не заметить. Как  и Ловец Душ, он носит
однотонную одежду,  только гнусно-коричневого цвета. К  тому же  одежда  его
скорее  всего   напоминает  лохмотья  Лицо  Хромого  было  скрыто  свисающей
истрепанной кожаной  лаской. Из-под  капюшона торчали спутанные пряди  седых
волос.
     Он  не произиес ни  слова. Просто  сидел  и смотрел. Не зная,  чем  еще
заняться, я закончил  с  Масляным и  стал  разливать чай. Я налил три чашки,
подал одну Масляному, другую поставил перед Хромым, а третью взял сам.
     Что  теперь?  Заняться нечем. И сесть  негде, кроме как за столом...  О
Господи!  Хромой  снял свою  маску.  Поднял чашку...  Я смотрел,  не в силах
отвести  взгляд. У него было лицо мертвеца, лицо плохо  сохранившейся мумии.
Однако глаза жили и зловеще  смотрели на все окружающее, но прямо  под одним
из них я увидел пятно гниющей плоти. С правой стороны рта часть верхней губы
отсутствовала, обнажая десну и пожелтевшие зубы.
     Хромой потягивал чай Он встретил мой взгляд и улыбнулся.
     Я чуть  не опрокинул чашку себе на ноги. Подойдя  к окну, я увидел, что
на  улице уже немного рассвело. Снегопад  ослабел, но  все равно я  не видел
камня.
     С лестницы послышался топот сапог. В комнату ввалились Элмо и Ворон.
     -- Эй,  Каркун, -- проворчал Элмо, -- как ты, черт  побери избавился от
этого... -- слова застряли у него в горле, когда он узнал Хромого.
     Ворон  посмотрел на  меня  вопросительно.  Хромой повернулся.  Когда он
оказался ко мне спиной, я в  ответ пожал  плечами. Ворон  прошел  в комнату,
снимая мокрую одежду.
     У Элмо появилась  идея. Он прошел с  другой стороны  комнаты и присел у
огня.
     -- Черт, хорошо бы отсюда выбраться. Как, Масляный?
     -- Есть свежий чай, -- сказал я.
     -- Я весь  изранен,  Элмо,  -- откликнулся Масляный. Хромой внимательно
посмотрел  на каждого  из нас. включая Одноглазого и Гоблина,  которые  тоже
зашевелились.
     -- Так. Ловец  Душ привел лучших людей  Гвардии, -- он почти шептал, но
этот шепот заполнил всю комнату. -- Где он?
     Ворон  не  обращал на него  внимания.  Он надел сухие штаны и сел возле
Масляного, осматривая швы, которые я наложил на беднягу.
     -- Хорошая работа, Каркун.
     -- У меня была уйма случаев потренироваться с ниткой и иголкой.
     В ответ на вопрос  Хромого Элмо пожал плечами. Он осушил  чашку,  налил
еще чаю и заполнил чайник водой из кувшина. Пока  Хромой смотрел  на Ворона,
он толкнул Одноглазого сапогом под ребра.
     -- Ты! -- вскрикнул Хромой.  -- Я не забыл, что ты вытворял  в Опале. И
кампанию в Форсберге тоже.
     Ворон  уселся  спиной к стене. Он  достал  один из самых свирепых своих
ножей и начал чистить  им ногти. Он  улыбался. Это относилось к Хромому, и в
его глазах была явная насмешка. Что-нибудь могло испугать этого человека?
     --  Что вы  сделали с деньгами? Они  принадлежали не Ловцу Душ. Их дала
мне Леди.
     Открытое неповиновение и вызов Ворона прибавили мне мужества.
     --  А  вы  разве  не  должны  быть  в  Вязе?  Леди  ведь запретила  вам
показываться на Плато.
     Злобный характер Хромого еще больше исказил его гнусную физиономию.  По
левой щеке тянулся шрам. Вероятно, он шел и дальше, по  левой половине тела.
