Прямо  точно  звучат  среди  глухого
лесу, как автомобильные громкие гудки. Иди, мол, ко мне,  не  плутай!  И
некоторые идут, хотя какие в сплошном лесу, где и дорог нет, могут  быть
автомобили. Идут, ползут, потому что  в  присутствии  лешего  на  многих
нападает затмение ума.
   - Все как есть, - мрачно подтвердил Черепов, - какая среда, машинная,
скажем, такова и нечистая сила.
   - Подделываются, -  пискнула  Авдотья  Михайловна,  дуя  в  блюдце  с
горячим чаем.
   Разговор о конце света она не поняла, но  о  леших  все  понимала.  А
Никита, тем не  менее,  все  плясал  и  плясал.  Из-за  его  присутствия
разговор неизбежно перешел на теории  времени.  П.  Д.  Успенского  тоже
упомянули, кстати, тот нюанс в его гипотезах, что, умирая,  человек  тут
же рождается снова тем же человеком, каким и был, и  повторно  проживает
снова свою же жизнь, не подозревая, что он ее уже прожил,  и  так  может
продолжаться очень  долго,  почти  до  бесконечности,  до  определенного
метафизического поворота, который потенциально может вырвать человека из
этого страшного круга.
   - Стоит ли играть в игры с  тайными,  для  нас  запретными,  законами
Вселенной? - улыбаясь, обратилась Таня к Павлу.
   - Какие вы все страсти рассказываете, - чуть-чуть  осерчала,  прервав
ее, кругленькая старушка, - я даже испугалась. А как же труп,  если  все
повторяется?!
   - Труп сам по себе. А жизнь сама по себе, - возразил кто-то.
   - Это правильно, - глубокомысленно заключила толстая старушка Авдотья
Михайловна, потянувшись за пирогом. - Я, бывало вот, несколько  раз  так
случалось, - приду на базар, на котором до этого  ни  разу  не  была.  И
батюшки... точно помню, что я здесь когда-то уже бродила...
   И она наблюдательно взглянула на окружающих.
   - Это обычная история, - подтвердили ей.
   Потом  разговор  совершенно  заметался,  и  все  более  выходило   на
поверхность "безумие" мира и его парадоксальность. И его  бесконечность,
в конце концов, в видимых и невидимых формах, "разрывы" жизни.
   Закончил этот наплыв Черепов, чуть-чуть мрачновато сказавший  о  том,
что человек не может привыкнуть к тому, что Реальность включает  в  себя
взаимоисключающие уровни, которые сходятся в Великом Центре  Парадоксов,
что разум человеческий, в отличие от разума  богов,  не  способен  и  не
приспособлен понять Реальность  в  целом,  он  может  схватывать  только
фрагменты и отдельные уровни.
   После этого Черепов с удовольствием крупно выпил и добавил:
   - И на самом деле и "да" и "нет" существуют  одновременно...  И  твоя
Верочка, дорогой Павлуша,  действительно  одновременно  трупом  лежит  в
могиле, а на  другом  плане  хохочет  и  пляшет  на  хорошей  московской
вечеринке шестидесятых годов, в чем ты и сам убедился. Вот только какова
ситуация с ее истинным Я - это совсем другое дело. Высшие боги  все  это
схватывают элементарно, но и мы, грешные, я  имею  в  виду  даже  самого
середнячка из нашего роду человеческого, можем это  понять,  только  для
этого надо крепко выпить...
   Все немедленно согласились, что выпивка поможет кой-кому сравняться с
богами.
   Смех в связи с этим не смолкал, пока Виктор вдруг не  упомянул  ни  с
того ни с сего об НЛО. Тут уж многие замахали  ручками:  опять  об  этой
ерунде. И Виктор сам хитренько улыбнулся. Но все-таки раз  вспомнили  об
этом, то нужно было как-то реагировать, и на этот раз вмешался Егор.
   - Ну, вариант инопланетян мы оставим для отдела юмора  в  газетах,  -
только начал он, но Виктор его прервал:
   - Но факты - вещь упрямая. По-видимому, что-то есть.
   - Тогда, возможно, из  параллельных  миров!!!  -  вскрикнул  Егор.  -
Только плохо верится: прежде всего, при чем здесь  технология,  летающие
аппараты, в параллельных мирах - другая субстанция, иная материя, время,
пространство, мышление - все иное, они обычно отгорожены друг  от  друга
почти непроницаемой стеной...
   - Но все-таки, есть же, по существу, более близкие к нам! -  возразил
Виктор.
