бы в легком удивлении, но и
в одобрении полном, глядя на Марину в момент ее "взлетов". Семен  же  во
всей этой ситуации почему-то попросил у Марины  закурить,  имея  в  виду
обыкновенные сигареты.
   Наконец в дверь позвонили, и ввалились мальчики.
   Павел сразу бросился обо всем рассказывать, начиная  с  появления  на
скамейке Безлунного, точно стараясь освободить себя.
   Они сидели в креслах вокруг журнального столика. Глубоковский  только
расположился чуть в стороне. Когда наконец Павел выговорился,  Труп,  не
обращая на него никакого внимания, спросил Марину:
   - Почему твой приятель так психует?
   Такой подход совершенно ошарашил мальчиков, и они замерли,  не  зная,
что и сказать.
   Но Марина скоординировала, жалея Павла:
   - Господа, Семен у нас человек особый...
   Егор и Павел, как близкие к  эзотерическим  кругам,  знали,  конечно,
Глубоковского, но присутствие Семена было для них совершенно  непонятно.
"Впрочем, Марине видней", - решил Егор.
   Внутренне утихомирив всех,  Марина  взяла  процесс  в  свои  руки  и,
заявив, что сострадает Павлу, отметила все-таки, что она удивлена  таким
нервным его срывом.
   - Павел, - довольно резко обратилась она к нему, - ведь вы готовились
войти в наш круг, готовились принять  и  понять  совершенно  необычайные
вещи, фантастические, с точки зрения  обычного  человека.  А  провал  во
времени - это только начало. Есть из-за чего впасть в истерику!  Что  же
будет дальше?
   Павел растерялся и даже покраснел, как школьник.
   - Разве вы не знали, что время - иллюзия, что с высшей  точки  зрения
нет ни прошлого, ни будущего, что на уровне, приближающемся к  вечности,
с этого уровня, все  происходит  одновременно?  И  что  на  этом  уровне
прошлое, следовательно,  так  же  существует,  как  и,  так  называемое,
настоящее, так же как и будущее, что это единая панорама, и что  прошлое
исчезает только на уровне  нашего  восприятия?  Вы  что,  не  знали  эту
азбуку?
   - Понятно, конечно, понятно! - вдруг взвился  Корнеев.  -  Речь  ведь
идет не об отражениях в тонком мире того, что происходило в нашем,  а  о
действительном  сохранении  прошлого,  но  уже  по  ту  сторону   нашего
восприятия. Но в отдельных случаях, в самой жизни вдруг происходит слом,
и человек попадает в эту дыру и оказывается в прошлом или в будущем. Так
ведь?
   - На человеческом уровне  такое  объяснение  годится,  -  подтвердила
Марина, отпивая чаек. - Таких  случаев,  кстати,  зафиксировано  немало,
особенно за последнее время. И за бугром, особенно в Великобритании, и я
уверена, у нас. Есть и в прессе сообщения, так сказать.  Такие  сведения
не то что засекречивают, но, во  всяком  случае,  не  стремились  раньше
обнародовать,  чтоб  у  обывателя  крыша  не  поехала,  да  и  в   плане
естественнонаучного мировоззрения  все  может  заколебаться...  хе-хе...
Хотя на него наплевать...
   - Давно пора, - вставил Егор.
   - Просто за последнее время щели в иные просторы начинают расширяться
- вот и все.  В  сущности,  Павел,  с  вами  произошло  самое  банальное
событие.
   Тут уж Далинин взорвался.
   - Самое банальное событие!  Хотел  бы  я  вас,  Марина,  видеть  там,
особенно если вы встретите  самую  себя,  ну,  скажем,  в  утробе  своей
матери, или на ночном горшке!
   Хотел бы я посмотреть на такую банальность, особенно на ваш  вид  при
этом!!!
   Марина расхохоталась. Труп поглядел в потолок.
   - Это другое, Павел! Относительно себя самого нужны более  сложные  и
весьма неожиданные для человечков объяснения...
   Глубоковский вдруг пошевелился в своем кресле и  что-то  пробормотал,
стараясь увести эту беседу в сторону.
   Марина тут же догадалась, о чем Артем беспокоится,  и  высказалась  в
другом направлении:
   - Не  думайте,  Павел,  что  я  такая  отпетая  стерва,  что  вам  не
сочувствую. Угодить ногой или головой под колесо автобуса - тоже простая
штука, чего уж проще, и вполне банально - но  от  этого  не  легче...  В
конце концов я хочу вывести вас  из  вашего  состояния,  и  чтоб  вы  не
задумывались...
