тических успехов?
     - Звучит  логично,  не  правда  ли?  Но  тогда  он  здорово
просчитался. И,  честно  говоря,  для  подобной  акции надо быть
порядочным авантюристом,  а за Клавдиусом я такого не  замечала.
Он бюрократ.
     - А не думаете ли вы,  что  здесь  замешаны  сами  мугиане?
Может, в  последнее  время  обсуждались  какие-нибудь щекотливые
вопросы?
     - Вовсе нет. Я же вам говорю - они прекрасно спелись. Почти
все уже было решено,  и встречи  приобрели  почти  неофициальный
характер. На последней Альфред научил князя играть в шахматы,  а
тот подарил ему записи великих композиторов Муга.
     - Интересно  было бы послушать...  А чем закончилась игра в
шахматы?
     - Афого проиграл четыре партии. Кениг дал ему учебник.

     - Неужели князь решил отомстить? - перебил рассказчика Хилл.
     Капитан Шторм фыркнул от возмущения. Лев Ивин улыбнулся:
     - Это  была одна из множества безумных идей,  которые тогда
вертелись у меня в голове.  В подозреваемых и мотивах недостатка
не   было,   однако   возможные  причины  казались  несоразмерны
последствиям. Дело могло обернуться войной...

     - Я связался с руководством,  - заявил Клавдиус Файлер, - и
меня заверили,  что  на  вас можно положиться.  Они не возражают
против вашего  присутствия  на  станции  и  надеются   на   ваше
содействие благоприятному исходу переговоров.
     - Я тоже надеюсь,  - кивнул Ивин.  - Однако меня пригласили
сюда   для  расследования  инцидента  с  вашим  непосредственным
начальником. Что вы можете сказать по этому поводу?
     - Прежде всего,  никакого инцидента нет и не было.  Госпожа
Вэй совершенно неверно  истолковала  факты.  В  принципе,  можно
только одобрить ее преданность делу,  однако в данном случае она
действовала сгоряча.  Да,  господин посланник болен,  но это  не
повод для нелепых подозрений и поиска врагов.
     - И все же в этом есть  нечто  странное,  вы  не  находите?
Господин Кениг  заболел,  его полномочия переходят к вам,  а Муг
вдруг идет на попятный.
     - Поверьте,  меня это задевает куда больше, чем вас. Однако
в  дипломатической  практике  бывает  и  не   такое.   Если   вы
действительно   хотите   знать   мое   мнение,  то  приостановка
контактов,  вероятнее всего,  связана с событиями на Муге,  а не
здесь.
     Ивину такая мысль не приходила в голову.
     - Вы  полагаете,  там  произошел  дворцовый  переворот  или
что-нибудь в этом роде?
     - Никаких видимых признаков не наблюдается, однако подобный
вариант не исключен.  Речь,  конечно,  идет не о  насильственных
действиях, а об изменении в соотношении политических сил. Всегда
необходимо учитывать,  что есть  сторонники  и  есть  противники
контакта.
     - Что вы вообще можете рассказать о мугианах?
     - Это  весьма перспективная раса.  У них богатые традиции и
высоко развитое чувство собственного достоинства.  Мы убедились,
что  их  не  прельщает  материальное изобилие,  которое сулят им
современные технологии Содружества.  Элита империи ориентирована
на духовные ценности...
     - Например, шахматы.
     - Вижу, госпожа Вэй уже просветила вас на этот счет.
     - Да,  но я предпочел бы получить информацию из первых рук.
Ведь вы  лично  присутствовали на встречах.  Скажите,  при каких
обстоятельствах Тар Афого сделал свой подарок -  по  собственной
инициативе или по просьбе посланника?
     - Видите ли, после обсуждения вопросов политики, экономики,
науки  и техники разговор зашел об искусстве.  Оказалось,  что в
этой сфере  у  наших  цивилизаций  много  общего.  У  них  также
существуют литература,  живопись, музыка... Поскольку социальная
структура их  общества  довольно  жесткая,  то  имеется   четкая
граница между  массовой  культурой  и искусством элиты - Высоким
Искусством. Похоже,  последнее имеет некую мистическую  окраску.
Вполне естественно,  что господин посланник решил ознакомиться с
шедеврами искусства Муга,  и князь Афого пошел ему навстречу.  В
дальнейшем мы планировали продолжить культурный обмен.
     - Как вы думаете, господин Кениг успел прослушать записи?
     Клавдиус Файлер задумался.
