ет
меры.  Инструкция на  этот  счет  проста:  выстрел  в  голову  и
кремация  трупа  (поскольку  иногда  превращение  продолжается и
после смерти).  Да,  лагерь - не слишком  подходящее  место  для
фурбализации.  Муравью оставалось жить совсем недолго. Что я мог
сделать?
     За обедом  и  ужином я отдал ему свой паек.  Муравей слопал
все за милую  душу,  даже  не  удивившись.  Болезнь  уже  начала
действовать  на психику.  А потом меня отловил Борода и зашептал
тревожным шепотом в ухо:
     - Колись, Рабинович, что с Муравьем?
     - То самое. Фурбл.
     - ...  твою мать!  - воскликнул наш лидер. - Накаркали! Что
делать будем, морда ученая?
     - Не знаю.
     - Ты хоть ему сказал?
     - Нет. Будет только хуже.
     - Да уж, ...
     Мы задумались.
     - Бежать надо, - сказал вдруг Борода.
     - Куда?
     - На кудыкину гору!  Подальше отседова. В лесу схоронитесь,
вдвоем не пропадете.
     - Вдвоем - со мной, что ли?!
     - Один Муравей не справится. А ты вроде мужик крепкий, и в
делах этих нелюдских сечешь.
     - Ну, спасибо! Чего бы тогда всем вместе ноги не сделать?
     - Извини,  браток,  - похлопал меня по плечу  Борода.  -  Я
здесь останусь.  Мне  лагерь  - как дом родной...  А побег я вам
сделаю - как огурчик! Завтра вечером, понял? И дай Бог, чтоб про
Муравья никто, кроме нас, не допер...
     Он оставил меня в самых растрепанных чувствах.
     С одной  стороны,  побег для зэка - дело самое натуральное,
вполне  в  духе  блатной  романтики.  Так  можно   и   авторитет
заработать.  С другой стороны,  я слабо представлял себе вольную
жизнь в бегах.  Я никогда не жил так.  В лагере  хоть  кормят...
Внезапно  вся  моя  жизнь,  весь  наш  мир  показались мне одним
большим лагерем. И неважно, как фамилия Первого и каковы повадки
Второго. Все  мы  за  пайку  хлеба  продали  душу  дьяволу,  имя
которому - государство.
     Но судьба вновь дает мне шанс:  спасти жизнь человеческую -
и разорвать  подписанный  кровью договор.  Когда-то я такой шанс
упустил. Что будет теперь?

     Ночью меня  мучили  кошмары.  Всколыхнулись воспоминания из
прошлой жизни.  И не был я больше зэком номер такой-то по кличке
Рабинович, а  был  я  Сергеем  Аркадьевичем Рябининым,  доктором
медицинских наук, старшим научным сотрудником лаборатории "Ф".
     То, что изучать фурблов опасно,  я знал с самого начала.  И
убеждал себя,  что готов на подвиг ради советской науки. Но лишь
впоследствии понял, что опасно по-настоящему, - знание, идущее в
разрез со стереотипами.  Знание,  разрушающее легенды о  злобных
монстрах из передовицы "Правды".  Нет,  слишком много в них было
человеческого, в искалеченных душах и нечеловеческих телах...

     На первый  взгляд Алиса была классической русалкой. Правда,
хвост у нее был не рыбий, а дельфиний, да и волос, которые можно
было  бы  расчесывать,  сидя на прибрежных скалях,  не имелось в
наличии. Но разве это главное?
     О ее  человеческой  ипостаси  я  знал очень мало - из сухих
строк досье,  присланного Конторой.  Алиса Камышова,  дочь врага
народа Камышова (узбекский шпион и диверсант), сама враг народа,
входила в антисоветский молодежный кружок (читали Солженицына  и
Кабакова, пели  Высоцкого  и  Цоя),  во время следствия заболела
фурблом, передана Институту для экспериментальных исследований.
     Мне никогда  не забыть этот кошмар - мерное гудение мотора,
опускающего клетку в бассейн, и нечеловеческий визг, доносящийся
изнутри. Она  билась  о  прутья,  глодала их зубами,  а сама уже
начала извергать потоки клейковины - не менее  прочной  в  воде,
чем на воздухе. Эти минуты мне показались вечностью.
     Конечно, она должна была ненавидеть нас.  Мы заслужили это.
