удивительные нити, "Баба Яга" и летающие тарелки  в  одно  мгновение,  без
каких-либо  ощутимых  изменений,   потеряли   скорость   и   зависли   над
черно-желтой местностью, из которой поднимались эти нити.
     Либо у  эскорта  "Бабы  Яги"  безынерционный  привод  (гипотеза,  над
которой смеются все, кроме авторов научно-фантастических  романов),  и  он
несет "Бабу Ягу" в своем нулевом гравитационном поле, либо у  него,  Дона,
продолжаются галлюцинации.
     Он повернулся к пульту управления, чтобы с помощью радара  установить
расстояние до поверхности, находящейся под ним. И к своему удивлению сразу
же поймал на экране эхо-сигнал.
     Он находился в пятистах километрах над поверхностью планеты и  сейчас
приближался к ней со скоростью шестнадцать километров в секунду.
     Дон   инстинктивно   попытался   выровнять   корабль   коррекционными
двигателями так, чтобы в случае необходимости можно было  бы  притормозить
главным двигателем.
     Однако "Баба Яга" даже  не  дрогнула.  Корабль  направлялся  прямо  к
планете. Мерриам лишь теперь  заметил,  что  летит  над  дневной  стороной
планеты, параллельно одной из нитей, которая по  мере  приближения  его  к
Страннику сначала превратилась в шнур, потом в стебель, а через  несколько
секунд в ствол дерева-гиганта - огромный,  шириной  километра  в  полтора,
заполняющий одну четвертую часть экрана.
     Но в такой  фантастической  перспективе  стебель,  словно  карикатура
колонны, спроектированной Франком Ллойдом Райтом - широкий  вверху  и  все
более тонкий  у  основания  -  превратился  почти  в  точку  там,  где  он
соприкасался с планетой на ее ночной стороне, совсем рядом с терминатором.
     Осматривая эту колонну с близкого расстояния, Дон  заметил,  что  она
гладкая  только  снаружи,  а  внутри  заполнена  многочисленными  камнями,
обломками скал и лунной пылью.
     Камни мчались мимо него, словно поезд, который идет по соседнему пути
несколько быстрее, чем тот, в которым едешь  ты  сам.  Это  означало,  что
камни падают вниз со скоростью не меньшей, чем у "Бабы Яги" -  шестнадцать
километров в секунду. Но почему в таком случае  не  происходят  чудовищные
взрывы, когда камни ударяются о поверхность Странника?
     Неожиданно содержимое колонны с еще  большей  скоростью  понеслось  у
него перед глазами, так что уже через мгновение он не мог ничего различить
- словно поезд на соседнем пути неожиданно превратился в экспресс.
     Или колонна увеличила скорость  переноса,  или...  Он  снова  включил
радар.  Высота  "Бабы  Яги"  и  ее  эскорта  уменьшилась   до   пятидесяти
километров, но теперь они приближались  к  планете  со  скоростью  полтора
километра в секунду...
     Значит, затормозил его корабль.
     Радар  указывал,  что  скорость  больше  не  уменьшается.  В  течение
последних  двадцати  минут  Дон  пытался  хоть  что-нибудь  различить   на
поверхности, расстилающейся под ним. Но не разглядел ничего, кроме гладкой
поверхности  лимонного  цвета.  Да  мощная  широкая   колонна   продолжала
направлять бег своей каменной начинки.
     Время летело - космонавт опять находился  в  тени  планеты.  Он  снял
очки. Сопровождающие  его  корабли  снова  окрасились  в  фосфоресцирующий
желтый цвет. Некоторое время  Дону  казалось,  что  он  видит  их  неясное
отражение на темной  поверхности  Странника,  которая  вдруг  стремительно
понеслась навстречу.
     Мерриам приготовился к столкновению и смерти.
     Внезапно черная поверхность  исчезла,  словно  "Баба  Яга"  вместе  с
эскортирующими ее летающими тарелками пробилась сквозь  потолок  огромного
освещенного помещения и оказалась над другой, новой поверхностью.
     Эта поверхность  находилась  далеко  внизу,  поскольку  поток  лунной
материи, все еще широкий сверху, сужался до точки там, где соприкасался со
второй поверхностью. Поток выглядел сейчас, как громадный сильно вытянутый
треугольник.