   - Вот ваш немного странный приятель почти то же самое  говорит,  что,
мол, нечего психовать... - угрюмо перебил ее Корнеев.
   - Он утверждает так по другой причине, - Марина  бросила  пристальный
взгляд на Семена. Он был закован в неподвижность. - Семен у нас труп.  И
с его точки зрения, весь мир - мертв. Какая  же  тогда  разница,  где  и
когда находиться - при Цезаре,  при  Сталине  или  сейчас...  Так  ведь,
Семушка? - и Марина встала и поднесла ему в бокале хорошего французского
вина. - Давай выпьем, дорогой, раз все мертво!
   Семен очнулся и пробормотал:
   - Ты права, ты во всем права, Марина. Но мне  нисколько  не  страшно.
Боюсь, что миру страшно, а не мне.
   Марина чокнулась с ним, выпила и, весело сияя,  обратилась  к  Павлу:
•*- Павлуша, держись, дорогой! То ли еще будет! А  тут  что  особенного:
тайна времени! Известно  же,  что  в  конце  голоса  ангелов  прогремят:
"Времени больше не будет". Какая же это тайна, если ее не будет?!
   Труп одобрительно кивнул головой и выпил.
   - А кто такой этот Безлунный?! - выпалил Корнеев.
   - Да, старичок один...
   - Морду ему надо набить, - угрюмо проговорил Павел.
   - Ну зачем же так бесчеловечно?! - ухмыльнулась Марина. -  Специалист
он у нас по темным местам и переломам во времени.  Все  об  этом  знает.
Путешественник. Даже в Южной Америке  побывал,  там  есть  в  этом  духе
кое-что. Но Тимофей Игнатьич, кстати, очень независим и действует сам по
себе. Но все-таки приструнить его, думаю,  есть  возможность,  если  это
понадобится.
   - Так что же мне делать?!! - тоскливо вскрикнул Павел.
   - Вы опять за свое... Что делать?! А мой вам совет, Павел,  наоборот:
вам именно надо ничего не делать! Избави  вас  Бог  что-либо  делать!  -
заключила Марина. - Соблюдайте диету,  но  при  этом  хорошо  питайтесь,
особенно чай полезен, даже крепкий, алкоголь исключен,  кошек  лучше  не
видеть, а главное, почитайте некоторые манускрипты о  соотношении  между
вечностью и временем, я вам дам, это вас успокоит, это не то, что своему
родному отцу зубы выбить, да еще учитывая, что он при этом в могиле...
   Глубоковский зашевелился:
   - Хватит, хватит, Марина. Ни-ни! И он погрозил ей пальчиком.
   Но Павел так был подавлен происшедшим, и  авторитет  Марины  был  так
велик, что он не обиделся, а только краснел. В сущности,  ему  уже  было
стыдно за то, что он влип в такую историю. Провинился, одним словом.
   Марина подошла к нему и нежно похлопала его по плечу:
   - Вас будем беречь, но не вопреки судьбе или высшей силе.  Но  и  вы,
Павел,  следите  за  собой.  Если  Тимофей  Игнатьич  появится  и  будет
приглашать вас в лес по грибы или на рыбалку  -  ни  в  коем  случае  не
соглашайтесь. Гоните его прочь...
   - Лучше уж я сам приглашу этих мальчиков на рыбалку, -  вдруг  мрачно
сказал из своего угла труп. - Им со мной будет веселее.
   Все на минуту замолчали.
   - Видишь, Павел, наш гость тоже вне времени, но не  сверху,  с  Неба,
где богоносная вечность, а снизу, из-под  мира,  это  другая  -  мертвая
Вечность,  но  Вечность,  -  тихо  сказала  Марина.  Глубоковский  опять
зашевелился.
   На Семена все что случалось в  этом  мире,  не  производило  никакого
впечатления.
   Иногда уходящий в  высшую  трупность  взгляд  его  останавливался  на
Марине - и тогда в его глазах  зажигался  маленький  огонек  недоумения,
интереса и уважительности.
   - Все это необыкновенно серьезно, - вставил вдруг Егор.
   Павел все же не до конца обнажился,  один  момент  по-прежнему  мучил
его, и он к тому же под  впечатлением  мертвого  взгляда  Семена,  вдруг
направленного на него, почти закричал:
   - А все же, Марина Дмитриевна, я никак не пойму: когда я увидел  свою
мать, она была уже беременна мной или нет? Был я там у нее в животе  или
нет, когда стоял и смотрел на нее? Помните, я же говорил, со мной что-то
случилось тогда, неописуемо-невероятное, душа как будто ушла из меня,  и
я на секунды потерял сознание...