Но по дьявольской прихоти Природы ненависть обернулась любовью -
и прежде всего ко мне,  главному ее мучителю. Возможно, прав был
покойный академик Раппопорт (враг народа, вредитель и жидомасон)
- фурблы приспосабливаются к окружающей среде.  А чтобы выжить в
нашей советской  действительности,  надо  стать либо совершенным
чудовищем, либо совершенной жертвой. Алиса склонялась ко второму
варианту.
     Я ставил над ней  эксперименты,  о  которых  вам  лучше  не
знать.  "Потерпи,  -  говорил я.  - Будет совсем не больно." Она
улыбалась в ответ.  А было больно. И очень больно. Нечеловечески
больно.  Иногда  мне  хотелось,  чтобы  она умерла и этот кошмар
прекратился.  Но она жила.  И я писал в  отчетах  о  невероятных
способностях фурблов к регенерации.
     В свободное время мы часто переглядывались через стекло,  и
время от времени я,  не в силах побороть искушение,  входил в ее
маленький мирок,  залезал в бассейн,  и мы с упоением занимались
тем, что многие называют любовью.
     Я тешил себя  пошлой мыслью, что  невероятное  наслаждение,
испытываемое Алисой  при наших свиданиях (благодаря особенностям
ее физиологии), хоть как-то искупает мою вину.
     Но всему  приходит  конец.  Директора Института разоблачили
как эстонского националиста и агента ЦРУ,  и в нашем  учреждении
началась большая  чистка.  Словно  из  прорвавшейся  канализации
хлынули доносы. Советские ученые шли в ногу с эпохой!
     Однажды меня вызвали на ковер.  В кабинете директора наряду
с его  бывшим  заместителем,  дорвавшимся  наконец  до   власти,
молчаливо присутствовали двое в штатском из Конторы. В том,  кто
здесь режиссер, не было никаких сомнений.
     - Ты  что же это,  ...,  - кричал на меня,  брызгая слюной,
новый директор,  - змею на груди пригрел? С фурблихой спутался?!
Родину советскую на ... променял!
     Меня даже не уволили.  Я ходил по  коридорам  Института,  и
люди  шарахались  от  меня  как  от  чумного.  К Алисе больше не
пускали.  А через несколько дней я увидел ее изуродованный  труп
на свалке. Рядом стояли двое Конторских и разговаривали:
     - Ну что, успел попользоваться?
     - Ага. Страстная была, стерва.
     Не помня себя, я бросился на них...

     Ночь взорвалась  хаосом  звуков  и  огней.  Возвращаясь  из
кошмара снов в кошмар реальности,  я не сразу смог отличить одно
от другого.
     - Что происходит?
     - А ... его знает!
     Треск автоматных очередей, дикие крики и ругань, гаснущие в
огненных искрах прожектора,  мятущиеся тени, топот ног... Побег?
Восстание?  Война? Нет! Из темноты раздавался многоголосый вой -
и я узнал эти звуки, не человеческие и не звериные. Кому, как не
мне,  знать их? Разве не этот вой разносился по подземным этажам
Института, напоминая закоренелым атеистам о вечных муках Ада? Но
тогда в этих звуках были боль и страдание,  а сейчас - торжество
и ярость.
     Фурбл вошел в наш барак и остановился, принюхиваясь. Густая
шерсть серебрилась в лучах Луны,  глаза светились зеленым огнем,
над головой торчали два выроста - уши? рога? а может, щупальца?
Мне он сразу напомнил Анубиса, египетского бога смерти.
     В наступившей от ужаса тишине раздавался хрип Пророка:
     - Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него -
как у  медведя,  а  пасть  у него - как пасть у льва;  и дал ему
дракон силу свою...
     - Заткнись, мясо! - неожиданно глубоким басом рявкнул фурбл
и добавил ни к селу ни к городу: - Страна рабов. Снизу доверху -
все рабы...
     Мы согласно молчали.
     - Отдавайте нашего, - приказал гость.
     - Да, забирайте,  пожалуйста,  гражданин начальник! - вдруг
залебезил Борода.  - Мы о нем заботились,  никому не выдали, для
вас берегли.  Пусть растет большой и сильный,  как вы... Вот он,
друг любезный, как огурчик...
     Фурбл презрительно фыркнул,  легко подхватил  лежащего  без
чувств Муравья на руки и ушел, не оглядываясь...
     Наутро к лагерю подтянулись воинские подразделения Конторы.
Вновь  намотали колючую проволоку,  поставили новые прожектора и
новых охранников,  собрали и захоронили  обглоданные  трупы.  Во
избежание   волнений   провели  политинформацию.  И  жизнь  наша
вернулась в привычную колею...
