Вселенная перенаселена,  Пол.  Разумные  формы  жизни  есть  везде,
планеты заслоняют звезды, архитекторы  легкомысленно  расходуют  солнечную
энергию на собственные цели. Они сжигают материю, чтобы получить энергию и
постоянно что-то создают - новые формы, новые структуры, новые разумы.
     Мы достигли бессмертия. Разум больше не ограничен смертью. Твой  мир,
Пол, одно из немногих владений, оставшихся у смерти в этом  океане  вечной
жизни. Имея возможность путешествовать телом или духом, на выбор, разумные
существа с разных концов вселенной ближе друг к другу, чем  планеты  вашей
солнечной системы. Далекие галактики больше связаны со своим центром,  чем
государства на Земле, даже больше, чем пятьдесят один штат  твоей  страны.
Делами вселенной занимается демократическое правительство, одновременно  и
более мягкое, и более жестокое, чем  любой  из  вымышленных  богов.  Может
быть, ваше примитивное представление о  небесах  и,  в  особенности,  ваше
двойственное отношение к ним, как к великому чуду и  одновременно  вершине
скуки, - не более чем верная догадка  о  том,  каково  это  правительство.
Девиз нашего правительства - порядок и  безопасность!  Оно  консервативно,
его возглавляют наши старейшины, которые везде в большинстве  с  тех  пор,
как мы получили бессмертие. Они трудолюбивы, справедливы,  милосердны  (но
только к слабым!) - и бесконечно упрямы!
     Одни  только  правительственные  архивы,  записанные  на   молекулах,
занимают  искусственные  планеты  двух  звездных  систем.   Главная   цель
правительства - запомнить и сохранить  (но  только  в  памяти!)  все,  что
когда-либо случилось. Любая раса, которая не угрожает другим, даже раса на
низком  уровне  развития,   может   рассчитывать   на   поддержку   нашего
правительства. Наши  старейшины  возражают  против  применения  энергии  в
других целях, кроме как  на  защиту  и  созидание.  Они  возражают  против
проведения исследований подпространства и позволяют путешествовать  в  нем
только полиции. Больше всего они боятся, что что-то  может  повредить  или
вообще уничтожить вселенную,  потому  что  теперь,  когда  мы  знаем,  что
бесконечность  и  не   исследованные   территории   (не   говоря   уже   о
подпространстве!) могут нам угрожать, всех охватил страх. Но,  коль  скоро
даже бессмертные должны размножаться, хотя бы в минимальной степени, чтобы
поддерживать иллюзию, что  они  живут,  правительство  должно  непрестанно
искать места для новых поселений. Вскоре оно захватит и вашу систему, Пол,
это  так.  Точка  зрения  большинства  членов  правительства  по   вопросу
свободных неразвитых миров изменилась. Ранее к таким мирам относились, как
к особым заповедникам, считали, что их необходимо беречь, пока их развитие
не достигнет соответствующего уровня. Но теперь нужна их  поверхность,  их
ресурсы и энергия их солнц. Эти миры должны быть  скоро  включены  в  нашу
космическую сверхдержаву. Через каких-нибудь  двести-триста  лет  вас  это
ждет. Конечно, с вами обойдутся заботливо и по-доброму, но  это  наверняка
не будет происходить постепенно -  когда  уж  начнется,  то  не  минует  и
полвека, как все будет сделано.  Все  свободные  миры  будут  захвачены  и
включены в единую систему нашей цивилизации.
     Говоря вкратце, главная цель нашего верховного органа - хранить разум
все то время, пока вселенная не умрет. Было время, когда  мы  думали,  что
это никогда не случится. Теперь, мы знаем, что это случится  тогда,  когда
разум достигнет своих  пределов,  когда  вся  существующая  материя  будет
служить разумной жизни, а энтропия во вселенной будет побеждена настолько,
насколько это вообще возможно.
     Они называют это будущее золотым веком.  Мы  -  смертью.  Странник  -
свободная планета. Его обитатели принадлежат к молодым расам,  таким,  как
моя, которая произошла от одиноких охотников, близко знакомых со смертью и
ценящих свободу больше безопасности. Мы ставим прогресс  выше  бессмертия,
приключение выше безопасности. Риск и опасность для нас  составляют  смысл
жизни. Мы хотим путешествовать во времени.  Мы  хотим  не  только  увидеть
прошлое, но изменить его, обогатить, вернуть  к  жизни  бесчисленные  ряды
умерших. Жить в десяти - нет, в ста настоящих вместо одного!  Вернуться  к
началам истории и создать все заново.