   По лицу Марины прошла сардоническая, как показалось Павлу, улыбка,  и
она расхохоталась.
   - Да, тут могло бы произойти нечто, - добавила она и замолчала.
   Глубоковский незаметно дал ей знак выйти на кухню, и она вышла, якобы
чтоб принести домашний пирог.
   - Марина, умоляю тебя - не надо! - прошептал он ей почти в ухо.  -  Я
знаю: ты скажешь наоборот: "обычного не надо". А я  тебе  скажу  сейчас:
"необычного не надо". Мальчики и так на грани. Знаешь, одно дело теории,
другое - лицом к лицу.
   Нельзя их пугать. Я чувствую, что ты хочешь открыть им... Это твое...
Не надо.
   Объясни им как можно проще, без переломов...
   - Ну ладно, ладно, - Марина поправила волосы,  -  Бог  с  ними.  Тише
едешь - дальше будешь.
   И они вернулись в гостиную, все-таки с пирогом. Труп зевнул и ушел.
   - Ты меня прости, Марина, - сказал он ей  в  дверях,  -  мне  пора  в
подвал. У меня там свое. Приходи ты ко мне почаще.
   - Приду, обязательно приду,  Семен,  -  чуть-чуть  надрывным  шепотом
пробормотала Марина. - Ты у меня единственный такой.
   И она закрыла за ним дверь.
   - Ну, мальчики, -  сказала  Марина,  вернувшись,  -  давайте  сделаем
первое, предварительное заключение. А потом план таков: по поводу  ваших
бед нас ждет, пусть встреча и будет недолгой, Юрий Николаевич Буранов. А
потом - видно будет, - она непонятно, непостижимо почти, улыбнулась.
   Мальчики замерли.
   - Итак, - продолжила Марина, усаживаясь в кресло, - на самом деле все
и серьезно, и не поддается полному объяснению, и  крайне  опасно.  Чайку
еще налить, Паша? - не удержалась она. И налила. - Ну так вот. Я имею  в
виду, конечно, не само прошлое, а встречи с самим  собой  в  прошлом.  У
вас, Павлуша, не фантастическое  тело,  как  у  Кришны,  чтоб  так  вот,
запросто быть одновременно в разных пространствах и сознавать  это.  •Вы
человек смирный. Потому при такой встрече с самим собой могла  произойти
большая странность: трансфигурация реальности, онтологический взрыв, так
сказать, по причине несовместимости явлений, с такими последствиями  для
вас, что боюсь даже сказать, что произошло бы в конечном итоге,  в  кого
бы  вы  превратились...  (В  этот  момент  Корнеев  хихикнул,  и   Павел
ошарашенно на него взглянул, точно Егор  его  предал).  Успокою  вас:  к
счастью, такие случаи, провалы, встречи с самим собой маловероятны, да и
последствия могут быть неожиданно позитивны,  но  вы  были,  видимо,  на
грани или что-то  в  этом  роде.  Поэтому  еще  раз  повторю:  избегайте
Безлунного.
   Корнеев истерически захохотал. Марина продолжала:
   - Вы  попали  в  другую  плоскость  реальности,  но  ваше  восприятие
осталось прежним.
   Это весьма печально и опасно. Вы столкнулись с той очевидностью,  что
и прошлое, и настоящее, и будущее существуют одновременно, но,  конечно,
это так, не  для  вашего  обычного  восприятия,  а  для  более  высшего,
другого, приближенного к вечному. Вечность  и  есть  одновременность.  В
общем, влипли вы в историю, ничего не скажешь. К тому же, Павел, учтите,
все это учение о времени -  только  одна  из  доктрин,  объясняющая  ваш
случай. На  самом  деле,  таких  доктрин  может  быть  несколько.  Есть,
наверное, и очень тонкие, поразительные. Пожалуй, именно  их  сочетание,
сочетание парадоксов дает наибольшее приближение к реальности. И, к тому
же, здесь явно есть  элементы,  неуловимые  для  нашего  разума.  И  это
естественно, и с этим надо смириться.
   Марина заметила вдруг нервное состояние Егора. В то  время  как  Паша
оцепенел во время этой  речи,  Егор  как-то  встрепенулся,  покраснел  и
что-то порывался сказать.
   - Вот Егор упомянул о воплощении отражений того,  что  происходило  в
нашем мире.
   Тени прошлого тогда наливаются кровью и таинственно  возвращаются  на
Землю из тонкого мира. - Она подмигнула Егору. - Наконец, не забудем  об
анормальных, чудовищных видениях, но совершенно необычных, которые имеют
прямую связь с  дневной  реальностью,  с  ее  вариантами,  с  прошлым  и
будущим...