     Можно было сделать только один вывод. Поверхность Странника,  которую
он видел  до  этого  мгновения  -  поверхность,  которая  так  старательно
отражала солнечный свет и лучи радара, которая была желто-фиолетовой - это
не что иное, как оболочка, оболочка настолько тонкая и нежная,  что  такой
крошечный кораблик, как "Баба Яга", смог ее  пробить,  летя  со  скоростью
полтора  километра  в  секунду  без  какого-либо  толчка  или  повреждения
корпуса... оболочка, которая заслоняет и маскирует искусственное освещение
и настоящую жизнь Странника, оболочка, которая растянута на  высоте  около
тридцати километров над настоящей поверхностью планеты - если то,  на  что
он  сейчас  смотрит,  является  настоящей  поверхностью,  а  не  очередным
оптическим обманом.
     Судя  по  сложности  и  массивности  рельефа,  эта  поверхность  была
настоящей. Экран "Бабы Яги" показывал обширную слабо  освещенную  равнину,
покрытую озерами, или по крайней мере,  какими-то  бирюзовыми,  блестящими
заплатами; равнину, на которой были видны разбросанные в странном  порядке
круглые,  полуторакилометровые  в  диаметре  шахты;  равнину,  заполненную
огромными глыбами всех цветов и геометрических форм,  какие  только  можно
себе  вообразить:  конусы,  кубы,  цилиндры,  спирали,  сферы,  зиккураты,
розетки - для Дона все это было чистой геометрической абстракцией.
     Что это? Громадные здания, машины, движущиеся механизмы, произведения
искусства?
     Ему  пришли  в  голову  определенные  аналогии.  Японское   искусство
создания   сада   камней...   Обложки    научно-фантастических    романов,
изображающие  тянущиеся  в  бесконечность  дороги,  покрытые   абстрактной
резьбой, которая при ближайшем рассмотрении выглядит словно живая...
     Затем он вернулся мыслями к воспоминаниям детства. Он  вспомнил,  как
родители  взяли  его  однажды  в  Миннеаполис,  к  бабушке.  Он  явственно
почувствовал кисловато-терпкий  запах  ее  гостиной.  Вспомнил,  как  отец
подсадил его, чтобы он увидел - упаси бог, ни к чему не прикасаясь - полку
над дверью, заставленную, как он позже понял, раковинами каури, китайскими
божками, пресс-папье из отшлифованных геологических образцов,  залитыми  в
пластмассу цветами и  какими-то  другими  безделушками,  которые  казались
маленькому мальчику страшноватыми и  загадочными,  хотя  и  необычайно  от
этого притягательными.
     Он снова почувствовал себя ребенком. Над  равниной  висели  небольшие
темные тучи неправильной формы, в которых, словно радужные яйца в  гнезде,
лежали большие блестящие шары, испускающие лучи света самых  разнообразных
оттенков.
     Вскоре тучи остались позади, напомнив Дону о  том,  что  "Баба  Яга",
скорость которой почти не изменилась, приближается к поверхности; истинной
поверхности этой неизвестной планеты.  Постепенно  сокращался  видимый  на
экране участок равнины. Однако Дон уже не чувствовал страха - страх исчез,
когда "Баба Яга" пробилась через оболочку Странника.
     "Баба Яга" и ее эскорт направлялись  к  точке  между  двумя  большими
шахтами, находящимися так близко друг от друга, что у Дона  даже  возникло
впечатление, что они соприкасаются. В одну из  этих  шахт  вливался  поток
лунных  камней.  Из  другой  излучался  характерный  для  этих  сооружений
туманный свет.
     Через мгновение Мерриам различил пространство,  разделяющее  шахты  -
оно напоминало серебристую ленту. Один из  кораблей,  сопровождавших  его,
так близко приблизился к потоку камней, что Дон  даже  встревожился  -  не
произойдет ли столкновение.
     В следующую секунду без малейшего толчка, словно все это  происходило
во сне, "Баба Яга" остановилась в четырех  метрах  над  матово-серебристой
лентой. Поверхность была так близко, что Дон без труда  увидел  вырезанные
на ней  узоры  -  круглую  витую  арабеску,  окруженную  кольцом  странных
иероглифов.
     Все еще в состоянии невесомости Дон висел над экраном и смотрел вниз:
он чувствовал  себя,  как  рыба,  выглядывающая  через  стеклянную  стенку
аквариума.
