ть нечего, пошли обратно. У самой норы Эйле вымолвила:
   - С чем-то неведомым мы встретились. Тварь бессмертная, тела  меняет,
как одежду. Ходит кругами, время с пути сбивает, принимает любой  облик.
Могучий враг.
   - Знать бы, кто такой... - пробормотал Орми.
   - А вдруг... - Эйле на миг замешкалась. - Вдруг это тот...  некто  из
страны Марбе, которого так боялся Шулла?
   - Марбианин! - воскликнул Орми. - Ну конечно! "Скитаются по  телам  и
оживают где хотят". Помнишь, Энки, мы не поняли этих слов?
   - Точно. - Эйле ткнула Орми пальцем в грудь. - Ты прав. Все сходится.
Кроме одного. - Тут она чуть улыбнулась. - Он не смог нас обмануть, хотя
должен быть всемогущим.
   До  самой  весны  в  зимовье  было  тихо.  Наконец  дождались  первой
оттепели. Пришла пора отправляться в путь.
   На первом же переходе они опять наткнулись на трехпалые  следы.  Энки
сказал:
   - Этот паук из Марбе, похоже, всю зиму вокруг нашей норы бегал.
   - Если он враг, почему он нас не убил? - спросил Орми.
   - А вдруг он и сейчас на нас смотрит... - прошептала с ужасом Эйле. -
Из-за той скалы, или... прыгает по сосне, притворившись белкой...  Разве
нас трудно убить?  Но  он  медлит,  чего-то  ждет.  Подслушивает,  хочет
выведать какую-то тайну... Или чтоб мы указали ему путь к Старику.
   - А ведь мы укажем, - усмехнулся Энки. А Орми помолчал и сказал:
   - Не правда. Мог бы убить - убил бы.  Да  и  Старика  разыскать  ему,
наверное, нетрудно. Я думаю, он все-таки нас боится... почему-то. Может,
он что-то о нас знает такое, что нам самим пока неведомо.
   Два дня шли  на  восток.  Кругом  уже  все  журчало,  слева  в  горах
грохотали лавины. На проталинах торопливо прорастал  первоцвет-смрадник,
с хрустом лопались  тяжелые  бутоны,  распахивались  бледные  цветы.  От
цветов несло гнилью, над ними роились синие мухи.
   На третий день Эйле повернула в горы.
   - Уже близко! Так хочется поскорее дойти! Нам бы крылья...
   Под ноги она почти не смотрела, то и дело поскальзывалась на замшелых
камнях, но сразу же поднималась и бежала вперед.
   Вдруг внизу, позади, раздался голос:
   - Эй, постойте! Я с вами!
   Голос был спокойный, открытый, ему хотелось верить. Но  Энки  и  Орми
помнили, как учила их Ильг: верь только тому, кто говорит "хочу  потроха
из тебя выпустить", другие ж,  скорее  всего,  лгут.  Эйле  спрятали  за
камень, сами, с Вату вместе, пригнулись,  подались  вперед,  приготовили
луки. Энки тетиву натягивает культей, стрелу придерживает зубами.  Ждут.
Под ними внизу - каменная россыпь, огромные валуны и тощие кустики.
   Вдруг увидели: пробирается  между  камней  человек.  Не  молодой,  не
старый, двигается уверенно. Одежды гуганские. Лицо как будто не злое.  А
главное - безоружен.
   - Это, по-моему,  выродок,  -  сказал  Бату.  -  Если  не  оборотень,
конечно.
   Эйле выглянула из-за камня, вгляделась  пристально  в  незнакомца  и,
немного запинаясь, сказала:
   - Кажется, он наш... свой... сын Имира. Да, это друг.
   - Говоришь ты как-то неуверенно, - сказал Орми.