   Вдруг Корнеев вскочил и закричал, бредово и бессвязно:
   - Хорошо, что ушел этот труп!.. А то мне было страшно... Но нет, нет,
это не мой труп, не мой прошлый труп... Марина  Дмитриевна,  не  пугайте
нас! Я и так пуганый и ничего не боюсь! В детстве, когда мне было десять
лет, учительница визжала мне: не смей верить в Бога, никакой бессмертной
души нет, ты сгниешь, ты сгниешь, как и все...  Потом,  когда  мне  было
шестнадцать лет, мне попался тип, который учил меня верить в то, что я -
вошь.  Дескать,  это  освобождает  от  вечных  проклятых  вопросов,   от
достоевщины. И было время, когда я твердо верил, что я - разумная  вошь,
и наслаждался этим.
   Его слушали не перебивая, а он бегал по комнате,  все  больше  вокруг
Марины.
   - Вы, и ваш круг, общение с ним, открыли нам с Пашей невиданный  мир,
мы не просто поверили, а познали, что внутри  нас  бессмертное  ядро,  а
этот мир - ничтожная часть  неописуемой,  невероятной  реальности...  Но
бесконечность имеет и другую сторону: она ужасна, ужасна для нас, потому
что мы привыкли к уюту... Но я ничего не  боюсь...  Я  хочу  знать  свое
будущее, я хочу встретить себя, будущего,  может  быть,  какой  я  буду,
пройдя невиданные космические циклы, и поцеловать себя, будущего! Мне на
прошлое наплевать, я не хочу туда, куда попал Павел, я хочу видеть  себя
в будущем и будущее вообще, хотя бы  человечества...  Я  не  трупы  хочу
видеть, а богов!
   Марина под конец так рассмеялась, что даже погладила себя по коленке.
   - Экий вы неугомонный, право, Егорушка, - сказала она сквозь смех.  -
Смотрите, как Паша-то присмирел после путешествия в  прошлое.  Ну  идите
сюда, детишки мои, ко мне поближе, я вам кое-что нарисую. Такой  простой
рисунок, как в первом классе...
   Павел и Егор подвинулись к ней.
   - Ну вот, видите круг - на нем может быть  неопределенное  количество
точек. Но для упрощения отметим три-четыре точки. Этот круг с центром  -
ваша душа, ваше истинное высшее Я, скрытое от людей в их обычном  опыте.
Точки - их может быть сколько угодно - частичные воплощения  этой  души,
причем в совершенно разных условиях, в разных мирах; надеюсь,  из  наших
теоретических занятий, - она кивнула головой в сторону Глубоковского,  -
вы поняли, что никаких повторений, бесконечных воплощений в одном и  том
же мире  нет,  реинкарнация  в  этом  смысле  -  ошибка,  популяризация,
народный миф... Но речь сейчас не об этом. Для  вашего  высшего  Я,  для
центра  -  никакого  времени  нет  и  никакого   воплощения   нет,   эти
трансвоплощения касаются только  индивидуальной  души,  они  могут  быть
последовательны, но с точки зрения высшего Я - они одновременны.  Теперь
подумайте,  зачем  одна  точка  будет  искать   другую   точку,   другое
трансвоплощение,  в  иных  условиях  пространства   и   времени?..   Это
невозможно, одна точка не найдет другую. Чтобы увидеть  все  точки,  все
свои бедствия и воплощения, надо вернуться в свой вечный центр,  познать
его, познать  Себя  метафизически,  познать  свое  тождество  с  высшим,
скрытым  Я...  Тогда  для  вас  станет  действительно   очевидным   ваше
бессмертие, и если уж останется любопытство, то можно и узреть все  свои
бедовые и  лихие  путешествия  по  мирам.  Иначе  -  абсурд...  Корнеев,
затаившись, пробормотал:
   - Этот центр, в  таком  случае,  весьма  смахивает  на  Бога.  Марина
посмотрела на него и заметила чуть иронически:
   - На Бога... Неважно, как называть вечность: Брахман,  Абсолют,  Бог,
высшее Я - важно, что это и есть ваше собственное  вечное  Я...  Сначала
познайте себя, а потом называйте хоть вошью или Абсолютом -  все  равно.
Истинная Реальность - выше человеческого определения.
   - Похоже на адвайту-веданту, - вставил Павел.
   - Ни на что это не похоже, а только на Самое Себя, - ответила Марина.