   -  Воля  ваша,  но  воздействие  из  этих  миров,  скорее  всего,   -
энергетическое, в смысле психической, невероятной мощной энергии,  а  не
каких-то нелепых НЛО! И вот здесь-то человек  действительно,  как  дате,
беспомощен! -  и  Егор  почему-то  захохотал.  -  Бросьте,  Виктор!  Это
удовольствие еще предстоит, оно впереди...
   - А, к примеру, когда? - нахохлившись, прошамкала толстая старушка.
   - Не могу знать. Надеюсь, не доживу. Даже Рене Генон не уточнял дату.
Но не дай бог попасть  туда...  Это  вам  не  НЛО...  Сестра  китайского
императора... пять тысяч  лет  назад  примерно,  недаром  своим  великим
искусством воспрепятствовала этим ребятам из параллельных миров  попасть
к нам. Но по дороге к прогрессу это искусство,  само  собой  разумеется,
потерялось.
   - А у меня,  мальчики  и  девочки,  другое  объяснение,  -  вмешалась
Танечка, откушивая наливочку. - Очень простое: если они есть, эти типы в
НЛО, то они - конечно, наши, родные гуманоиды, с этой  планетки,  только
из светлого будущего...
   Из такого "светлого", что они только и думают лишь о том, как из него
сбежать в прошлое, в  частности,  к  нам...  Видно,  крепко  этих  ребят
прихватило, что они так надрываются... Да и  на  фотографиях,  если  это
действительно правда, они гуманоидны, но так хрупки, малы и  безобразны,
как раз из будущего.
   - О, Господи... Ну и наговоришь ты, Танечка, - обомлела Ульяна. - Нам
только таких гостей не хватало, на нашу голову...
   - Ну понять их можно, - задумчиво проговорил Егор. - Поди и Антихрист
у них где-нибудь на горизонте маячит...
   Между тем Никита уже закончил свою  пляску  и  впервые  вдруг  громко
запел, прислонившись к дереву, на  своем  языке  будущего.  Все  тут  же
замерли.
   О чем он пел? О провале во времени? О своей одинокой судьбе выпавшего
из мирозданья? О конце рода человеческого?  Или  просто  то  была  песня
жгучей, таинственной и непонятной его эпохи, где и  солнце  уже  светило
по-другому?
   И, может быть, две луны появились в ночном небе.

Глава 30

   На другой день появилась Марина. Круглый стол в саду  был  неприбран,
бушевал ветер, и листья падали  невпопад,  и  огромный  пес  на  привязи
безнадежно спал, и неизвестно где спрятался Никита...  Следы  вчерашнего
бдения давали знать.
   Встретила Марину одна Таня. Все остальные еще спали после вчерашнего.
   Они присели за тот же круглый стол, пусть и наполовину  неприбранный,
но свой, с отпечатками вчерашних слов и восклицаний. Марина была бледнее
обычного, и глаза ее настолько уходили в себя, в свою бездну,  что  Таня
ужаснулась и обрадовалась.
   -  Ты  какая-то  сегодня  совсем  божественная,  -  проговорила  она,
поцеловав Марину.
   - Ну как ваш Никита? - чуть устало спросила Марина.
   - Поет песни будущего. А мы слушаем, - ответила Таня.
   - Танечка, и ты? - с грустью укорила ее Марина. - И тебе  не  надоело
крутиться в этом? Прошлое, "будущее.  Триумфы,  катастрофы.  Можно  ведь
выйти из всего этого, наконец.
   - Ну о чем ты говоришь,  Маренька.  Я,  просто  так,  понесло,  да  и
малышек жалко.
   - Чужую судьбу не переломишь. Значит, они должны пройти  сквозь  это.
(Мы тоже когда-то, может быть, еще и не так подзалетели...) - Ладно, что
говорить...  Я,  глядя  на  твое  лицо  сейчас,  что-то  о  тебе   стала
беспокоиться. В тебе есть перемены. Что-то назревает.
   Холодная улыбка дрогнула на губах Марины. - Чуешь все-таки.  Заранее,
- усмехнулась она.
   - Что у тебя? Как твоя черная дыра  внутри,  в  душе?  Что  "там"  ты
увидела? - с тревогой спросила Таня.
   Марина улыбнулась.
   "Какая у нее напряженная улыбка", - подумала Таня.
   - Ты знаешь, я отошла немного от Орлова.
   - Да? Но он говорил, что ты - именно ты, а не кто-то иной  на  свете,
могла бы полностью стать на его путь.
   Марина отвела взгляд от Тани.
   - Может быть. Но он  все-таки  по-прежнему  недоступно-непостижим.  Я
могла бы, наверное, это преодолеть, с его  помощью.  Но  я  сейчас  вижу
иное, свое, нечто совершенно новое для себя...
