Правитель не  послал
бы за мной, решив убить тебя тайком. Куда проще оставить тебя умирать тут.
Чем больше людей узнает, что ты в темнице, тем опаснее для него.
   - По закону летателей Правитель не может судить  летателя,  -  объявила
Марис. - Он должен передать тебя на суд летателей. И тебя лишат крыльев...
Ах, Тайя! Мне не приходилось слышать, чтобы летатель допустил подобное!
   - Ты возмущена, Марис? - Тайя улыбнулась. - Тебя ужасает лишь нарушение
традиции, а к  остальному  ты  равнодушна.  Даже  ты!  Но  ведь  я  всегда
говорила, что ты не однокрылая.
   - По-твоему, это  что-то  меняет?  -  спросила  Марис  негромко.  -  Ты
полагаешь, что однокрылые  соберутся  вокруг  тебя  и  будут  рукоплескать
преступлению? Что тебе оставят крылья? Но какой Правитель  захочет  давать
тебе поручения?
   - Правителям это не понравится, - согласилась Тайя. - Но не пора ли  им
понять, что они не могут  командовать  нами.  У  меня  есть  друзья  среди
однокрылых, и они согласны со мной. Правители забрали себе  слишком  много
власти, особенно здесь, на Востоке. А по какому праву? По праву  рождения?
Прежде случайность решала, кому носить крылья, но ваш Совет  изменил  это.
Так почему случайность должна решать, кому править? Ты и не представляешь,
Марис, на что способны некоторые Правители. На Западе  все  по-другому,  и
тебе трудно это понять, как и остальным летателям,  получившим  крылья  по
праву рождения. Но для однокрылых все складывается иначе. Мы ведь  растем,
как и прочие бескрылые, ничем от них не  отличаясь,  и,  когда  выигрываем
крылья, Правители продолжают видеть в нас  своих  подданных.  Наши  крылья
требуют,  чтобы  они  уважали  нас,  как  равных  себе,  но  уважение  это
преходяще. На любых состязаниях мы можем лишиться крыльев  и  вновь  стать
бесправными и бессильными.
   Тайя немного помолчала, потом продолжила:
   - На Востоке, на Углях, почти всюду на Юге и даже на кое-каких островах
Запада - везде, где Правители наследуют  власть  по  праву  рождения,  они
уважают летателей, унаследовавших крылья. А к тем  из  нас,  кто  заслужил
свои крылья в упорной борьбе, они испытывают презрение, хотя и прячут его.
Они обращаются с нами как с равными только для вида, а на самом  деле  все
время пытаются подчинить нас, купить или продать,  властвовать  над  нами,
гонять с посланиями, будто мы -  стая  дрессированных  птиц.  Ну  так  мой
поступок встряхнет их, заставит задуматься. Мы им не  слуги  и  больше  не
будем смиряться и  доставлять  дурные  послания  -  смертные  приговоры  и
требования,  разжигающие  войны,  которые  грозят  гибелью  нашим  семьям,
друзьям и всем мирным людям!
   - Но ты не имеешь права выбирать,  -  перебила  Марис.  -  Летатель  не
отвечает за содержание послания.
   - Они внушали  это  себе  веками  -  возразила  Тайя,  гневно  сверкнув
глазами. - А однокрылый отвечает - не может не отвечать! У  меня  же  есть
разум, сердце, совесть, и я не притворяюсь, будто лишена их!
   "Но ко мне это теперь никакого отношения не имеет!" - внезапно подумала
Марис, словно ее окатили холодной  водой.  Убежденность  угасла,  осталась
только горечь. Ей незачем спорить о правах и обязанностях  летателей!  Она
больше не летатель. Марис посмотрел на Эвана.
   - Если ты все сделал, нам лучше уйти, - сказала она угрюмо.
   Он положил ладонь ей на плечо, кивнул, и взглянул на Тайю.
   - Перелом простой и должен быстро  срастись.  Только  дай  руке  покой,
следи, чтобы повязка не сместилась.
   Тайя криво усмехнулась, показав темные зубы.
   - Например, не пытаться сбежать? А я об  этом  и  не  думаю.  Но  ты  и
Правителю на всякий случай это объясни, чтобы  его  стражники  не  взялись
растирать меня дубинками.
   Эван постучал в дверь, и сразу же раздался скрип тяжелых засовов.
   - Прощай, Марис! - сказала Тайя.
   Марис шагнула за порог, но замешкалась и обернулась.
   - Не думаю, что Правитель  решится  судить  тебя  сам,  -  сказала  она
убежденно. - Он обязан передать тебя на суд летателей. Но  не  рассчитывай
на их милосердие, Тайя. Твоя вина слишком велика и касается слишком многих
людей... Точнее, всех!
