ун,  ты поднимался
наверх после наступления темноты?
     -- Нет. А что?
     -- В небе что-то необычное, на востоке. Похоже на комету.
     Сердце у меня подпрыгнуло. Я быстренько прикинул.
     -- Вероятно, ты прав. Она должна была уже вернуться.
     Я поднялся, он тоже. Мы пошли наверх. В саге  о Леди и ее  муже  всякое
значительное   событие   предварялось   появлением    кометы.   Бесчисленные
предсказания повстанцев утверждали, что Леди падет, когда  в  небе  появится
комета. Но в большинстве таких пророчеств говорилось еще и о ребенке,
     который является воплощением Белой Розы. Круг тра
     тит неимоверные усилия, чтобы разыскать этого ма
     лыша.
     Ворон привел меня на  вершину  холма, откуда видны были звезды, висящие
низко над горизонтом на
     востоке. И я увидел, как далеко-далеко  в небе движется что-то, похожее
на  серебряный  наконечник  стрелы.  Я   долго  смотрел  туда,  прежде   чем
повернуться к Ворону.
     -- Похоже, она направлена на Амулет.
     -- Мне тоже так показалось. -- Он немного помолчал. -- Я не сильно верю
в их  пророчества,  Каркун.  Они слишком  похожи  на  суеверия. Но  вот  это
нервирует меня.
     -- Ты же всю  жизнь слышишь эти предсказания, и я сильно удивлюсь, если
ты  скажешь,  что  они  тебя  совершенно  не  трогают.  Он что-то  промычал,
недовольный.
     -- Повешенный принес новости с востока. Шелест взяла Ржавчину.
     -- Хорошие новости, хорошие, -- сказал я с заметным сарказмом.
     --  Она взяла Ржавчину и к тому же окружила армию Брелока. К  лету весь
восток будет нашим.
     Мы  стояли  лицом  к  каньону.  Несколько  передовых  отрядов  Твердого
достигли  основания  подъема.   Несущий  Шторм  прервал  свою  атаку,  чтобы
подготовиться к моменту, когда Твердый попробует пойти на штурм.
     --  Ну  вот,  начинается, --  прошептал я. -- Мы  должны остановить  их
здесь, или все рухнет, когда нам ударят в спину.
     -- Может быть. Но  не думай,  что Леди  выйдет  из игры,  даже  если мы
потерпим  поражение.  Они  все знают  об  этом.  Каждая пройденная  миля  по
направлению к Башне будет наполнять их еще большим страхом. Одного ужаса уже
будет достаточно, чтобы  они разбежались, даже если отыщется их  пресловутый
ребенок.
     -- Наверное.
     . Мы  наблюдали  за кометой. Она была еще  очень,  очень  далеко,  едва
различима.  И еще  много времени пройдет, прежде чем она приблизится. Успеют
произойти великие битвы.
     -- Может,  тебе и не стоило мне ее показывать,  -- недовольно сморщил я
нос. -- Теперь эта проклятая комета не даст мне покоя.
     На лице Ворона мелькнула такая редкая для него улыбка.
     -- Побеспокойся лучше о нашей победе, -- предложил он.
     -- Мы находимся  наверху, -- думал я  вслух.  --  Твердому  и его людям
придется  преодолеть двенадцать сотен футов высоты  по этому серпантину. Они
будут легкой добычей
     --  Это  еще  бабушка надвое сказала, Каркун. Я возвращаюсь. Удачи тебе
завтра.
     -- Тебе тоже, -- ответил я.
     Он  будет в  самом центре  заварухи. Капитан  назначил его  командовать
батальоном  регулярной  армии. Им  придется  держать  фланг, поливая  дорогу
стрелами.
     Я  задремал,  но  сны   Мои  были  очень  странные.  Возникло  какое-то
пульсирующее золотое зарево, зависло надо мной, светясь, как целое скопление
далеких  звезд. Я  не знаю,  спал ли  я или нет, и так до сих пор  не  понял
этого. Я назову это сном, потому что так удобнее. Мне не нравится мысль, что
Леди так сильно мной заинтересовалась.
     Я  сам виноват.  Все эти  романтические  описания дали  свои всходы  на
плодородной  почве  моего  воображения.. Какая  самонадеянность!  Сама  Леди
посылает  свой  дух,  чтобы  успокоить одного  жалкого,  измученного войной,
перепуганного солдата. Во имя неба, почему?
     Это свечение  повисло надо  мной  и  принялось  успокаивать.  В  словах
проскакивали веселые интонации.
