ешь, брат Тальф?
     --- Он достиг того,  к чему мы, колдуны, идем сотни лет. Он
предлагал мне мутацию без гипноза,  на равных.  Но я должен  был
посоветоваться с братьями, а они сказали "нет".
     Вскоре вернулся Рам. В руке его был окровавленный меч.
     --- Ты что там делал?!
     --- Я рассек его тело надвое.  Но плоть срослась,  а  кровь
высохла. И он простил меня. Его нельзя убить.
     --- Во всяком случае, мечом, --- уточнил Ивин.
     Странников поселили  в доме у подножия холма.  Хозяева были
людьми радушными,  но общаться с ними было жутковато,  как и  со
всеми "спасенными".  После этого Дьорк,  казалось, забыл о своих
пленниках.

                        3. Сумерки богов
     В ту  ночь  Ивин  проснулся  словно  от удара электрическим
током.  В странном фиолетовом свете,  льющемся  из  окна,  сыщик
увидел, что постель колдуна пуста. Ивин поднялся с лавки и вышел
во двор.  Стояла глубокая ночь.  В небе сияли тысячи звезд. Холм
возвышался  черным великаном.  Пульсирующий свет шел сверху,  из
храма. Сыщик побрел туда...
     Запыхавшись, Ивин   остановился   у  распахнутых  дверей  и
увидел,  что единственным  источником  фиолетового  сияния  было
обнаженное тело "живого бога".
     --- Где Тальф?
     --- Его больше нет, --- ответил голос Дьорка.
     --- Ты убил его?
     --- Он не выдержал мутации. Мне очень жаль.
     --- Но ты искушал его!
     --- Он знал, на что шел. И подвел меня.
     Сияние вдруг погасло, но затем вспыхнуло снова.
     --- Лев,  --- вновь раздался голос.  --- Что-то происходит.
Время истекает. Ты должен прийти ко мне.
     --- Я и так здесь.
     --- Ты должен мутировать. Ты умный и смелый человек. Вместе
мы победим. Прими мою кровь.
     В руках  Призрака  появилась  золотая  чаша   с   мерцающей
жидкостью.  Ивин  взял  ее,  но  в  этот  момент  какая-то  сила
выдернула его из реальности в леденящий холод и тьму...
     Когда он   очнулся,   то   понял,  что  лежит  и  не  может
пошевелиться. Открыв глаза, Ивин увидел Мьора, но не в привычных
костюме  и  галстуке,  а  в зелено-пятнистом камуфляже.  Комната
покачивалась и гудела.
     --- Где я? --- прошептал сыщик.
     --- Летающая база "Вихрь", Вооруженные Силы Вейрии.
     --- Что случилось?
     --- Все мутанты уничтожены, --- сообщил чиновник. --- Дьорк
тоже.
     --- Все?! --- прохрипел Ивин. --- Их же сотни...
     --- Они больше не были людьми.  Теперь там только выжженная
земля в радиусе пяти километров и облако пыли.  Пыль осядет  на
поля и даст хороший урожай.
     --- Как я оказался здесь?
     --- Вас вывезли на вертолете перед началом операции.
     --- Как вы вообще нашли меня?
     --- Мы поддерживали связь с Харатом.
     --- Нет, --- подумав, сказал Ивин. --- Это ложь. Вы все лжете!
     Мьор только усмехнулся.
     --- Что с моими руками?  --- продолжал спрашивать Ивин. ---
Я их не чувствую.
     --- У вас ампутированы кисти рук.  Но не беспокойтесь:  вам
сделают  искусственные  по  самой  высокой  технологии.  Все  за
государственный счет, разумеется.
     --- О боже! --- прошептал сыщик.
     --- Что, сын мой?
     Лев Ивин  недоуменно  посмотрел  на  Мьора и вдруг окаменел
перед открывшейся ему бездной. Мьор улыбался:
     --- Нехорошо, когда много богов. Просто язычество какое-то.
Бог должен  быть  один.  Неправда  ли?  Благодарю  за  прекрасно
проделанную работу.

     сентябрь 1994


                        Алексей Лебедев
                          ЧУЖИЕ РУКИ-2

                               0.
     "В год  седьмой  правления князя Харата,  да упокоится он в
мире,  явился во владения его человек незнаемый.  И был  человек
сей  колдун  великий,  превзошедший  иных  в  искусстве  своем и
гордыне без меры.  А явился он из страны Севера и  поселился  за
Темной рекой,  рече: "Я - бог, и здесь царствие мое". Жителей же
тех мест оплел он чарами,  дав им здоровье  и  силу  многую,  но
лишив  души  человеческой.  И работали они без устали по велению
его. Он же рек: "Сие есть спасение и жизнь вечная".