Говорят, удар был нанесен самой Белой Розой. Хромой поднялся.
     -- Есть карты, Элмо? -- спросил чертов Ворон. -- Стол освободился.
     Хромой зарычал. Напряжение быстро возрастало.
     -- Мне нужны эти деньги. Они  -- мои. Теперь вы либо  содействуете мне,
либо нет. Не думаю, что вы получите большое удовольствие, если откажетесь.
     -- Тебе  нужно, ты и доставай их, --  сказал Ворон. -- Поймай  Кочергу,
открути ему голову, поставь
     ее  на камень. Это же так просто для  Хромого. Кочерга  -- обыкновенный
бандит. У него же нет ни одного шанса выстоять против Хромого.
     Я  подумал,  что  Поверженный  взорвется.  Но  нет На  секунду он  даже
растерялся. Но вскоре совладал с собой.
     -- Ладно, если  хотите, будем  по-плохому,  -- его улыбка была  широкой
и... коварной. Напряжение почти достигло критической точки.

ГЛАВА 6
     Через открытую дверь скользнула тень. Появилась черная стройная фигура.
Я вздохнул с облегчением.
     Хромой, стоявший спиной к двери,  почти подпрыгнул и развернулся вокруг
своей оси. Казалось, в воздухе между двумя Поверженными появятся искры.
     Уголком глаза я  заметил, что Гоблин уже сидит.  Его  пальцы  плясали в
каком-то сложном ритме.  Одноглазый,  отвернувшись к стене,  что-то  шептал.
Ворон приготовил нож к броску. Элмо схватился за чайник с кипятком.
     От  меня на расстоянии  вытянутой руки не было  ни  одного  подходящего
предмета. Черт, что же  я-то могу сделать?  Только составить летопись  этого
взрыва, если выживу?
     Ловец  Душ   сделал  едва  заметный   жест  рукой,  обошел   Хромого  и
расположился  на  своем  обычном  месте.  Он вытянул  ногу, зацепил один  из
стульев, которые стояли  вокруг стола, подтянул к себе и положил на него обе
ноги. Он сложил пальцы пирамидкой на уровне головы и уставился на Хромого.
     --  Леди оставила  мне сообщение. Если я  встречу  тебя. Она хочет тебя
видеть.
     Ловец Душ сказал все это одним голосом. Это был строгий женский голос.
     --  Она хочет  спросить  тебя о восстании в Вязе. Хромой вздрогнул. Его
рука, лежащая на столе, начала нервно подергиваться.
     -- Восстание? В Вязе?
     -- Повстанцы атаковали дворец и казармы.
     Лицо Хромого стало абсолютно бесцветным. Рука задергалась еще сильнее.
     -- Она хочет знать, почему тебя там не было, чтобы дать бандитам отпор.
     Еще  три  секунды Хромой оставался без движения. Его лицо  стало  почти
смешным.  Я  редко видел  выражение  такого откровенного  страха.  Затем  он
вскочил и убежал.
     Ворон метнул нож. Он воткнулся в дверной косяк. Хромой даже не заметил.
     Ловец Душ засмеялся. Его смех не  был  похож на тот, который мы слышали
раньше.  Он был резкий,  жесткий и мстительный.  Ловец поднялся и  подошел к
окну.
     -- О, кто-то завладел нашей наградой? Когда это произошло?
     Элмо, чтобы скрыть свою реакцию, пошел закрывать двери.
     -- Подкинь  мне ножик, Элмо,  -- сказал Ворон.  Я тоже поднялся,  встал
позади  Ловца  и  посмотрел на улицу.  Снегопад  прекратился,  и стал  виден
камень. Холодный, не излучающий больше сияния, он был покрыт снегом.
     -- Я не  знаю, --~ надеюсь, мой голос прозвучал искренне.  -- Всю  ночь
валил снег. Когда я последний раз смотрел, еще до прихода Хромого, ничего не
было видно. Может, мне сходить туда?