     Не бойся, мой верный.  Лестница Слезы -- еще не ключ Империи. Ее утрата
не  принесет вреда. Что бы ни случилось, мой преданный будет в безопасности.
Лестница -- это только очередной пункт на пути Твердого к поражению.
     И дальше, в той же приводящей в замешательство манере.  Мои самые дикие
фантазии отозвались эхом,
     вернулись ко  мне.  В конце, на короткое  мгновение,  из глубины сияния
показалось лицо.  Женского  лица  красивее  этого я  не  видел никогда. Хотя
сейчас никак не могу его вспомнить.
     На следующее утро, пинками  поднимая  людей и приводя свой госпиталь  в
рабочее состояние, я рассказал об этом сне Одноглазому. Он  взглянул на меня
№ пожал плечами.
     -- Слишком буйная фантазия, Каркун. Он был озабочен тем, чтобы поскорее
закончить здесь свою работу и смыться. Одноглазый ненавидел работу.
     Сделав свои дела,  я бесцельно побрел вниз,, к лагерю. Голова гудела, и
настроение было не из лучших. Прохладный, сухой горный  воздух бодрил не так
хорошо, как хотелось бы.
     Я  обнаружил, что и у остальных настроение не лучше моего. Внизу войска
Твердого пришли в движение.
     Сильно  помогала глубокая  уверенность,  что  независимо  от  того, как
обстоят  дела  в  данный момент, дорога  к  победе  будет  открыта.  Гвардия
пронесла  это  убеждение  и через  поражение в Лордах. Нам всегда  удавалось
расквасить повстанцам  нос, даже  если  армия Леди  терпела  поражение. Хотя
сейчас... Уверенность поколебалась.
     Форсберг, Розы, Лорды и дюжина  более мелких  неудач. Частью  поражения
является  потеря побед. Нас преследовало тайное  подозрение, что несмотря на
явное преимущество занятых позиций и поддержку Поверженных, что-нибудь будет
не так.
     Может быть,  они сами все  это устраивали, может,  сам Капитан был не в
курсе,  а может, даже и Ловец  Душ. Возможно, это происходило  само, как уже
однажды...
     Одноглазый спускался  вслед за мной,  мрачный,  бормоча что-то себе под
нос. Его так и тянуло на скандал. Мимо прошел Гоблин.
     Лентяй Гоблин  только что выбрался из своей походной постели. В руках у
него был котелок с водой,
     чтобы   помыться.  Он  был   очень  утонченным  и  разборчивым   малым.
Одноглазый, заметив  его,  почувствовал  шанс наказать  кого-нибудь за  свое
плохое  настроение. Он пробормотал  одно за другим какие-то странные слова и
заплясал  на месте от любопытства.  Этот  танец наполовину напоминал  балет,
наполовину  --  примитивные  воинственные пляски.  С  водой у Гоблина что-то
произошло. Потянувшийся от нее запах я почувствовал за  двадцать футов.  Она
стала болезненно-коричневой. На ее поверхности плавали  тошнотворные зеленые
плевки. Оттуда просто несло заразой.
     Величественно, с  чувством собственного достоинства,  Гоблин  поднялся,
повернулся. Несколько секунд он смотрел  прямо в  глаза Одноглазому, который
зло улыбался, потом нагнулся. Когда он снова поднял голову,  на лице  у него
была  огромная  жабья улыбка.  Он раскрыл  рот  и  испустил  такой  ужасный,
сотрясающий землю вой, какого я не слышал еще никогда.

ГЛАВА 4
     Они не замечали никого  вокруг,  и горе тому глупцу, который попался бы
им  под руку. Вокруг  Одноглазого плясали тени и  извивались  по земле,  как
тысячи стремительный змей. Привидения закружились, выползая  из-под  камней,
падая с деревьев и выпрыгивая из кустов. Они пищали, выли, хихикали, гоняясь
за темными змеями Одноглазого.
     Привидения   были  в   два  фута  высотой  и  сильно  напоминали  вдвое
укороченных Одноглазых с физиономиями,  втрое отвратительными, и задами, как
у самок бабуинов  в брачный  сезон.  Что  они вытворяли с пойманными змеями,
приличия просто не позволяют мне пересказывать.
     Побежденный Одноглазый подпрыгнул от  огорчения. Он ругался и визжал  с
пеной  у  рта.  Нам,  ветеранам, которые  уже  были свидетелями  таких диких
баталий, было  совершенно ясно,  что  Гоблин просто таился,  поджидая, когда
Одноглазый что-нибудь начнет.
     Но на этот раз Одноглазый нашел в себе силы сделать еще один выстрел.