     Разгневался князь  Харат  и послал ратников,  но полонил их
колдун. Тогда явились пред очи князевы два странника, а были они
колдуны мирные,  и рекли:  "Он нарушил законы наши". И князь дал
им одного из воинов своих,  именем Рам,  и пошли они за реку,  и
сгинули без следа. А народ пребывал во страхе и смятении великом.
     Но в ночь едину были великий гром и землетрясение,  и стало
светло, как днем.  А на утро другое пошли смотреть и узрели: нет
более царствия бога ложного, нет и слуг его, одна лишь земля, от
огня черная. Так поразил колдуна гнев Господень..."
     В южном полушарии планеты Фонтау у  полуразрушенного  моста
через  Темную  реку замер в раздумьях юноша,  терзаемый неясными
предчувствиями и странными грезами. Он был очень похож на своего
отца, но не знал об этом. А сказать было некому.
     В северном  полушарии  планеты  Земля  на  веранде   своего
загородного дома стоял человек с седыми висками и,  заслонившись
ладонью от  солнца,  смотрел,  как  из  бездонной  синевы   неба
черно-зеленой птицей  падает  флаер Службы Безопасности.  Мирной
передышке пришел конец.

                               1.
     Дух прошлого,  казалось,  навсегда  вселился  в  эти  серые
каменные стены.  От  высоких  лепных  потолков  и узких,  словно
бойницы, окон веяло холодом власти.  Как  ни  пытались  нынешние
обитатели здания придать помещениям современный вид, все попытки
дизайнеров оказывались  тщетными   и   неуместными.   Столь   же
неуместным здесь  казался маленький пухлощекий человечек в форме
полковника, выходящий из-за  массивного  дубового  стола,  чтобы
пожать Ивину руку.
     - Роман Синицын.
     - Лев Ивин.
     - Очень приятно. Присаживайтесь, пожалуйста.
     Ивин сел  в кресло и перевел любопытный взгляд на мерцающую
разноцветными  искрами  карту  Галактики,  висящую  над  столом.
Зрелище впечатляло.
     - Вы догадываетесь, зачем мы вас пригласили?
     - Понятия  не  имею.  Кстати,  зачем  было посылать за мной
ваших агентов?  Можно было связаться по видеофону. Что за игры в
конспирацию?
     - Это не игры,  господин Ивин,  совсем не игры.  Дело очень
серьезное, и   нам   необходимо   соблюдать   определенные  меры
предосторожности.
     - Ради Бога. Так в чем проблема?
     - Что вам известно о событиях на Фонтау?
     - Только то, что было в газетах.
     - Хорошо,  - сказал полковник,  бросая на Ивина оценивающий
взгляд. - Я все же напомню.
     Правительство Вейрии арестовано. Президент Ялаан бежал. Вся
власть находится в руках Радикал-оптимистической партии, ратующей
за чистоту расы и национальное возрождение.  Что это означает на
практике, вы сами понимаете.  Опаснейший прецедент. В этой связи
федеральное правительство   выражает   серьезную   озабоченность
происходящим.
     - Это так теперь называется?
     - Простите?
     - Сообщение появилось в печати две  недели  назад.  Времени
более чем  достаточно,  чтобы  разобраться  с кучкой зарвавшихся
фашистов. Судя по вашим словам,  ничего не сделано.  Где же  наш
героический флот, где наши славные спецслужбы?
     - Все не так просто,  -  поскучнел  Синицын.  -  Прошли  те
времена, когда  жизнь Галактики на сотни парсек контролировалась
имперской канцелярией.  Империя потому и рухнула,  что не смогла
удержать свою власть силой.  Теперь у нас Содружество. "Живи сам
и дай жить другим" - вот его основной принцип.
     - А  я  почему-то  думал,  что  наши главные принципы - это
демократия и права человека.
     - Все  не  так  просто,  -  повторил  полковник.
     Наступило молчание. Мигала огнями карта.
     - Так что же вы все-таки от меня хотите? - не выдержал Ивин.
     Вместо ответа Синицын бросил на  стол  блестящую  пластинку
голограммы:
     - Радикал-оптимистическую партию возглавляет  некто  товарищ
Мьор. Ваш старый знакомый.