   Корнеев между тем опять и совершенно неожиданно вспылил:
   - Все это хорошо, но мне никогда не познать этот центр,  не  войти  в
него, пусть это и мое собственное  высшее  Я,  -  он  опять  забегал  по
комнате, как разумная собачонка. - Я пока еще  не  высшее  Я,  а  просто
Егор, - вдруг как-то истерично взвизгнул он и даже  подпрыгнул.  -  И  я
хочу, чтобы Егор, Егор, "я" пусть и  с  маленькой  буквы,  увидел  своих
будущих Егоров, пусть это будут совсем  другие  существа,  или  человеки
других космических циклов.  Я  понимаю:  повторений  нет,  эта  жизнь  -
уникальна... А потом, а  потом,  -  Егор  остановился  посреди  комнаты,
посмотрел вокруг, как на волшебство и закричал:
   - Наконец, я хочу видеть свои прошлые трупы, встретиться с тем собой,
который умер!.. Увидеть и поговорить с собой - мертвецом!!!
   - Да успокойтесь, Егорушка, успокойтесь, - бросилась к  нему  Марина,
подавая стопочку водки. - Что  вы,  право,  так...  Вот  они  -  русские
мальчики... Так и не терпится последние тайны разгадать... Да я  и  сама
такая.
   Егорушка посмотрел  на  стопочку  и  чуть  не  расплакался.  А  потом
проговорил:
   - Господи, когда кончится этот сон, когда я умру?
   - Терпение, Егорушка, терпение, -  ободрила  его  Марина.  -  Не  все
сразу. Не все коту масленица. Сначала поживите подольше... Вот так, -  и
она подала ему порцию водки прямо в руки. - Выпейте. Тут немного.
   Егорушка выпил и повеселел.
   - Ну, а теперь к Юрию Николаевичу, к Самому, - скомандовала Марина, -
поймаем машину, и вперед! Нас ждут там!

Глава 7

   Буранов был в  центре  небольшого  круга  людей,  цель  которых  было
изучение адвайты-веданты (адвайта-веданта, как и Веданта в целом  -  это
не религия, это путь древнейшего традиционного метафизического знания, а
не веры,  это  практическая  и  теоретическая  метафизика.  Ее  конечная
практическая  цель  -  осуществление  человеком   реализации   Абсолюта,
реализации своего высшего Я или Освобождения) и практика на ее основе.
   Надо сказать, что в Москве в 90-е годы было достаточно  эзотерических
кружков традиционного толка, включая и этот. Имя  Рене  Генона  (великий
метафизик XX века,  показавший,  что  в  основе  всех  мировых  духовных
традиций лежит единая Премудрость, раскрытая, однако, в разных  религиях
под разным углом  зрения)  становилось  довольно  популярным  в  Москве.
Создавались  также  и  некоторые  обобщенные  теоретические  курсы,  где
изучался,   например,   Майстер   Экхарт,   апофатические   христианские
богословия, св. Палама, суфизм, буддийские и  ведантийские  традиционные
учения. Но все преломлялось творчески и на основе своего личного опыта.
   Глубоковский как раз читал один из таких курсов. Но многие шли в свои
собственные невероятные измерения. Метафизика не просто изучалась, но  и
раскрывалась дальше, в своих  еще  невиданных  доселе  гранях.  Не  было
полной фиксации на "старом". Традиция соблюдалась,  но  и  была  сильная
тенденция к ее естественному продолжению, к иному раскрытию...
   В квартире Буранова гостей поджидала  Таня  Самарова,  небезызвестная
подруга Марины. Она попросила у Юрия Николаевича разрешения  представить
ему попавшего в беду молодого человека, по имени Павел, который все-таки
имел отношение к изучению метафизики. В общетуманных чертах Таня знала о
ситуации, ибо Марина нашептала ей кое-что по телефону. Таню и  ее  мужа,
художника Сергея, Юрий Николаевич хорошо знал по своему кружку.
   По  дороге  Глубоковский  сторонкой  высказал  некоторые  свои  тихие
соображения Марине, по поводу того, как  она  себя  вела  с  мальчиками.
Марина возразила в ответ, что она все-таки включила в свои  "объяснения"
некоторые "успокаивающие  таблетки",  причем  "нормальные",  без  всякой
тенденции к иллюзорному умиротворению.
   Глубоковский  вдруг  попросился  домой,  и  его  туда   подбросили...
Оставшиеся  подъехали  к  цели  и  оказались   около   самой   заурядной
двухкомнатной квартиры недалеко от центра Москвы.  Обставлена  она  была
необычайно просто. Буран