ояла
машина с ручками и проводами. Других дверей, кроме той,  в  которую  они
заглядывали, в комнате не было.
   Менхур тем временем пищал что-то непонятное.
   - Дум один, дум два, дум три... - так он добрался  до  пятнадцати.  -
Темп наибольший. Инициатива боевая максимальная. Риск неограничен. Убить
посторонних.
   Стражники, доселе казавшиеся неживыми предметами,  внезапно  обнажили
мечи и молча пошли на пришельцев.
   - Ах ты тухлая лягушка! - взревел Кулу. - Приказывай  им  стоять  или
останешься без мозгов!
   Ядозубы и Орми вскинули ружья. Воины приближались.
   - Дум шестнадцать, дум семнадцать...  -  лопотал  менхур,  словно  не
заметив прозвучавшей угрозы.
   - Ну, получай! - Кулу схватил менхура одной  рукой  за  обе  ноги  и,
широко размахнувшись, ударил его  головой  об  пол.  Голова  разлетелась
вдребезги.
   - Вот так штука! Черные мозги, - сказал Хлу.
   - И черная кровь. И души у него не было, как будто никто не  умер,  -
сказала Эйле.
   Прогремели выстрелы - четыре, пять, шесть. Четверо  стражников  упали
как подкошенные, пятый был ранен, но продолжал идти - ни один мускул  на
его лице не дрогнул, как будто для него  не  существовало  ни  боли,  ни
страха.
   Эйле принялась перезаряжать ружья, а мужчины взялись за мечи.
   Стражники дрались, как существа, лишенные  разума.  Они  монотонно  и
ровно работали мечами, нисколько не жалея себя и вовсе не  замечая  ран,
но без всякой ярости и азарта, безразличные ко всему. Ядозубы же, почуяв
кровь, сражались отчаянно и вдохновенно. Орми заметил, что все  движения
стражников подчинены одному заученному ритму и повторяются раз за разом,
независимо  от   действий   противника.   Он   быстро   нашел   в   этой
последовательности взмахов и выпадов уязвимое место, когда  воин  только
начинал заносить  меч  для  мощного  удара  и  оказывался  незащищенным.
Воспользовавшись сделанным открытием, Орми уложил одного за другим троих
врагов. Но нападавших было  слишком  много,  и  они  постепенно  теснили
ядозубов, в конце концов прижав их к стене. Хлу и Барг были  ранены,  но
продолжали сражаться, а Эрк  упал  со  вспоротым  животом  и  больше  не
поднялся. Эйле отступила в боковую комнату и там перезарядила  несколько
ружей, но передать их было некому, и тогда она  сама  стала  стрелять  в
нападавших из дверного проема.
   Два стражника,  оттеснив  Барга,  бросились  к  Эйле.  Орми  затылком
почувствовал угрозу и, не отдавая себе отчета в своих действиях, схватил
валявшийся под ногами труп менхура и швырнул его в открытую дверь.
   - Лови!
   Труп - детское тельце с острым костяным  обломком  на  тонкой  шее  -
пролетел перед носом  у  стражника,  и  Эйле,  бросив  дымящееся  ружье,
поймала его за ногу и загородилась им, как щитом.
   Молчаливые воины впервые за все  время  схватки  сбились  с  ритма  и
застыли с поднятыми  мечами,  не  решаясь  рубить  мертвое  тело  своего
господина. И тогда Барг, подскочив, снес головы обоим.
   - Победа! - взревел Кулу, пронзая еще одного  врага.  Теперь  перевес
был на стороне ядозубов: всего  трое  стражников  продолжали  бой.  Эйле
брезгливо отбросила менхурий трупик, зарядила ружье и выстрелила,  после
чего мужчины быстро прикончили оставшихся двоих.
   Раны Хлу и Барга оказались не слишком тяжелыми; Эрк был  мертв.  Пока
Эйле перевязывала раненых, Кулу и Орми прошли в боковую комнату и  стали
разглядывать  загадочную   машину.   У   нее   имелось   сиденье,   явно
предназначенное для человека, и железные цепи с застежками,  позволяющие
намертво приковать сидящего и лишить его  возможности  двигаться.  Возле
одной из рукояток Орми заметил высеченные  на  железе  знаки  и  прочел,
запинаясь:
   - Во-ле-по-дав-ле-ни-е...