     Он прогнал змей.  Камни, кусты и  деревья,  из которых появились уродцы
Гоблина,  теперь извергали огромных, отливающих зеленью навозных жуков. Жуки
набросились на эльфов Гоблина, согнали их в  кучу и принялись теснить к краю
обрыва.
     Необходимо  сказать, что  все  это  сопровождалось  гиканьем и  свистом
зрителей. Мы, будучи  давно  знакомы  с этой  нескончаемой  враждой,  просто
надрыва лись от смеха. Те, кто не был еще с этим знаком. тоже присоединились
к нам. когда осознали, что им ничего не угрожает
     Краснозадые привидения пустили в  землю корни, отказываясь падать вниз.
Они превратились  в громадные,  покрытые слизью плотоядные растения, которые
заняли бы достойное  место в диких джунглях из ночных кошмаров.  Щелк, щелк,
хрусь -- хитиновые панцири ломались в  челюстях растений. Такое  чувство, от
которого  по спине идут мурашки  и сводит  зубы,  возникает,  если раздавить
большого таракана и  размазать его по стенке. Только здесь оно было в тысячу
раз  сильнее  и  вызывало  неудержимую дрожь во всем  теле.  Даже Одноглазый
застыл на мгновение.
     Я  оглянулся.  Капитан  тоже  подошел  посмотреть. Он  не удержался  от
довольной улыбки.  Эта драгоценная  улыбка встречалась реже, чем  яйца птицы
феникс. Сопровождавшие его офицеры регулярной армии были сбиты с толку.
     Кто-то  встал рядом со мной,  вплотную, как старый  приятель. Я  скосил
глаза и обнаружил, что стою плечом к плечу с Ловцом Душ. Или локоть к плечу.
Поверженный на самом деле был не слишком высокого роста.
     --  Забавно,  да? -- сказал он одним из тысячи своих голосов. Я  нервно
кивнул.
     Одноглазый задрожал всем  телом, подпрыгнул  высоко в воздух,  завопил,
завыл,  рухнул на землю  и  забился  в конвульсиях, как человек, одолеваемый
падучей.
     Уцелевшие  жуки  сбились  в  две  копошащиеся  кучи  и,  злобно  щелкая
челюстями,  принялись  нападать  друг  на  Друга.  Столбы  коричневого  дыма
поднялись из  обеих куч,  разрослись,  соединились,  превратившись в завесу,
которая  скрыла  взбесившихся  насекомых. Дым собрался  в маленькие  шарики,
которые скакали, подпрыгивали все выше после каждого удара о землю.
     Затем  они  совсем  перестали  падать  вниз.   Дрейфуя  по  ветру,  они
выстраивались, образуя кривые пальцы.
     В общем, это была копия грубых  лап Одноглазого,  только  в  сотни  раз
большего  размера.  Эти  руки  принялись за  прополку  чудовищных насаждений
Гоблина, вырывая  растения  с корнем и связывая  их  стебли  первоклассными,
сложными морскими узлами. Получился длиннющий венок. .
     -- Да у них такие способности, о которых я и не подозревал,  -- заметил
Ловец Душ. -- Только они растрачиваются легкомысленно.
     -- Не знаю, -- ответил я.
     Это  представление  возымело  положительный  эффект  на  состояние духа
зрителей.  Почувствовав  прилив  той  смелости,  которая  оживает во  мне  в
критические моменты, я решился продолжить.
     --  Эта колдовство, которое люди  могут понять и оценить, в отличие  от
гнетущих и мрачных заклятий Поверженных.
     На секунду черный шлем  Ловца  повернулся  в мою сторону.  Я представил
себе, какой  огонь полыхает  за узкими прорезями для глаз. Зазвучало девичье
хихиканье.
     -- Ты прав. В нас  так  много угрюмости, интриг и жестокости, что можно
заразить целую армию. Люди забывают вкус настоящей жизни.
     Странно, подумал  я. Поверженный приоткрыл  свой непробиваемый панцирь,
сдвинул завесу,  скрывающую его тайну.  Во мне проснулся  хранитель Анналов,
который почуял запах удивительного сюжета и ринулся в атаку.
     Ловец увернулся от меня, как будто прочитал мои мысли.
     -- К  тебе приходили  прошлой  ночью? Голос  преследователя,  хранителя
Анналов умер, не успев вырваться наружу.
     -- У меня был странный соя. О Леди. Ловец довольно  рассмеялся. Это был
низкий, глубокий грохот. Его постоянные перемены голосов могли
     обратить в панику любого тупицу и  трижды флегматика. Я ушел в глубокую
оборону. Его дружеский тон тоже внушал мне беспокойство.