     На мгновение Ивину стало  по-настоящему  страшно.  Он  взял
пластинку и   долго,  бесконечно  долго  всматривался  в  нее  и
одновременно - в собственное прошлое.
     - Да, - тихо сказал сыщик. - Он ничуть не изменился.
     - Странно,  правда?  - оживился полковник. - А ведь сколько
лет прошло!
     - Немало...
     - Я  разыскал  в  архиве  ваш  отчет  по тому делу.  Честно
говоря, мне он показался неполным.  Возможно, теперь вы могли бы
предоставить нам недостающую информацию?
     - Во-первых,  - медленно произнес Лев Ивин,  изо  всех  сил
стараясь держать себя в руках,  - я никогда не состоял на службе
у вашей организации. То, что вы называете отчетом, было написано
мной по  личной  просьбе  полковника  Дятлова,  одного  из ваших
предшественников и моего старого друга.  Не думал,  что на  этом
основании меня зачислят в осведомители.
     Во-вторых, я был тогда всего лишь пешкой  в  большой  игре,
подробности которой  мне  не  известны  до сих пор.  Меня просто
использовали любители загребать жар чужими руками.
     - Извините,  -  круглое  лицо  Синицына  выражало искреннее
сожаление.  - Не знал,  что вы к этому так относитесь... В таком
случае  не  смею  вас  больше  задерживать.  Придется послать на
Фонтау кого-нибудь другого. Хотя лучшей кандидатуры, чем вы, все
равно не найти. Конечно, это наши проблемы...
     - Постойте, - вскочил с кресла сыщик. - Давайте разберемся.
Вы хотели  послать меня туда?  Чтобы я в одиночку расправился со
всеми злодеями и навел конституционный порядок?
     - Вовсе  нет,  -  возмутился  Синицын.  - Речь шла только о
представительстве.
     - И  кого  я должен был представлять?  Службу Безопасности?
Землю? Содружество?
     - Все   прогрессивное   человечество,   -  серьезно  сказал
полковник.
     - Так и будет написано в сопроводительных документах?
     - Никаких документов!  Вы летите исключительно как  частное
лицо к частному лицу.
     - Да, это очень удобно с точки зрения межзвездной политики.
Если что - вы не при чем.  Понятно. Вы также полагаете, что Мьор
примет меня с распростертыми объятиями, по старой дружбе выложит
все свои планы и секреты, а потом я стану уговаривать его отдать
власть законному правительству и президенту,  он заплачет у меня
на плече и согласится.
     Лицо полковника стало каменным.
     - Я готов еще раз извиниться перед вами. Должно быть, у нас
сложилось неверное представление о легендарном Льве  Ивине.  Мне
очень жаль.
     - Да   погодите   вы   жалеть!   Лучшей   кандидатуры   вам
действительно не найти... Ладно, я согласен.

                               2.
     Юноша угрюмо  брел  по  дороге  через  деревню,  а позади в
безопасном отдалении плелась стайка жестоких мальчишек:
     - Ведьмин сын! Чертов сын! Хонст, Хонст, покажи хвост!
     Он старался не обращать внимания, тем более что и хвоста-то
никакого не было.  Он такой же как все,  ничем не хуже.  На него
даже девушки заглядываются.  Но  не  больше:  водиться  с  сыном
ведьмы запрещено.  Даже  дразнят  его  на  расстоянии.  Уйти  бы
куда-нибудь, где никто его не знает...
     Из ближайшей избы вышла женщина в крестьянском платье.
     - А ну, брысь, пострелята! Совсем человека затравили.
     Мальчишки замолчали,  но  не ушли,  рассредоточившись вдоль
забора с независимым видом, готовые вновь начать преследование в
любой момент.
     Хонст тоже остановился  и  посмотрел  на  свою  заступницу.
Женщина быстро отвела глаза и проговорила нарочито грубо:
     - А ты что бродишь здесь, душа неприкаянная? Мать помирает,
а он шляется невесть где.
     Хонст вздохнул  и  пошел  дальше,  к  дому на краю леса,  в
стороне от других.  С тягостным чувством  переступил  он  порог,
тихо прошел  в  комнату  и  вздрогнул,  попав  под пронзительный
взгляд черных глаз.
     Мать не спала.  Приближающаяся смерть удивительным  образом
преобразила ее черты; полубезумный взор прояснился.
     - Как ты  похож  на  него!  -  раздался  хриплый  шепот.  -
Подойди, я расскажу тебе о твоем отце.