   - Ясное дело, - проворчал Кулу. - Посадят мужика и подавляют, пока не
станет покорным дурнем. Эти-то, смотри, так и лежат.
   Кулу подошел к одному из оцепеневших воинов.
   - Встать!
   Воин не шелохнулся. Орми заметил у него на груди железную пластинку с
непонятными знаками и позвал Эйле.
   - Прочтешь?
   - Тридцать один, - сказала Эйле. - Это его номер, наверное.
   - Дум тридцать один, встать!
   Но все было тщетно: стражники, очевидно, подчинялись  только  убитому
менхуру.
   - Ну, Улле с ним, - сказал Кулу. - Пойдем. Надо как-то дверь открыть.
   Но сколько они ни дергали, сколько  ни  толкали,  массивная  железная
дверь не поддавалась.
   - Заклинание... или тайный  знак...  -  Орми  почесал  в  затылке.  -
Постойте! А что, если...
   Он подобрал мертвого менхура, приволок его к заколдованному входу  и,
взяв двумя пальцами за правое запястье, приложил  сморщенную  ладошку  к
темному кругу, видневшемуся в нижней части  двери.  Что-то  звякнуло,  и
дверь плавно отворилась внутрь. Путь был свободен.
   - Ловко! - восхитился Хлу. - Надо этого  замухрышку  с  собой  взять.
Мало ли, вдруг еще какие двери попадутся.
   - Верно, - сказал Кулу. - Только целого тащить  незачем.  Дай-ка  мне
его. - Взяв у Орми менхурий труп, Кулу  отломил  правую  кисть  мертвого
уродца, а остальное, наподдав ногой, зашвырнул в дальний конец  зала,  к
самой лестнице.
   - Какой полезный оказался заморыш, - сказал Барг. - Двери  открывает,
дурней подавленных останавливает. Зря выбросил. Может, он еще на  что-то
сгодился бы.
   - Хватит с нас, - проворчал Кулу. - Пойдем.
   Войдя в дверь, они оказались в широком освещенном коридоре с  гладким
каменным полом и сводчатым потолком. Коридор убегал в обе стороны, дверь
находилась в его боковой стене.
   - Ну, куда? - Кулу повернулся к Орми. - Направо, налево?
   Орми и сам не знал, какой путь выбрать, но  спустя  мгновение  вопрос
отпал сам собой: слева раздался топот множества ног,  и  из-за  поворота
показались стражники, точно такие же, как те, с которыми им  только  что
пришлось сражаться. Но на этот раз врагов было куда больше, а  вооружены
они были не только мечами, но и ружьями.
   - Глядите! Дурни! - сказал Барг.
   - Пойдем, однако, направо, - сказал Кулу.
   И они со всех ног побежали по правому туннелю. Коридор плавно и  едва
заметно поворачивал, и  было  похоже  на  то,  что  он  образует  кольцо
поперечником в три-четыре мили. На его внутренней, левой  стороне  время
от времени попадались запертые железные двери. Беглецам удалось  немного
оторваться от погони - достаточно, чтобы кривизна коридора скрыла их  от
глаз преследователей. Тогда Кулу бросился к первой же  двери  и  шлепнул
менхурьей ладошкой по темному кружку.  Дверь  отворилась,  за  ней  была
тьма.
   - А ну, давайте все сюда.
   Они прошмыгнули внутрь,  закрылись  и  прижались  к  холодной  стене,
переводя дух. Стражники протопотали мимо.
   Постепенно глаза Орми  привыкли  к  темноте,  и  он  начал  различать
окружающие предметы. Похоже, это был большой зал. Повсюду на полу что-то
копошилось. Орми смутно разглядел множество низеньких двуногих  существ.
Они целой толпой медленно приближались к пришельцам.