   - Не знаю... Нет, я уверена. Точно. Постойте,  я  вспомнила!  -  Эйле
вдруг заговорила возбужденно и быстро, совсем как во время  припадка.  -
Почему я не вспомнила раньше? Я знала  это  всегда.  Это  было  во  сне,
давно, я жила еще в клетке... Я говорила  со  Стариком,  и  однажды  мне
показалось, что я вижу кого-то за его спиной. Лица людей. Там  были  вы,
Орми и Энки. И там был  этот  незнакомец.  И  другие,  кого  мы  еще  не
встретили. И я увидела путь, два пути, неизбежные, как два  узких  моста
над пропастью. Они ждут нас... Этот человек  наш  друг,  он  должен  был
найти нас, без него мы не сумели бы  спуститься  на  дно...  Ой,  что  я
говорила? - Эйле смущенно опустила глаза и покраснела. -  Опять  это  со
мной... Я сумасшедшая.
   Человек приблизился. Влез на последний выступ. Вот  он  уже  рядом  с
ними.
   - Ну, наконец-то, - сказал незнакомец. Он улыбался и тяжело дышал.  -
Догнал я вас все-таки. Меня Аги звать. Я из Гугана,  из  Хаза.  Вы  ведь
выродки? Я не ошибся?
   - Мы-то выродки, - нахмурившись, проговорил Орми.  -  А  вот  ты  кто
такой?
   - Я? О, это так сразу  не  скажешь!  -  Мужчина  рассмеялся,  покачал
головой. - Надо же, четыре выродка вместе!  Такое  богатство...  Знаете,
сколько дают люди Сурта за одного выродка?
   - Ты вот что, давай покажи руку. Языком молоть всякий умеет.
   Аги показал ладонь. Там, где полагалось быть метке,  кожа  была  чуть
темнее.
   - Ого! - Аги удивленно поднял брови. - Опять появилась. Прямо чудеса.
Что такое со мной происходит, не знаю.
   - Ну, ладно, - сказал Энки. - Сделаем, пожалуй, привал. А ты нам  все
по порядку расскажешь: кто такой, как сюда попал и зачем шел за нами.
   Сели, развели огонь. Аги  не  пришлось  тянуть  за  язык:  как  начал
говорить, так до вечера рта не закрывал.
   Родился Аги в небольшом селении неподалеку от Хаза, на севере Гугана,
где чахлый лесок переходит в пустынную тундру. Родился,  как  и  все,  с
меткой, с детства трудился в копях, добывал  под  землей  железо.  Жизнь
серая, бездумная. Народ злой,  каждый  сам  по  себе.  Соседа  со  света
сживешь - вроде тебе  воздуху  больше.  Драки,  доносы  -  все  казалось
обычным, задумываться было лень.
   Командовал рудокопами менхур под  номером...  Аги  забыл  номер.  Кто
такой  менхур?  О,  это  премерзкое   существо.   Менхуры   водятся   на
северо-западе Гугана, а также за Стеной в стране, называемой  Хуррианом.
Их еще зовут головастиками. У  них  огромные  круглые  головы,  лысые  и
глянцевые, глаза выпученные, взгляд липкий и долгий. Менхуры  ничего  не
чувствуют. Они не бывают ни  веселыми,  ни  печальными,  не  злятся,  не
радуются... В общем, кажется, что они не очень-то и  живые.  Потому  все
гуганяне менхурам завидуют. А еще больше - боятся. Боятся их оттого, что
менхур - самая башковитая тварь на земле. Мозгов у  него,  если  на  вес
брать, больше, чем всего остального. Такая плешивая головища на  ножках.
Менхур любого человека насквозь видит: знает наперед каждый шаг и каждое
слово. Кое-кто думает, это чудо, а это никакое вовсе не чудо. Мыслей они
не читают. Умные просто очень.
   Менхуру ничего не надо, поскольку ничто  не  может  ему  принести  ни
боли, ни радости. Чаще всего он сидит день  напролет  -  не  шелохнется,
смотрит в одну точку. Кто поглупее, говорят: это,  мол,  менхур  думает,
задачи решает. Но Аги-то знал, что это не так. Не будет  за  просто  так
думать менхур. Не станет зря мозгами скрипеть. И  не  то  чтобы  ему  не
хотелось думать или двигаться. Ему-то все  равно.  Надо  -  он  сделает.
