ов не жил здесь, но нередко принимал  приходящих
к нему...
   Дверь открыла Таня. Она была отрешенна  и  на  мальчиков  смотрела  с
некоторым сожалением.
   Непонятно было, жалела ли  она  "прошлое",  или  Павла,  попавшего  в
"прошлое".
   Здесь все было иначе, чем у Марины. Таня провела гостей в  комнату  и
усадила на жесткий диван. Марина села на стул рядом с  мальчиками.  Таня
же оказалась чуть-чуть в стороне.
   В комнату вошел человек -  и  в  присутствии  его  мальчики  замерли.
Поразительны были его глаза, ни Егор, ни Павел никогда не  видели  таких
глаз: их взгляд был  направлен  внутрь  себя,  как  будто  этот  человек
постоянно наблюдал что-то необычайное внутри себя, внутри своей души,  и
не мог или  не  хотел  оторвать  от  этого  созерцания  своего  взгляда.
Впрочем, во внешнем мире он  совершенно  нормально  ориентировался,  но,
видимо, этот мир был для Буранова всего лишь тенью.  Центр  находился  в
его сознании.
   Человек прошел к столу, сел и взглянул  на  вошедших.  В  отличие  от
мальчиков, Марина, конечно, знала и встречала Буранова в разных  кругах,
но ее порадовало, кроме присутствия этого внутреннего взгляда, выражение
бесконечного, совершенно  уже  вышечеловеческого  милосердия  в  глазах,
милосердия, которое распространялось абсолютно на всех. Несмотря на  то,
что мир для Буранова был как тень, милосердие все  равно  присутствовало
парадоксальным образом. Но это не  было  эмоциональное  или  чувственное
милосердие, выражение глаз при этом продолжало оставаться  отрешенным  и
глубоким.
   Обыкновенный, но тонкий человек, если бы вглядывался в эти глаза, мог
бы получить срыв, хотя ничего зловещего в этом взгляде не было, как  раз
наоборот.
   Срыв мог произойти потому, что явно  виделось  наличие  в  нем  иного
сознания, чем просто человеческое. Оно всегда присутствовало в нем,  без
всяких усилий, как его естественное состояние.
   - Павел, расскажите вы, что с вами произошло, - сказала Марина.
   Павел, обретя вдруг какое-то нервное спокойствие, стал  рассказывать.
Иногда Марина перебивала его.
   Лицо Буранова оставалось неизменным - все то же выражение  бездонного
внутреннего созерцания.
   "Что этот человек может видеть такое в себе?" - подумал Егор.
   Когда Павел закончил свою историю, воцарилось молчание, но ненадолго.
Но оно действовало не менее, а более, чем слова: глядя на лицо Буранова,
Корнеев вдруг стал забывать, зачем он сюда пришел.
   - Ваша ошибка в том, что вы принимаете мир за реальность. Но  реально
только то, что неизменно и вечно, а не то, что меняется  и  разрушается.
Реальность - это вы сами, точнее, ваше вечное бессмертное Я внутри  вас,
чистое Сознание и Бытие, по ту сторону всяких мыслей и  объектов.  Когда
вы найдете в себе это, отождествите себя с этим Я, вы познаете,  что  вы
бессмертны. Потому что на самом деле вы - и есть  это  вечное  Я,  а  не
тело, психика, ум и это, мелкое, временное Я, с кем обычно человек  себя
отождествляет. Вы на самом деле не Павел или Егор,  или  Джон  -  а  это
чистое Я, вечно сознающее себя, самосветящееся. Какое  тогда  вам  будет
дело до прошлого, настоящего и будущего?  Все  это  вторично,  это  ваши
одежды, все это проходит, поток  событий,  пусть  и  принимающий  иногда
фантастические формы, чем это так уж отличается от потока сновидений? Вы
пытаетесь понять  вторичное,  третьестепенное,  которое  имеет  для  вас
самодовлеющее значение, между тем как  оно  -  ничтожно.  Вы  мучаетесь,
потому что пошли не в  том  направлении.  Познайте  исходное  состояние,
самого себя. Что для вас дороже - какое-то прошлое, или  вы  сами,  ваше
вечное Я? Чем  это  прошлое  отличается  от  настоящего,  которое  также
становится прошлым? Или вы не в состоянии выйти из этой игры?  Но  выйти
можно, это дано человеку.
   - Но ведь трудно  осуществить  эту  реализацию  вечного  Я,  -  вдруг
пробормотал, возражая, Егор.