   - Новое? Что это значит?  Ведь  известно,  в  духовной  традиции  нет
ничего "нового", только Вечное, - быстро спросила Таня, пытаясь  уловить
взгляд Марины.
   - Конечно, для Абсолютно Вечного нет ничего нового. Но ведь  для  нас
открыта только часть этого Вечного. Ошибка считать то, что  дано  нам  в
исторически данной духовной Традиции, законченным. Что, дескать,  больше
людям нашего цикла ничего не откроется. Даже Генон был склонен к  этому.
Но на  самом  деле  -  может  открыться  действительно  новое,  пусть  и
безумное, с точки зрения человека...
   - Опасно! Как бы тебя не убили за это, Мариночка. - Кто?
   - Невидимые силы. На многое покушаешься... Нет, нет, я  смеюсь.  Хотя
могу и заплакать. - Таня вдруг выразила какое-то  странное  отчаянье.  -
Мне теперь понятно! Ты будешь уходить, ты будешь уходить,  мое  будущее,
моя Мариночка, и я останусь одна, метафизически одна. На целом свете.
   - А как же Веданта, вечное Я? - сказала Марина.
   - Это всегда будет со  мной.  Ты  что,  Марина?  От  этого  немыслимо
отказаться.
   - Я абсолютно согласна. Это не все, но это необходимо.
   - Но другая половина моей души принадлежит  тебе,  моему  "будущему",
если говорить опять в этих нелепых терминах...  Прости  меня...  Частью,
для меня еще непостижимой, я связана с тобой. Не уходи.
   - Таня, это не тот уровень разговора. Слишком человеческий.
   - Ну вот. Я так и знала, что ты так ответишь. Еще бы: если я  -  твое
прошлое, значит, в чем-то я твой ребенок, твое детство.
   - Ну уж только не детство. Ты  скажешь.  Я  вообще  никогда  не  была
ребенком. Я помню это.
   - Ладно, не будем.
   От волнения Таня встала и начала нервно ходить вокруг,  в  тени  этих
берез, этого сада, но рядом  с  неподвижно-уходящей  Мариной.  Наступило
молчание, а потом Марина мягко, но с какой-то  высшей,  вне  мира  сего,
интонацией в голосе сказала:
   - Танечка, я действительно, может быть,  уйду.  Это  еще  не  решено.
Потому что слишком серьезно. Тут ошибиться нельзя.
   - Надеюсь, речь идет не о сопутствующей уходу физической смерти...
   Марина махнула рукой.
   - О чем ты говоришь. Это настолько третьестепенно. Но  пойми,  что  в
конечном итоге, в любом случае, я стану даже более доступной и  открытой
для тебя, чем сейчас. От тебя не будет ухода. Возможно, не сразу...
   -  Уход,  уход.  В  черную  дыру,  в  бездну,   в   непостижимое,   в
неописуемое... Ну, хорошо, -  Таня  остановила  свое  хождение  и  вдруг
спросила:
   - Марина, а как же Россия?
   - От нее не будет ухода. Россия - на самом деле великий  параллельный
мир, и он относится  не  только  к  нашей  планете.  И  только  одна  ее
небольшая часть - здесь, где мы теперь, Россия - не просто  страна,  она
неизмеримо больше. Ты ведь сама знаешь об этом.
   - Да, - и у Тани появились слезы.
   - Ну вот опять, - вздохнула Марина. Она встала и подошла к Тане.
   - Таня, хватит человеческих реакций. Будь хоть немного холодной. Даже
в этом случае.
   Таня молчала.
   Марина взглянула на дом, на гнездо, на сад. Кругом была  тишина.  Все
еще спали.
   - Я иду домой, - коротко сказала  она,  -  я  только  тебя  и  хотела
видеть. Сказать.
   Для этого и приехала. И получилось удачно, без лишних встреч.
   - Я провожу тебя. До станции.
   - Не нужно, Таня. Не надо ничего драматизировать. Мы увидимся,  и  не
раз, в Москве.

Глава 31

   На следующий день приехал Буранов. Его ждали с неожиданной  надеждой.
Собрались на небольшой лужайке, укрытой  со  всех  сторон  деревьями,  и
расселись прямо на траве. Их  было  несколько:  Таня,  Егор,  Черепов  с
сестрой и сам Юрий Николаевич.
   Павел же внезапно ушел - погулять с Никитой по лесу.