     -- Не беспокойся.
     Он поставил свой стул так, чтобы можно было смотреть на площадь. Потом,
выпив поданный Элмо чай, он отвернулся и заговорил.
     -- Кочерга уничтожен. Все его  тараканы в панике. И  что  еще  лучше, у
Хромого опять неприятности. Неплохая работа.
     -- А это правда? -- спросил я. -- Насчет Вяза?
     -- До последнего слова, --  ангельским,  радостным  голосом.  -- Кто-то
будет  удивляться,  как повстанцы узнали, что  Хромого нет  в  городе, и как
Меняющему  Форму  удалось  так  быстро  узнать об  этих неприятностях, чтобы
успеть появиться там и раздавить это
     восстание, пока  оно не стало опасным, --  еще одна  пауза.  --  Хромой
поразмышляет об этом  на досуге, -- он засмеялся опять,  но на сей раз более
тихо и мрачно.
     Элмо  и  я  были  заняты  приготовлением  завтрака.  Обычно  это  делал
Масляный, поэтому в данный момент мы изменили порядок.
     --  Вам  нет  смысла  оставаться  здесь,  --  произнес Ловец Душ  через
некоторое время. -- Молитвы вашего Капитана услышаны.
     -- Мы можем уйти? -- спросил Элмо.
     -- Оставаться ведь незачем,  да?  У  Одноглазого  причины  были.  Мы не
обратили на них внимания.
     -- После завтрака начинайте собираться, -- сказал нам Элмо.
     -- Вы что, хотите ехать по такой погоде? -- воскликнул Одноглазый.
     -- Капитан ждет нас.
     Я подал  Ловцу Душ деревянную  тарелку с яичницей. Не знаю,  зачем.  Он
почти  никогда  не  ел, а  за  завтраком --  вообще никогда. Но сейчас он не
отказался.
     Я посмотрел  в  окно. Толпа  обнаружила исчезновение  сокровищ.  Кто-то
смахнул снег с лица Кочерги.  Глаза открыты. Казалось,  что они наблюдают за
чемто. Жутко.
     Люди ползали на коленках вокруг  стола и  дрались за монеты, которые мы
оставили там ночью. Толпа кишела, как опарыши в гниющем трупе.
     -- Кто-то должен отдать ему последние почести, -- пробормотал  я. -- Он
был просто дьявольским противником.
     --  У  тебя  есть  твои Анналы,  --  сказал  мне  Ловец Душ. --  Только
победители беспокоятся о почестях врагу.
     И я направился к  своей собственной тарелке с завтраком. Я стал думать,
что же он имел в виду,  однако горячая пища в данный  момент  оказалась  для
меня куда важнее.
     Кроме меня и Масляного, все уже были в конюшне Они собирались вернуться
за раненым солдатом с фургоном. Я  делал кое-что для него и  давал кое-какие
снадобья, чтобы он смог легче перенести тяжелый переход.
     Все остальные  занимались  своим делом. Элмо  хотел поправить навес  на
фургоне,  чтобы  защитить Масляного  от  непогоды.  Я ждал  их,  раскладывая
пасьянс. Вдруг раздался голос Ловца Душ.
     --   Она  очень  красива,  Каркуи.  Выглядит  совсем  молодой.  Свежая,
ослепительная.  С  каменным  сердцем.  Хромой по  сравнению с ней --  просто
щенок. Молись, чтобы никогда не встретиться с ней взглядом.
     Ловец  Душ смотрел в окно. Мне хотелось порасспрашивать его, но ни один
вопрос, как назло, в голову не шел. Черт, я упустил реальный шанс.
     Какого цвета у нее  волосы? Глаза? Какая у нее улыбка? Когда у  меня не
было возможности все узнать, эти вещи  значили для  меня .очень много. Ловец
Душ поднялся, накинул плащ.
     -- Даже ради одного Хромого, вся эта игра стоила свеч, -- сказал он.