   Тайя пристально на нее посмотрела.
   - Как и то, что сделала ты, Марис. И мир,  по-моему,  готов  для  новых
перемен. Я знаю, что поступила правильно, хотя и потерпела неудачу.
   - Возможно, мир и готов для новых перемен,  -  ровным  голосом  сказала
Марис. - Но таким ли способом это нужно делать? Ты просто подменила угрозы
ложью. Неужели ты правда  веришь,  будто  летатели  благороднее  и  мудрее
Правителей? И могут  с  полной  ответственностью  решать,  какие  послания
доставлять, а какие нет?
   Тайя бросила на нее упрямый взгляд.
   - Я и теперь поступила бы так же, - сказала она.


   На обратном пути туннель показался короче. Правитель снова ждал  в  том
же холодном зале и, едва они появилась, впился в них глазами,  словно  ища
признаков гнева или страха.
   - Крайне неприятный случай, - начал он.
   - У нее сломана ключица, - сообщил Эван, - но, если не считать синяков,
это все. Ей нужен покой и здоровая пища, тогда она поправится быстро.
   - О ней здесь будут хорошо заботиться, -  сказал  Правитель,  глядя  на
Марис. - Я отправил Джема  оповестить  всех  о  ее  аресте.  Неблагодарная
задача - ведь у летателей нет ни главы, ни настоящей организации. Это  для
них  чересчур  просто!  Нет,  весть  должна  быть  доставлена  каждому  по
отдельности, кого удастся отыскать. А  это  требует  времени.  Но  сделано
будет. Джем много лет летает для меня, а его мать летала для  моего  отца.
Хотя бы на него я могу положиться!
   - Значит, ты намерен передать Тайю на суд летателей? - спросила Марис.
   Губы  Правителя  судорожно  задергались,   он   посмотрел   на   Эвана,
старательно не замечая Марис.
   - Я предполагаю, что летатели захотят прислать своего  представителя  -
чтобы  от  их  имени  осудить  Тайю,  просить  о  милосердии,  указать  на
смягчающие обстоятельства. Но преступление нанесло  урон  мне...  то  есть
Тайосу, а в подобном случае право  судить  и  назначать  кару  принадлежит
только Правителю. Ты согласен?
   - Я ничего не знаю о законах и правах Правителей, - тихо ответил  Эван.
- Мне известны лишь способы врачевания.
   Его пальцы предостерегающе сжали локоть Марис, и  она  промолчала.  Это
далось ей нелегко: много лет она откровенно говорила все, что думала.
   Правитель злорадно улыбнулся Эвану.
   - Так, может быть, ты не прочь пополнить свои познания? Приглашаю  тебя
с  помощницей  отужинать  у  меня,  а  после  поприсутствовать  на  весьма
поучительном зрелище: на закате будет повешен предатель - целитель Рени.
   - За какое преступление?
   - За измену, я же сказал. У этого Рени есть  родня  на  Трейне,  и  его
часто видели в обществе  летателя-предательницы.  Доказано  даже,  что  он
сожительствовал с ней и к тому же был ее  сообщником.  Так  вы  останетесь
посмотреть, какая судьба ждет тех, кто меня предает?
   К горлу Марис подступила тошнота.
   - Нет, пожалуй, -  ответил  Эван.  -  С  твоего  разрешения,  нам  пора
возвращаться.
   Эван и Марис шли молча, пока сопровождавший  их  стражник  не  повернул
назад. Когда, наконец, опасность, что их подслушают, миновала, Эван сказал
со вздохом:
   - Бедный Рени!
   - Бедная Тайя! - воскликнула Марис. - Он ведь намерен  повесить  и  ее.
Конечно, она виновата, но это слишком. Не знаю, что сделают  летатели,  но
подобного они не потерпят! Правителю неподвластны летатели!
   - Может быть, этого не случится, - сказал Эван.  -  Беднягу  Рени  ждет
смерть, тут нет сомнений. Скорее всего Правитель удовлетворится его казнью
- он кровожаден, но не безумен. Он, конечно, понимает, что  должен  выдать
Тайю летателям и покарать ее могут только они.
   - Что бы ни произошло с Тайей, меня это не касается, - вздохнула Марис.
- После сорока лет полетов трудно избавиться от привычки чувствовать  себя
летателем. Но я теперь бескрылая, и судьба Тайн не должна меня волновать.
   Эван обнял ее и привлек к себе.
   - Марис, никто не требует, чтобы ты забыла о том, как была летателем, и
перестала ощущать свою связь с ними.
