тира.

- Через полчаса ждите, - ответила Юлия.

Она взяла из его руки толстый бумажник, подхватила Елену под руку, между
лопаток кольнул насмешливый взгляд Олега: Как же, через полчасика! К ночи
если выберетесь из такого магазина, то вроде бы и не женщины...

А вот и будем через полчаса, - мстительно сказала себе Юлия, - Посмотрю на
ваши рожи!

Елена шла покорно, глазки на носки своих туфель, потом вдруг спросила
внезапно:

- А кто этот... Мрак?

- Не знаю, - ответила Юлия. - В нашем деле, чем меньше знаешь, тем лучше.

- Да-да, - торопливо сказала Елена, она трусливо сгорбилась и посмотрела на
Юлю со страхом и боязливым почтением, - я понимаю...

- Но вряд ли простой соратник, - закончила Юлия задумчиво.

- Почему?

- Соратники друг к другу спокойнее дышат. А эти то ненавидят друг друга, то
жизнь готовы отдать...

- Мне тоже так показалось, - призналась Елена. - Этот Мрак... только с виду
такой угрюмый. А так он добрый и красивый.

Юлия покосилась удивленно. Что добрый, и то сомнительно, но назвать такое
страшилище красивым... Надо эту славную дурочку сводить к окулисту.

Елена переступила порог магазина, зябко вздрагивая, несмотря на жару.
Огромные роскошные двери, массивные золотые ручки, толстые стены - все
действует на нервы, чувства, угнетает явно и бесцеремонно. Юлия поглядывала
на нее искоса, раньше все это испытала на себе. Но сейчас охранники
суетливо открыли перед ней двери, проводили такими уважительными взглядами,
что она со смешанным чувством подумала: а нет ли в них в дверях прибора,
что засек бумажник Олега с пачкой валюты?

Роскошный моложавый человек, одет с иголочки, бла-оухает духами, поспешно
шагнул им навстречу:

- Добрый день! Мы рады вас приветствовать в нашем салоне. Что вас
интересует?

Елена смешалась, Юлия сказала твердо:

- Солнцезащитные очки. Можно к ним еще какие-нибудь мелочи.

Улыбка господина стала бледнее, он уже не таким радушным жестом указал на
один из отделов:

- Там вы все найдете. Но учтите, там только для состоятельных клиентов.

- Потеснятся, - ответила Юлия.

Елена подошла к прилавку, ахнула и отпрянула. Там, в самом деле, был ряд
очков, красивых и элегантных, они не кусались, а кусались, как заметила
Юлия, махонькие кусочки пластмассы с выдавленными на них цифрами. Сперва,
ей даже показалось, что это номера телефонов.

- Вот эти, - указала она. - И эти... Нет, для меня вон те, но, сперва, мне
надо снарядить подругу.

Елена бледнела, смотрела умоляюще. Юлия перемерила на нее десяток
солнцезащитных очков, выписала чек, потащила в другой отдел. Елена ахнула и
прижала кулачки к груди. Красиво подсвеченные снизу и с боков, всеми
красками играли драгоценные камни в серьгах, брошках, заколках.

Юлия критически оглядела Елену. Сердце ее билось гулко, в груди рос холодок
восторга. Нет, все-таки в этом шпионстве что-то есть! И хотя Олег сказал,
чтобы его бумажником и кредитной картой распоряжалась свободно, и хотя она
сама видела его катер, вертолет, дворец, но пальцы дрожали, когда она
указала на красивые серьги с крупными бриллиантами:

- А хочу примерить вот эти.

Продавщица медленно вытащила сокровища, она сама прикасалась к ним так,
словно это была бомба. Юлия ощутила, что сейчас все телекамеры смотрят на
нее, а в закрытом кабинете перед экраном собралась вся служба безопасности
магазина.

Она приложила серьги к ушам Елены, отодвинулась на длину рук, осмотрела
критически:

- Да!.. У меня глаз - алмаз. Это именно то, что тебе подходит.

Елена ахнула:

- Что ты говоришь?

- Наши мужчины могут нам делать подарки, - ответила Юлия. - Тем более, что
доставили нам некоторые неудобства... Девушка, выпишите чек.

Менеджер, судя по его повадкам, этот мужчина был менеджером, снова
приблизился, теперь во взгляде уважение, смешанное с недоумением. Юлия
оглянулась, улыбка широкая.

- А у вас неплохой выбор!.. Здесь платить наличными или по карте?