     Путешествуя во времени, мы хотели бы исследовать  будущее  -  не  для
того, чтобы взглянуть на угасающий огонь уютного камина, увидеть  Разум  в
агонии на смертном ложе. Но  для  того,  чтобы  создать  новый  космос,  в
котором мы могли бы жить! Мы хотим  лучше  познать  мозг  -  эту  мыслящую
массу, творящую разноцветную радугу внутри наших черепов. Хотя телепатия и
общение вне обычных органов чувств  для  нас  обычны,  мы  по-прежнему  не
знаем, существуют ли по ту сторону коллективной внутренней темноты  другие
миры и, если существуют, как к ним добраться. Пока что это  только  мечты.
Мы  изменили  бы  все:  мы  исследовали  бы  безграничность  духа,  словно
неизвестные континенты, пересекали бы ее, как  пространство,  пытались  бы
постичь, не лежат ли наши разумы,  словно  мелкие  радужные  раковины,  на
берегах единого моря подсознания - черного, бурлящего. Может быть,  это  и
есть дорога к неприступным мирам. Мы хотели бы иметь  устройства,  которые
бы воплощали мысль в реальность, - еще одна задача, которую пока никто  не
решил.
     Мы бы открыли подпространство, чтобы пользоваться им  не  только  для
коротких прибрежных путешествий, плавая на краю опасно волнующей пустоты и
никогда не теряя из вида знакомого берега. Мы бы отважно выплыли за берега
вселенной в неведомые, черные, далекие пространства, в которых безумствуют
грозные шторма. Это, собственно, задача  для  галактик,  а  не  для  одной
планеты или даже ста. И все же мы готовы на одиночное плавание,  если  нет
другого выхода.
     Мы  уверены,  что,  кроме  нашего,  бесчисленные   количества   миров
странствуют в круговерти  пустоты  подпространства  -  миллиард  биллионов
листьев, подхваченных ураганом, миллиард биллионов  снежинок,  взвихренных
метелью. Мы считаем, что эти вселенные отличаются от нашей, что основа  их
строения - другие частицы, или даже не частицы,  а  переменный  континуум.
Миры, лишенные света. Миры, где свет движется медленно,  как  произносимые
слова, или быстро, как мысль. Миры, где материя состоит из  мысли  подобно
тому, как у нас мозг состоит из молекул.
     Миры, где нет барьера между одним разумом и другим, и миры,  где  эти
барьеры еще прочнее, чем у нас. Миры, в которых  мысль  реальна,  а  любое
животное -  бог.  Жидкая  вселенная,  где  планеты  -  пузырьки,  и  миры,
ветвящиеся во времени, словно огромная водоросль.
     Миры, где вместо мерцающих звезд космос заполнен огромными паутинами.
Космос из твердой материи, но без гравитации, миры, где больше или  меньше
измерений, чем у нашего мира. Миры,  которыми  управляют  другие  основные
законы.
     Если мы не найдем в подпространстве никаких миров, то мы сами их  там
построим.  Создадим  чудовищную  частицу,  которая  породит  новый  мир  и
вынырнет из нашего - пусть даже она его уничтожит - как личинка из кокона.
     Таковы наши главные цели. Если не упоминать о  других  делах,  то  мы
хотим иметь оболочку, за которой можно было  бы  укрыться.  Мы  не  хотим,
чтобы кто-то контролировал нашу планету  и  наши  мысли.  Мы  хотим  иметь
столько оружия, сколько нам нужно. Мы  требуем  права  на  исследования  и
сохранение их в тайне. Никакой инспекции! Мы хотим путешествовать на нашей
планете,  куда  нам  захочется,  даже  если  нас  не  ждет  предварительно
заказанная орбита. Мы хотим, если нам та понравится, жить среди  звезд,  в
холодной темной глуши, сжигая  водород,  словно  траву  в  прерии.  Или  в
океанических   глубинах   пространства   между   одинокими    галактиками.
Путешествовать в подпространстве, которым могут сейчас пользоваться только
полиция и члены правительства.