   Один вид Буранова погрузил всех в созерцание, но в  созерцание  самих
себя. Его глаза, излучающие глубинный свет, исходящий из его внутреннего
существа, поражали, но вместе с тем ясно говорили о том, что и в  каждом
из нас таится это бессмертное существо, которое нужно  только  знать,  и
проявить,  и  стать  им.  Ибо  оно  -  и  есть  ты.  Наконец,  при  всей
отрешенности, глаза  Буранова  выражали  какое-то  высшее  милосердие  -
далекое от чисто человеческого,  но,  тем  более,  завораживающее.  Было
ясно, что он постоянно находится  в  этом  состоянии,  а  все  остальное
просто третьестепенно в нем. И в  этом  состоянии  есть  и  движение,  и
покой,  внутри  которого  возникает  это  движение   "ирреального"   (по
отношению к  нашему  миру).  Нет  ни  тени  страдания,  тревоги  -  одно
бесконечное ощущение бессмертия и Вечности. Есть ли тело или его  нет  -
это  ничего  не  меняет,  ибо  очевидно,  что  такое  состояние  Чистого
сознания, и спокойной Бездны внутри смерть не может коснуться, настолько
оно независимо от мира. Видимо, это его состояние давало ему невыразимое
блаженство, нерушимую радость бессмертия. Чего еще искать, какой  славы,
кому молиться, что ожидать - когда все есть, ибо нет ничего больше,  чем
собственное Бессмертное  Бытие.  Мысль  связана  с  миром,  но  источник
мышления - вне мира и выше его.
   И присутствие Буранова именно так воздействовало на  окружающих.  "Он
счастливец, - думала Таня, - ибо может постоянно быть в  этом,  а  мы  с
Артемом - только мгновениями, только  минутами,  допустим  даже,  каждый
день, - и то какие усилия, какая концентрация нужны для этого!"
   Правда, для Вечности нет ни часов, ни минут. Но у Буранова это просто
естественное состояние, и ему не нужны никакие усилия.
   "Но Марина? Она ведь реализовала "это", - пронеслось в  уме  Тани,  -
почему же ее несет еще куда-то? Разве может быть что-то помимо  Вечности
и бессмертия, и к тому же то, что притягивает к себе?
   А Орлов? Он, видимо, знал это состояние  (причем  в  его  полноте)  и
вместе с тем... ушел... для нас неизвестно куда...  Почему?  Что  они  -
сумасшедшие, метафизические безумцы, бросившиеся в Запредельное?!."
   И вдруг, точно отвечая на ее  мысли,  Буранов  прервал  созерцание  и
спросил:
   - Вас всех, конечно, интересует Орлов?
   - Да уж, чего говорить, не без этого, - угрюмовато  ответил  за  всех
Черепов.
   - Отвечу так: все, что он делает,  опасно  и  преждевременно.  Вполне
вероятно, есть нечто, что как будто превышает самые  высшие  возможности
того, что мы условно называем человеком,  что  не  открыто  ни  в  какой
духовной Традиции или Откровении.
   И это естественно,  ибо  открывается  только  то,  что  соответствует
возможностям человека. Я не исключаю также, что могут наступать моменты,
когда эти возможности вдруг расширяются, хотя все  это  неопределенно  и
неизвестно пока. Но здесь, на земле, надо прежде всего прийти к одному -
к собственному вечному Я, к бессмертию, к  своей  неразрушимой  природе.
Полностью реализовать ее.
   И только тогда, когда эта реализация станет абсолютной, то  есть  уже
после ухода с физического плана,  только  тогда  будут  видны  вероятные
черты Запредельного.
   Сначала будьте тем, кто вы есть, и только потом можно  идти  к  тому,
что вам не дано...
   - Юрий Николаевич, но ведь,  может  быть,  Орлов  реализовал  это,  и
потом... вдруг... ушел в какую-то бездну, - произнесла Таня.
   - Но я ведь имел в виду полную  реализацию,  а  она  может  наступить
только вне этого относительного мира.  Абсолютная  реальность  не  может
присутствовать "здесь" в полной мере, она должна  умалиться.  Вы  можете
здесь реализовать ее природу, и, следовательно, войти в эту  реальность,
но полностью она может быть раскрыта в Самой Себе, а не здесь. Это очень
тонкий момент, правда.
   Черепов немного взволновался, Егор только тихонько вздыхал.
   - Значит, выходит,  Орлов,  наш  Григорий  Дмитриевич,  -  попыталась
улыбнуться Таня, - слишком торопится, символично говоря, познать то, что
никто не в силах познать, и идет в ту дверь, о которой даже  неизвестно:
существует ли она, и если да, то куда ведет?
   Буранов остановил свой взгляд  на  Тане.  Его  глаза  излучали  кроме
молчания некую неподвижную  энергию,  исходящую  из  Пустоты,  из  Ничто
внутри Себя.