   - Что еще за твари?  -  прошептал  Хлу.  -  Час  от  часу  не  легче.
Сматываемся, пока не поздно!
   Но было, по-видимому, уже  поздно:  неведомые  существа  окружили  их
тесным кольцом, подойдя почти вплотную. Вдруг  тишину  прорезал  тонкий,
звенящий голосок:
   - Погодите, я лампадку засвечу.
   Почти тотчас же неподалеку от прижавшихся  к  стене  людей  загорелся
фитилек, смоченный жиром, и Орми охнул, увидев  наконец,  каких  существ
они испугались.
   Дети! Обыкновенные человеческие дети! Голенькие, тощие,  беспомощные,
они толкались и лезли вперед, чтобы получше  рассмотреть  гостей.  Самым
младшим было года два от роду, старшим - не более пяти. Лица у них  были
живые, хоть и бледные, глаза любопытные.
   - Сколько дяденек, - глубокомысленно произнес двухлетний малыш.
   - И одна тетенька, - добавил другой.
   - Детишки! - Эйле всплеснула руками и чуть не расплакалась. - Как  же
вы тут очутились? - Она опустилась на колени и стала  гладить  детей  по
головкам, бормоча ласковую чепуху. Дети  жались  к  ней  и  тянулись  ее
потрогать. Метки у старших были едва заметны,  у  младших  -  чернели  в
пол-ладони.
   - Вот тебе и раз, - сказал Хлу. - Малышня сопливая.
   - Оборотни, - буркнул Кулу, сжимая ружье.
   - Да какие же они оборотни!  -  воскликнула  Эйле.  -  Такие  славные
детки!
   Пятилетний   мальчуган,   внимательно   и   серьезно   разглядывавший
пришельцев, спросил, смешно выпячивая губы:
   - Вы - наши новые любимые учителя? Да?
   - Ну... Вроде того, - сказал Орми.  -  А  где,  кстати,  ваши  старые
любимые учителя?
   - Тетя Грага скоро придет. Она кашу привезет.
   - Вам хорошо живется, детки? - спросила Эйле, сразу помрачневшая  при
имени Граги. - Вас не обижают?
   - Хорошо, - сказала лопоухая девочка. - Не обижают.
   - Тетя Грага вас любит?
   - Любит! Любит! - возбужденно залопотали дети. - И мы ее любим. У нас
три тети Граги и один дядя Граг.
   - Чему же они вас учат?
   - Быть добрыми. Никого не обижать. Всех-всех любить.
   Барг, недоуменно слушавший этот разговор, пробормотал:
   - Выродков растят, что ли? Зачем?
   - Что-то уж больно все у них хорошо, - сказал Ор-ми.  -  Не  к  добру
это.
   - Тетя Грага идет! - раздался радостный крик из  глубины  комнаты,  и
тут же все дети, забыв о незнакомцах, побежали в  конец  зала.  Но  Орми
успел поймать одного мальчугана, прежде чем погасла лампадка.
   - Ай! Пусти!
   - Подожди... Успеешь съесть свою кашу. Да не дергайся ты! Слушай, это
очень важно. Где мы можем спрятаться? Если  ты  нас  не  спрячешь,  тетя
Грага умрет. Понял?
   Мальчик перестал вырываться, и Орми почувствовал, как напряглись  его
мускулы.
   - Умрет?
   - Да. - "Может, он не знает, что такое  смерть",  -  подумал  Орми  и
добавил:
   - Ей будет очень плохо. Спрячь нас!
   - Вон там наши подстилки, - пролепетал мальчик. - Мы их складываем  в
угол, когда не спим. Вы закопаетесь в подстилки, и  тетя  Грага  вас  не
увидит.
   Орми, Эйле и ядозубы побежали за мальчиком  и  торопливо  зарылись  в
кучу льняных  тряпок,  влажных  и  омерзительно  пахнущих.  Едва  тряпки
перестали шевелиться, комната  озарилась  колеблющимся  светом  факелов.
Орми услышал женский голос:
   - Вот и я, мои милые детки. Проголодались? Ну, подходите по  очереди.