   Буранов посмотрел на него, и  Егор  увидел  в  самой  субстанции  его
взгляда, в его свете, ответ:  это  возможно.  Опять  возникло  молчание,
большее, чем слова.
   - Почему вас взволновал такой пустяк,  как  попадание  в  прошлое?  -
сказал Буранов, обращаясь к Павлу. - Я не говорю сейчас  о  характере  и
механизме того, что с  вами  случилось.  Что  произошло  с  вами  в  так
называемой "действительности" - не имеет  никакого  значения.  Вселенная
причудлива, и здесь могут быть разные варианты. Вы  ищете  не  там,  где
надо, надо - внутри себя,  в  центре,  вокруг  которого  все  эти  тела,
зародыши, оболочки, одежды, так сказать, события и так далее  вращаются.
На самом деле  и  пространство  и  время  -  все  это  состояния  вашего
Сознания, но необходимо выйти на такой  уровень  высшего  Сознания,  при
котором это очевидно.
   Тогда станет понятно, что все, что происходит - по  существу,  внутри
вас. Ищите свой Центр, свое  вечное  Я,  тогда  все  остальные  проблемы
отпадут сами собой...
   Время и смерть станут тогда бессильны.
   Паша тяжело вздохнул после этого. Марина рассмеялась.
   - Видите, Юрий Николаевич, - сказала она, - он  все  понял,  остается
только одно маленькое "но": как  осуществить  это  именно  Павлу,  а  не
человеку вообще.
   Егора снова и снова  поражало  постоянное  присутствие  непостижимого
внутреннего созерцания, которое он видел в глазах Буранова,  даже  когда
тот говорил, обращался к ним.
   - Начните с  того,  -  тихо  сказал  Буранов,  -  что  откажитесь  от
отождествления себя со своим телом, это и умом, который вечно болтает...
Теоретически вы знаете об  этом,  но  я  имею  в  виду  осуществление...
Постарайтесь хотя бы освобождаться от деспотизма мыслей,  остановите  их
поток, чтобы проявилось, хотя бы на  мгновение,  Чистое  Сознание,  этот
первый всплеск высшего Я, Чистое Сознание, которое осознает только Себя.
Это уже будет первый важный шаг. Пусть даже на мгновение.
   Если зафиксируете на этом внимание - эти мгновения будут повторяться.
Ваше бессмертное чистое Я дано вам, и оно вас тогда не покинет. Наконец,
у нас ведь есть группа адвайта-ведантистов, вот та же Танечка,  она  вам
расскажет.
   Таня, сидящая в стороне, согласно кивнула головкой.
   - Есть книги, на русском, например, -  продолжал  Буранов,  -  Рамана
Махариши, величайшего индуса нашего века, там все очень  ясно  изложено,
причем  таким  образом,  что  если  вы  будете   понимать   этот   текст
по-настоящему,  он   неизбежно   будет   раскрываться   практически.   В
адвайте-веданте,  в  Веданте  вообще,  теория  неотделима  от  практики.
Конечно, нужно иметь данные, кто спорит, ведь,  чтобы  стать,  например,
поэтом, тоже нужно иметь данные. А если есть данные,  некая  изначальная
основа, то, следовательно, будет и понимание, а дальше  все  зависит  от
воли к  запредельному,  которое  на  самом  деле  близко.  От  усилий  и
способности к концентрации.  Без  этого  даже  в  человеческой  практике
ничего не получается...
   Только потом, если  вечное  Я  раскроется  полностью,  это  состояние
станет естественным. Ведь  речь  идет  о  реальном  состоянии  сознания,
которое в Индии называют Турией, четвертым состоянием, которое в обычной
жизни человеку неизвестно. Это переход на другой уровень бытия, со всеми
последствиями...
   Вселенная - ничто по сравнению с высшим Я, с Абсолютом, а это и  есть
ваше истинное Я.
   Опять  воцарилось  молчание.  Взгляд  Буранова  выражал   не   только
отрешенность, но и  необычайную  внутреннюю  духовную  энергию,  которая
возникала как бы из пустоты, из "ничто" внутри него самого...
   - Юрий Николаевич, - прервал молчание Егор, - фактически  реализовать
такое, означает быть Богом, или стать с ним единым, неотличимым от него,
скажем помягче, или почти неотличимым...
   - Бог, Абсолют, Брахма, в конце концов это только идеи в  вас  самих.
