шок.
   - Нет.
   - Стафа, иди писать на горшок.
   - Нет!
   Парнишка понимал уже, что от него требуется, но отчаянно не хотел  делать
это самостоятельно.
   - Сейчас я тебя отшлепаю!
   - Отнеси меня, папочка.
   - Отнести? Ты же уже большой мальчик!
   - Нет отнеси.
   - Ладно, иди сюда,  упрямый  звереныш.  Стафа  доверчиво  подошел;  Аарон
схватил сынишку за правую ногу и поднял его, тот  вырывался  и  цеплялся  за
отца.
   - Смотри-ка, Стафа. Что это такое?
   - Это моя ножка, моя ступня?
   Аарон похлопал Стафу по левой ступне.
   - А это что такое?
   - Другая ножка.
   - А как ты думаешь, зачем Великий Господь  наш  Арам  приделал  ступни  к
твоим ножкам?
   - Чтобы пальчики не  отвалились,  -  выпалил  Стафа.  Все,  кроме  Арифа,
расхохотались, даже Миш. Стафа  тоже  захихикал,  хоть  и  понял  не  больше
старшего братишки. Аарон поднялся.
   - Ладно, парниша, твоя взяла.
   Он подхватил Стафу на руки и понес к горшку.  Стафа  счастливо  визжал  и
брыкался.
   Будет о чем рассказать ребятам на работе. Происшествие  немного  отвлекло
Аарона от тревожных мыслей. Миш протянула ему обычный завтрак -  хлеб,  сыр,
колбасу, - и он вышел на улицу.
   Солнце еще не взошло.

***

   Хлоп! Бамц! Хлоп! Повара-кушмаррахане проворно наполняли миску  Йосеха  -
три  унции  мяса,  нарезанного  толстыми  кусками,   шесть   унций   месива,
напоминающего кашу, и половина булки,  от  нее  надо  отщипывать  кусочки  и
макать их в похлебку.
   - Эй, парень, - заметил Йосех повару, - сил нет, до  чего  соскучился  по
этому блюду. - Так он говорил каждое утро со дня приезда в город.
   - Каждый день в Кушмаррахе - праздник, и улицы здесь вымощены золотом,  -
провозгласил Мо'атабар, он выполнял обязанности сержанта геродианской  армии
в роте, численность которой составляла сто человек.
   Это  тоже,  как  и   похлебка,   повторялось   каждое   утро.   Мо'атабар
неукоснительно соблюдал ритуал; также в обязательном  порядке,  лишь  только
первые лучи солнца золотили небо и боги начинали продирать глаза, он заводил
свою любимую песню:
   - Вставайте, дети мои, восстаньте и возрадуйтесь, ибо вас ждет  еще  один
славный день на службе городу из золота и свинца.
   Дартары постарше всегда отвечали ему дружным хохотом;  Йосех  же  хоть  и
понимал, что Мо'атабар насмехается  над  расхожими  представлениями  кочевых
племен о Кушмаррахе, но не находил в этих выходках ничего забавного.
   Йосех с родными и двоюродными братьями уселись за стол. Ели молча;  Ногах
был не в духе. Вчера  вечером  он  подумал,  что  представилась  возможность
выдвинуться и, при этом немного разнообразить бесцветную жизнь,  но  сегодня
мечты его рассыпались в прах. Утром был отдан приказ  двинуться  в  Шу  всей
ротой. Пойдет не восемь, а сто восемнадцать человек. И  в  случае  успеха  в
лучах одобрения Фа'тада  будут  купаться  Мо'атабар  и  его  дядюшка  Джоаб,
капитан роты.
   Фа'тада осенило, озарило, или как там это  называется,  думалось  Йосеху,
короче, он решил послать в лабиринт Шу старейшего своего друга,  снабдившего
его столь мощной поддержкой.
   Джоаб был одним из полудюжины людей, что летали вместе с  Орлом  вот  уже
сорок лет.
   Ногаху следовало бы подумать об этом, а не носиться со своими обидами.
   Солнце только начало припекать, когда отряд покинул лагерь и направился к
Осенним воротам. Йосех с родичами  ехали  впереди.  Почетное  положение,  но
Йосех с радостью уступил бы его кому-нибудь: дело могло обернуться  довольно
паршиво.
   В конце концов, он не намерен погибать  за  кушмаррахан  или  становиться
героем народного эпоса.
   Ворота до сих пор были закрытые на небольшой  площадке  перед  сторожевой
башней уже толпился народ. Джоаб выехал вперед и принялся на чем свет  стоит
бранить проклятых геродианских сонь-вратарей на  их  собственном  языке.  Он
называл их  сучьими  отродьями,  поедателями  верблюжьего  дерьма,  гнойными
прыщами на физиономии их божества. Джоаб при каждом удобном случае  старался
обругать геродианских солдат - в отместку за  скрытое  оскорбление,  которое
нанесло дартарам геродианское командование: лагерь  наемников  находился  за
городской стеной, и на ночь им предписывалось покидать город.
   - Он нарочно доводит их,  -  сказал  Йосех.  -  В  один  прекрасный  день
кто-нибудь из них не выдержит и успокоит его.
   - Ничего подобного, - отозвался Ногах, - они ж его боятся до  полусмерти,
чуть в штаны не накладывают со страха. Думают, у него не все дома.