По десять человек. Старшие, не толкайте младших. Эри,  будешь  так  себя
вести, тебя никогда не переведут! У  нас  всего  десять  трубок,  вы  же
знаете. Ляма, малышка, ты умеешь считать до десяти? Не умеешь? Ну  и  не
надо, моя крошка. Встань в сторонке, подожди. Аси, как  не  стыдно!  Для
этого есть дырка в полу, во-он там. Дети, пожалуйста, научите Аси ходить
в дырку.
   Орми слышал тихое чавканье,  продолжавшееся  довольно  долго;  потом,
когда все поели, Грага сказала:
   - Ну вот. А  теперь,  поскольку  вы  хорошо  себя  вели,  мы  с  вами
поиграем.
   - Во что, тетя Грага? В кости?
   - Ну конечно, Лау, во что же еще.
   - Ура!!!
   До Орми донесся грохот костей - не иначе как мамонтовых, и  радостный
детский визг. Вскоре, однако, все стихло, и Грага сказала:
   - Ну а теперь, дети,  самое  главное.  Наступил  тот  радостный  миг,
которого мы все с нетерпением ждали.
   Орми почти физически ощутил,  как  напряглись  и  замерли  дети,  как
затаили  дыхание,  боясь  пропустить  хоть  единый  звук,  произнесенный
"любимой учительницей".
   - Мы решили сегодня перевести еще  двоих  из  вас  -  конечно,  самых
лучших, самых добрых и честных.
   - Кого, тетя Гага? - пропищал кто-то из самых маленьких.
   - Сейчас скажу, Ляма. Тебе-то еще рано, ты знаешь. Ты  у  нас  совсем
крошка. А сегодня будут переведены... Гиу и Сюк!
   Два радостных вопля, сотня разочарованных вздохов.  Кто-то  захныкал.
Потом обиженный детский голос сказал:
   - А мы знаем, что вас скоро заменят.  К  нам  новые  любимые  учителя
пришли.
   - Что такое? Где они? - Грага явно встревожилась.
   - А вон... ой! Нету. Они были вон там. Мы все их видели. Много дядь и
одна тетя.
   - Не слушайте его,  тетя  Грага.  Эри  вечно  выдумывает.  Мы  просто
играли.
   - Плохие игры, - сказала Грага строго. -  Нас  не  заменят.  Вы  что,
стали меньше любить нас?
   - Нет! Нет! Больше! - завопили дети.
   - Ну хорошо. Гиу, Сюк, пойдемте. Вас ждут в комнате счастья.
   - Пять подстилок каждому, вареные крысы через день и в  кости  играй,
сколько хочешь! - вздохнул Эри с завистью. - Когда же меня переведут?
   - Как только ты станешь  таким  же  добрым,  -  сказала  Грага.  -  И
научишься не завидовать друзьям.
   Удаляющиеся шаги, стук двери. И  вдруг  дети  заговорили  все  разом,
бурно обсуждая случившееся.  В  шуме  голосов  Орми  разобрал  отдельные
фразы:
   - Му! Почему ты сказал, что мы играли? Ведь они и вправду приходили!
   - Тетя Грага не должна была знать. А то ей стало  бы  плохо.  Она  бы
умерла.
   Тряпки рядом с Орми зашевелились.
   - Ну, хватит с меня, - услышал он голос Кулу. - Я вылезаю!
   Орми выбрался из-под тряпок и с  наслаждением  вдохнул  полную  грудь
воздуха. Ядозубы  и  Эйле  тоже  вылезли  на  поверхность,  отдуваясь  и
морщась. В комнате опять было темно, дети  галдели  поодаль  и  вряд  ли
могли услышать их разговор.
   - В детстве, - сказал Хлу, - мамаша любила совать меня рожей  в  свое
дерьмо. Сунет, бывало, и хохочет: обнюхайтесь, братики. Но таких  тряпок
даже у моей мамаши не было.
   - Пойдем отсюда, - сказал Барг.