Это только намеки. Реальность выше слов и идей. Когда вы  погрузитесь  в
вечную непостижимую Реальность, все станет иным,  какое  значение  имеет
то, как люди, которые пока внизу, это называют? Все равно они имеют дело
с тенью, с отблеском, а не с Абсолютной Реальностью. Важно  то,  что  вы
окажетесь на другом берегу, где  Вечность,  где  Покой  и  движение,  за
пределами всех Вселенных, видимых и невидимых...
   - Это так, - грустно заключил Павел. - Но чувствую, что ко мне это на
сегодняшний день не имеет отношения.  Кто,  действительно,  такое  может
осуществить за свой век, реализовать полное Освобождение при жизни?..  В
наше время случай с Раманом Махариши  -  скорее  исключение...  Конечно,
исключений бывает несколько...
   - Это не правильный подход, - спокойно ответил  Буранов.  -  И  малое
пребывание в своем центре, в Атмане, даже мгновение, или не  постоянное,
прерываемое на большое время, - даже это  имеет  реальное  значение  для
судьбы человека. Такое неизбежно, пусть не за  эту  жизнь,  пусть  после
смерти, приведет его рано или поздно к полному Освобождению.  Притяжение
своего высшего Я, своей истинной природы станет неодолимым.  Само  собой
понятно, что такой опыт уникален, ничто с ним не может сравниться. Ищите
не рай, не сотворенное, и тем  более  не  оккультные  силы,  а  то,  что
абсолютно вечно в Самом Себе. К счастью, это и есть  ваше  подлинное  Я,
ваша подлинная природа. Но такое надо реализовать, а не просто грезить о
бессмертии души.
   - А как же дьявол? - вдруг истерично выпалил Павел.
   - Ну, это действительно  вопрос  вопросов,  -  улыбнулся  Буранов.  -
Забудьте об этом гротескном персонаже раз и навсегда. Это не значит, что
его нет, он есть, и на каком-то уровне от него надо уметь защищаться,  и
церковь это прекрасно делает, но, к сожалению, он  все-таки  почти  стал
полным хозяином здесь по причине отпавшего современного мира. Хотя я  не
исключаю, что и его тошнит от этого хозяйства, - рассмеялся  Буранов.  -
Но как только вы входите в трансцендентную, чисто духовную сферу  -  там
его нет и не может быть по определению, эта сфера - не место для  падших
духов, им закрыт туда доступ. И вам не от  кого  там  будет  защищаться.
Перед одним атомом Чистого Сознания, перед  бесконечной  сферой  высшего
духовного Я, Атмана, все  оккультные  силы  вместе  взятые  -  как  писк
бессмысленной крысы. Там некого и нечего бояться. Может быть, вы боитесь
Самого Себя? Своей бесконечности?
   Танечка вдруг  заликовала  и  осмелилась  прервать,  воспользовавшись
паузой.
   - Вот когда бесконечное входит в конечное и имеет руки  и  ноги,  как
мы, грешные, - тогда начинается  испуг,  приключения  разные,  полеты  в
прошлое, могилки,  смешение  всего  и  вся,  истерики  -  все,  что  нас
окружает, - хихикнула она.
   - Таня, Таня, не шали, - заметила ей Марина, улыбаясь. Впрочем, Павлу
и Егору было не до Тани. Слова Буранова вошли в  них,  однако  до  какой
степени? Что будет дальше?
   Но мелькнувшее ранее замечание  о  "причудливости"  Вселенной  совсем
умилило Павла.
   Если у Вселенной есть склонность к причудам,  то  тогда  его,  Павла,
внезапное появление в прошлом как-то  становится  на  свое  место.  Еще,
слава Богу, что не влип в какую-нибудь иную "причуду", более кошмарную.
   Легко отделался, одним словом.
   Павел даже взбодрился и повеселел.
   Буранов взглянул на него:
   - Не мешает вам и сходить в православную  церковь,  есть  ведь  очень
понимающие, тонкие и образованные батюшки... Только не вздумайте идти  в
секты.
   - Ну что вы, Юрий Николаевич, - смутился Павел, - до такого ни я,  ни
Егор  никогда  бы  не  докатились,  даже  в  пьяном  виде.  Мы  все-таки
традиционалисты.
   - Ну, ну, - улыбнулся Буранов. - Я пошутил. Встреча закончилась.
   - Это - нормальность, - заявила Марина на улице,  -  что  может  быть
более естественным, чем реализация бессмертия.
   - Тут и возразить нечего, - вздохнула Таня.
   - Он сам где-то похож на Рамана Махариши, только очень русский...  И,
видимо, все осуществил, или почти все, - добавил Егор.