     Мы  хотим  иметь  возможность  подвергать  свою  жизнь  опасности   и
страдать,  иметь  возможность  поступать  глупо,  иметь  возможность  даже
умереть! Такие планы  ненавистны  нашим  старейшинам,  для  которых  любая
перепуганная мышь, раненый воробей и тигр, пылающий в пустоте ночи,  имеют
одинаковую ценность. Правительство хочет, чтобы  рядом  с  каждым  солнцем
мерцал голубой огонек хранителя, чтобы каждую планету патрулировал крейсер
охраны порядка, чтобы полицейские корабли кружили в межзвездной пустоте  -
легавые повсюду, оскверняющие светлые, кристально  чистые  звезды.  Тысячу
лет  тому  назад  правительство   хотело   ограничить   свободу   вольных,
строптивых, незакабаленных существ. И мы вынуждены  были  переселиться  на
одну общую планету. Мы завоевали признание своим трудом и нас не  трогали,
мы жили по-своему. Нам казалось, что так будет всегда, но вдруг оказалось,
что, объединившись, мы сделались легкой добычей для полиции. Сто лет  тому
назад мы предстали перед судом. Вскоре  стало  ясно,  что  мы  проигрываем
процесс.  Правительство  ограничило  нашу  свободу,  запретило   проводить
исследования подпространства и путешествия в нем, не оставив  нам  никаких
шансов самостоятельно решать проблемы вселенной.
     Мы должны были  сдаться  или  умереть.  И  мы  убежали.  С  той  поры
продолжается безуспешная погоня.  Гончие  псы  постоянно  идут  по  нашему
следу: мы планета, преследуемая другими планетами. Для нас нет  в  космосе
безопасного  места,  для  нас  нигде  нет  убежища   -   осталось   только
подпространственного шторма, который мы еще не в силах обуздать.
     Представь себе, Пол, что подпространство - это море, его  поверхность
- это известная нам вселенная, планеты - корабли, а Странник  -  подводная
лодка. Мы выплываем на поверхность у какого-нибудь пустынного Солнца,  еще
не застроенного искусственными планетами. Когда  приближается  погоня,  мы
должны погружаться. Иногда мы не успеваем бежать вовремя и  тогда,  прежде
чем мы исчезнем в жестокой темноте пустоты, нас вынуждают  принимать  бой.
Мы уничтожили три солнца в далекой галактике только для того, чтобы  сбить
преследователей со следа! Может быть, мы уничтожили и какие-то планеты, но
я в этом не уверена.
     Иногда  наши  безжалостные  преследователи  объявляют   перемирие   и
начинают переговоры, надеясь переубедить нас. А вдруг на  нас  подействует
свет  их  убеждений,  озаряющий  их  вселенскую  тюрьму?  А  затем   снова
направляют в нас ракеты и смертоносные лучи. Два раза мы  ставили  все  на
карту, чтобы найти другой космос. Мы убегали за  подпространство  и  плыли
куда глаза  глядят,  но  вихри,  безумствующие  в  подпространстве,  опять
загоняли нас в ту вселенную, откуда мы так старались убежать. Тогда у  нас
возникало чувство, будто мы продираемся через волшебный заколдованный  лес
или бредем по тоннелю, который, по  странной  случайности,  ведет  обратно
тюрьму, откуда его начали копать.
     Мы  -  многоэтажная   космическая   станция,   странствующие   рыцари
вселенной. У нас нет разрешения даже  на  странствия,  нас  преследуют  по
закону. Но почему мы должны придерживаться этого закона?
     Мы стараемся не изменять своим принципам, но это не  всегда  удается.
Мы понапрасну причинили столько  зла  твоей  планете,  Пол.  Так  мне,  по
крайней мере, кажется, но я не уверена, ведь на Страннике я только  слуга.
Я скажу тебе только одно: я хотела бы, чтобы нас больше не  проклинало  ни
одно живое существо, я  хочу,  чтобы  мы  опять  нырнули  в  темные  волны
подпространства. Говорят, что на третий  раз  обязательно  тонут.  Что  ж,
пусть так и будет!
     Голос ее неожиданно прервался и она воскликнула:
     - Ах, Пол, У нас столько прекрасных идей, нами движут мечты,  и  все,
что мы можем - это причинить вред другим! Удивительно ли,  что  нас  манит
смерть?