   - Вы уходите? - раздался совсем рядом детский голос. - Это я, Му.  Не
уходите.
   - Нам нужно идти, Му, - сказал Орми. - Ты  знаешь  здешние  коридоры?
Где тут самая главная комната?
   - Комната счастья? Вы пойдете к счастливчикам? А как же мы?
   - Нет, комната счастья нам не нужна. Какие здесь есть еще комнаты?
   - Комнат всего пять. Разве вы не знаете? Наша - раз. За этой стеной -
комната, где рождаются. Вы же оттуда пришли, разве нет? Это два. Здесь и
здесь - тоже комнаты для детей, это три и четыре. А  за  дальней  стеной
комната счастья. Там живут учителя и те, кого перевели,  и  там  сколько
хочешь еды: каши и крыс. Это пять.
   - Так. Значит, нам,  скорее  всего,  действительно  нужно  в  комнату
счастья. Покажешь, где вход туда?
   - А что вы ищете? - поинтересовался Му. Потом он вдруг встрепенулся:
   - Прячьтесь! Дядя Граг идет! У нас урок добра!
   Мальчик со всех ног кинулся прочь. В дальней стене вспыхнул  огненный
прямоугольник - там распахнулась дверь.  Орми  и  его  спутники  нырнули
обратно в кучу тряпок.
   - Здравствуйте, милые детки, - раздался густой  и  приторный  мужской
голос. - Начинаем урок добра. Эри, Лау, вы будете отвечать. Подойдите ко
мне. А вы все поможете мальчикам, если они не справятся.  Итак,  начнем.
Представьте, Эри и Лау, что  вы  остались  одни  в  этой  комнате.  Всех
остальных перевели, а вы остались. И вот приходит утро, а учителей  нет.
Никто не принес вам каши. Никто не зажег свет. Что вы будете делать?
   - Ждать.
   - Хорошо. А еще?
   - Терпеть и верить.
   - Молодцы. Ну, слушайте дальше. Проходит день - никого нет. Два дня -
никого. И еще много, много дней. Вы уже не  можете  терпеть  голод.  Что
делать?
   - Не знаю...
   - Подумайте хорошенько. И вы, дети, подумайте...
   Хлу негромко захрапел. Орми пнул его в бок. Храп прекратился. Орми  и
самому страшно хотелось спать. Он осторожно высунул нос из груды тряпья,
вдохнул воздуха и тут же провалился в глубокий сон без сновидений.
   Проснувшись, он сначала не мог понять, где находится;  потом  до  его
сознания стал доходить монотонный приторный голос:
   - ...Надо сказать: "Кушай, дорогой друг". И  разбить  себе  голову  о
стену. Таков  правильный  ответ,  и  мне  жаль,  что  никто  из  вас  не
догадался. Хотя многие были близки к разгадке. Особенно хорошо  отвечали
Му и Лау. Но, дети, теперь вы  поняли,  как  решается  эта  задачка?  На
сегодня довольно, можете ложиться спать.
   Как только Граг удалился - об этом можно было судить по стуку  двери,
- Орми, Эйле и ядозубы вылезли из тряпок и Орми тихо позвал:
   - Му! Где ты?
   - Я здесь. - Му снова был рядом.
   - Ты можешь дать нам вашу лампадку и показать, где  дверь  в  комнату
счастья?
   - Да. Только пусть сначала все заснут.
   - Ну хорошо. Пусть заснут.
   Дети тем временем опять обступили пришельцев.
   - Как хорошо, что вы еще здесь! Поиграйте с нами!
   - В другой раз, - мягко сказала Эйле. - А сейчас пора  спать.  Ну-ка,
быстренько ложитесь.
   - Все вы, Граги, одинаковые, - проворчал Эри.
   Дети разобрали свои вонючие  подстилки  и  улеглись  на  полу.  Через
некоторое время Орми услышал шепот Му:
   - Они спят. Идите за мной. Здесь есть проход посерединке.
   - А лампадка? В темноте мы не сможем открыть дверь.
   - Я зажгу. Сначала надо дойти. А то проснутся.