     Неожиданно кораблик начал  переворачиваться,  словно  кто-то  включил
коррекционные двигатели, или рука неведомого великана  начала  забавляться
им. Дон схватился за кресло, чтобы не потерять равновесия.
     Движение прекратилось, когда сопла главного двигателя оказались точно
под прямым углом к серебристой  поверхности.  Гравитационное  поле  начало
медленно  воздействовать  как  на  космонавта,  так  и  на  корабль.   Дон
почувствовал три легких толчка, опоры корабля твердо стояли на поверхности
Странника. Мерриам продолжал  судорожно  цепляться  за  кресло,  его  тело
становилось все тяжелее, пока - насколько он мог быть уверен в этом  после
месяца, проведенного на Луне - не достигло  такого  же  или  почти  такого
веса, какой был у него на Земле.
     Однако это его  сейчас  не  взволновало,  так  как  все  внимание  он
направил на экран, в котором было видно небо Странника.
     Вверху медленно проплывали  маленькие  темные  тучи,  они  напоминали
дождевые облака, гонимые легким западным ветерком над пустынными  районами
юго-восточной  части  Соединенных  Штатов.   Непрерывный   поток   камней,
сыплющихся сверху, заслонял значительную часть обзора.
     Небо не было ни светло-фиолетовым, ни желтым, ни черным, ни звездным.
Оно представляло медленно кружащуюся смесь всех темных цветов -  сумрачную
радугу после бури,  постоянно  переливающуюся  световыми  волнами.  В  нем
чувствовалась гармония и красота безустанно  меняющейся  симфонии  цветов,
одновременно   оно   казалось   естественным,   раскрывающим   бесконечное
разнообразие жизни. Дон не знал, откуда берется свет  -  может  быть,  это
светится планета, или же он идет из уже виденных  им  шаров  на  тучах,  а
может быть, происходит из какого-то иного источника.  Для  него  это  небо
ассоциировалось с радужными полосами разлитого по воде масла или с  полной
динамизма  картиной  Ван  Гога  "Звездная  ночь",  но  больше  всего   это
напоминало ему яркие блестящие искры, которые  мелькают  перед  глазами  в
темноте, если надавить на глазное яблоко.
     Пока он размышлял, чувствуя себя  немного  неловко,  словно  оказался
внутри чьего-то гигантского мозга, послышался тихий скрежет, от которого у
него кровь застыла в жилах. Дон повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть,
как последняя задвижка на крышке люка медленно передвигается. Люк открылся
без видимой помощи, открыв странного вида лестницу, ведущую от  кабины  на
пустой серебряный тротуар-ленту.
     Необычный, но приятный голос с легким акцентом произнес:
     - Иди! Снимай скафандр и спускайся вниз!


     В Австралии, Индонезии, на Филиппинах, в Японии,  в  восточной  части
Китая уже наступила ночь. Странник, в котором все видели символ  "инь-янь"
или  мандалу,  затронул  религиозные  и  мистические  струны  в  миллионах
человеческих   разумов.   Восточная   Азия   присоединилась   к   Америке,
предостерегая  обитателей  континентов,  расположенных  дальше  на   запад
(центры мировой культуры), о том, что им суждено увидеть  на  небе,  когда
придет ночь.



                                    20

     Невидимое солнце уже высушило мокрую одежду Пола  Хэгбольта,  который
лежал все в той же позе, не имея возможности пошевелиться, и  рассматривал
свое  изображение  в  зеркале  напротив,  когда  неожиданно  возле  пульта
управления появились две загадочные кошачьи мордочки. Меньшая принадлежала
Мяу, другая же была величиной с человеческое лицо. Кошки грациозно выплыли
из цветника, не зацепив ни одного розового лепестка или зеленого стебля, и
не обращая ни малейшего внимания на него, повисли в  воздухе  друг  против
друга над самым цветником, профилем к узнику.
     Тигросущество держало маленькую серую кошечку на вытянутой  лапе,  на
тонком зеленом предплечье. Пол  внезапно  понял,  что  добавочный  локоть,
который сначала очень удивил его, на самом деле не что иное,  как  обычное
кошачье запястье.
     Шерстка Мяу была теперь сухой и пушистой: кошка явно  не  ощущала  ни
малейшего страха, потому что  перевернувшись  на  спину  и  положив  серый
хвостик на зеленую  лапу  с  фиолетовыми  полосами,  спокойно  смотрела  в
большие фиолетовые глаза... своей новой подружки.