     Тигрица замолчала. Через мгновение  она  сказала  спокойным  холодным
тоном, как будто опять замкнулась в себе:
     - Я уже все сказала, обезьяна. Если обезьяна хочет, она может  теперь
считать себя благороднее кота.
     Пол глубоко вдохнул и  выдохнул.  Его  сердце  колотилось.  В  других
условиях он, возможно, поспорил бы с Тигрицей и  постарался  бы  прояснить
сомнительные места, но теперь ее рассказ остался для  него  как  данность,
словно сверкающая рукопись, где знаками служили алмазы звезд под ним.
     Это фантастическое орлиное  гнездо,  где  они  находились,  было  так
похоже на видение из сна, или  то,  что  легкомысленно  называют  "картина
перед мысленным взором", что Пол не знал, видит ли он  это  все  на  самом
деле  или  его  окружает  воображаемая  действительность.  Воображение   и
действительность были неразделимы. Без  малейшего  усилия  он  оттолкнулся
руками  от  большого  теплого  окна  и  посмотрел  на  это  фантастическое
существо,  которое  сейчас  больше  чем  когда-либо  напоминало  худенькую
балерину в одеянии кошки. Она лежала на животе, вытянув  лапы  и  подпирая
передними лапами высоко поднятую голову. Всматриваясь в  ее  профиль,  Пол
увидел курносый носик, высокий лоб  и  остроконечные  уши.  Кончик  хвоста
медленно и ритмично двигался на фоне звезд. Она выглядела, словно стройный
черный сфинкс.
     - Послушай, Тигрица, -  произнес  он  -  Была  однажды  длинноволосая
обезьяна, которая прожила короткую и голодную жизнь.  Ее  имя  было  Франц
Шуберт. Она сочинила сотни обезьяньих песен. Одна из них была на слова еще
одной давно забытой обезьяны по имени Шмидт фон Любек. Я подумал, что  эта
песня словно написана для тебя и твоих  собратьев.  По  крайней  мере  она
названа в честь твоей планеты - "Der Wanderer", "Странник".  Я  спою  тебе
эту песню.
     - Ich komme von Gebirge her... - начал он, но тут же  остановился.  -
Пожалуй, я спою тебе эту песню  на  моем  родном  языке,  немного  изменяя
некоторые слова, чтобы лучше приспособить смысл к твоей ситуации. Но общее
настроение и главные фрагменты останутся без изменений.
     Пол услышал тихий напев. Высота тона была идеальной.  Он  понял,  что
Тигрица  прочла  в  его  мыслях  фортепианный   аккомпанемент   и   теперь
воспроизводит его, создавая  впечатление  грусти,  которую  не  смогло  бы
создать даже фортепиано. Он начал петь с шестого такта:

                  Я грустным прибываю со звезд отдаленных
                  Странствую дальше совершенно один
                  Из глубины вьющихся обширных дорог
                  Где дорога? - есть у меня вопрос.
                  Пространство сумрачно, а солнце серо
                  Цветы поблекли, жизнь стара
                  Стихают разговоры, нарастает крик,
                  Где бы я ни был, меня никто не знает.
                  Где этот космос дивный,
                  Страна несбывшихся мечтаний,
                  Везде расцвеченный надеждой,
                  Украшенный огоньками звезд.
                  Земля, для братьев моих готовая,
                  Где снова оживут умершие,
                  Там, где зазвучит родная речь,
                  Где ты?
                  Я странствую дальше, совершенно один.
                  Где дорога? - есть у меня вопрос
                  И шлет пространство страшный мне ответ:
                  Твое место там, где тебя уже нет.

     Когда Пол спел  последние  слова  под  аккомпанемент  Тигрицы,  кошка
вздохнула и тихо сказала:
     - Да, это о нас. Эта  обезьяна  Шуберт  должно  быть  имела  в  своей
сущности что-то от кошки. И этот Любек тоже. Впрочем,  ты,  Пол,  тоже  не
лишен этих качеств...
     Он некоторое время смотрел на ее стройную фигуру, вырисовывавшуюся на
фоне звезд, после чего протянул руку и положил ее ей на плечо. Под  теплым
коротким, пушистым мехом он не  почувствовал  никакого  напряжения.  Почти
бессознательно, может быть мех сам давал указания его  пальцам,  он  начал
осторожно поглаживать ее шею так, как обычно гладил Мяу.