   - Орлов - это исключительный случай, - наконец сказал он. - И у  него
нет милосердия к самому себе. Он пускается  в  плаванье  к  неизвестному
наощупь, без опоры, во тьме, без ориентиров, без традиции,  ибо  никакой
Традиции, никакой опоры для такого путешествия нет. Естественно, в  этом
случае, легко утонуть, и особым, кардинальным образом.
   - Тайна гнетет ошибкой, - прошептала Таня.
   - Вот и стихи об этом,  -  улыбнулся  Буранов,  и  его  улыбка  сняла
напряжение.
   - Оно конечно, - прервал Черепов, - в этом ведантийском пути огромная
опора на опыт тысячелетий... Многие, прежде всего, ищут безопасности,  -
съязвил Черепов.
   Но Улюшенька ему молниеносно возразила  (она  лежала  на  травке,  на
животике, и все внимательно слушала):
   - Ну и что плохого в безопасности? Тебе особенно, Климушка, совсем не
мешает об этом подумать.
   Буранов опять улыбнулся:
   - Скажите честно, Клим, вы хотите себя уничтожить? Да или нет?
   Черепов вздохнул.
   -  Поймали  все-таки,  -  проворчал  он.  -  С  вами  да  с   Орловым
невозможно... Со стыдом должен признаться: пока не хочу...  Но  все-таки
учитывайте эту поправку: пока.
   - Типун тебе на язык, братец, - взволновалась Улюша. - Не верьте ему,
Юрий Николаевич!.. Не хочет он себя уничтожить...
   - Ну уж такого рода метафизическое уничтожение почище всех земных,  -
подал голос Егор. - В такую полувечную яму можно попасть! Ого-го!  Будет
еще хуже Никитушки, выпавшего из мироздания.
   Но эта вспышка и сам образ Орлова погасили лишь на минуты  саму  ауру
присутствия Буранова. Было понятно, что  ничего  дороже  собственного  Я
нет.

Глава 32

   Буранов побывал в  "гнезде"  всего  несколько  часов,  потом  за  ним
приехали, чтобы отвезти домой.
   На следующий день  Таня  отправилась  в  Москву  -  повидать  Марину.
Некоторое (пусть весьма неопределенное) сходство ее  ситуации  и  Орлова
мучило Татьяну, вместе с тем  она  видела  разницу:  да  Марина  и  сама
подтверждала это. Но какая-то пугающая аналогия казалось  ей,  в  чем-то
была...
   Прошло восемь дней, довольно спокойных. В "гнезде" оставались,  кроме
Черепова и Ули, Павел,  Егор  и  Никита.  И  конечно,  Виктор,  который,
однако, приезжал с работы к вечеру. Толстая старушка Авдотья  Михайловна
уезжала поболеть в город. Орлов не появился.
   А Никитушка стал смирный, словно  одичал  в  обратном  смысле.  Кошка
Чернушка не расставалась с ним по ночам. Лизала.
   - Правильно говорил Буранов,  -  тихо  сетовал  Черепов.  -  Не  надо
торопиться.
   Впереди - вечность. Этот Орлов действительно совершеннейший торопыга.
Наперед  самого  Господа  хочет  заскочить.   Метафизический   торопыга,
конечно, - добавлял Черепов. - И правда, Клим, что  торопиться-то.  Хоть
немножко вздохнуть-то надо от этой гонки...
   Улюшка утешала и объединяла всех.
   - Я бы вас  всех  расцеловала  и  обняла  бы,  -  приговаривала  она,
расставляя на круглый стол в саду всякие яства. - Как здесь-то у нас, на
Руси, хорошо. Тише едешь - дальше  будешь...  Вон  и  Никита  присмирел.
Вчера, правда, с курами целовался. Наверное, в светлом  будущем  кур  не
будет, он и удивляется на них по-своему... Целует...
   "Отдыхал" каждый как мог, но собирались часто. В один вече рок Никита
почему-то навел на всех ужас своей неадекватностью.
   - И всегда так, - заявляла  Уля,  -  то  смешно,  смешно,  вроде  кур
целует, то вдруг ни с того ни с сего, такая жуть от него исходит, у меня
даже коленки начинают дрожать... А  потом  думаю:  нешто  будущее  этого
человечества, пропади оно пропадом, таким диким будет, как этот  Никита?
И тут уж Виктор не выдержал:
   - Господа! - обратился он к присутствующим  (Виктор  был  осведомлен,
конечно, о всей ситуации в целом). - Весь ужас исходит оттого, что вы не
правильно интерпретируете эти истории. Я считаю так:  во-первых,  Никита
никакой н