     Спасибо товарищу Первому!

                                                       март 1997

                        Алексей Лебедев
                           ЧУЖИЕ РУКИ

                       1. Коридоры власти
     Лев Ивин  сидел   перед   мертвым   экраном   видеофона   и
неторопливо пил чай.  Вот уже два часа прошло,  как он опустился
на Фонтау, а местное начальство никак не могло решить, что с ним
делать. Впрочем, сыщик знал, что эти часы ему будут оплачены.
     И вот   на   экране   появилась    физиономия    чиновника,
отягощеннного сознанием своей ответственности:
     --- Господин Ивин! Карантинная служба космопорта уведомляет
вас, что ваше транспортное средство, ваш багаж и ваше тело будут
стерилизованы...
     --- В каком смысле?
     Чиновник тупо посмотрел на Ивина и закончил фразу:
     --- ...   с  соблюдением  межпланетных норм радиационной и
химической безопасности.
     Такой оборот    событий    не   был   для   Ивина   большой
неожиданностью.  Он  знал,  что  жители  Фонтау,  грубо  говоря,
помешаны  на  медицине,  а их страх перед болезнями служил пищей
для анекдотов.  По этой же причине фонтайцы редко покидали  свою
планету  и  практически  не  участвовали  в жизни Галактического
Содружества.
     Еще час     ушел     на    общение    с    неразговорчивыми
роботами-дезинфекторами,  а затем Ивин  попал  под  конвой  чуть
более разговорчивых охранников, вооруженных парализаторами.
     В коридоре пахло озоном,  вдоль стен висели матовые  диски,
издающие чуть слышное потрескивание.
     --- Что это? --- спросил сыщик у охранника.
     --- Генераторы Твибела, --- неохотно ответил тот.
     --- Великий  вейрский  ученый  Твибел   открыл   излучение,
убивающее  все  болезнетворные  формы  жизни  и  безвредное  для
человека.  Генераторы Твибела --- гарантия  вашей  безопасности!
--- скороговоркой отрапортовал второй охранник.
     Ивин задумчиво кивнул.  Его  провели  в  совершенно  пустое
помещение   и   оставили  одного.  Через  минуту  одна  из  стен
раскрылась,  и вошел человек.  Ивин безошибочно распознал в  нем
высокопоставленное  лицо.  Человек  остановился метрах в двух от
гостя и поприветствовал его кивком головы.
     --- Господин Ивин!  Я не подхожу к вам ближе и не подаю вам
руки --- у нас это не принято, имейте в виду.
     --- Я  посетил  много  планет  и  научился  уважать местные
обычаи.
     --- Это  не  только  обычай,  но  и  санитарная норма,  ---
заметил чиновник. --- Прошу садиться.
     Он щелкнул пальцами, и два кресла выросли прямо из пола. На
Льва Ивина этот трюк не произвел впечатления.
     --- Вам  незачем  знать  мое  имя,  звание и должность.  Вы
можете звать меня Мьор.
     --- Лев.
     --- Ваша миссия на Фонтау  также  весьма  секретна.  Мы  не
хотим скандала.
     --- Я тоже.
     --- Прекрасно. Желаете отдохнуть, или сразу приступим к делу?
     --- К делу.
     --- Ладно, --- Мьор вздохнул. --- Значит, так: из секретной
лаборатории похищен штамм смертельно опасного вируса.
     --- Не  понимаю,  ---  вежливо  удивился  Ивин.  ---  Разве
генераторы Твибела --- не гарантия от подобных неприятностей?
     --- Дело  в том,  --- медленно произнес Мьор,  --- что этот
вирус устойчив к облучению. --- Выдержав паузу, он продолжил:
     --- Я  должен  объяснить  вам ситуацию.  Мы знаем,  что вся
Галактика смеется над нами.  И лишь немногим известно,  что наши
страхи   более   чем  оправданы:  естественная  сопротивляемость
болезням у вейров на два порядка ниже,  чем у жителей иных миров
или наших же далеких предков.
     --- Но почему?
     --- Вырождение имунной системы, --- с горечью сообщил Мьор.
--- Это необратимо.  Излучение  Твибела  казалось  панацеей.  Со
временем  выяснилось,  что это не так.  Многие ранее смертельные
болезни не исчезли,  а перешли в вялотекущие формы.  Появились и
новые   штаммы,   менее  чувствительные  к  облучению.  Вдобавок
оказалось,  что излучение  не  вполне  безвредно:  растет  число
нервных заболеваний, а рождаемость падает.