     - Когда мы вошли в его отсек, огонек проигрывателя горел, -
сказал он наконец. - Альфред забыл его выключить.

     После беседы  с  Файлером  Ивин  отправился  в  медицинский
отсек, чтобы поговорить  с  врачом.  Необходимо  было  проверить
некоторые догадки.
     - Скажите,  может ли  состояние  больного  быть  следствием
отравления или какого-либо иного воздействия?
     - Вы хотите сказать:  есть ли здесь состав преступления? Не
думаю. Судя  по  всему,  причина  комы  - чисто психологическая.
Грубо говоря,  будучи не в силах  перенести  некоторое  душевное
переживание, мозг полностью отгораживается от реальности.
     - Можете не объяснять. Но разве это не лечится?
     - Лечится,   и  довольно  просто,  путем  электромагнитного
стимулирования. Однако в данном случае есть  риск  для  здоровья
больного, обусловленный его возрастом.  Поэтому лучше положиться
на естественный ход событий.  Уверяю вас, господину Кенигу ничто
не угрожает.
     - Сколько он еще пробудет в коме - дни, месяцы, годы?
     - Трудно сказать.  Возможно, следует вызвать специалиста из
Центра. Я предлагал это господину Файлеру.
     - Но он этого не сделал. Почему, как вы думаете?
     - Может быть,  он боится скандала? Или сложившаяся ситуация
его устраивает больше?
     - Нет,  уже  не  устраивает.   Вы   знаете,   что   мугиане
отказываются идти на контакт?
     - Слышал.
     - Вы  не  думаете,  что  они  каким-то  образом причастны к
тяжелому психологическому состоянию посланника?
     - Разве что косвенно. Хотя это маловероятно... Не знаю.
     - Хорошо,  я спрошу более определенно:  могла ли их  музыка
оказать такое воздействие?
     Врач усмехнулся и покачал головой:
     - Не слышал ни о чем подобном. А вы слушали их музыку?
     - Я - нет.  И,  возможно, благодаря этому не лежу в коме, а
разговариваю здесь с вами.
     - Конечно,  интересно  было  бы  проверить,   -   задумчиво
пробормотал врач,  - с медицинской точки зрения...  Но кто будет
добровольцем?

     - И вы пошли на это? - восхищенно спросил Ивина Хилл.
     - Должен разочаровать вас: нет. Мы удовольствовались грубой
вычислительной  моделью  человеческого  мозга,  которую с трудом
удалось  впихнуть  в  бортовой   компьютер.   Когда   мы   ввели
последовательность    сигналов,   соответствующих   музыкальному
произведению,  которое прослушал Кениг,  то на  выходе  получили
жуткую депрессию.
     - Значит, все-таки Афого покушался на посланника?
     - Все не так просто.  Позже, когда мы потребовали от мугиан
объяснений - в довольно жесткой форме -  и  они  вынуждены  были
возобновить переговоры,    все   разъяснилось.   Однако   истина
оказалась весьма причудливой.
     Можете ли вы представить,  что музыка на Муге когда-то была
оружием?  Ведь Высокое Искусство - это боевое искусство!  С  тех
пор  многое изменилось,  остались лишь ритуальные поединки.  Это
одно из самых любимых и уважаемых занятий представителей  элиты.
Задача в том,  чтобы создавать все более убийственные мелодии, и
в том,  чтобы силой воли противостоять внушению.  В  общем,  как
говорится, искусство  требует  жертв  - эту поговорку я и имел в
виду. Мугиане понимают ее буквально.
     - А много ли там желающих умирать? Или их не спрашивают?
     - Желающих  более  чем   достаточно,   поэтому   существуют
специальные законы,  ограничивающие поединки. Они охотно идут на
риск ради славы.  К  счастью,  мы,  люди,  не  столь  привержены
духовным ценностям. Так же, как и рядовые мугиане.
     - Но почему Тар Афого не предупредил Кенига об опасности?
     - Ему это и в голову не пришло. Он полагал, что под Высоким
Искусством они имеют в виду одно и то же.  Идущий  на  дуэль  не
должен удивляться, если его пристрелят.
     - Неужели Кениг погиб?
     - Нет, для него все кончилась хорошо. Он поправился и вновь
приступил к  работе.  У  него  оказалась  достаточно  устойчивая
психика. Мугиане гораздо более чувствительны...
     - А почему они временно прервали переговоры?