     Тигрица не шевелилась, хотя  Полу  показалось,  что  она  расслабляет
мускулы. До него донеслось тихое, едва слышное, мурлыканье и тут же  кошка
откинула голову и потерлась ухом о его руку.
     Когда он начал ласкать  затылочную  часть  ее  шеи,  Тигрица  подняла
голову и, мурлыкая все громче, прикрыла глаза. Затем она  отодвинулась  и,
на долю секунды, Пол подумал, что она приказывает ему прекратить, но потом
понял,  что  она  хочет,  чтобы  он  почесал  ей  подбородок.   Неожиданно
шелковистый палец прикоснулся к его шее и медленно начал передвигаться  по
телу. Пол понял, что Тигрица ласкает его кончиком хвоста.
     - Тигрица... - шепнул он.
     - Да, Пол? - тихонько промурлыкала она.
     Легко отталкиваясь локтями и коленями от теплого прозрачного окна, он
приблизился к ней и, обняв ее худенькие пушистые плечи, почувствовал,  что
лапы ее нежно лежат на его плечах. Неожиданно жалобно запищала Мяу.
     - О, а она, оказывается, ревнует, - засмеялась Тигрица, потирая щекой
о щеку Пола. Пол почувствовал,  как  она  своим  острым  шершавым  язычком
касается его уха и лижет шею. Все, что он делал до сих пор, он  делал  так
серьезно, словно  каждое  движение  было  частью  ритуала,  который  нужно
исполнять правильно и спокойно, но теперь, обнимая это чудесное  создание,
эту Венеру в мехе, он осознал, что возбужден. Разные картины приходили ему
в голову. Он поддался настроению, однако  не  потерял  власти  над  собой.
Образы наплывали со странной систематичностью, как тогда, когда Тигрица  в
первый раз прочитала его мысли, но на  этот  раз,  однако,  они  проходили
через его разум настолько медленно,  что  он  имел  возможность  хорошо  и
подробно разобраться в этом. Они слагались из мужчин, женщин  и  животных.
Они представляли эротическую любовь, насилие, пытки и смерть, но Пол знал,
что даже пытки и смерть должны только подчеркнуть интенсивность сближения,
чудесное  нарушение  всех  тайн  тела,  полноту   контакта   между   двумя
существами. Эти картины должны были еще  более  украсить  соединение  двух
тел.  Он  попеременно  видел  образы  и  необычные  символы,  напоминающие
прекрасные драгоценности и узорчатые ткани, словно полные значения цветные
узоры стекляшек в  калейдоскопе.  Через  некоторое  время  символов  стало
больше,  чем  образов!  Они  гудели,  словно  большие  бубны,  дрожали   и
вибрировали, как треугольники, у Пола возникло такое впечатление, что  его
окружает вселенная, что он сам мчится во всех направлениях космоса, что на
поднимающейся и опадающей волне, которая  мчится  среди  звезд  в  сторону
густой темноты, он несется к своему совершенству. Через некоторое время он
выплыл  из  мягкого,  бездонного  черного  ложа,  снова  увидел  звезды  и
склоненную над ним Тигрицу.  В  свете  этих  звезд  он  увидел  фиолетовые
зрачки-цветы, коричнево-зеленые щеки и открытый рот с  красными  губами  и
беззаботно показывающимися белыми клыками.
     Тигрица декламировала:

             Бедная маленькая обезьянка, ты сегодня снова больна,
             Тон неприятного разговора разогрел твой лоб,
             А, может быть, приснившийся лев испугал тебя?
             Скажи!
             А, может быть, змей обвился вокруг тебя?
             Ты кашляешь, ты вздыхаешь, стучат твои зубы,
             Что за слова ты бормочешь в своем беспокойном сне?
             Война, пытка, ненависть, простые бои,
             Бедная маленькая обезьянка, или я успокою тебя.
             Более умные и старшие, нежели ты, создания
             Тоже тяжело болели из-за отсутствия надежды,
             Искали бога, проклинали судьбу и стены тюрьмы
             И как ты, маленькая обезьянка, когда-то умирали.
             Ветер колышет ветви, наступает ночь,
             Спи, маленькая обезьянка, сон забвение дает.

     - Тигрица, я начал писать этот сонет несколько  лет  назад,  -  сонно
удивился Пол. - Но у меня было всего три строчки. Неужели...
     - Нет, - ответила она шепотом. - Ты сам его закончил. Я только  нашла
его