     Сердце тяжело забилось в груди Хонста.  Наконец  он  узнает
тайну своего  происхождения!  Сколько  раз он грезил об отце - в
ослепительно прекрасных мечтах и невыносимых кошмарах.
     - Его называли колдуном,  демоном,  призраком...  - шептала
мать. - Не верь! Он был богом. Я поняла это, едва увидев его.
     Я была дряхлой старухой и ждала смерти, а он дал мне жизнь,
вторую молодость и любовь! Я любила его и ничего не боялась. Те,
кто боялись,  умерли...  Он знал, что уйдет. Враги убили его, но
остался ты.  Я выносила тебя и выкормила.  Теперь - твое  время.
Когда я  умру,  иди за реку,  на запретный холм - там стояло его
святилище. Сила придет к тебе...
     Мать закашлялась. Изо рта брызнула кровь.
     - Любимый, иду к тебе! - лицо ведьмы осветилось невыразимой
радостью и счастьем,  да так и застыло навсегда. Хонст закрыл ей
глаза.
     Словно в  тумане,  вышел  он  из дому.  Невдалеке собирался
народ, в основном почему-то мужчины.  Некоторые держали в  руках
факелы. Был  здесь  и  жрец  в черной рясе,  с позолоченным
крестом. Увидев юношу, толпа затихла и молча подошла ближе.
     - Ну что, ублюдок, проводил мать в пекло? - спросил один из
мужчин, со свирепым взглядом и черной бородой.
     Хонст кивнул,  не  в  силах  вымолвить  ни слова.  На глаза
наворачивались слезы.
     - Да  будет  сие  гнездо зла очищено огнем!  - провозгласил
жрец, нервно сжимая крест в вытянутой руке.  -  Да  покинут
нас демоны, да будут низвергнуты в  бездну!
     - Слышь, парень, - перевел все тот же бородач. - Иди в дом.
Отправим тебя в ад вместе с матушкой.
     Хонст наконец  понял,  что  происходит:  его  хотят   сжечь
заживо. Бежать?  Но  враги  обступили со всех сторон.  Его могут
забить до смерти.  Потихоньку пятясь назад,  Хонст прошмыгнул  в
дом и  запер  дверь  на  задвижку.  Родные  стены  давали ложное
ощущение безопасности. Под окнами слышались молитвы жреца и
ругань мужиков.  Запахло  дымом.  Дом  горел - никаких сомнений.
Кашляя, Хонст бесцельно бродил  по  избе.  Ему  вдруг  пришло  в
голову, что  все  происходящее  -  только кошмар,  одна из грез,
посетивших его в любимом месте уединения  у  Темной  реки.  Надо
проснуться!
     У него получилось.  В лицо ударил ветер. Солнце клонилось к
западу. Отдышавшись  немного,  Хонст  оглянулся и увидел горящий
дом своей матери.  Вокруг бесновалась толпа.  "Иди за  реку,  на
запретный холм..." Похоже, ничего другого не оставалось.

                               3.
     Ивин решил  ознакомиться  с  материалами,  переданными  ему
Синицыным, по дороге на Фонтау. Нескольких дней полета для этого
было более  чем  достаточно.  Не без усмешки сыщик отметил,  что
данные разведки  в  основном  сводились  к  обзорам  прессы,   а
аналитические разработки  отличались не столько глубиной,  сколь
глубокомыслием. Люди старательно отрабатывали свой хлеб.
     Сложившуюся за   последние  сто  лет  политическую  систему
Вейрии  следовало  бы  охарактеризовать  как  полуторапартийную.
Правящая партия консерваторов бессменно стояла у кормила власти,
поддерживая статус-кво.  Остальные   партии   по-настоящему   не
претендовали на   власть,   ограничиваясь   достаточно  беззубой
критикой, и служили  скорее  для  удовлетворения  амбиций  своих
лидеров. Шла   игра   в   политику,   плелись   мелкие  интриги,
поднимались бури в стакане воды.
     Радикал-оптимистическая партия   казалась  совершенно  новым
явлением. Не будучи официально зарегистрированной, не участвуя в
выборах и не стремясь к этому,  эта организация за несколько лет
создала себе имидж таинственной и грозной силы.  О ней  говорили
со страхом и восхищением. Неуклюжая правительственная пропаганда
играла только на руку радикал-оптимистам, а безуспешность попыток
органов   госбезопасности   пресечь   деятельность  экстремистов
вызывала молчаливое одобрение  населения,  не  питавшего  теплых
чувств  к  спецслужбам.  Массовое  сознание  изнывало от скуки и
пустоты жизни;  обыватель жаждал острых ощущений - и он  получил
их сполна.