     - Ну, их тоже можно понять, - усмехнулся Лев Ивин. - Видите
ли,  наш посланник был в каком-то смысле отомщен,  хоть мы и  не
сразу узнали об этом.  Дело в том, что Его Сиятельство князь Тар
Афого сошел с ума, пытаясь решить шахматную задачу.


                        Алексей Лебедев
                         ЗОВ САЛАМАНДРЫ

     За мной следили уже неделю.
     И это было не столько страшно, сколько странно и непонятно.
Конечно, будь я гангстером или детективом, шпионом или секретным
агентом,  в  этом не было бы ничего удивительного - возможно,  я
принял бы  это  как  должное.  Но  в  моем  случае  я  не  видел
решительно никакого повода.  Забавно, но только это странное все
продолжающееся приключение заставило меня задуматься, какое же я
ничтожество.
     Стоит ли говорить,  что я никогда не имел  отношения  ни  к
каким  важным секретам и тайнам;  коммерческие наши тайны я сюда
не отношу - по большому счету,  это такая чепуха...  Наша  фирма
пока не разорилась,  хотя уже перешагнула срок жизни, отпущенный
ей статистикой,  но и не процветает, а скорее держится на плаву.
Мелкие  радости,  мелкие  неприятности  -  это своего рода игра,
имеющая значение только  для  тебя  и  еще  нескольких  человек.
Средний   класс   -   фундамент  стабильности  и  благосостояния
(кажется, из речи Президента).
     Есть еще вариант - фатальный.  Конечно,  много лет прошло с
тех пор,  как пал режим Нилтаса,  и правительство  у  нас  самое
демократическое,   и   страшные   полумистические  органы  давно
расформированы, переформированы и реформированы в цивилизованные
структуры,  откуда можно даже потребовать свое досье; ну а вдруг
снова?  По привычке начинаешь думать,  что,  когда,  кому и  где
сказал - и холодная лихорадка страха ползет по телу,  потому что
да,  говорил всякое;  учили нас демократии - и выучили,  что  же
теперь делать? Так каждого можно брать, не только меня.
     И последний вариант - не было ничего.  Ну что удивительного
в  том,  что  кто-то  едет тем же маршрутом,  что и ты?  Или что
человек идет той же дорогой позади тебя?  И действительно ли это
один  и  тот  же  человек?  Я  мог и обознаться по близорукости.
Память предательски подсовывает сегодняшний  эпизод  в  кафе:  я
ловлю  на  себе  пристальный  взгляд человека в сером плаще.  Он
хитро улыбается и кивает.  Меня  охватывает  озноб,  я  медленно
отворачиваюсь и ухожу...  Может,  его вообще не было?  Наверное,
это безумие,  мания  преследования,  и  мне  надо  обратиться  к
психиатру - и меня вылечат.  Но,  может быть,  тогда я больше не
увижу Ее?
     Так я   размышлял,   пока  машина  везла  меня  из  шумного
мигающего разноцветными  огнями  центра  на  окраину,  в  район,
справедливо именуемый спальным.
     Улица была пуста.  Ночь вступила в свои  права,  мертвенный
свет  фонарей  и  оранжевые  квадраты  окон были только иллюзией
человеческой власти.  В который раз я почувствовал себя словно в
подводной  лодке  - окруженным невидимой,  но враждебной средой.
Воды я боялся с детства - с тех пор,  как чуть не утонул в море,
когда  мама зазевалась.  Почему нашим поведением управляют такие
мелочи? Жалкие мы существа...
     Машина остановилась и загудела, уведомляя меня о завершении
программы.  Это было не совсем верно,  потому что припарковалась
она  метрах  в двадцати от дома,  но сколько я не нажимал кнопку
выполнения,  машина  только  гудела  и  с  места  не  двигалась.
Очевидно,  в ее электронных мозгах произошел какой-то заскок, но
разбираться в этом сейчас не было ни времени,  ни сил. Переборов
инстинктивный страх, я открыл дверцу и вылез из машины.
     Идти мне  было  всего  ничего,  но   влияние   ночи   сразу
обрушилось  на  меня.  Стояла  удивительная тишина,  слышны были
только мои шаги.  Около дома я увидел неровные сполохи  света  -
горел  костер,  вокруг  него  копошился маленький человечек;  он
лепетал что-то и подбрасывал в огонь подобранный на улице мусор.
Это  был  Арсен,  безвредный  дурачок,  живущий  в  нашем доме в
каморке  под  лестницей.  Я  подошел  поближе  -  языки  пламени
завораживали   меня,  обещали  встречу  с  Той,  единственной...