Менеджер красиво поклонился. Глаза его излучали любовь и восторг такими
красивыми женщинами.

- Как вам будет угодно! Как угодно. Здесь, в России, мы уже привыкли
получать и наличными.

Юлии страшно хотелось достать карту, но кольнул страх, что не сумеет
воспользоваться, проще налом. Эти вот предприниматели, которые купюры
крупнее доллара в жизни не видели, уже не падают в обморок, когда каждый из
покупателей вытаскивает бумажник, набитый сотенными долларами. У них всю
страну обшарь, сотенной не отыщешь, все в пластиковых карточках, а здесь
никто меньше сотенной в бумажник не кладет...

Елена сказала дрожащим голоском:

- Юлия! Перестань, не делай этого!

- Это еще что, - сообщила ей Юлия заговорщицким тоном. - Я там серьги с
изумрудами присмотрела... Такие же яркие, как его глаза!

- У него глаза коричневые, - возразила Елена. - Теплые такие, добрые...

- Гм... Я не совсем про те глаза.

Елена смутилась, щеки покраснели. Когда они вернулись, к продавщице
выскочила еще одна. На покупательниц смотрели во все глаза. Вышла
заведующая, дородная дама, одета по высшему классу, очень ласково и
по-матерински осведомилась, что нужно красивым молодым девушкам...
девушкам, да еще юным!.. и не хотят ли посмотреть еще и вот эти
изумительные брошки, просто чудо, что только что доставили им из
Швейцарии...

Юлия, чувствуя, что не зря общалась с Олегом, слушала вполуха, а сама
наблюдала, как один толстяк купил невзрачное ожерелье, достал пластиковый
прямоугольник, почти такой же, как у нее, только другого цвета... Затаив
дыхание, Юлия проследила, как и что он с ним проделывал, а когда толстяк
получил наконец свое ожерелье, упакованное в деревянную коробку, она
сказала весело:

- Уговорили!.. Берем по брошке. Только мне не с рубином, а опять же,с
изумрудом.

- О, - сказала заведующая, - под цвет сережек?

- Нет, - ответила Юлия. - Под цвет его глаз.

Она уже привыкла, что Елена, как щенок, смотрит преданно и ни в чем не
перечит, потому так удивилась, когда услышала ее робкий голосок:

- А может, тогда уж... не рубин, я что-нибудь... ну, темно-коричневое?

Глава 34

Они устроились на кухне размером с добротную квартиру, Мрак то и дело
вытаскивал из холодильника охлажденное пиво, Олег сидел за столом усталый и
печальный.

- Я напуган, Мрак! Никогда в жизни еще не был так напуган! У меня были
разные противники... Ну, ты знаешь. Но никогда еще не приходилось
сталкиваться с...

Он замялся, подыскивая слово. Мрак следил за ним, не меняя выражение лица.
Это никогда в жизни не был так испуган уже слышал от Олега не раз, но,
похоже, Олег в самом деле испуган до икотки. Хотя Олега, конечно, может
напугать любой заяц, а если ворона каркнет над головой, то обомрет от
страха. Но с другой стороны, он уже научился справляться с обычными
противниками, а в обычных для них числятся даже чудища, короли и маги...

- С кем? - спросил он.

- С Организацией, - выдавил Олег. - Такого еще не было. Мрак, когда за
тобой начинает охотиться Организация... а у нее в арсенале не только
винтовки со снайперскими прицелами, но и приборы ночного видения,
подсматривающие и подслушивающие устройства, когда со спутников могут
увидеть любой твой шаг и даже гримасу... Увидеть и тут же послать по твоему
следу, а то и вообще... Убегаешь от одних, а впереди уже ждут другие!
Которые следят по мониторам, как ты бежишь, карабкаешься, хрипя и
задыхаясь, уверенный, что уже оторвался от преследования...

- А у тебя не глюки? - спросил Мрак. - Ты всегда был страхополохом.

- Погиб Малышев, - сказал Олег. - Погиб Утерн, затем был убит Ван Тох... а
когда я примчался к Клеменсу, ты о нем слыхал, он координировал наши
действия в Африке, я застал еще теплый труп. А затем за мной двое суток
гнались, стреляли, пробовали захватить...

Мрак внимательно всматривался в исхудавшее лицо волхва. Олег вздрагивал без
причины, ежился, морщился, потирал ладонью бок, думая, что делает это
незаметно. Кожа посерела, даже ярко-зеленые глаза стали темными, цвета
листьев тополя.