     Эта пара вызвала в мозгу Пола образ  матери  с  маленькой  дочкой  на
руках.
     Теперь Пол смог хорошенько рассмотреть тигросущество. Он думал сейчас
о нем, как о существе женского пола, поскольку не  видел  никаких  половых
органов, кроме пары маленьких фиолетовых сосков, выглядывающих из зеленого
меха на высоте груди.
     Для кошки у нее было коротковатое туловище, лапы  же  длинные,  -  из
земных  кошачьих  она  больше  всего  напоминала  гепарда,  хотя  и   была
значительно больше него, примерно метр шестьдесят - метр семьдесят.  Общие
пропорции  тела  были  скорее   человеческими,   нежели   кошачьими.   Пол
подозревал,  что  в  нормальных  гравитационных  условиях   это   существо
передвигалось бы с одинаковой свободой, как на  двух,  так  и  на  четырех
лапах.
     Шею, грудь, нижнюю часть живота, тыльную сторону лап покрывал  чистый
зеленый мех, остальные части тела - зеленый мех с фиолетовыми полосами.
     Уши у этого существа были стоячими, как у всех кошачьих. Зато  лоб  -
как у человека, высокий и широкий, подчеркивал треугольную форму мордочки,
тем не менее это была типично кошачья морда, от  самого  кончика  голубого
носа до концов светлых усов. Кроме небольшой зеленой  маски  вокруг  глаз,
мех на мордочке был фиолетовым.
     Тонкие лапы, несмотря на удлиненное запястье, выглядели, как  руки  -
руки с четырьмя сложенными и одним отогнутым большим пальцем.  Когтей  Пол
не видел, вероятнее всего, они были втянуты внутрь.
     Полосатый фиолетово-зеленый хвост грациозно свисал  над  полусогнутой
ногой.
     Пол неожиданно осознал, что в общем -  даже  с  хвостом!  -  существо
напоминало худощавую высокую женщину в облегающем костюме, в  котором  она
могла танцевать роль кошки в балетном спектакле. Когда он подумал об этом,
его пронзила беспокойная дрожь.
     Именно в этот момент существо заговорило не слишком  правильно  и  со
странным акцентом, но совершенно отчетливо, обращаясь, впрочем, не к нему,
а к Мяу.
     Это было настолько "невозможно", что Пол слушал ее, будто во сне.
     - Иди, маленькая, - сказало существо, улыбаясь - приподняв дюйма  два
верхней губы цвета спелой шелковицы? - нет, улыбаясь! - Мы теперь  друзья.
Будь смелой.
     Мяу продолжала спокойно смотреть на нее, урча от блаженства.
     - Ты и я - из одной семьи, - продолжало существо. - Я чувствую, что у
тебя больше нет страха. Так говори же. Спрашивай.
     Наступила  тишина.  Пол  начал  понимать,  что   происходит   большое
недоразумение.
     Выждав несколько секунд, тигросущество снова подало голос:
     - Ты никак не можешь решиться?! Хочешь, я скажу тебе свое имя? Твое я
знаю. Мое - Тигрица! Я выдумала его специально для тебя. Ты думаешь, что я
ужасный тигр, а также - прекрасная танцовщица. Танцовщица-Тигрица!
     И тогда Пол все  понял.  Это  неземное  существо  совершило  огромную
ошибку. Тигрица читала его мысли - так она в несколько секунд выучила язык
- но приписывала эти мысли своей "кузине" Мяу.
     Одновременно ему стал понятен характер дрожи,  которая  пронзила  его
тело при виде этого грациозного существа - это была дрожь желания!
     Тигрица прочитала и эту  мысль,  потому  что  шутливо  погрозила  Мяу
голубым пальцем и сказала:
     - Довольно невежливые мысли, маленькая! Ты слишком мала... да к  тому
же - мы обе девушки! А теперь, скажи что-нибудь... Пол...
     И в этот миг Тигрица тоже  поняла  неприятную  для  нее  ошибку.  Она
медленно повернула голову, прикоснулась  лапой  к  полу  и  посмотрела  на
пленника. В следующую секунду Тигрица прыгнула и зависла  прямо  над  ним,
выпустила  длинные  острые  когти  и  совершенно  по-тигриному  ощерилась,
обнажая тонкие, острые трехсантиметровые клыки. Она по-прежнему держала  в
руке Мяу, которая нисколько не испугалась этого неожиданного прыжка.