   - Знаю, - ответила Марис. - Никто, кроме меня самой. Но  по-другому  не
получится, Эван. Я должна все  забыть,  иначе  не  смогу  жить  дальше.  В
молодости легенда о Деревянных Крыльях казалась мне такой  романтичной!  Я
верила, что нет ничего важнее мечты, что стоит только очень сильно  желать
чего-то,  и  оно  непременно  сбудется.  Мне  и  в  голову  не   приходило
задуматься, что произошло бы с Деревянными Крыльями, если бы его спасли из
морской пучины и он остался жив. Если бы его подобрали, когда  он  качался
на волнах на своих дурацких деревянных  крыльях,  и  отвезли  к  бескрылым
родным и друзьям, как бы он жил с разбитой мечтой? На  какие  уступки  ему
пришлось бы пойти? - Она вздохнула и прислонила голову к плечу Эвана. -  Я
долго была летателем - гораздо дольше многих. Мне следовало бы находить  в
этом удовлетворение, но я не могу, как ни  жаль.  Кое  в  чем  я  осталась
ребенком, Эван. Я так и не  научилась  смиряться  с  разочарованиями  -  я
верила, что всегда отыщется способ добиться желаемого, не отказавшись,  не
уступив. Так тяжко, Эван!
   - Взрослеть всегда  трудно,  -  ответил  он.  -  Выздоровление  требует
времени. Терпение, Марис.


   Колль и Бари отправились  дальше.  Они  решили  еще  раз  обойти  Тайос
прежде, чем поплыть на другие Восточные острова. Колль  заверил  сестру  и
Эвана, что скоро они их снова навестят, но Марис  не  сомневалась,  что  в
круговороте дел одно будет цепляться за другое, и  пройдут  не  месяцы,  а
годы до их следующей встречи с Коллем или его дочерью.
   Однако они вернулись через несколько дней. Колль был в ярости.
   - Чтобы уехать с этого  Богом  забытого  островишки,  нужно  разрешение
Правителя! - закричал он, едва Марис удивленно  поздоровалась  с  ними.  -
Время опасное, а певцы - потенциальные шпионы!
   Бари робко выглянула из-за широкой отцовской спины и бросилась обнимать
Марис и Эвана.
   - Я рада, что мы вернулись, - шепнула она.
   - Значит, Трейну объявлена война? - спросил Эван. Он улыбнулся Бари, но
лицо его помрачнело.
   Колль рухнул в кресло у очага.
   - Не знаю, война это уже или не война, - сказал  он.  -  Но  на  улицах
болтают, что  Правитель  отправил  три  военных  корабля,  битком  набитых
стражниками, захватить  рудник.  -  Он  пощипывал  струны  гитары,  терзая
слушателей  какофонией  звуков.  -  А  в  ожидании  исхода  этого   милого
предприятия приехать на Тайос или покинуть его  можно  только  по  личному
специальному разрешению Правителя.  Торговцы  в  бешенстве,  но  возражать
боятся. - Колль насупился. - Подожди, дай только мне убраться отсюда, и  я
сложу балладу, которая поджарит уши Правителя Тайоса, когда он ее услышит!
А услышит он ее обязательно!
   - Ты говорить прямо как  Баррион!  -  Марис  засмеялась.  -  Он  всегда
утверждал, что на самом деле всем правят певцы!
   Колль невольно улыбнулся, но Эван продолжал хмуриться.
   - Никакая песня не залечит раны и не воскресит мертвых, - произнес  он.
- Если война вот-вот вспыхнет, нам следует покинуть лес  и  отправиться  в
Порт-Тайос. Туда привезут раненых - всех, кто выдержит  плавание.  Я  буду
нужен им.
   - Улицы Порт-Тайоса сейчас  просто  обезумели  от  всяческих  слухов  и
мрачных историй, - сказал Колль. - В  городе  неладно.  Правитель  повесил
своего целителя, и  люди  боятся  нос  сунуть  в  крепость.  Скоро  что-то
начнется, и не только на Трейне. - Он посмотрел на Марис. - Что-то зреет и
среди летателей. Я насчитал над проливом не меньше десятка крыльев: кто-то
прилетал, кто-то улетал. Сначала  я  решил,  что  они  доставляют  военные
сводки и приказы, но в "Голове сциллы" я выпил с кожевницей кружку-другую,
и она поведала мне иное. Ее сестра - стражник,  и  она  проболталась,  что
недавно арестовала летателя. Правитель вздумал судить летателя за  измену!
Представляешь?
   - Да, - сказала Марис. - Это так.