- А ты не мог их перебить?

- Шутишь?.. Это не отряд разбойников. Организация! Сколько я убью, столько
же примут в ряды. К тому же узлы Организации раскиданы по всему свету. Куда
бы я ни кинулся, на какой бы берег ни выполз, хрипя и обламывая ноги, там
уже будет ждать группа крепких ребят с пристрелянными автоматами.

Мрак внимательно взглянул в его измученное лицо:

- А ты все еще не решаешься бить направо и налево? Ну, я имел в виду,
как-то вообще действовать?

Олег отшатнулся:

- Мрак... Как ты может такое говорить? Как ты можешь вообще произносить
такие слова? Действовать - это такая ответственность!.. Как могу я решать?
Как могу решать не только за себя, но и за других? Когда слышу А судьи
кто?, всякий раз мороз по коже и рожа горит - стыдно.

- Вижу, грамотность тебя задолбала... И эта, как ее... интеллигентность.
Ну, то, что среди дураков ею считается. Олег, я не поверю, что, когда за
тобой гнались, ты никому не дал в лоб. Или по ушам. А то и замочил вовсе в
благородной рассеянности. Такой уж ты, мыслитель, невнимательный.

Олег вздрогнул, зябко повел плечами. Мрак понял, что угадал. Волхв, с
перепугу, мог не рассчитать удар и замочить вместе с комаром и все
население в округе.

- Но я же не могу поступать так! - воскликнул Олег в муке. - Мы же
теперь... Кто, как не мы, новое мышление создавали?.. Нельзя же, чтобы
слезинка невинного ребенка... Надо находить решение, чтобы не пострадали
невинные люди и разные там дети. Мы сами придумали и внедрили это новое
мышление...

- Так не для себя же, - удивился Мрак. - Для народа!.. Чудак ты, Олег. В
облаках паришь, а земли не видишь. Всегда будут люди, которые с легкостью и
без угрызений совести чужие жизни... туды-сюды. Генерал - солдатские,
президент - генеральские, патриарх - всех дураков... Создатель политических
учений, изобретатель религиозных и всяких еще, все будут кидаться жизнями
маленьких людей, не спрашивая их желания. А позволить самим выбирать себе
судьбу... так это же срыть все обсерватории, уничтожить науку, всем по
бутылке водки и - на печь с песней! Народ не хочет ни культуры, ни
прогресса. Ему бы лежать, жрать, хранить свои жизни... Не ты, так другой
эту огромную массу людей будет пользовать как строительный материал для
своих идей. Кто-то пошлет строить египетские пирамиды, кто-то коммунизм,
кто-то - инквизицию, кто-то - открывать Африку, а кто-то загонит в талибы
или моджахеды.

Олег слушал с удивлением и неудовольствием. Мрак сбросил маску крутого и
туповатого мужика, которому все по фигу, кроме пчел, да и пчелы, если
подумать, тоже фигня, и теперь рассуждает хоть и слишком просто, но
основательно, с запасом житейской мудрости. Но рассуждает грубо,
неинтеллигентно.

- Грубый ты, Мрак, - ответил он невесело. - В людей не веришь. Как можно?
Человек - это звучит гордо. Уже любой человек, а не только с такими
мускулами, как у тебя. Даже гомосеки теперь люди, а не ублюдки. Вот до чего
нашими стараниями дошла терпимость в обществе!

Мрак отмахнулся:

- Бог свое отношение к гомосекам высказал, когда замочил Содом и Гоморру.
Он в праведном гневе не обратил внимания на десяток праведников и ребенков
с их слезинками! Это, кстати, тебе еще и к тому, что слезинка невинного
ребенка не того... На фиг, сказал Господь Бог... я за такие его слова счас
за него выпью!.. на фиг мне эти невинные слезливые ребенки и невинные...
ха-ха!.. женщины. Мне надо замочить несколько тысяч гомосеков, дабы зараза
не расползалась. И что же? Взял и замочил. Точнее, сжег! Теракт Господа
Бога подействовал: притихли на пару тысяч лет. Сейчас бы этого Бога
растормошить! На планете две трети гомосеков сразу бы нормальными стали.

И хотя Мрак выдал ему почти то же самое, что он когда-то в злобе высказал
избитой и испоганенной Юлии, сейчас что-то в душе протестовало против такой
упрощенности.

- Мрак, - возразил он, морщась. - Не все же гомосеки от испорченности! У
некоторых это сдвиг в мозгу. На генном уровне. Таких около сотой процента
от общей массы мужского населения...