Человечек обернулся,  и вновь меня передернуло: на мгновение мне
показалось,   что   я   вижу   лицо   человека  из  кафе,  моего
преследователя,  его хитрую усмешку.  Я зажмурил глаза,  а когда
вновь   открыл   их,   передо  мной  был  Арсен  -  он  неловко,
по-китайски,  кланялся - это была его обычная форма приветствия.
Я кивнул ему и вошел в дом.
     Поднявшись на второй этаж и открыв дверь ключом,  я щелкнул
выключателем,  надеясь включить свет в прихожей. Света почему-то
не было.  Конечно,  лампочка могла перегореть. Я закрыл за собой
дверь  и  прошел  в комнату,  чтобы включить свет там.  Этого не
произошло. Я стоял посреди пустой квартиры, и это больше не была
моя  территория  - это были владения тьмы.  В какое-то мгновение
меня объял жуткий,  панический  страх,  несравнимый  по  силе  с
прежним,  и  тогда  я  выхватил  из  кармана  спичечный коробок,
дрожащими пальцами взял сразу несколько спичек и  резко  чиркнул
ими,  словно вспоров себе вены.  Огонь вспыхнул неожиданно ярко,
на сетчатке запечатлелся огненный шар, а потом я увидел Ее.
     Она являлась мне за пеленой огня, но с каждым разом я видел
Ее все лучше.  Ее обнаженное тело было блестящим,  словно жидкая
ртуть, а ярко-рыжие густые волосы словно составляли единое целое
с ласкающими их языками пламени.  Она стояла, опустив голову, но
я  знал - когда-нибудь Она покажет мне свое лицо,  посмотрит мне
прямо в глаза и тогда...  Что произойдет тогда?  Должно быть,  я
окончательно сойду с ума.
     Я очнулся лежащим на полу.  Видимо,  я упал;  хорошо, что у
меня  такой  мягкий ковер.  Весь свет горел.  Я поднялся с пола,
умылся и, прежде  чем  лечь  спать,  принял  несколько  таблеток
успокоительного.

     Мне снился  какой-то  вязкий  кошмар,  а  когда  я  наконец
выкарабкался из него,  в нос ударил резкий запах гари.  Я сел на
кровати и увидел, как горят мои любимые занавески. Огонь охватил
уже половину комнаты.  "Черт!  Этот урод все-таки поджег дом", -
подумал я и бросился действовать.  Вернее, попытался, потому что
все движения мои были заторможены,  а в голове  шумело.  Телефон
стоял рядом с кроватью,  я поднял трубку и услышал тишину. Тогда
я отбросил ее и стал спасать то,  что казалось мне самым важным.
Схватив все в охапку и накинув плащ,  я бросился к двери.  Замок
не открывался. Завыв от беспомощности, я подергал ручку и понял,
что остается только окно.
     Выпрыгнув, я ударился и довольно больно - удивительно,  что
вообще остался цел.  Потом я каким-то образом оказался в машине,
где,  наконец, смог собраться с мыслями. Конечно, здесь же я мог
и   переночевать,  но  мне  хотелось  комфорта  и  человеческого
участия.  Поэтому я набрал адрес одного моего друга,  совсем  не
задумываясь о последствиях.
     Он открыл не сразу,  потом появился, запахнувшись в халат с
драконами и сонно хлопая глазами.
     - Ты? Что случилось?
     - Извини...
     - Ты знаешь, который час?!
     - Не знаю, - я действительно не знал. - Погорел я...
     - На чем? - в деловитости ему было не отказать.
     - Да ни на чем! Пожар у меня, дом сгорел...
     - Ну, проходи.
     Я прошел  в  комнату  и  сел на диван.  Он встал в дверях и
некоторое время смотрел на меня.  Его звали Филипп Вронски,  или
просто Фил. Мы когда-то учились вместе.
     - Да, Джек, ну и видок у тебя, - сказал он наконец.
     - А ты думал! - вскинулся я.
     - Хорошо, хорошо. Барахло свое можешь положить на стол, - он
подошел к бару и налил в бокал что-то шипучее: - На-ка, выпей.
     - Это что, пепси-кола? А покрепче ничего нет?
     - Ты и так как пьяный, тебе надо прочистить мозги.
     Я выпил шипучую  освежающую  жидкость,  и  через  несколько
минут  почувствовал  себя  гораздо  лучше:  вернулось нормальное
ощущение действительности.  Я сидел на мягком диване,  обутый  в
шлепанцы,  в плаще,  накинутом на пижаму. Слева от меня в кресле
сидел Фил. На стене, напротив меня, висела картина - без очков я
не  видел,  что  на ней изображено,  только оранжевый цвет.  Мне
вдруг стало стыдно.