   - Что? - Колль растерянно заморгал. - Э... Я бы выпил чая.
   - Сейчас заварю. - Эван направился к очагу.
   - Продолжай же! - потребовала Марис. - Какие еще слухи?
   - Но ты вроде бы знаешь больше меня про этот арест. Я  просто  поверить
не мог. А что тебе известно?
   Марис замялась.
   - Нас предупредили, чтобы мы об этом не рассказывали.
   Струны гитары возмущенно зазвенели под пальцами Колля.
   - Я твой  брат,  черт  подери.  Пусть  я  и  певец,  но  молчать  умею.
Выкладывай!
   И Марис рассказала ему, как их вызывали в крепость.
   - Теперь многое  становится  понятно!  -  заметил  Колль,  когда  Марис
закончила. - В городе про это тоже говорят. Даже стражники пробалтываются,
и тайны Правителя хранятся совсем не так: строго, как он воображает!  Я  и
представить не мог, что это правда. Неудивительно, что над островом кружит
столько летателей! Пусть-ка Правитель попробует помешать  им  прилетать  и
улетать! - Он ухмыльнулся во весь рот.
   - Ну а другие слухи? - опять потребовала Марис.
   - Да-да! Ты знала, что на Тайосе побывал Вэл-Однокрылый?
   - Вэл? Здесь?
   - Он уже улетел. Мне сказали, что прилетал он совсем недавно, абсолютно
вымотанный, как бывает после длинного перелета. С ним было не то пять,  не
то шесть летателей.
   - А какие-нибудь еще имена ты слышал?
   - Только Вэла. Его же все знают!  Но  других  мне  описали:  коренастая
женщина с Юга с седыми волосами, чернобородый великан с ожерельем из зубов
сциллы, остальные с Запада. Среди них двое, похожих как две капли воды.
   - Деймен и Атен, - пробормотала Марис. - А остальных я с твоих слов  не
узнала.
   - Зато я узнал, - объявил Эван, входя с чашками горячего чая и толстыми
ломтями хлеба на подносе. - Во всяком случае одного. Мужчина с ожерельем -
это Катинн с Ломаррона. Он часто бывает на Тайосе.
   - Ну конечно! - воскликнула Марис.  -  Катинн.  Самый  уважаемый  среди
Восточных однокрылых.
   - А еще что-нибудь? - спросил Эван.
   Колль отложил гитару и подул на дымящийся чай.
   - Мне сказали,  что  Вэл  прибыл  как  представитель  летателей,  чтобы
убедить Правителя освободить эту женщину, Тайю, из темницы.
   - Выдумка, - заметила Марис. - Вэл не представляет летателей. Все, кого
ты назвал, - однокрылые. Старинные семьи, ретрограды,  все  еще  ненавидят
Вэла. И ни за что не позволили бы ему говорить от их имени.
   - Я и это слышал, - сказал Колль. - Во  всяком  случае,  Вэл  вроде  бы
предложил созвать суд летателей, чтобы рассмотреть  дело  Тайи.  И  он  не
возражал, чтобы Правитель держал Тайю в темнице, пока...
   - Да-да! - нетерпеливо перебила Марис. - Но что сказал Правитель?
   Колль пожал плечами.
   - Одни говорят, что он держался холодно и спокойно, другие  утверждают,
будто они с Вэлом ссорились и кричали друг на друга. Но как бы то ни было,
Правитель настоял  на  рассмотрении  дела  в  собственном  суде  и  личном
вынесении приговора. Поговаривают, правда, что он его уже вынес.
   - Значит, бедняги Рени ему мало, - пробормотал Эван. - Правителю  нужна
еще одна смерть, чтобы удовлетворить свою гордость.
   - А как отреагировал Вэл? - спросила Марис.
   Колль отхлебнул чаю.
   - Насколько я узнал, Вэл улетел сразу  после  разговора  с  Правителем.
Говорят даже, что однокрылые задумали напасть  на  крепость  и  освободить
Тайю. И еще говорят, что  Вэл  созовет  Совет  Летателей,  чтобы  наложить
запрет на Тайос.
   - Понятно, почему люди так напуганы, - отозвался Эван.
   - Не мешало бы и летателям  испугаться,  -  заметил  Колль.  -  Местные
жители озлоблены  на  них.  В  харчевне  у  северного  обрыва  мои  соседи
толковали о том, что  летатели  всегда  тайно  управляли  Гаванью  Ветров,
решали судьбы островов и  отдельных  людей  с  помощью  посланий,  которые
доставляли, и лжи, которую придумывали.
   - Что за чепуха! - вспылила Марис. - Как они могут верить такому?
