Теперь  же  прекрасная  танцовщица  преобразилась  в   бесчувственную
медсестру с садистскими наклонностями - что за отвратительная метаморфоза!
     И несмотря на жажду, он с  грустью  покачал  головой,  пытаясь  сжать
запекшиеся губы. Пол нахмурил брови и серьезно  посмотрел  на  нее,  прося
глазами - он осознавал, что выглядит сейчас действительно, как связанная с
заткнутым ртом, обезьяна, которая умоляет, чтобы ее освободили.
     Тигрица улыбалась, не размыкая губ - он был  уверен,  что  она  снова
издевательски  подражает  человеку  -  и  продолжала  внимательно  к  нему
присматриваться.
     Сейчас была ночь, так что он  находился  на  корабле  уже  двенадцать
часов,  поскольку,  когда  он  последний  раз  видел   Землю,   то   видел
Сан-Франциско, над которым опускалась  ночь.  Он  видел  черные  пепелища,
дома, опаленные дымом пожаров, погашенных проливными  дождями,  а  так  же
десятки судов у Золотых ворот. Потом летающая тарелка  наклонилась  и  пол
увидел восходящего Странника с рисунком на диске, напоминающем  мандалу  -
планету окружало  асимметричное,  сверкающее  кольцо  или  же,  как  через
мгновение понял Пол, только то, что осталось от Луны.
     Тигрица пододвинулась ближе, зеленой лапой  прикоснулась  к  запястью
правой руки Пола, после чего снова отодвинулась. Пол с огромным удивлением
почувствовал, что рука у него свободна. Он пошевелил пальцами,  согнул,  а
затем выпрямил ладонь, ощущая при этом не такую сильную боль, как  ожидал,
и уже хотел поднять руку ко рту, но вовремя остановился.
     Если он прикоснется к губам, она может превратно понять этот  жест  и
немедленно запихнет ему в рот трубку.
     Поэтому он прикоснулся ко лбу, плавным движением опустил руку ко  рту
и указал на ее остроконечные уши.
     - Хочешь поговорить, да? - спросила  Тигрица.  -  Обезьяна  и  кот  -
большой разговор?
     Она медленно покачала головой.
     - Нет! Ты будешь визжать и задавать  вопросы...  один,  десять,  пять
тысяч! Я хорошо знаю обезьян!
     Пол  потерял  надежду.  Одновременно  им  овладела  ни  на   чем   не
основанная, уверенность,  что  если  бы  Тигрица  хотела,  она  смогла  бы
говорить совершенно правильно, но она не хочет этого делать.  Так  обычный
человек, который может говорить совершенно правильно на любом чужом языке,
но  в  его   речи   проскальзывает   определенный   акцент,   определенные
грамматические структуры, которыми он  пользовался,  когда  когда  начинал
учить данный язык,  но  только  для  того,  чтобы  подчеркнуть  этим  свою
особенность и выразить свое критическое отношение к языковым уродам чужого
языка.
     - Я скажу, - пошла на компромисс Тигрица.
     После этого она в темпе стенографистки на  суде  монотонным  голосом,
словно ей все надоело, сказала:
     - Я высшая галактическая цивилизация.  Читаю  мысли,  передаю  мысли,
странствую в подпространстве, живу вечность, если  захочу,  могу  взрывать
звезды.  Не  веришь?  Слушай  внимательно,  обезьяна!  Растения  поглощают
неорганические субстанции. Животные едят  эти  растения,  и  _о_н_и_  выше
растений. Коты едят этих животных - и они _в_ы_ш_е_ всех! Обезьяны же едят
все - и это мерзость!
     - Странник путешествует в подпространстве, - продолжила Тигрица. -  А
для этого ему  необходимо  много  топлива,  _м_н_о_г_о_  материи  для  его