     - Ну, рассказывай, - произнес Фил, затягиваясь сигарой.
     Не зная ,  как отделить  реальность  от  фантазии,  я  стал
рассказывать  все  подряд,  словно пересказывая длинный страшный
сон. Только закончив, я поднял глаза. Фил смотрел на меня как-то
странно.
     - Думаешь, я сумасшедший?
     - Нет. Я думаю совсем о другом, - он нервно погасил сигару.
- Послушай, ведь ты с детства боялся двух вещей: воды и темноты.
     - Да.
     - А огонь всегда любил. И до того, как начались видения.
     - Да. Есть в нем что-то...
     - ...созвучное твоей душе. Но почему же ты бежал от него?
     - Как? - я удивленно воззрился на приятеля.
     - Почему ты бежал от огня?
     - Ну, мне не хотелось сгореть заживо.
     - Ты запросто мог сломать  шею,  выпрыгивая  из  окна.  Мог
попасть в аварию. И в ванне можно утонуть.
     Я, должно быть,  не совсем еще пришел в  себя,  потому  что
никак не мог понять Фила,  но чувствовал,  что какая-то логика в
его словах была.
     - Огонь  -  это прекрасно,  - сказал он,  мечтательно глядя
вдаль.  - Но тебе все-таки надо отдохнуть.  Снимай свой дурацкий
плащ и ложись на диван. Укроешься пледом.
     Я лег и  закрыл  глаза.  Мне  было  хорошо,  очень  хорошо.
Пожалуй,   такую  безмятежность  я  испытывал  только  в  раннем
детстве.  Сквозь сон я слышал,  как Фил чем-то шуршит в соседней
комнате, потом раздался мелодичный сигнал телефона.
     - Да, - сказал Фил. - Да, он здесь. Спит. Да. Уже начал. Не
надо? Хорошо. Приезжайте.
     Я улыбнулся,    ничего    не     поняв.     Мысль     текла
медленно-медленно,   прошла   целая  вечность,  прежде  чем  она
достигла нужного уровня сознания и опалила мозг:  Фил был с ними
заодно!  Они  хотят меня убить!  Я вскочил с дивана - от резкого
движения перед глазами поплыли радужные круги,  в ушах зашумело.
Я  помотал головой и услышал,  как открывается дверь в квартиру.
Послышались голоса - о чем они говорили,  я не  разобрал.  Потом
раздались  шаги,  и  в  комнату вошел человек в сером плаще.  Он
посмотрел на меня, и на лице его появилась знакомая усмешка.
     - Здравствуй, брат, - сказал он.
     Видимо, напиток,  данный  мне  Филом,  прояснил  не  только
мозги,  но  и  все остальное.  А может,  сработала ассоциация со
шпионскими боевиками.  Только  я  вскочил  и  быстрым  движением
ударил  его,  так  что  он  врезался головой в косяк и застонал,
сползая;  дорогу мне преградил Фил,  я отшвырнул его и ринулся к
двери.
     Я набрал код ближайшего полицейского отделения  и  поставил
скорость  на максимум.  Перед самыми дверями машину занесло.  За
мной с интересом наблюдала жующая физиономия  дежурного.  Должно
быть, я был колоритной фигурой.
     - Эй, чего тебе?
     - Меня  зовут  Джек  Браун.  Я должен дать показания.  Меня
преследуют.
     - А!  -  выражение  его  лица  изменилось.  Я зашел и сел в
кресло для посетителей.  При  ярком  свете,  сидя  в  пижаме,  я
чувствовал себя идиотом. Полицейский говорил что-то в телефонную
трубку, потом повесил ее и обернулся ко мне:
     - Сейчас вами займутся.
     - Кто?
     - Оттуда, - он показал пальцем в потолок.
     Мне стало вдруг холодно,  но в то же время пришла  какая-то
успокоенность и покорность судьбе.
     - Кофе хотите? - дружелюбно спросил полицейский.
     Я пил   кофе   и  ел  бутерброды,  когда  стеклянная  дверь
открылась и перед нами появился человек в штатском. Его холодный
взгляд   скользнул   по   мне,   на  губах  промелькнула  улыбка
вежливости.
     - Ключи, - бросил он поднявшемуся при виде него дежурному.
     - Пойдемте,  - сказал он мне,  и мы