     Остановившись у дверей, он пронзил меня взглядом.
     -- Вы с Элмо и Вороном выпейте за меня. Слышишь? И он исчез.
     Минутой позже  появился Элмо. Мы погрузили Масляного и выступили назад,
в Мейстрикт. Я еще долго не мог привести свои нервы в порядок.


 * Часть IV. ШЕЛЕСТ *

ГЛАВА 1
     Эта эпопея закончилась успешней всех остальных операций на моей памяти,
при  минимальных  усилиях.  Насколько  спокойным  и  безмятежным  было  наше
состояние в течение  всей этой истории, настолько огромной катастрофой стала
она для повстанцев.
     Мы бежали с Плато. Все позиции Леди  рухнули там  почти за один день. С
нами бежало  пять или шесть  сотен человек из регулярной армии, отставших от
своих частей.  Чтобы еще  быстрее  достигнуть Лордов, Капитан решил  срезать
путь прямо через Облачный Лес,  вместо того чтобы  идти  по  окружной  южной
дороге.
     Батальон основных сил противника наступал нам на  пятки, находясь в дне
пути позади нас. Мы  могли бы встретить их и  уничтожить, но  Капитан  хотел
улизнуть  от повстанцев.  Мне это тоже больше нравилось. Сражение под Розами
оказалось очень  жестоким. Пали  тысячи  людей. Гвардия тащила с собой такое
количество раненых, что люди  умирали  только  потому,  что  я физически  не
успевал заниматься сразу всеми.
     У  нас был приказ  поступить в  распоряжение  Ночной  Ящерицы,  который
находился  в Лордах.  Ловец Душ  полагал,  что Лорды станут  следующей целью
повстанцев. Мы невероятно устали и предчувствовали, что надвигается еще одна
битва перед тем, как зима, наконец, охладит пыл этой войны.
     -- Каркун, смотри!
     К нам приближался Белесый, неся на плече обнаженную женщину. Здесь были
я.   Капитан,   Немой   и   еще  двое.  Женщина,  наверное,  могла  быть   и
привлекательной, если бы не была так измучена.
     -- Неплохо, Белесый, неплохо, -- сказал я и вернулся к своим записям.
     Где-то  за  спиной  Белесого  не  прекращались  гиканье  и крики.  Люди
пожинали плоды победы.
     -- Варвары, -- сказал Капитан беззлобно.
     -- Надо же давать им иногда расслабиться, -- заметил я. -- Лучше здесь,
чем в Лордах.
     Капитан  неохотно  согласился.  Он  не  большой  поклонник  грабежей  и
насилия,  хотя они и являются частью нашей работы.  Мне кажется,  он  в душе
романтик. По крайней мере, когда замешаны женщины.
     -- Они же имели это в виду, вступая  в Гвардию и беря в руки оружие, --
попытался успокоить я Капитана.
     -- Сколько  это  уже продолжается,  Каркун? -- спросил  он  угрюмо.  --
По-моему, всегда, не так ли? Ты можешь хотя  бы вспомнить то время, когда ты
не был солдатом? В чем дело? Почему мы здесь? Мы выигрываем все сражения, но
Леди проигрывает войну. Почему бы им не бросить все к  чертовой  матери и не
пойти по домам?
     В какой-то мере Капитан был прав. Еще со времени Форсберга мы отступали
раз за разом. Хотя и не терпели поражений. На Плато все было нормально, пока
в дело не вступили Меняющий Форму и Хромой.
     Во  время  последнего  отступления  мы  наткнулись  на  базовый  лагерь
повстанцев.  Мы сошлись на  мнении, что это  --  основной центр подготовки и
штаб кампании против  Ночной  Ящерицы.  К  счастью, мы  заметили  повстанцев
раньше, чем они нас. Мы окружили лагерь и перед рассветом взяли его штурмом.
Наши подразделения  сильно поредели, но  повстанцы  почти не сопротивлялись.