конверторов. Ваша Луна вполне подходит для этого. Разрушить ее, превратить
в порошок, высосать всю без остатка, наполнить этой массой резервуары и  -
снова в путь! А вы, обезьяны, излишне нервничаете и горячитесь.
     Когда  она  умолкла,  Пол  в  течении  нескольких  секунд  боролся  с
закипающей в нем злостью. Злостью от того, что это существо  так  бездушно
все упрощает. Через мгновение, однако, он  осознал  свою  беспомощность  и
постарался успокоиться. Подняв руку, он прижал ладонь  ко  рту  и  тут  же
быстро отвел в сторону, словно хотел сказать: "Долой кляп".
     Он подумал, что коль кошка читает его мысли, нет смысла объясняться с
ней жестами, но в следующий миг осознал,  что  для  нее  это  все  -  лишь
забава. Кошки любят играть с беспомощными,  более  слабыми  существами,  и
Тигрица не составляла исключения.
     Она подтвердила его предположение, когда с улыбкой медленно  покачала
головой. Потом сморщила верхнюю губу и острые кончики  усов  сомкнулись  у
нее под носом, образовав маленький кружок.
     Пол решил попробовать  еще  раз.  Он  повторил  движение,  означающее
"долой кляп" и сразу же еще раз поднес руку ко рту, делая вид, что пьет из
стакана. После этого он приложил к губам указательный палец.
     Звездообразные зрачки Тигрицы превратились в маленькие  точки,  когда
она заглянула Полу в глаза.
     - Я освобожу твой рот, чтобы попить, и ты не будешь разговаривать? Ни
единого слова?
     Пол медленно кивнул.
     Кошка достала из сумки белую пластиковую бутылку, примерно в четверть
литра, и поднесла ее ко рту пленника.
     - Я буду нажимать, а ты соси, - сказала она и провела лапой по  щекам
и подбородку Пола.
     Одеревенение  прошло  и  одновременно  с  этим,  холодное   дуновение
принесло облегчение его запекшимся губам. Сделав глоток Пол  почувствовал,
что это молоко. Молоко с сильным  запахом  мускуса.  На  миг  промелькнула
мысль: кошачье  это  молоко  или  синтетическое,  и  годится  ли  оно  для
человека? Но ничего не оставалось, как довериться Тигрице.
     Утолив первую жажду Пол инстинктивно придержал бутылку  рукой.  Кошка
не оттолкнула его руку и не сразу убрала свою, так  что  несколько  секунд
Пол чувствовал ее подушечки, мягкие, как бархат, шелковистый  мех,  а  под
ним изогнутый твердый коготь. Убрав лапу Тигрица сказала:
     - Осторожней, запомни.
     Пол выпил  все  молоко  и  протянув  кошке  пустую  бутылку  собрался
поблагодарить ее, но Тигрица легонько ударила его лапой по  губам,  словно
засовывая обратно невидимый кляп.
     Пол мрачно размышлял, является ли этот кляп только самовнушением, или
какой-то неощутимой пленкой, а может быть это нечто  совершенно  иное.  Но
тут его разум подернулся дымкой, мысли медленно закружились. Он постарался
сосредоточиться, ухватить их, но - тщетно. О, боже! Неужели он так  устал,
или в молоке было снотворное?
     Но продумать этот вопрос он был уже не в состоянии.
     Засыпая, Пол отметил, что невидимое солнце, окружающее  его  медленно
угасает, погружая кабину во мрак. Сквозь сон он почувствовал, что  Тигрица
освобождает его от пут, оставляя невидимый узел на правой ноге.
     Пол свернулся клубком, словно эмбрион в чреве матери и, погружаясь  в
глубокий сон, услышал безразличный голос Тигрицы:
     - Спокойной ночи, обезьяна.