Другое дело, откуда это "надо" берется.  А  берется  оно  часто.  Что-то
сидит в башке у менхура, что время от времени выводит его из  оцепенения
и побуждает к действию.
   - Навряд ли это душа, - рассуждал Аги. - По правде сказать, я  думаю,
никакой души у них  нет.  Это  что-то  внешнее,  не  менхурье.  Какие-то
приказы, что ли, они получают от Улле... не знаю.
   В селении, где жил Аги, менхур был вроде  вождя.  Он  указывал,  кому
сколько работать и где, в  какую  сторону  пробивать  туннели,  назначал
наказания провинившимся. Обмануть  его  никто  и  не  пытался.  Все  ему
подчинялись, хоть он почти не выходил из своего дома и силы  в  руках  у
него было не много.
   Год за годом проходили одинаково и незаметно. Днем Аги работал, ночью
спал. Он посмеялся бы в лицо тому, кто сказал бы, что в мире есть тайны.
Он и знать ничего не хотел: все было ясно.
   Но вот однажды случился в селении большой шум. Жил там один мужик  по
имени Кру. Старый, а все никак не уходил... В Гугане, особенно на севере
и на западе, редко говорят "умер",  обычно  -  "ушел".  Почему  -  никто
толком не знает. Может быть, потому, что люди почти никогда  не  умирают
дома. Как кто соберется отдать концы, его тут же на телегу - и в  город.
Там специальные умиральни построены. Вообще-то в селении Аги  редко  кто
доживал до старости. Там менхур всегда решал, кому в умиральню,  а  кому
еще повременить. От старика в копях толку мало. А менхур  -  не  то  что
человек, зря никого мучить не станет. Так что грех на  него  жаловаться.
Ну а Кру то ли забыли, то ли нарочно оставили - трудно сказать.  Работал
он как все, ничем особенным не выделялся. Разве что  драться  не  любил.
Его-то все били, кому не лень, а он - никого,  даже  самых  слабых.  Все
думали - трусит или ленится.
   Как-то раз загорелся в селении дом. Там растили детей до  шести  лет,
до рабочего возраста. Горит дом, внутри детишки визжат. Народ  собрался,
стоят, радуются. Ну и менхуру, конечно,  доложили.  Тот  и  дал  приказ:
спасать добро. Там ведь много всего было: еды,  одежды,  разной  посуды.
Кого послать? Послали Кру. Вот он входит в горящий дом, долго оттуда  не
показывается, потом выбегает - и несет вместо  добра,  что  ведено  было
спасать, двух обгоревших детей. Понятно, все обалдели. Доложили менхуру.
Менхур велел детей - в умиральню, Кру - доставить к нему.
   Аги было любопытно, что скажет менхур  старику,  и  он  вызвался  его
отвести. Приходят - они и еще человек пять,  все  в  старика  вцепились,
чтобы не сбежал. Менхур посмотрел на Кру и сказал:
   - Руку.
   Старик вытянул  руку.  Метка  на  месте,  все  как  положено.  Менхур
говорит:
   - Выродок. В Уркис живьем.
   - Помилуйте, господин, - запричитал Кру. - Какой же  я  выродок?  Вот
моя метка!
   Но у менхура-то в голове не заложено в споры вступать.  Так  что  Кру
причитал напрасно: головастая тварь ни слова больше не вымолвила и  даже
не шелохнулась. Стали тащить старика к выходу, и тут  Кру  изловчился  и
плюнул менхуру прямо в  рожу.  Метко  так  плюнул.  Ну,  да  там  трудно
промахнуться. Менхура, однако, этим не проймешь. Единственное, чего  Кру
добился, - сподвигнул лобастого на два лишних слова. Менхур сказал:
   - Рот завязать, - и умолк уже окончательно.