   Но Марина уже оповестила:
   - А завтра утром - последний рывок: не к кому-нибудь, а к Орлову.  За
город. Надо расставить точки над "и", в том числе, имея в  виду  и  ваше
путешествие, Павел.
   После этого они разъехались по домам.

Глава 8

   Рано утром Таню  разбудил  звонок  мужа  из  Сибири,  куда  он  уехал
подработать: волновался, как жизнь, как здоровье...
   Спать после уже не захотелось, и она прикатила к Марине. У нее, Тани,
вообще было какое-то внутреннее ощущение, что  Марина  всегда  готова  к
встрече с ней.
   - Не совершим ли мы безумие, если отвезем наших мальчиков к Орлову? -
с  ходу  спросила  она,  войдя.  -   Павел   ведь   благодаря   Буранову
только-только пришел в себя...
   -  Ничего,  пусть  теперь  придет  в  себя  с   другой   стороны,   -
усмехнувшись, заметила  Марина.  -  Ему  сейчас  полезны  метафизические
встряски, авось забудет о своей встрече почти что с самим  собой  или  с
собственным зародышем...
   - Не надо так, Мариночка, - уютно сказала Таня, усаживаясь на  диван.
- Не пугай демонов. И согласись, как велик мой Учитель.
   - Не он велик, а высшее Я. Между ними нет разницы, имею смелость  так
утверждать.
   Но я-то сама, я-то хороша...
   - А в чем дело, Танюша? - спросила Марина, разливая кофе  и  указывая
на тарелку с плюшками.
   - А в том, что сама-то я плохая адвайто-ведантистка. Да, я переживала
это состояние, это было мне дано, с юности...
   - Ну еще бы, как же  без  высшего  Я-то  жить,  -  прихлебывая  кофе,
жалостливо добавила Марина...
   - Ох, уж ты - пальчиком тебе надо погрозить, вот что...  Разве  можно
шутить над Божественным, а, Марина?.. Что за век сейчас, беспредел  даже
в юморе...
   - Ничего, ничего... Бог дышит где хочет... И юмор его не покоробит, -
засмеялась Марина.
   - Ладно, хватит. Так вот, я всегда теряла это состояние, не могла его
долго удержать...
   - Ну, знаешь, если б ты  могла  это  постоянно  удерживать,  в  вашей
Индии, в Индии духа, в  твою  честь  строили  бы  храмы  как  Шанкаре...
Многого ты хочешь.
   - Ой, Марина, ты замучила меня своей иронией... Я не Шанкара... И  не
об этом я говорю...
   - А о чем же?
   - А о том, что помимо  этих  прорывов,  я  подло  люблю  свое  "это",
временное Я, воплощение, свое тело в  конце  концов,  ведь  в  нем  тоже
присутствует отраженная энергия высшего Я...
   " - Да знаю, знаю я тебя... Ты лучше своему мужу открой душу...  Кому
ты все это говоришь?.. Слишком, слишком  ты  нежной  родилась,  Танечка.
Опасно это, конечно.
   Но я и люблю тебя поэтому. Потому что ты - мое прошлое.
   - Правда, Марина?!. Значит, ты - мое будущее?!
   - Ну, не обязательно. Может быть, Бог тебя  милует.  Пока  ты  -  мое
прошлое, и потому единственная настоящая подруга.  Ничего,  ничего,  все
будет хорошо здесь, если Россия продолжится...
   Марина посмотрела на время:
   - Через час нам идти. Они будут ждать нас на вокзале.
   - Идти к Орлову? Знаешь, Марина, надежда у меня только на то, что  он
просто не заметит мальчиков.
   ...О том упомянутом Орлове Григории  Дмитриевиче  по  тайне  говорили
разное и в разных кругах.
   "Орлов наводит на меня непостижимый ужас", - сказал как-то Марине  ее
приятель, претендующий на духовидение.
   "За всю свою жизнь не видел  более  доброго  человека",  -  утверждал
родной брат первого, тоже духовидец. Иные высказывания  были  совершенно
нелепы "Я умру, если еще раз его увижу", - высказался молодой,  подающий
надежды поэт.
   Вообще говоря, никто не мог понять,  кто  он,  хотя  в  его  духовном
влиянии на тех, кто с ним хоть чуть-чуть общался, не было  сомнений.  Но
никто не мог осознать, в чем оно состояло. Оно было  тотально  ниоткуда,
вне всякой школы и традиции, захватывающее, жуткое, и было  непостижимо,
из какого источника оно исходит.
   Некоторые быстро теряли веру в то, что Орлов - человек.