   Они шли довольно долго - комната оказалась большой. Наконец  уперлись
в стену. Му зажег светильник.
   - Нам дают очень мало масла.  Мы  его  бережем.  А  все-таки  что  вы
ищете?
   - Да мы сами толком не знаем, - Кулу  осмотрел  дверь,  нашел  темный
кружок и приложил к нему сморщенную ладошку  менхура.  Дверь  открылась,
яркий свет хлынул в комнату.
   - Возьмите меня с собой, - попросил Му - Я же вам помог.
   - Нет, нельзя. Тебе придется остаться, малыш, - сказала Эйле.
   - Пожалуйста, - прошептал Му, сдерживая рыдания.
   - Ну, будь хорошим мальчиком. Мы не можем тебя взять.
   - Хочу в комнату счастья! Хочу!
   - Мы скажем, чтобы тебя завтра же перевели, - сказал Барг.
   - Правда?
   - Чтоб мне жить вечно.
   Барг выскочил в освещенный коридор, и за ним следом - Кулу, Орми, Хлу
и Эйле. Эйле поспешно захлопнула дверь, но в самый последний миг в  щель
просунулось что-то маленькое и юркое...
   - Хосю в комату сяся!
   - Это еще что такое? - гневно воскликнул Кулу. А Эйле взяла крошечную
девочку на руки и спросила ласково:
   - Ты кто?
   -  Ляма!  -  Малютка  была  настроена  решительно   и   держалась   с
достоинством.
   - Открывай опять дверь, Кулу, - сказал Орми. - Придется запихнуть  ее
обратно.
   - Ну да, - проворчал Хлу. - Откроешь, а они хлынут оттуда,  как  икра
из перезревшей соплянки.
   - Возьмем ее с собой, - сказала Эйле, просительно  глядя  на  Кулу  и
Орми - Она такая мужественная и  сильная.  Совсем  не  простой  ребенок.
Жалко оставлять ее здесь на погибель.
   - Но ведь никакой комнаты счастья нет! Куда мы ее поведем?
   - Несите в комату сяся, а то буду кичать, - заявила Ляма. - Вот  так:
а-а-а!
   За поворотом коридора послышались шаги.
   - А, будь она проклята, - глухо произнес Кулу. - Бежим!
   Они помчались прочь, вправо по тоннелю.  Этот  коридор,  по-видимому,
тоже был кольцевым и располагался внутри  первого  кольца.  Ляма  крепко
обхватила шею Эйле. Вдруг в стене коридора, немного  впереди,  открылась
железная дверь, и тоннель на мгновение огласился ужасным криком,  полным
боли, отчаяния и еще чего-то  такого,  что  выходит  далеко  за  пределы
обычного человеческого страдания и потому не имеет даже названия. Кулу -
и тот содрогнулся от этого крика. Ляма же  только  сильнее  прижалась  к
Эйле. А из  открывшейся  двери  вышла  женщина  в  серой  одежде;  дверь
захлопнулась и похоронила  крик  в  недрах  неведомой  темницы.  Женщина
бросила равнодушный взгляд на бегущих незнакомцев и прижалась  к  стене,
чтобы пропустить  их.  Потом  она  вдруг  встрепенулась  и  прыгнула  на
середину коридора, растопырив руки. Кончики пальцев у нее были  измазаны
красным.
   - В чем дело? Моя воспитанница из  шестого  питомника!  Кто  вам  дал
право? Лямочка, кто эти люди?
   - Тетя Гага, - прошептала Ляма, пытаясь зарыться в волосы Эйле.
   Кулу  остановился,  размышляя,  убить  ли  Грагу  сразу  или   сперва
попытаться что-нибудь выведать; остальные  столпились  вокруг.  Внезапно
Ляма высунула голову и крикнула:
   - Уки в кови! Уки в кови!
   Глаза девочки сверкали, как  у  болотной  кынды  в  гневе,  голос  ее
неожиданно  окреп,  маленький  пальчик  указывал   на   Грагу.   Женщина
попятилась, спрятав руки за спиной. Она