     Государственный переворот   превратился   в   захватывающий
спектакль,   непрекращающееся   грандиозное   шоу.  Продолжались
аресты,   разоблачались   все   новые    факты    коррупции    и
злоупотреблений,  выносились  на всеобщее обсуждение подробности
общественной и  личной  жизни  членов  партии  и  правительства.
Параллельно   строились   самые  радужные  планы  и  грандиозные
проекты,  создавались  новые  рабочие  места,  шли   митинги   в
поддержку  нового порядка.  Сам товарищ Мьор регулярно появлялся
на экранах телевизоров, внушая народу идеалы радикал-оптимизма
и разъясняя  политику  партии.  Все происходящее было в какой-то
степени продолжением прежнего  балагана,  только  теперь  в  нем
лилась кровь, а не клюквенный сок.
     Ивин понял,  что  имел  в   виду   полковник,   говоря   об
"опаснейшем прецеденте".  Перебирая  в  уме  известные ему миры,
сыщик сразу выделил несколько,  где подобная постановка была  бы
возможна - при талантливых режиссерах. Впрочем, Синицын ошибался
в одном: он недооценивал Мьора. А Мьор был исключением во многих
отношениях. По-настоящему   неясными   оставались   мотивы   его
поведения; очевидность здесь только мешала. Возможно, мотивы эти
лежали вообще за гранью человеческого понимания и логики.
     В последней своей речи Мьор коснулся двух специфических для
Фонтау  проблем.  Выражая  глубокую озабоченность продолжающимся
вырождением вейров, он возвестил новую государственную программу
"Здоровье  нации".  Всем гражданам надлежало пройти обязательное
медицинское обследование и получить генетические паспорта. Вейры
со    здоровыми   генами   должны   были   занять   в   обществе
привилегированное положение.  Сосуществование нормальных граждан
и   выродков  признавалось  противоестественным  и  вредным  для
здоровья нации,  а проводимая  прежним  правительством  политика
терпимости и согласия - преступной. Выродков ждали гетто, лагеря
и эфтаназия -  в  особо  тяжелых  случаях.  Готовился  закон  об
уничтожении неполноценных детей и превентивных абортах.
     Вторым пунктом стояла война с Тьюрией.  Впрочем,  войной ее
никто не называл. Речь шла о санитарно-гигиенической операции по
ликвидации очага эпидемий,  анархии и варварства.  Иммигранты из
Запроливья объявлялись вредителями и шпионами. Тьюры представали
опасными врагами цивилизации и прогресса.  Цитировались  дышащие
ненавистью  тексты времен Восьмилетней войны.  Договор о разделе
планеты признавался недействительным - какие могут быть договора
с дикарями-фанатиками?

                               4.
     Земли за Темной рекой считались запретными.  Но запрет этот
никогда не  исполнялся  строго.   Немало   нашлось   смельчаков,
отважившихся проникнуть  в  ближний  лес  и  вернуться  оттуда с
ворохом небылиц.  Там якобы видели отряд воинов  Харата,  ищущих
дорогу домой,  но  не  способных вырваться из магического плена.
Видели и самого Призрака Темной реки, хоть ни одно описание и не
сходилось с  другим.  Еще  в том лесу росли невероятной величины
грибы и ягоды,  но почему-то совершенно безвкусные,  и это  было
единственным фактом, поддающимся проверке.
     За лесом открывалось пустое пространство,  поросшее высокой
жесткой травой и цепким кустарником. Дальше возвышался запретный
холм. Здесь уже много лет не бывал никто из живых.
     Хонст добрался  до  вершины  и в изнеможении упал на землю.
Ему стало хорошо и спокойно.  Он снова был один, вдали от злых и
безумных людей, наедине с вечностью...
     Разверзлось небо,  и пала с него звезда,  ударилась оземь и
обрела  человеческий  облик.  Сердце  Хонста бешено забилось:  в
мужественных и благородных  чертах  незнакомца  он  увидел  свое
отражение. Глаза пришельца светились любовью и нежностью.
     - Ну, здравствуй, сынок.
     - Папа!
     Хонст ринулся  к  отцу,  но  израненые  руки  обняли   лишь
пустоту. Призрак печально покачал головой:
     - Мне пришлось покинуть эту реальность.  Это про