     --- Зачем вы мне это говорите? --- Ивину вдруг стало неуютно.
     --- Лучше вы услышите правду от меня, чем самые невероятные
слухи --- от других.
     --- О`кей.  Только правду, и ничего, кроме правды...   Так
что же произошло?
     --- Видите  ли,  мы прекрасно понимаем,  что загнали себя в
ловушку,  но не прекращаем попыток выбраться оттуда. Восемьдесят
процентов  бюджетных  ассигнований  по науке идет на медицинские
исследования.  В том числе были выделены средства для профессора
Дьорка --- на проверку его смелых теорий.  Через некоторое время
правительство запретило его опыты,  прекратило  ассигнования,  и
лаборатория  Дьорка  была переведена на другую тематику.  Тем не
менее профессор продолжал свои опасные  эксперименты.  Когда  об
этом узнали, было принято решение об аресте. За ним пришли прямо
в лабораторию,  чтобы  взять  с  поличным...    Вслед  за  этим
произошло   нечто  ужасное.  В  результате  все  находившиеся  в
лаборатории погибли.
     --- И Дьорк?
     --- Точно это неизвестно.
     --- Как, неизвестно?
     --- Все трупы  были  обезображены  болезнью  и  разлагались
прямо на глазах.  Изображение передавали роботы. Они же сообщили
о пропаже штамма.
     --- Возможно, в момент ареста Дьорк разбил пробирку и вирус
вырвался на свободу ...
     --- Эффектная версия,  --- усмехнулся Мьор.  --- Только это
была не пробирка,  а весьма прочный контейнер.  Конечно,  в день
ареста он был вскрыт --- что и вызвало катастрофу --- но куда он
делся потом?
     --- Единственными,  кто покинул лабораторию после ЧП,  были
роботы?
     --- Они  ее  не  покидали.  Мы  оставили их там,  не будучи
уверенными в обычных средствах дезинфекции.
     --- Лаборатория опечатана?
     --- Она уничтожена.  Атомная дезинтеграция ---  это  вполне
надежно.
     --- Да,  весьма радикальное решение, --- Лев Ивин подавил в
себе желание спросить, сколько стоило уничтоженное оборудование:
это был бы крайне бестактный вопрос.
     --- К сожалению, не окончательное, --- покачал головой Мьор.
     --- Давайте  отвлечемся  от  проблемы,  кто  и  как   украл
контейнер,  а  подумаем  --- зачем он это сделал?  --- предложил
Ивин.
     --- Шантаж,    ---    спокойно    ответил   чиновник.   ---
Неограниченные возможности для давления на правительство.
     --- Вы подозреваете кого-то из оппозиции?
     --- Возможно,  в иных мирах это в порядке вещей,  но у  нас
весьма умеренная оппозиция.
     --- Экстремисты, революционеры?
     --- У  нас их нет.  Или,  по крайней мере,  не было.  Все с
детства приучаются беречь свою жизнь и здоровье.
     --- А ведь это самоубийственый шантаж!  --- продолжил мысль
сыщик.  --- Любые уступки правительства окажутся бессмысленными,
если  планету  охватит  пандемия.  Судя  по  тому,  что  вы  мне
рассказали...
     --- Да,  если  похитители  не имеют соответствующих средств
защиты или вакцины от вируса.
     Лев Ивин задумался.
     --- Вы не думаете,  что это дело рук вражеских агентов? ---
вдруг спросил он.
     --- Чьих? --- поднял брови Мьор.
     --- Агентов Тьюрии.
     --- А что вы знаете о тьюрах?  --- с явной иронией  спросил
Мьор.
     --- Они отрицают технический прогресс.
     --- Вы прочли об этом в Энциклопедии?
     --- Да,  --- Ивин прекрасно помнил это место.  В результате
системного кризиса цивилизации Фонтау произошел раскол на партии
вейров --- апологетов научно-технического прогресса и тьюров ---
их   противников.   После  восьмилетней  гражданской  войны  был
проведен раздел территорий:  вейрам достался северный материк, а
тьюрам --- южный.
     --- Информация неверна?
     --- Она  неполна,  точнее  ---  устарела.  Тьюры  не только
отвергли наш прогресс,  но и создали свой жизненный уклад. Время
фанатиков прошло.  Мы поддерживаем контакты со многими тьюрскими
князьями  ---  это  вполне  здравомыслящие   люди.   Просто   мы
осуществляем свою власть по-своему, а они --- по-своему.