Большинство  из  них  оказались  зелеными добровольцами.  Единственное,  что
пугало, -- это присутствие в лагере полка амазонок.
     Мы, конечно,  уже  о  них  слышали.  Они  были  и на востоке, в  районе
Ржавчины,  где сейчас шли  сражения гораздо  более  жестокие, чем здесь.  Но
столкнулись  мы  с  ними  впервые. И я не  стал рассеивать пренебрежительное
отношение  наших людей к женщинам-воинам, хотя их товарищи-мужчины сражались
гораздо хуже.
     Ветер донес до нас клубы дыма. Подожгли казармы.
     --  Каркун, иди  и  посмотри,  чтобы эти придурки не  подожгли лес,  --
проворчал Капитан.
     Я поднялся, подхватил свою сумку  и легкой походкой пошел, углубляясь в
этот смрад, дым и шум.
     Везде валялись  тела. Это дурачье,  наверное, считало, что находится  в
полной безопасности. Они не соорудили ни вала, ни рвов вокруг лагеря. Глупо.
Это же  самое первое, что нужно делать,  даже если ты знаешь, что  ближайший
противник -- в сотне  миль от тебя. И  только потом  уже сооружают крышу над
головой. Лучше мокрый, чем мертвый.
     Я  уже  привык к этому. В Гвардии  я служу очень давно и успел заковать
свою нравственность в железные  латы, отгородить ее от чувствительных ударов
извне. Но все равно, я до сих пор стараюсь избегать самых неприятных сцен.
     Ты, который пришел после меня и царапаешь сейчас эти Анналы, уже понял,
что я не хочу отражать  всю правду о нашей банде головорезов. Ты знаешь, что
они  злодеи, насильники  и невежи.  Они  варвары,  живущие своими  жестокими
мечтами.  Их буйство  умеряется присутствием только нескольких  сдержанных и
приличных людей. Я действительно  нечасто описываю эту сторону  нашей  жизни
потому, что все эти люди  -- мои собратья, моя семья, а меня с младых ногтей
приучили не  отзываться  плохо о  своей  семье.  Старые  привычки  --  самые
стойкие.
     Ворон,  когда  читает  мои  повествования,  смеется.  гладкий  сироп  и
благоухание называет их он и  угрожает  отнять у  меня Анналы и записать все
так, как видит сам.
     Жестокий Ворон.  Насмехается надо  мной.  А  кто  же это бродит  вокруг
лагеря и пресекает любые  попытки наших  людей немного поразвлечься, устроив
маленькую пытку пленному? Кто таскает за собой повсюду десятилетнюю девочку?
Не Каркун, братья мои, не Каркун. Каркун  -- не романтик.  Эта страсть у вас
только для двоих -- для Капитана и Ворона.
     Собственно  говоря,  Ворон стал  лучшим другом Капитана. Они все  время
сидят вместе, как два утеса, да и разговаривают о том  же самом, о чем могут
говорить два  валуна на  морском берегу.  Они переносят общество только друг
друга.
     Элмо руководил теми, кто занимался  сейчас поджогом построек. Это были,
в основном,  ветераны Гвардии, которые уже  пресытились  видом  человеческой
плоти. Только прибившиеся  к нам  молодые солдаты регулярной  армии все  еще
продолжают терзать женщин.
     В  сражении  под  Розами мы дали повстанцам хороший урок,  но они  были
слишком  сильны. Против  нас  там  встала половина Круга Восемнадцати.  А на
нашей стороне были только Хромой и Меняющий Форму. Эти двое потратили больше
времени  на  то,  чтобы  досадить друг  другу,  а  не  противостоять  Кругу.
Результатом  был  разгром, самое  унизительное поражение Леди  за  последнее
время.
     Круг  в основном тянул лямку сообща. Они не тратили столько энергии  на
ссоры между собой, а направляли ее на врагов.
     -- Эй, Каркун! -- позвал Одноглазый. -- Присоединяйся к веселью!