   Относительно Буранова, каким бы ошеломляюще высоким  не  был  бы  его
дух, было, по крайней мере, ясно, откуда все это идет, из каких глубин и
тысячелетий. Здесь же не было и тени каких-либо аналогий...
   Саму Таню поразил до какого-то огня внутри ее сознания  один  случай.
Марина привела ее к Орлову, за город.  На  его  участке  была  потаенная
деревенская банька с низеньким  потолком,  приспособленная  для  сугубых
разговоров или молчания.
   Втроем они сидели там у маленького окошечка вечером со свечкой.  И  в
конце странной беседы Орлов сказал.
   - Запоминайте, есть такой уровень, по сравнению с  которым  все,  что
когда-то  было  известно  человечеству  из  сферы  метафизики,  религий,
философии высшей мудрости, включая самые глубинные мистические  озарения
- все это в лучшем случае невинный детский лепет, первые шаги обучения в
детском саду, ибо  более  не  вместят...  Но  об  этом  уровне  мы  пока
помолчим.
   Тане после этого стало жутко, ибо в ее воображении  пронеслось  нечто
настолько  непредставимое,  от  чего  мир  и   душа,   ум   человеческий
превратятся в безотрадную куколку...
   Когда  она  по  нервозности  пересказала  эту  речь  одному  молодому
человеку, из кругов Глубоковского, тот, покраснев, процедил: "Убить  его
надо... Убить..."
   Но Таня заметила, что Марине нравились такие глубины. Да и  Орлов  ее
выделял своей жутью. Таня сама  порой  ужасалась  своей  подруге,  но  и
тянулась к ней.
   В действительности, Марина, возможно, была  единственный  человек,  в
душе которого жила какая-то тайная близость  к  Орлову.  Большинство  же
людей он  чаще  всего  непроизвольно  вводил  в  состояние  космического
ступора и ошаления.
   Неудивительно, что  после  "беседы"  в  баньке  Таня,  уединившись  с
Мариной в ее квартире, истерически потребовала:
   - Марина, ты, ты - моя подруга, я - твое прошлое... скажи  же,  скажи
своему прошлому - кто он? Кто он? Ну скажи до глубин, что ты думаешь?
   И Марина ответила:
   - Я думаю, что, во-первых, его человеческий вид  -  только  оболочка.
Это очевидно.
   Но он и не существо. Он -  некий  мистический  туннель,  по  которому
проходит абсолютно запредельное. Это не человек, не  монстр,  не  демон,
конечно, оставим эти глупости для профанов... не  ангел,  не  аватар,  а
некая глыба запредельного, то, что еще никогда не входило в  мир.  Никто
не знает, кто его, извини, родители, я даже думаю,  что  он  вошел  сюда
каким-то иным способом. Просто появился и все.
   Он - манифестация того, что не может быть. Люди,  которые  достаточно
общаются с ним - сами трансформируются...
   ...Вот к такому-то "человеку" и собрались они сейчас. На  вокзале  их
ждал один Павел. Егор не приехал.
   Электричка несла их вглубь России.  Проходили  невыразимые  по  своей
глубинной сути поля и леса, бесконечность входила  в  сердце,  маленькие
домики поражали своим уютом  и  заброшенностью,  от  пространства  веяло
тихим  и  молчаливым  торжеством  непостижимого.  Таня  не  могла  долго
смотреть на это: на глаза наворачивались слезы... Марина знала об этом и
пожимала ее руку так, как будто Таня уже не была ее прошлым...
   - Я  бы  хотела,  чтобы  моя  душа  хотя  бы  на  минуту  стала  этим
пространством, -  прошептала  Таня.  -  Можно  сойти  с  ума  от  такого
непонятного, мистического счастья, видя это.
   Марина кивнула головой и ответила:
   - Но Россия в целом в состоянии  дать  гораздо  больше,  чем  человек
может вместить.
   И любовь к ней, наша любовь, может  привести  к  взрыву...  духовному
взрыву...
   Павел молчал: он еще далеко не совсем вышел из своего состояния, хотя
после посещения Буранова ему стало легче...

Глава 9

   Первое, что  почувствовал  Павел,  когда  они  вошли  в  садик  перед
скромным   одноэтажным   домиком   Орлова,    была    ясно    выраженная
определенность: на этот раз он попал не в прошлое, а на тот свет.
   Перед домиком, под размашистым деревом, расположился стол, за которым
сидели четверо человек. Но одно место -  самое  центральное  -  занимало
большое кресло, совершенно пустое. На нем никто не сидел, но  все  взоры
были прикованы именно к нему. Женщина