   Аги  взялся  доставить  выродка  в  Уркис.  Захотелось  взглянуть  на
столицу, да и любопытно было поговорить с Кру - ведь настоящего  выродка
не часто встретишь.  Аги  надеялся,  что  в  пути  будет  случай  тайком
развязать старику рот и спросить его... Что спросить, Аги пока не  знал.
Но интересно все равно.
   Первую ночь пришлось провести в селении. Кру приковали  к  столбу  на
площадке для пыток, а наутро должны были отправить в Уркис. В  эту  ночь
Аги поставили сторожить старика. Сбежать-то он не  сбежит,  но  мало  ли
что. Вдруг кто из жителей захочет выродка помучить и он потом не дотянет
до столицы. А было ведь ясно сказано: живьем.
   Стоит Аги у столба с мечом. Скучно, делать нечего. Старика трогать не
ведено...  да  Аги  и  не  сильно  хотелось.  Аги  хоть  и  был  обычным
гуганянином, меченым, но пыток с детства не любил. Не осуждал,  конечно,
просто они казались ему скучноватым развлечением.
   Стемнело. Народу на  улице  никого.  Старик  у  столба  кряхтит.  Аги
подумал: а почему бы не поболтать с Кру  прямо  сейчас,  пока  никто  не
видит? Взял и развязал ему рот.
   Старик поворочал челюстями, отплевался. Аги сказал:
   - Ну и влип ты, сосед. Не позавидуешь. Ты что же, выходит,  и  впрямь
выродок?
   - Улле спроси, - проворчал Кру. - Почем я  знаю?  Да  теперь  уж  все
равно. Менхур сказал - выродок, значит, выродок.
   - Да уж, - Аги усмехнулся. - Менхур не дурак. А сам-то ты  ничего  не
замечал? В смысле, ничего такого... ну, в себе? Мысли там всякие...
   - Мысли... - вздохнул Кру.  -  Мысли  я  замечал.  Бывает  такое,  то
ничего-ничего, а то вдруг раз - и мысль. Но это со многими случается. Ты
сам не думаешь никогда, что ли?
   - Ты мне зубы не заговаривай.  Я  вроде  понятно  спросил.  Необычные
мысли, которых не бывает у нормальных.
   - Ты мои мысли видишь? - спросил Кру.
   - Как же я их увижу?
   - Ну вот и я твоих не вижу. Откуда мне знать, какие мысли нормальные,
а какие нет.
   Помолчали еще немного, потом Аги сказал:
   - Как тебя угораздило подхватить этих двух  сопляков  обугленных?  На
кой они тебе сдались?
   - Не знаю, сосед. Правда не знаю. Как-то само получилось.  Размышлять
было некогда. Того гляди, потолок обрушится.  Я  их  и  схватил.  А  как
вышел, отдышался - сам удивился не меньше вашего.
   - Да-а... - протянул Аги. - Где-то я  слышал,  что  если  человек  не
знает причины своих поступков, значит, им руководит злой дух. Как его...
Имир, кажется. Выходит, ты действительно выродок.
   - Выходит, - буркнул старик. - Выходит. Теперь  чего?  Куда  меня?  В
умиральню?
   - В какую умиральню! Размечтался!  В  Уркис  живьем.  Да  ты  же  сам
слышал.
   - А в Уркис-то зачем? Не знаешь?
   - Так ясно зачем. Распотрошат тебя, в башку  иголок  напихают,  кровь
размажут по стеклышкам. Выродок - редкая тварь.  За  вас  золота  знаешь
сколько дают? Ого-го! Это, сосед, называется наука.
   Старик вздрогнул, глаза его испуганно забегали.
   - Слышь, Аги, браток, не хочу я в эту науку... Может, прибьешь  меня,
а? Хочешь, помучай сначала. Ну что тебе стоит? А потом  скажешь,  я  сам
сдох.
   - Ну, ты даешь, старик! С меня ж за это три шкуры спустят! Менхура не
обманешь.
   Кру посмотрел на Аги долгим взглядом. Потом сказал:
   - А я ведь, наверное, и вправду выродок. Выродок, да... Вот что, Аги.