Мрак прогудел:

- Господь Бог не входил в мелочи: лес рубят - щепки летят! И мы не должны
вычислять соотношение врожденных гомосеков и от испорченности. Зато если их
вешать, то общий процент резко упадет до той сотой доли процента, что и
будет рождаться каждое поколение. И что ж, пусть, супротив природы не
попрешь! Но если будут знать, что их за эти дела повесят, то будут таиться
и писать симфонии, а нестойкие души не попадут на гомосекство от
испорченности. Проживут долгую и счастливую жизнь, рожая детей и населяя
землю, не подозревая о своей склонности к гомосекству. Вообще-то в любом
саду появляется дерево-пустоцвет. Одно-два еще можно потерпеть - зато как
цветет, сочиняет музыку, боремоисействует! - но если пустоцветы начинают
теснить плодоносящие деревья, это уже грозит гибелью всего сада. Так что,
Олег, надо рубить, не обращая внимания на чугунные слезинки.

Олег прошептал:

- Рубить... Страшное слово! Рубить, предварительно не отмерив семь... да
что там семь, сто раз? Нет, никогда...

- Never say never, - пробормотал Мрак саркастически. Наткнулся на
непонимающий взгляд, перевел: - Ну, зарекалась свинья говно исты...

- Мрак, ты о чем?

- Да это так, вспомнились почему-то твои похождения на Украине. Эх, Олег...
Как только начинается эта велеречивая и многозначительная тягомотина: А кто
будет решать, А по каким критериям определять, меня тянет поблевать, хотя
это смертный грех, когда здесь такое пиво... Тебе прямо с пивзавода по
особому рецепту? Хорошо, гад, устраиваешься, а еще мыслитель!.. Ясно же,
когда корабль с сотней детей тонет, а лодка только на пятьдесят, то некогда
устраивать дискуссии на тему А кто будет определять, каких детей взять, а
каких оставить или А по каким критериям отбирать. Надо просто хватать тех,
кто ближе, бросать в лодку и отчаливать, беря на себя тяжелый груз
ответственности и не страшась выступить перед подонками-юристами, которые
до конца дней будут таскать по судам, выясняя, чем руководствовался, что
взял этих, а не тех. Что, не ндравится? Гораздо красивше остаться на
тонущем корабле и пускать сопли о безнравственности выбора, о необходимости
абсолютно точных критериев... Такой разглагольствующий бездельник и трус
всегда выглядит интеллигентнее, умнее и нравственнее того, кто что-то в
самом деле делает. Языками это племя работать умеет! Аргументов на стороне
нет всегда больше, чем на за. К тому есть целый сноп причин, да это и
очевидно. Так что, Олег, я - пас. Или мы спускаем лодку, или же копайся в
своих мерехлюндиях сам.

Олег вздохнул:

- Да я и сам понимаю... Ты того, вон еще ящик пива в шкафу. Поставь вместо
этого, пусть охлаждается.

- Думаешь, наши женщины сразу накинутся на пиво? - усомнился Мрак.

- Я предусмотрительный, - ответил Олег уклончиво. - Помнишь, Мрак, когда
нам было лет по семь от роду... ну, тебе было больше, но не важно - в то
время каждый день тянулся как год! Столько всего нового, столько
непонятного! Как сейчас помню: везде побегал, все узнал, все увидел, голова
ломится от массы удивительных новостей, а солнце только-только поднимается
к верхушкам деревьев! А потом, когда нам стало по двадцать, дни пошли так,
как и должны были идти... Зато когда нам стукнуло всего по
шестьдесят-семьдесят, дни уже помчались, как будто козы к водопою... Я еще
думал, не потому ли, что наши мозги воспринимают только нечто новое, что
отличается от уже запомненного? И по ним меряют день?

Мрак хмуро кивнул:

- Верно. Я, к примеру, не мог вспомнить годы, а вспоминал эпохи. Киммеров,
тотлегов, скифов, сколотов, эллинов, парфян, ассирийцев... Бывало, пошлю к
ручью женщину постирать рубашку, а вместо нее возвращается другая!
Оказывается, уже прошло лет сто. И не замечаешь, что возле тебя меняются их
мордочки.

- А как сейчас? - спросил Олег настойчиво.

Мрак отвел взор:

- Понимаю, о чем ты. Столетия не то что перестали мелькать, как спицы в
колесе... я имею в виду хромированные покрышки, но я снова начал различать
дни. А в последнюю полусотню лет, так и вовсе... гм... каждый день стал
казаться длиннее недели.