     --  Я  думаю,  Каркун,  она  к   тебе  благоволит.  Какая-то  небольшая
подробность захватила ее  воображение, когда и ты начал  думать о ней.  Ну и
что она сказала?
     Какая-то задняя мысль подсказала  мне,  что надо быть осторожным. Ловец
осведомился дружески  и бесцеремонно, но в вопросе было какое-то  внутреннее
напряжение, которое говорило, что это не просто любопытство.
     --  Просто  успокаивала,  --  ответил я.  --  Что-то  насчет  того, что
Лестница -- не центральный пункт в ее плане. Но это же просто сон.
     -- Конечно. -- Он выглядел удовлетворенным. -- Только сон.
     Но сказал он  это тем женским голосом, который использовал только когда
был предельно серьезен.
     Народ охал  и  ахал.  Я повернулся, чтобы  посмотреть,  как развивается
дуэль.
     С клубком  хищных растений Гоблина произошла  метаморфоза.  Теперь  это
была  громадная  воинственная  медуза,  парящая  в  воздухе. Коричневые руки
запутались в  ее бахроме  и не могли вырваться. А над  обрывом, оглядываясь,
плыло огромное  розовое  лицо, бородатое, обрамленное спутанными  оранжевыми
волосами.  Один глаз был сонно полуоткрыт  из-за синевато-багрового шрама. Я
нахмурился, сбитый с толку.
     -- Что это?
     Я знал,  что  это не  было  творением  ни  Гоблина, ни  Одноглазого,  и
подумал, что, может, это Немой включился в игру.
     Ловец Душ издал звук, который был очень правдоподобной имитацией  писка
умирающей птички.
     -- Твердый, --  сказал он и резко развернулся к Капитану, взревев. -- К
оружию, они идут! : Через секунду  люди уже летели с своим позициям. То, что
осталось  от битвы  между  Гоблином и  Одно  глазым,  превратилось в  клочья
тумана, которые плыли по ветру прямо в злобную физиономию Твердого. Там, где
они соприкасались, медленно вспухали большие волдыри. Остроумно, подумал  я,
но не советую вам смотреть на него свысока, ребята. Он в игрушки не играет.
     Ответом на наш  переполох был донесшийся  снизу  рев множества  рогов и
барабанный  бой,  звук  которого  отражался  от  стен  каньона, как  раскаты
отдаленного грома.
     Повстанцы  лезли  на  нас весь  день,  но  понятно,  что все  это  было
несерьезно.  Твердый хотел лишь поворошить осиное гнездо  и посмотреть,  что
будет. Ему было хорошо известно о трудностях штурма Лестницы.
     Все это говорило о том, что Твердый  приготовил  нам какую-то особенную
гадость.
     Несмотря на  это, схватка подняла  наш боевой  дух. Люди начали верить,
что есть шанс удержаться.

ГЛАВА 5
     Хотя комета  все  так  же  плыла среди  звезд, и  море  вражеских огней
освещало  Лестницу  снизу, ночь будила  во мне чувство,  что Лестница станет
решающей в  войне. Я  сидел  на краю  обрыва,  обозревая лагерь  неприятеля.
Поджав колени  к  груди  и положив на них подбородок, я перебирал  в  памяти
последние новости с востока. Шелест осадила Мороз,  а перед этим  разгромила
армию Брелока и нанесла  поражение  Мотыльку  и Боку среди  говорящих холмов
Равнины Страха. Кажется, дела повстанцев на востоке были еще хуже, чем у нас
здесь, на севере.
     Но могло стать еще хуже. Мотылек, Бок и Щука присоединились к Твердому.
Там, внизу, были и другие из Восемнадцати. Пока неизвестно, кто именно. Наши
враги определенно чуяли запах крови.
     Я никогда не видел северного сияния. Мы бы застали  такую картину, если
б  могли  удержать  Весло и Дил  подольше, чтобы  перезимовать там. Судя  по
рассказам об этом  мягком  цветном  свечении,  это  единственное, что  может
сравниться   с   каньонами,   заполненными   огнями    лагеря    повстанцев.
Длинные-длинные, тонкие  полотнища  слабого света  извивались,  поднимаясь к
звездам,  мерцали  и  волновались как  морские водоросли  в слабом  течении.
Мягкие  розовые  .и зеленые, желтые и голубые оттенки.  В моем мозгу всплыло
название. Древнее. Пастельные Войны.