Посмотри-ка мне в глаза. Внимательно посмотри. Вот так. Хорошо...
   Аги уставился на  старика...  и  вдруг  почувствовал,  что  не  может
отвести взгляд. Голова немного закружилась... Аги испугался, отпрянул.
   - Есть у меня одна тайна, - сказал Кру. - Ты любишь тайны? Любишь,  я
вижу. Я тебе ее расскажу, а ты меня за это убьешь... Договорились?
   Аги кивнул, не соображая, что делает. Потом подумал: ладно,  послушаю
тайну, тогда посмотрим... Обещать - не значит сделать...
   А Кру между тем продолжал:
   - Я тут недавно голос услышал... в голове у  себя.  Подумал  сначала,
это от старости, болезнь мозгов. Но он  так  связно  говорил...  Больные
мозги такого не выдумают. А теперь, когда оказалось, что я выродок...  В
общем, это действительно был чей-то  голос.  Он  меня  звал  и  говорил:
вместе  мы  обретем  силу...  Такую  силу,  с  которой  можно  весь  мир
перевернуть. Может, я чего-то не так понял... Но, по-моему,  этот  голос
предлагал мне стать властителем мира. Ну, как, нравится тебе моя тайна?
   У Аги захватило дух. Он еле выговорил:
   - Чей это голос-то был? Куда он тебя звал?
   Кру усмехнулся:
   - Во, интересно стало. Чей, говоришь, был голос? Не  знаю.  Какого-то
могучего существа. Никак, ты, Аги, захотел вместо меня  пойти  и  власть
над миром получить? Ладно, пойдешь, я не против. Я-то уж  стар,  мне  бы
помереть поскорей. А у тебя, может, и получится. Только не  забудь,  что
обещал! Убьешь меня - тогда и уходи. А  путь  неблизкий.  Идти  надо  до
города Кату. Это за Уркисом, далеко на востоке. Потом на  юг  до  Стены.
Переберешься через Стену - попадешь в Дикие земли. Иди на  юг,  пока  не
увидишь высокие горы. И вот где-то там или чуть левее  живет  это  самое
существо. Ну, скажешь ему: ты, господин, звал старого Кру, так я,  стало
быть, вместо него. Придумаешь, в общем, что сказать.
   - Подожди-ка, - перебил его Аги. - А чего  ты  сам-то  не  пошел?  Не
хотелось, что ли, миром править?
   - Пока я не знал, что я выродок, этому  голосу  не  верил.  Это  ведь
только выродки, если молва про них не врет, могут за тыщу  миль  друг  с
другом разговаривать.  Вот  я  и  думал,  что  это  либо  болезнь,  либо
наваждение какое-то, вроде твоей науки. А когда узнал,  кто  я,  так  уж
поздно было. Вот тебе и вся разгадка. Ну что, слово-то сдержишь? Я  тебе
уже все сказал.
   - Не сдержу, - ответил Аги  и  побежал  прочь.  Старик-то,  наверное,
решил: все, не вернется, в Кату пошел добывать власть над миром.  А  Аги
помчался к сараю, где хранились кое-какие железные инструменты. Взял там
большие клещи и вернулся к столбу. Ни слова  не  говоря  -  хрясь!  -  и
перекусил старику ошейник.
   - Бежим, старый, пока не рассвело! Пойдем вместе к твоему чудищу.
   Старик, понятно, ошалел от радости. И они побежали по темной улице.
   - Слышь, Аги, - пропыхтел  Кру.  -  Меченые  так  не  поступают.  Ты,
наверное, тоже выродок. Посмотри на свою руку.
   Аги взглянул. Рука на месте,  метка  тоже.  Странно,  но  Аги  слегка
огорчился.
   - Дурь все это.  Кем  родился,  тем  и  подохну.  Селение  кончилось,
началась тундра. Валуны, кустики, мох. Спрятаться почти негде.
   Аги и Кру надеялись затемно отойти подальше от людей,  да  не  вышло.