     Над ее зелеными плечами Пол увидел десятки отражений спины существа и
своего лица, искаженного ужасом.
     - Ты... обезьяна! - прошипела Тигрица.
     Она наклонила голову с широко раскрытой пастью  так  низко,  что  Пол
зажмурился.  Потом  медленно  выговаривая   каждое   слово,   словно   она
разговаривала с тупой деревенщиной, спросила:
     - Ты относишься к маленькой... как к животному... как к безделушке?
     Последнее  слово  она  произнесла  с  презрением;  холодным,   полным
возмущения тоном.
     Пол, обезумевший от ужаса, сразу  вспомнил,  что  постоянно  говорила
Марго и крикнул:
     - Нет! Нет! Кошки - это тоже люди!


     Когда-то Дон Мерриам стоял на краю  Большого  Каньона  на  Земле.  Он
бывал также на вершине Горы Лейбница на южном полюсе Луны. Но никогда еще,
за исключением полета "Бабы Яги" сквозь  Луну,  он  не  видел  чего-нибудь
настолько глубокого, как эта открытая, округлая шахта диаметром в  полтора
километра, рядом с которой стояла "Баба Яга".
     Какова глубина этой шахты? Восемь километров? Восемьдесят? Восемьсот?
Отверстие шахты далеко внизу превращалось в  маленькое  неясное  пятнышко,
скорее, даже в точку, но это был всего лишь  оптический  обман,  вызванный
специфическими особенностями человеческого глаза. У Дона мелькнула  мысль,
что шахта пронзает планету насквозь. Если он прыгнет вниз,  то  не  сможет
достигнуть противоположной  стороны  планеты.  Примерно  шесть-семь  тысяч
километров  -  изнурительный,  почти   двадцатичасовой   полет,   пожалуй,
достаточно  долгий,  чтобы  человек  умер  от  жажды.  Если  принять,  что
максимальная скорость падения в атмосфере этой планеты такая же, как и  на
Земле - он пролетит несколько раз туда и обратно через центр планеты, и  в
конце концов повиснет в середине.
     Конечно, там, внизу, давление воздуха  может  раздавить  его  в  одно
мгновение - может даже превратить кислород в жидкость - но "они" наверняка
справились с этим. У них должны быть способы сделать так, чтобы на  разных
глубинах воздух был настолько разреженным или густым, как они того желают.
     Он размышлял об их возможностях, которые не переставали поражать его,
как только он на чем-то останавливал свой взгляд.
     Снова вернулись воспоминания детства. Он  вспомнил  яму,  на  которую
как-то натолкнулся на ферме своих  родителей  и  которая,  как  он  считал
тогда, вела на другую сторону Земли. Так что сейчас он  смотрел  в  шахту,
пытаясь  найти  там  звезды,  а  может  быть,  свет   солнца,   идущий   с
противоположной стороны Странника. Он страстно  хотел  увидеть  его,  хотя
разумом понимал, что  оптически  это  невозможно.  Хотя  бы  из-за  огней,
которые пылали, блестели и мигали со стены на каждом этаже  этой  странной
шахты.
     Самой  непонятным   было   то,   что   шахта   выглядела   совершенно
неестественно - она не была  геологическим  явлением  и  не  была  шахтой,
высверленной в толще планеты. Вне всякого сомнения, это было искусственное
сооружение, состоящее  из  этажей,  годных  для  обитания  и  тянущихся  в
бесконечную глубину планеты. Первые этажи начинались примерно  в  тридцати
метрах от края, а дальше между ними уже не было никаких интервалов.
     Он ясно видел сотни этажей, уходящих в глубину, где они  сливались  в
единое целое,  неразличимое  для  человеческого  глаза.  Однако,  судя  по
верхним этажам, все они были высокими и просторными,  словно  жизнь  здесь
была более прекрасна и богата, чем на Земле, несмотря на то,  что  у  Дона
эта многочисленность комнат  и  коридоров  вызвала  ощущение,  похожее  на
клаустрофобию.
     Зрелище всего этого вызвало у него ассоциации - хотя они были  далеки
от действительности - со внутренними дворами больших торговых центров  или
административных зданий... или же об стеклянной крыше огромной библиотеки,
сквозь которую видны бесчисленные ряды полок с книгами.
     Ему казалось, что внизу он  замечает