     Гвардия тоже участвовала в  Пастельных Войнах, много-много лет назад. Я
попытался  вспомнить,  что  говорят  Анналы  об  этих  конфликтах.  Всего  я
вспомнить не смог, но и того, что осталось в моей памяти,
     оказалось  достаточно,   чтобы   испугаться.  Я  поспешил   к  палаткам
начальства, выискивая Ловца Душ.
     Я нашел  его  и пересказал то,  что  вспомнил. Он поблагодарил  меня за
беспокойство  и сказал,  что сам знаком как с Пастельными Войнами,  так и  с
интригами  повстанцев,  вызывающими эти огни. .Причин  для  беспокойства  не
было. Эту атаку ожидали, и Повешенный был здесь специально, чтобы ее отбить.
     --  Присядь где-нибудь,  Каркун. Гобдин  и Одноглазый уже показали свое
представление, теперь очередь за Десятью.
     От него  исходила злая уверенность, и  я  подумал: скорее всего Твердый
уже попался в какую-нибудь ловушку Поверженных.
     Я  последовал   совету  Ловца   и   побрел  назад,   на  свой  одинокий
наблюдательный  пункт.  В  предчувствии   надвигающихся   событий  в  лагере
нарастало напряжение. Отголосок страха носился повсюду, то уси
     ливаясь, то затихая, как шепот далекого прибоя.
     Свечение цветных шлейфов стало ярче, и в их движении появилась какая-то
резкость, что говорило о  враждебных намерениях. Может, конечно. Ловец и был
прав, и все это закончится ничем. Просто красивое представление.
     Я снова  уселся на высоте. На дне каньона ничего больше не мерцало. Там
как  будто разлилось  море чернил,  и  перед  свечением  корчащихся  цветных
полотнищ темнота не отступала  ни на шаг. Но  если увидеть ничего нельзя, то
многое можно услышать. Акустика была превосходной.
     Твердый двинулся. Только перемещение всей его армии могло вызвать такое
бряцание и звон металла.
     Твердый со своими приближенными тоже были уверены в успехе.
     Мягкий,  зеленый   святящийся   язык  взвился  в  ночное  небо,  лениво
расправляясь. Поднявшись, он побледнел и рассыпался гаснущими искрами. №
     Кто это сделал? Твердый или Повешенный? Плохо это идя хорошо?
     Все  било  настолько   непонятно  и  неуловимо,  что  на  эти   вопросы
практически невозможно ответить.
     Это как дуэль двух фехтовальщиков высшего  класса. Невозможно  за  всем
уследить, даже если ты сам  -- специалист. Гоблин  и Одноглазый рядом с этим
были просто как два варвара с саблями.
     Мало-помалу  сияние померкло. Скорее  всего это работа Повешенного. Все
эти цветные языки не причинили нам никакого вреда. Шум внизу приблизился.
     Где Несущий  Шторм? От него уже довольно давно ничего не слышно. Сейчас
самое время  преподнести  повстанцам  какую-нибудь бурю. Ловец, похоже, тоже
решил отдохнуть. За все время  на службе у Леди мы ни  разу не видели, чтобы
он  сделал  что-то  действительно  впечатляющее. Он что, слабее, чем  о  нем
говорят,  или  бережет  силы на  какой-то крайний  случай,  который он  один
предвидит?
     Там,    внизу,   что-то   происходило.   Стены    каньона   засветились
темно-красными пятнами и полосами, едва заметными вначале. Красный цвет стал
ярче, и я заметил, как по  стене обрыва медленно потекла и  закапала горячая
лава.
     -- Великий боже, -- прошептал я, не в силах пошевелиться.
     Это  было  похоже  на  Поверженных.  С грохотом  и  скрежетом  от стены
отделилась оплавленная скала и ушла вниз. Снизу раздались вопли, безнадежные
крики тех,  кто  видел  летящую на них смерть и  ничего не  мог уже сделать.
Людей Твердого раздавило и перемололо.
     Кто-то, без сомнения, попал в этот котел, устроенный колдунами,  но все
равно что-то было не так. Слишком мало было криков для такой огромной армии,
с которой пришел Твердый.
     Местами камень стал таким горячим, что воспламенился. Яростные каменные
обвалы  наполнили каньон грохотом летящих  глыб. К  этому грохоту добавилось
завывание  ветра.  Стало  так   светло,  что  я  увидел  отряды  повстанцев,
карабкающихся наверх.
     Слишком мало,  подумал я... Мой  взгляд наткнулся на  одинокую  фигуру,
стоящую на другой скале. Один из Поверженных, хотя в неверном, тусклом свете
я