                                    28

     Обитатели Земли  в  пятый  раз  увидели  на  диске  Странника  символ
инь-янь. Странник уже двадцать  четыре  часа  поднимался  над  Землей.  На
международной исследовательской станции на южном полюсе, где как раз  была
зима, и ночь тянулась длинными месяцами, метеорологи видели, как  Странник
сделал полный круг по ночному небу, все время удерживая одинаковую  высоту
над ледяным горизонтом, и теперь снова повис в  том  месте,  где  появился
первый раз, то есть над горами Королевы Мод и Землей  Мэри  Бирд.  Сильный
зеленый свет отражался от снега и  освещал  мертвенным  блеском  пустынную
местность.
     Неизвестная планета возродила верования в сверхъестественные  силы  и
вызвала у людей маниакальные неврозы различного типа.
     В Индии, которая до сей поры избежала серьезных землетрясений,  толпы
громогласно чтили Странника во время всенощных. Некоторые считали, что это
планета Кету, которую наконец-то выплюнула  змея.  Брамины  провозглашали,
что эта новая планета возвещает о начале новой эры.
     В Южно-Африканской Республике  негры  отнеслись  к  Страннику  как  к
заповеди  кровавого   победного   восстания   против   власти   белых.   В
протестантских странах тысячи людей, которые никогда не  читали  Библии  и
даже  не  заглядывали  в  нее,  теперь  с   глубоким   вниманием   изучали
Апокалипсис.
     В  Риме  новый  папа  -  астроном-иезуит  -  боролся   с   суеверными
интерпретациями событий. Репортеры искали  подходящие  фотопринадлежности,
чтобы иметь возможность снимать на фоне странника кинозвезд  и  других  не
менее знаменитых деятелей.
     Один английский теософ, живущий в Египте, узнал в кошачьем  существе,
выглянувшем из летающего блюдца, добрую богиню Баст, что послужило толчком
к новому взрыву Культа Кошек. По мнению этого теософа, новая планета  была
сестрой-близнецом богини Баст, разрушительницей Сахмет, глазом Ра.
     В Париже два кошачьих существа, совершая ту же ошибку, что и Тигрица,
освободили из зоопарка всех тигров, львов, леопардов и других хищников.
     В  Берлине,  где  животным  угрожало  наводнение,  кошачьи   существа
выпустили из вольеров все население Тиргартена.
     Даже странно подумать, что в это самое время Дон Мерриам удобно  спал
в маленькой кабинке на Страннике, а  Пол  видел  чудесные  сны  в  корабле
Тигрицы.
     С одной стороны Странник вызвал огромный  переполох  и  довел  многих
людей до безумия. Но,  с  другой  стороны,  его  неожиданное  появление  и
вызванные  им  катастрофы  подействовали  как   шокотерапия.   Во   многих
психиатрических лечебницах,  в  отделениях  для  буйнопомешанных,  больные
выздоравливали. В их психике произошла перемена, когда  они  увидели,  что
невероятные, неправдоподобные вещи становятся действительностью, приводя в
панику медицинский персонал  больниц.  Они  поняли,  что  по  сравнению  с
космическими катастрофами, психоз или невроз совершенно не страшны.
     Некоторым людям в последние минуты их жизни Странник открыл глаза  на
правду, если даже не дал им возможности убежать от ее последствий.  Ранним
утром  Фриц  Шер,  стоя  по  пояс  в  воде,  выглянул  из  окна  Института
исследований приливов и увидел, что тучи в западной части неба рассеялись.
Из-за них выглянул Странник и  посветил  ему  прямо  в  лицо.  Когда  Фриц
осознал увиденное, новый поток воды сбил его  с  ног.  Проплывая  рядом  с
машиной, прогнозирующей приливы, Фриц напрасно пытался  схватиться  за  ее
гладкие края. До последнего вздоха он неустанно повторял:
     - Нужно было умножить на восемьдесят!