   - Неважно, как, - ответил  Колль.  -  Важно,  что  верят.  Я  ведь  сын
летателя, и меня воспитывали, как летателя, пусть я им и не стал.  Я  знаю
традиции летателей, узы которые их связывают, то, как они  чувствуют  себя
особой кастой. Но я знаю также, что и люди, которых летатели  без  разбора
называют бескрылыми, будто они все одинаковые, тоже  объединяются  в  одну
большую семью.
   Он поставил кружку и снова взял гитару, словно она придавала ему больше
красноречия.
   - Ты же знаешь, как пренебрежительно летатели  относятся  к  бескрылым,
Марис, - сказал он. - Но, думается, ты  плохо  представляешь  себе,  какую
неприязнь вызывают летатели у бескрылых!
   - У меня есть бескрылые друзья, - возразила Марис. - И  все  однокрылые
сначала были бескрылыми.
   Колль вздохнул.
   - Не спорю, есть верные поклонники  летателей.  Служители,  посвятившие
всю жизнь заботам  о  них,  детишки,  мечтающие  прикоснуться  к  крыльям,
прихлебатели, высшая радость для которых - заманить летателя в  постель  и
хотя бы так приобщиться к его славе. Но есть и  другие  бескрылые,  Марис,
которые злы на Летателей и не ищут дружбы с ними.
   - Я знаю, что все далеко не так просто. Я  не  забыла  враждебности,  с
какой  мы  столкнулись,  когда  Вэл  завоевал   крылья.   Угрозы,   побои,
отчужденность. Но теперь,  когда  не  право  рождения  решает,  кому  быть
летателем, все должно измениться к лучшему!
   - А изменилось к худшему. - Колль покачал головой. - В  былые  времена,
когда летателями становились по праву рождения, многие люди  верили  в  их
избранность. На многих Южных островах летатели  составляют  касту  жрецов,
благословенную их Отцом Небесным. На Артелии они - принцы.  Как  Правители
Востока наследуют родительскую власть, так летатели наследовали крылья. Но
теперь уже никто  не  верит  в  божественное  происхождение  летателей.  И
возникают новые вопросы. Почему чумазый соседский мальчишка, с  которым  я
вместе рос, вдруг стал такой важной персоной? Благодаря чему приятель моих
детских игр вдруг обрел волю,  власть  и  богатство  летателя?  Однокрылые
летатели  не  так  обособлены,  как  прирожденные,  -   они   знаются   со
сверстниками,  вмешиваются  в  конфликты,  не  порывают   окончательно   с
политикой родного  острова,  сохраняют  местные  интересы.  Это  порождает
неприязнь к ним.
   -  Двадцать  лет  назад  никакой  Правитель  не  посмел  бы  арестовать
летателя, - задумчиво произнес Эван. - Но посмел  бы  двадцать  лет  назад
самый дерзкий летатель исказить послание?
   - Конечно нет! - отрезала Марис.
   - Но многие ли этому поверят? - заметил Колль. - Раз  такое  случилось,
значит, и прежде так бывало! Фермеры, чей разговор я  случайно  подслушал,
убеждены, что летатели всегда перекраивали  послания  по-своему.  Судя  по
тому, что я узнал, на Правителя Тайоса начинают смотреть,  как  на  героя,
который вскрыл обман!
   - Как на героя? - с отвращением повторил Эван.
   - Одна ложь во имя благой цели  не  может  все  настолько  изменить!  -
упрямо возразила Марис.
   - Верно, - согласился Колль.  -  Изменения  происходили  непрерывно.  И
виновата в этом ты.
   - Я?! Никакого отношения к этому я не имею!
   - Неужели? - Колль иронично улыбнулся. - А ты  подумай!  Баррион  часто
рассказывал мне одну историю, сестрица. О том, как вы с  ним  болтались  в
лодке, выжидая случая украсть твои крылья у Корма, чтобы ты могла  созвать
Совет. Помнишь?
   - Да!
   - Так вот, он говорил, что вам тогда пришлось долго ждать, пока Корм не
ушел из дома, и у него, Барриона, было время поразмыслить над тем, что  вы
с ним задумали. Он сказал, что чистил ногти кинжалом и вдруг  подумал,  не
ударить ли этим кинжалом тебя? "Это избавило бы Гавань  Ветров  от  многих
смут", - уверял он. Потому что твоя победа сулила перемены, каких ты и  не
представляла, обрекая на страдание не одно поколение. Баррион был от  тебя
без ума, Марис, но считал тебя  простодушной.  "В  середине  песни  нельзя
изменить ни единой ноты! - толков