от покоев  лорда,  леди,  сэра  Эдуарда,  замкового  капеллана,  еще
каких-то помещений. Комизм ситуации заключался в том, что Люс имела  ключи
от всех этих дверей, только без бирочек с  номерами.  Она  не  могла  даже
встать на колени, чтобы дотянуться до замка и попробовать хоть один ключ -
ее немедленно заметили бы снизу.
     Так она доползла  до  лестницы.  Это  пространство  переползать  было
опасно - мало ли кто затаился с луком внизу у поворота  лестницу  и  ждет,
чтобы на уровне пола показалась ее голова?
     Люс замерла. Возвращаться назад не имело смысла.  Впереди,  возможно,
ждала самая настоящая смерть. Она подумала - а  не  перескочить  ли  через
перила галереи прямо во двор и не разобраться ли  там  на  месте,  сколько
лучников за ней охотятся и на что они вообще способны. Но выходить  против
лука с голыми руками было нелепо. Люс неплохо метала нож -  но  ее  кинжал
остался там, где она так эффектно бросила его перед лордом.
     Был еще один выход - браслет. Самый последний выход. Но Люс не  могла
спасаться бегством, бросив Серебряную Свирель на произвол судьбы. Это было
ниже ее достоинства.
     И тут одна из дверей скрипнула.
     Люс  откатилась  в  сторону,  и  вовремя  -   на   галерею,   видимо,
привлеченный шумом, вышел  почтенный  старец  в  длинных  седых  кудрях  и
темно-алой мантии, похожий на карточного  короля,  с  виду  лет  этак  ста
сорока восьми. Старец молча поднял руку, чтобы его увидели и  случайно  не
выстрелили.
     Люс поняла,  что  это  и  есть  местный  Мафусаил  -  сэр  Арчибальд,
единственный богатый родственник здешних хозяев,  который  назначил  своим
наследником юного лорда Эдуарда, если сам не обзаведется  еще  более  юным
наследником.
     - Что за кавардак? - брюзгливым голосом осведомился сэр  Мафусаил.  -
Чтобы в приличном замке стреляли из луков! Куда подевался сэр Эдгар?
     И он перегнулся через перила, приложив  ладонь  к  уху,  чтобы  лучше
слышать рапорт стражи.
     Ему доложили, что по  замку  шастает  злоумышленник,  заперший  лорда
Блокхеда в его же собственной опочивальне, а теперь  шныряющий  где-по  по
галерее.
     Сэр Арчибальд выпрямился и обозрел галерею.
     - Пьяны вы, голубчики, вот что, - сообщил он стрелкам. - Я еще владею
своими пятью чувствами, но никого тут не вижу.
     Он и не мог увидеть - Люс за его спиной скользнула в комнату.
     Там, к счастью, никого не оказалось.
     Это было сравнительно небольшое помещение,  уставленное  сундуками  и
неразвязанными тюками. Здесь  же  на  табуретах  лежали  дорогие  седла  с
вальтрапами, со спинок скамей свисали богато отделанные  плащи.  Очевидно,
сэр  Арчибальд,  приехавший  вызволять  сэра  Эдуарда,  еще  не   приказал
распаковать свой багаж.
     Люс поднялась на ноги и в  два  прыжка  была  возле  двери,  которая,
очевидно, вела в более приспособленное для жилья помещение.  Но  с  другой
стороны в это же время подошел человек.  Услышав  шаги,  Люс  отскочила  и
схоронилась за сундуком, натянув еще на себя край плаща.
     Вошла женщина.
     - Сэр Арчибальд! - позвала она. - Что там стряслось?
     - Что случилось, Арчи? - это был уже другой женский голос.
     - Пить меньше надо, - объяснил ситуацию старый лорд, входя и закрывая
за собой дверь. - Они там расстреливают из луков фей  и  эльфов,  а  также
гоняются за невидимками. Ступай к себе, Мэри, не серди меня.
     - Слушаюсь, сэр, - без особого восторга отвечал второй женский голос.
     - Это уж чересчур, сэр Арчибальд! - возмутился первый.  -  Нельзя  же
держать взаперти молодую женщину!
     - Если эту молодую женщину не держать взаперти, она  вскоре  порадует
меня таким наследником, без  какого  я  охотно  бы  обошелся,  -  спокойно
возразил сэр Арчибальд.
     Люс поняла - это супруга Мафусаила, которая на семьдесят  лет  моложе
его, и ее родственница, леди Алиса. А о желании леди Мэри  родить  старику
наследника она уже слышала от Томаса-Робина.
     -  Нам,  как  благородным  дамам,  сейчас  нужно  быть  в  часовне  и
оплакивать леди Лауру, - не унималась леди  Алиса.  -  Кто,  как  не  она,
нуждается сейчас в наших молитвах!
     - Мы взяли с собой все необходимое для молитв,  -  напомнил  лорд.  -
Часослов, молитвенник с  картинками,  образки  и  свечи.  А  ваши  молитвы
Господь одинаково хорошо услышит и отсюда, и из часовни, поскольку слух  у
него куда как получше моего...
     Люс усмехнулась - старик ей определенно нравился.
     - Не пререкайся с ним, Алиса, -  подозрительно  кротко  сказала  леди
Мэри. - Каждому Господь посылает испытание, очевидно,  это  -  всего  лишь
кара за мои грехи.
     - Поскольку Господь справедлив, то скорее уж ты, леди - кара  за  мои
многие грехи. Согласись, что я успел нагрешить побольше твоего,  -  вполне
добродушно заявил сэр Арчибальд.
     - Грешили вы, очевидно, немало, - согласилась супруга, - так  что  на
мою долю почти ничего и не осталось.
     - В моем возрасте это дело обычное, - напомнил старый лорд.  -  Мы  с
тобой, леди, как два отчаянных игрока в кости, которые  поставили  на  кон
все, чем владеют. Если тебе удастся дать мне  законного  наследника  -  ты
получаешь все мое имущество  до  его  совершеннолетия!  Если  мне  удается
сделать тебе этого законного наследника - я умру крайне довольный. А  если
нет - не обессудь, леди, а праздновать победу будет сэр Эдуард.
     - Да что же это такое! - воскликнула вдруг  леди  Алиса.  -  В  замке
умерла хозяйка, а они такой галдеж подняли!
     Люс догадывалась, что это может быть  за  галдеж.  Очевидно,  удалось
проникнуть в опочивальню к лорду. А зрелище он собой представлял занятное!
     - Ну что же, если хозяин не может навести порядок, то придется гостю,
- с тем старый лорд величественно вышел на галерею.
     Как только дверь за ним захлопнулась, обе леди повалились на скамьи и
расхохотались.
     Люс осторожно высунулась - ей было интересно,  как  выглядит  супруга
Мафусаила. И она увидела двух молоденьких полненьких женщин, одну -