     Когда гостиница покачнулась, а вместе  с  ней  и  темная  комната  на
третьем этаже, Барбара  почувствовала,  как  кровать  на  колесиках  легко
двинулась вперед. Она хотела было выскочить, но успела совладать с испугом
и только ближе подвинулась к старому Кеттерингу.
     Час тому назад старика начала бить сильная дрожь. Раньше ему  страшно
докучала жара, а теперь, когда холодные  воды  Атлантики  залили  Флориду,
холод не давал ему покоя.
     Бенджи стоял у  окна.  Его  лицо  освещенное  светом  Странника  было
мертвенно бледно.
     - Вода уже залила первый этаж, - жаловался он, - и продолжает  быстро
подниматься. О, вот плывет дачный домик. Слышите, как он  бьется  о  стену
гостиницы? Треск дьявольский, должен сказать.
     - Лезь в постель, Бенджи, и немного поспи! - крикнула из угла комнаты
Эстер. - Если гостиница должна рухнуть, так она  рухнет  и  ты  ничего  не
сможешь сделать. Если вода достигнет третьего этажа, ты не скажешь ей, что
вход воспрещен.
     - Я не могу быть таким спокойным, Эстер, - пробурчал Бенджи. - Только
сейчас я понял, что должен был остаться около автомобиля и стеречь,  чтобы
никто не забрал его с холма. Хотя... наверняка вода вот-вот дойдет и туда.
     - Пусть только кто-то отважится прикоснуться к роллс-ройсу! - шепнула
Барбара. - Стоянка на холме входит в те пять тысяч, которые  мы  заплатили
за эти апартаменты.
     - Мне интересно, забрали ли эти скряги кассу,  потому  что,  если  не
забрали, то вода наверняка ее похитит, - фыркнула со смехом Хелен.
     - Тихо! - крикнула Эстер. - Бенджи, ложись!
     - Что мне от этого, - мрачно спросил он, не отходя от окна.  -  Хелен
спит со стариком и греет его. А  от  того  толстого  слоя  пудры,  которую
наложила на меня мисс Барбара, у меня зудит лицо.
     - Перестань  брюзжать.  Мы  с  Хелен  на  крайний  случай  сойдем  за
медсестер, но тебя необходимо было немного отбелить.  Конечно,  все  равно
всем понятно, что ты не белый, но это  хоть  что-то  может  нам  дать.  По
крайней мере, видно, что ты стараешься, а добрая воля  и  тысячедолларовый
банкнот могут далеко довести.
     - Снова видно это чудовище на Страннике, - буркнул  Бенджи,  поднимая
голову и глядя в небо. - Быстро вращается.
     Хелен села на кровати.
     - А может быть, мы... - неуверенно начала она испуганным голосом.
     - Тихо! - резко сказала Эстер. - Вы должны сидеть тихо, а ты, Бенджи,
лезь в постель! Мы должны с пользой  истратить  те  пять  тысяч  долларов.
Когда ты будешь по шею в воде, я разрешаю тебе подать голос, а пока что ни
на минуту раньше! Понятно? _С_п_о_к_о_й_н_о_й _н_о_ч_и_!
     Лежа в темноте, Барбара думала об автомобилях, которые мчатся  сейчас
на север в поисках  более  безопасного  места...  Она  думала  о  моторных
лодках, которые могут сейчас мчатся  куда  угодно.  Думала  о  затопленных
ракетах,  находящихся  в  ста  пятидесяти  километрах  отсюда,   на   мысе
Кеннеди...
     Старый Кеттеринг тихо застонал  и  начал  что-то  бормотать.  Барбара
погладила  его  по  сухой,  покрытой  морщинами  щеке,  но  бормотание  не
прекратилось. Пальцы, которые он  молитвенно  держал  на  груди,  дрожали.
Барбара опустила руку на пол, достала куклу в черном белье и  подала  ему.
Это успокоило старика. Барбара улыбнулась.
     Здание гостиницы еще раз задрожало.


     Сэлли одела вышитое жемчугом, плотно облегающее  ее  фигуру  вечернее
платье, которое нашла в  шкафу  спальни.  Джейк  вырядился  в  темно-синий
шерстяной костюм, несколько мешковатый для него. Сейчас  он  выглядел  как
щеголь пятидесятых годов. Они сидели  у  фортепиано,  на  крышке  которого
стояли два бокала и бутылка шампанского.
     Комнату освещали двадцать три свечи, - все, что Сэлли удалось найти в
этой квартире. Темные портьеры скрывали окна, дверь лифта и, прежде всего,
балконную дверь.
     Через   плотные   занавески    медленно    просачивалась    зловещая,
пронизывающая до мозга костей тишина -  она  тяжело  ложилась  на  сердце,
сжимала горло, замораживала огоньки свечей. Однако, через  какое-то  время
Джейк  вырвался  из  этого  завораживающего  забвения,  сильно  ударил  по
клавишам и громкий веселый припев рассеял тишину. Сэлли встала и  ритмично
покачиваясь начала громко и весело петь!

                       Я девушка в Ковчеге Ноя
                       Ты мой старый Король Морей.
                       Наша любовь больше чем Солнце,
                       Чем Орион и Мессье-31...
                       Ты бросил к моим ногам небоскреб!
                       Наша любовь больше всего.

     Левой рукой Джейк импровизировал аккомпанемент, а правой подал  Сэлли
листок бумаги.
     - Спой еще разок, - сказал он.
     - О, боже, Джейк! - воскликнула девушка. - Тут какие-то  ненормальные
слова! И как я должна петь эти кляксы?
     - Эти ненормальные слова я нашел в интересном  "списке  самых  важных
небесных   объектов",   в   одной   из   этих    толстых    книг    твоего
приятеля-интеллектуала.  Мы  должны  создать  соответствующее  настроение,
которое подходило бы к этой новой планете.
     - Планеты-шманеты! Как мне это все надоело! Если бы не Хьюго, ты  уже
давно был бы под водой! Интересно,  где  он  сейчас?  Ну,  хорошо,  Джейк,
играй.
     Держа листок перед глазами, Сэлли снова начала извиваться всем телом:

                       Я девушка в Ковчеге Ноя,
                       Ты мой старый король Бурь,
                       Наша любовь больше, чем солнце,
                       Чем Орион и Мессье-31...
                       Ты бросил к моим ногам небоскреб!
                       Наша любовь больше всего.