     --- Так вы исключаете причастность тьюров?
     --- Нет,  ---  возразил  Мьор.  ---  Потому что мы не знаем
точно,  что творится в Тьюрии.  Тьюры сами этого не знают. У нас
разные представления о власти.  Какой-нибудь князь говорит,  что
контролирует определенную территорию,  если ему удается пару раз
собрать  с  нее  дань.  Но  он не может нести ответственности за
поведение своих подданных.
     --- А много эмигрантов оттуда?
     --- Около десятка человек в год.
     --- Так мало?
     --- Они боятся.  Наша цивилизация вызывает у них  шок.  Те,
кто  не  возвращается обратно,  навсегда остаются людьми второго
сорта. Это неизбежно.
     --- Кстати, как в Тьюрии решают проблему болезней?
     --- Никак!  --- развел руками Мьор. --- Они мрут, как мухи.
Все  покрывает  высокая  рождаемость.  У  них  идет естественный
отбор,  поэтому сопротивляемость выше. Но человеческая жизнь там
ничего не стоит. Медицина у них на первобытном уровне --- чистое
шаманство.
     --- К чему же мы пришли?
     --- Ни к чему.  Похищение может быть делом рук сумасшедшего
или фанатика, вздумавшего погубить Вейрию или весь мир.
     --- Либо жаждущего власти интеллектуала.
     --- Вы о Дьорке?
     --- Возможно.
     Мьор пожал плечами и вызвал охранников. Они проводили Ивина
до его аппартаментов,  пользуясь при этом лифтами, которые, судя
по  толчкам,  перемещались не только в вертикальном направлении.
Топология гигантского дома-города была довольно сложной.
     Оставшись один,  Ивин  осмотрелся.  В его распоряжении были
две комнаты,  мебель стояла  самая  обыкновенная,  без  фокусов.
Сыщик  обнаружил  в  стене телевизор и решил пощелкать каналами,
чтобы составить общее впечатление.  К сожалению,  канал  работал
всего  один  ---  государственный,  и  по  нему крутили какой-то
телесериал.
     В центре  внимания  находилась  вполне  здоровая семья и ее
слуги --- люди с явными физическими  отклонениями.  Идея  фильма
заключалась  в  том,  что  выродки -- тоже люди,  они тоже могут
понимать,  чувствовать и любить,  а  иногда  даже  помочь  своим
хозяевам  решить  некоторые семейные проблемы.  Для непонятливых
эту мысль время от времени повторял некий  заботливый  чиновник,
друг семьи. Главной героиней, по имени которой назывался сериал,
была карлица-гидроцефалка Ользи, неизменно вызывающая симпатии у
всех положительных героев.
     Сериал прерывался  рекламой:  рекламировались  всевозможные
лекарства   и   различные   искусственные   части  человеческого
организма.  Глядя на все это, Лев Ивин пожалел, что никто еще не
изобрел искусственных мозгов.
     Телегерои ели прямоугольные плитки из разноцветных  пакетов
и  пили минеральную воду.  Ивин понял,  что это предстоит и ему,
обнаружив    на    столе    аналогичные    пакеты.     Осторожно
продегустировав,  он  с приятным удивлением обнаружил,  что вкус
плиток совсем не плох,  а плотность субстанции  дает  достаточно
работы  для  зубов.  Разумеется,  пища  была  синтетической  ---
никакой иной в Вейрии быть не могло.
     Перед тем,  как  лечь  спать,  Ивин  еще  раз  обошел  свои
владения и,  убедившись в отсутствии генераторов Твибела,  уснул
сном праведника.
     На следующее  утро  его  навестил  Мьор.  Они  позавтракали
вместе  ---  каждый  в своем углу комнаты --- и выпили по бокалу
воды за здоровье друг друга.
     --- Признаться,  я  в  затруднении,  --- сказал сыщик.  ---
Осмотр  места  преступления  обычно  играет   большую   роль   в
расследовании.  Но в данном случае это невозможно. Вы по крайней
мере дадите мне ознакомиться с материалами следствия?
     --- Да,  разумеется. Вас проведут в комнату, где вы сможете
работать с ними.
     Когда за  Ивиным  пришли охранники,  он заметил,  что более
разговорчивого  заменили.  Постоянный  конвой  начал  раздражать
сыщика: он ничего не имел бы против проводника, ибо нисколько не
ориентировался  в  местной  географии,  но  в  компании   хмурых
охранников  он чувствовал себя заключенным.  Кроме того,  за все
вре