Светать еще не начало, как услышали погоню. А старик, как назло,  совсем
из сил выбился. Бежать уже не мог. Враги увидели беглецов, подняли крик.
   - У тебя ножа нету? - спросил Кру.
   - Нету. Я и меч впопыхах где-то бросил.
   - Ладно, все равно живым не дамся. Улле им в пасть.  Пускай  свои  гу
изучают, твари проклятые. А ты, Аги, знаешь  чего...  Только  не  думай,
что, мол, старый выродок спятил со страха. Мне  кажется,  ты  спасешься.
Пойдешь тогда без меня в Дикие земли.
   Больше ничего не успел сказать. Налетели стражники, замахали  мечами,
заорали. Кру прыгнул вперед - и грудью прямо на меч. Умер на месте.  Аги
схватили, побили хорошенько и приволокли в селение. И конечно,  сразу  к
менхуру. Тот выслушал стражников и сказал:
   - Аги в умиральню. Категория три. Тугана пытать три дня  без  увечий,
потом на работу в кандалах.
   Туганом звали воина, который неловко  выставил  меч  и  позволил  Кру
зарезаться.
   Потом Аги еще разок побили и повезли на  телеге  в  Хаз.  Он  ехал  и
думал: что это значит - категория три? И чем она  отличается  от  других
категорий? Смерть-то одна.
   Скоро телега загрохотала колесами по  булыжной  мостовой:  въехали  в
город. Аги лежал на спине среди каких-то тюков и ничего, кроме неба,  не
видел. Остановилась повозка под высокой аркой.  Пленника  перекинули  на
другую телегу, поменьше. Затем его долго везли по полутемному  коридору.
Железные двери перед его телегой  открывались  и  тут  же  захлопывались
позади.  Потом  его  сбросили  на  пол,  освободили  от  пут.   Стражник
скомандовал ему встать и повел вниз по бесконечной винтовой  лестнице  с
выщербленными ступенями. Где-то, по-видимому недалеко от  центра  Земли,
лестница кончилась, и стражник махнул факелом и рявкнул:
   - Шагай вперед!
   Аги увидел три железные двери с высеченными числами: один, два,  три.
Две закрыты, третья распахнута. Аги шагнул в полутемный зал. Воздух  там
был спертый и плотный, пахло паленым мясом и плесенью. Стены  и  потолок
тонули во мраке. В середине зала на каменном возвышении  лежал  человек.
Аги мог видеть только ступни и руки, свесившиеся с возвышения. Стражники
с угрюмыми лицами плотным кольцом окружали  лежащего.  Факелы,  горевшие
красноватым огнем у них в руках, освещали лишь  возвышение  и  небольшое
пространство вокруг. В глубине зала царила непроглядная тьма. Аги ощущал
повсюду какое-то движение, шелест, дыхание невидимых  существ.  Зал  был
полон  незримого  присутствия  кого-то  -  или  чего-то  -  всесильного,
безжалостного, всевидящего. Сердце Аги сковал  холод,  колени  ослабели.
Стражник почему-то не подгонял его, и он так и стоял у самого порога.
   Внезапно из тьмы позади возвышения выплыла громадная  черная  фигура.
Очертания ее были расплывчатые, терялись, сливаясь с окружающим  мраком.
И единственное, что можно было сказать наверняка,  -  эти  очертания  не
имели ничего общего с человеческим телом или любой живой тварью, ходящей
по земле. От движения черного призрака  всколыхнулся  воздух.  Аги  едва
устоял на ногах. Затем наверху, высоко над головами стражников,  зажегся
мутный красный эллипс, подернутый серой  пленкой,  как  остывающие  угли
костра. Чудовище раскрыло свой единственный глаз. Аги, наверное, умер бы
на месте, если бы взгляд призрака  упал  на  него.  Но  неведомая  тварь
смотрела пока на того, кто неподвижно лежал на каменном возвышении.
   Из тьмы, из-под красного глаза, донесся глухой тягучий голос:
   - Аруг