     Он метнул пылающую головню в открытую  дверь казармы. Здание взорвалось
огнем.  С  окон  сорвало  тяжелые  дубовые  ставни.  Языки  пламени настигли
Одноглазого.  Он  рванулся оттуда. Его курчавые во  лосы,  вылезавшие из-под
ужасной, обвисшей шляпы,  уже тлели. Я  повалил его на  землю,  пытаясь этой
шляпой потушить волосы.
     -- Все в порядке, в порядке, -- прорычал он. -- Можешь, черт возьми, не
гордиться собой так сильно.
     Не в силах удержаться от улыбки, я помог ему подняться.
     -- Как ты, нормально?
     -- Обжегся, --  сказал  он с  видом  того  дутого  достоинства, который
принимают кошки  после особенно неуместной  и идиотской выходки. --  Все как
надо.
     Пламя просто рычало. Над домом взлетала и кружилась горящая солома.
     -- Капитан послал меня убедиться, что вы, шуты, не подожгли лес.
     И тут  из-за угла  объятого  пламенем  дома  семенящей  походкой  вышел
Гоблин. Его большой рот скривился в усмешке.
     Стоило Одноглазому его увидеть, как он заверещал.
     -- Ты, куриные мозги!  Это ты меня подставил!  Он взвыл так, что у меня
заложило уши, и начал приплясывать. Рев огня усилился и обрел какой-то ритм.
И  вскоре  я  увидел,  как в  языках  пламени внутри дома что-то запрыгало и
заплясало.
     Гоблин  тоже  это  заметил.  Усмешка исчезла с  его  лица.  Он  глотнул
воздуха, побелел и начал свой собственный танец. Они с Одноглазым подвывали,
пронзительно вскрикивали и, казалось, не замечали друг друга.
     Водосточная  канава  извергла свое содержимое в воздух, и  оно,  описав
дугу,  обрушилось  на пламя. Туда же  последовало и  то, что было в бочке  с
водой. Рев пламени поутих.
     Одноглазый подскочил к Гоблину и пихнул его в бок, пытаясь помешать ему
сосредоточиться. Гоблин  пошатнулся,  развернулся на месте, пискнул  и опять
принялся вытанцовывать. В огонь полилась вода.
     -- Ну и парочка.
     Я оглянулся. Это подошел Элмо, чтобы тоже посмотреть.
     --  Действительно, парочка, -- откликнулся  я. Вечная  вражда, суета  и
скулеж этих  двоих наводили на мысль об их старших  собратьях по колдовскому
ремеслу.  Но,  конечно, эти  ссоры  не  шли ни в какое сравнение  с тем, что
происходило между Меняющим и Хромым. Когда настают тяжелые времена, Гоблин с
Одноглазым становятся друзьями. А среди Поверженных друзей нет.
     -- Я должен тебе кое-что показать, -- сказал Элмо. Никаких пояснений не
последовало; тогда я кивнул и пошел за ним.
     Гоблин  с Одноглазым продолжали  свои игры. Кажется, Гоблин побеждал. Я
перестал беспокоиться об огне.

ГЛАВА 2
     -- Ты умеешь читать эти глупые закорючки северян? -- спросил Элмо.
     Он привел меня к дому, где,  похоже,  размещалось  командование лагеря.
Элмо указал  на  гору  бумаг, которую его люди сгребали  на полу,  очевидно,
чтобы легче было поджечь и это здание.
     -- Наверное, кое-что смогу разгадать.
     -- Я подумал, может, ты найдешь в этом барахле что-нибудь стоящее.
     Я вытянул  наобум одну  из бумаг.  Эта  была  копия  приказа  батальону
специального назначения повстанцев просочиться в Лорды и раствориться там по
домам  сочувствующих  мятежу горожан. По сигналу они  должны были ударить по
оборонительным позициям  Лордов изнутри.  Подписано:  Шелест.  Перечень явок
прилагался.