     - Вот это будет бомба! - заливаясь радостным смехом крикнул Джейк.  -
Мы соберем за это чудо-аплодисменты!
     - Да, - согласилась Сэлли, протягивая руку  за  бокалом.  -  Но  мне,
почему-то кажется, что мы будем единственными артистами в холодном влажном
театре...


     Ричард Хиллэри чувствовал странное возбуждение, когда  маршировал  по
обочине  дороги,  на  которой  быстро  высыхали  лужи  соленой  воды,   по
направлению на запад от Ислайпа. Внезапно, прямо  перед  собой  он  увидел
двух небольших серебристых рыбок  и  маленького  зеленого  рака,  неуклюже
ползущего  по  свертку  мокрой  материи,   которая   скорее   всего   была
студенческой мантией. Тут же, посмотрев на юг, Ричард увидел старые  башни
Оксфорда, а на них четкий коричневый  след,  оставленный  водой  во  время
прилива. Он задержал дыхание, поднял руки и стоял так, словно  намеревался
прыгнуть с трамплина - он вообразил себе,  что  плывет,  как  безумный  по
водам Северного  или  Ирландского  моря,  которые  несколько  часов  назад
заливали окрестности Оксфорда.
     Все еще в возбуждении, он рассмеялся, опустил руки  и  ускорил  шаги.
Временами ему становилось не по себе при виде  того,  что  оставила  после
себя вода, особенно, если это касалось  человеческих  трупов.  Однако,  он
тверда  придерживался  принципа,  которым  может  быть  пользовались   все
пешеходы во все времена: не смотреть на то, что не движется.
     В течение последних нескольких километров он несколько  раз  вынужден
был напоминать себе о непоколебимости этого принципа. Пока что ни одна  из
мокрых фигур, которые он видел, не шевелилась.
     Ему повезло, потому что неподалеку от Чилтерн Хиллс, где он  ночевал,
он остановил автомобиль, который подвез его  на  значительное  расстояние.
Ричард отправился в путь ночью, сразу же после того, как увидел на востоке
воду. На шоссе его подобрала супружеская пара,  едущая  из  Литворка.  Они
ехали в Оксфорд за сыном, о котором очень беспокоились. Они  не  верили  в
наводнения и были  склонны  недооценивать  их.  Супруги  угостили  Ричарда
бутербродом и несколькими глотками кофе. Через какое-то время их  движение
замедлилось, так как на дороге оказалось довольно оживленное автомобильное
движение. К утру они наконец добрались до залитой равнины Оксфорда и  там,
на размокшей болотистой дороге застряли окончательно  в  дорожной  пробке.
Ричард попрощался с  этими  милыми  людьми  и  вылез  из  машины.  Пробке,
казалось, не было конца, и Ричард уже не мог без  сочувствия  смотреть  на
своих попутчиков, сидевших в  ошеломлении  и  отчаянии,  не  знавших,  что
делать.
     Нужно составить план, - думал он, быстро  маршируя  в  группе  других
парней, и смотря на двойной поток обрызганных грязью автомобилей, медленно
движущихся на запад. Ричард прошел по забитому людьми  и  машинами  мосту,
который отделяло от бурлящей воды не больше метра, на другую сторону  реки
Червелл.  Он  подумал  над  тем,  соленая  ли  вода,  там  внизу,  но   не
остановился, чтобы проверить. Он также размышлял о том,  вошла  ли  вглубь
суши вода, которая ночью  вызвала  наводнение,  по  руслу  Темзы,  или  же
добралась сюда из далекого залива Уош на западном  побережье  Англии,  где
прилив обычно достигает десяти метров, заливая по дороге низину  Фенландс,
возвышение  между  Девентри  и  Вестчестером,  и  даже  ущелья   в   горах
Костенолдс. Но подобные рассуждения не приводили к  обдумыванию  плана,  а
солнце жгло ему спину.
     Он также думал... но тут раздался тихий  приглушенный  шум  мотора  и
люди  двинулись  ближе  к  дороге:  двумястами  метрами  дальше  маленький
вертолет  снижался  для  посадки.  Молодая  женщина  в  грязном  переднике
санитарки, выпрыгнула из кабины  на  землю  и  подбежала  к  единственному
существу, которое не испугалось приземляющейся машины: к молодой  женщине,
сидящей в грязи, с ребенком на руках. Санитарка забрала ребенка, заставила
молодую женщину встать, подвела ее к вертолету и помогла сесть  в  машин