- Странно, - согласился Олег, - ведь ты, тоже... гм... никогда не проявлял
страсти к наукам. Но как ты себя чувствуешь?

- А чего спрашиваешь?

Олег замялся, видно было, как борется с собой, наконец выдавил:

- С бессмертными... так мы уже привыкли себя называть, сейчас неладно. Мы
погибали и раньше... но сейчас начали просто умирать. От старости. Раньше
мы понимали все. Все, что происходило, знали устройство любой вещи. Но
сейчас прогресс пошел вскачь. Понимаешь?

Мрак буркнул:

- Спасибо за заботу. Я до сих пор не знаю таблицу умножения. Да и фиг с
нею! Как говорится в песне: и пить будем, и гулять будем. А смерть придет -
помирать будем!.. Но не раньше, чем придет... Ты зубы не заговаривай, ты
мне ответь: будешь действовать или будешь ждать, когда из твоей спины
ремней нарежут?

На обратном пути Елена дрожала как листок на ветру. Большие испуганные
глаза не оставляли лица Юлии. Она спотыкалась, хваталась за руку этой
сильной и уверенной убийцы из тайных служб.

- Ты что, - пищала она, - ты что наделала? Ты такое накупила, такое!

- Не пищи, - успокаивала Юлия, хотя сама чувствовала, как червячок сомнения
растет, превращается в толстую голодную змею. - Это нам компенсация,
понимаешь?.. Они допустили ошибку, вот и... Ты ж сама знаешь, что мужчины
должны расплачиваться за свои ошибки и вдвойне - за наши!

Дом, который указал Олег, был обнесен каменным заборчиком. На входе
дежурили двое бравых парней. Девушек пропустили, но Юлия чувствовала их
взгляды, когда она набирала нужный номер. Причем впервые чувствовала
ощупывающие взгляды не только на своих тугих оттопыренных ягодицах, но уже
и на серьгах...

Олег по домофону ничего не ответил, но в коробочке щелкнуло, а
респектабельная дверь подъезда дрогнула, освобожденная от запоров.

В богато украшенном холле консьержка выскочила из будочки и помогла вызвать
лифт, будто они безрукие, в самом лифте Юлия обнаружила, кроме зеркала, во
всю стену еще и удобный диванчик от стены до стены.

Олег, скотина бесчувственная, открывая двери, даже не заметил их серьги.
Зря они сразу после магазина забежали в скверик, пугливо вскрывали коробки,
в страхе оглядывались по сторонам, торопливо цепляли, даже сами не
рассмотрели как следует, не насмотрелись!

Елена зашла притихшая, остановилась в прихожей как сиротка. Юлия сама
никогда не была в таких элитных квартирах, но раз уж Елена считает и ее
чуть ли не такой же шпионкой, то она спокойно прошла через роскошный холл,
на ходу заглянула на кухню.

Олег и Мрак сидела на кухне за широким столом, между ними штук пять бутылок
пива, на полу батарея пустых, оба смотрят друг на друга как два боксера
перед последним раундом: злые, со вставшей дыбом шерстью.

Юлия заявила с порога:

- Мы с Еленой посовещались и решили...

Это звучало как старое доброе Мы с народом посовещались и решили, Юлия сама
ощутила нелепость, засмеялась, а Елена подошла к Мраку и прямо посмотрела
ему в глаза. Рядом с его фигурой Кинг-Конга она выглядела совсем зайчиком.

- Что вы решили? - поинтересовался Олег.

- Что ей здесь небезопасно, - ответила Юлия. - Если за тобой гоняются, а
при нынешней технике слежки всегда найдут... то Лену отыщут у любых
знакомых или родственников. Ей, как и мне, будет безопаснее, если будем у
вас перед глазами.

Олег фыркнул, Мрак нахмурился, лицо стало совсем устрашающим. Темные глаза
не отрывались от ангельского личика Елены. Он проревел, явно стараясь
сделать голос тихим и сладеньким:

- Тебе, в самом деле... так кажется?

Она судорожно закивала. Их взгляды сомкнулись, она подошла вплотную. Он
неловко обнял, явно побаиваясь сокрушить ее хрупкие косточки.

Олег сказал, как в воду бухнул, настолько невпопад, явно отвечая своим
глубоким думам:

- И все же я вот думаю, думаю, как все-таки поступить правильно... Мы знае