   - Может, так оно и есть.
   - Это он так представляется. Я думаю, Фа'тад специально его  подзуживает,
хочет, чтоб нас всех считали чокнутыми.
   - Ты думаешь...
   - Впрочем, с Фа'тадом ничего нельзя знать наверняка. Джоаб не  зря  метал
громы и молнии. Ворота со скрипом  распахнулись.  Джоаб  с  надменным  видом
въехал в город во главе своего отряда. Следом за ним  вступили  в  Кушмаррах
обычные патрули. Тысяча наемников выстроилась в колонны; купцы покорно ждали
своей очереди.
   Йосех и недели не пробыл на  севере,  как  почувствовал,  какую  сложную,
тонкую игру ведет Фа'тад с Кадо,  главой  военного  правительства  геродиан.
Войска Герода заняли все ключевые позиции, и дворец, в котором  некогда  жил
князь,   номинальный   властитель   Кушмарраха,   теперь   назывался   Домом
Правительства.
   В нем разместился Кадо с приспешниками.  Кадо  старался,  чтоб  люди  его
держались в тени, как можно меньше появлялись на  публике.  Правой  рукой  и
бронированным кулаком захватчиков всегда были дартары.
   Фа'тад, в свой черед, создал нечто вроде тайной полиции. Дартары являлись
точно  из-под  земли  и  творили  немедленную  и   свирепую   расправу   над
разбойниками и грабителями, выколупывая их из всех щелей. Они беспристрастно
разрешали споры, находили управляющих, которые нуждались в рабочей  силе,  и
сводили их с мастеровыми, которые жаждали получить работу.  Везде,  где  это
было в его силах, Фа'тад старался облегчить страдания бедноты.
   - Ну да, мы переводим старушенций  через  улицу  и  возимся  с  сопливыми
ребятишками, - ворчал Ногах, - а зачем, спрашивается? Вот что ты мне  скажи,
братишка. Что с того, что всякая шваль будет хорошо к нам относиться?  Разве
от этого на юге станет хоть на одну скотину больше?
   - Сдается мне, Фа'тад метит выше, его цели куда обширнее, ему мало просто
спасти племя от голода.
   - В том-то все и дело. Он занят своими  далекоидущими  планами  и  думать
забыл о том, что нас сюда привело.
   Патрули разъехались по городу, а  отряд  Джоаба  продолжал  двигаться  на
запад, вниз по одному из широких проспектов Эстана; переехал через  Козлиный
ручей и метров пятьдесят двигался вдоль  поросших  кустарником  руин  Старой
стены. Кто-то из стариков за спиной Йосеха пустился  в  воспоминания  -  как
упрямые вейдины стояли здесь насмерть, а глупые ферренги хотели, чтоб Фа'тад
пошел в атаку и прямо тут, в этом болоте, у ручья напал на них и выбил бы  с
этой позиции.
   - Но  что  ал-Акле  их  дурацкие  распоряжения!  Ферренги  послали  своих
собственных людей, и те все погибли, как и предупреждал Фа'тад.
   Отряд  прошел  через  отверстие  в  стене  между  двумя  полуразрушенными
колоннами - через бывшие ворота. Теперь дартары продвигались по узким улицам
Хара, которые поднимались вверх, к открытым площадкам вокруг крепости. Йосех
не мог без содрогания смотреть на это  мрачное  здание,  хоть  и  знал,  что
Ала-эх-дин Бейх лишил его обитателей всякой силы. Но...
   Но геродиане неуклонно гнули одну линию - крепость надо разрушить. Может,
они просто хотели заполучить тело своего героя, а  может,  и  кой-чего  еще.
Может, их не оставляла мечта о легендарных сокровищах.
   Йосех  отчасти  подозревал,  что  Фа'тад  тоже  положил   глаз   на   эти
таинственные клады.
   Колонна миновала цитадель и вступила в Шу. Началом округа  служила  улица
Чар, напоминавшая землю, которая подстерегает суслика у входа в норку.
   На улице Чар уже кипела жизнь, суетились  люди.  Точно  мухи,  облепившие
труп, подумал  Йосех.  Он  физически  чувствовал  давление  толпы.  Прохожие
разбежались, давая дорогу отряду, и застыли по обеим сторонам улицы, разинув
рты. Давно ли видали в Шу такое количество дартар? Разве что в  дни  падения
Кушмарраха, да и то вряд ли - в Шу не из-за чего было сражаться.
   Группы по шесть - восемь человек отделялись от хвоста колонны каждый раз,
как они проезжали мимо очередного входа в лабиринт. Вскоре Йосех понял,  что
ста восемнадцати человек едва хватит, чтоб охватить все крысиные  ходы,  что
начинаются на улице Чар, не говоря уж об остальных.
   - Вот, это то самое место, - сказал Ногах Мо'атабару.
   - Спешивайтесь и вперед.
   Ногах кивком подозвал остальных; они  подъехали,  расталкивая  безропотно
расступавшихся  кушмаррахан.  Йосех  заглянул  в  темную  дыру  переулка   и
содрогнулся. Дурацкое суеверие, сказал он себе. Того страшного  приземистого
человека давно и след простыл.
   Дартары двинулись вперед, спешились. Йосех взглянул на  синевшую  впереди
бухту. И в этот момент встретился глазами со вчерашней  старухой.  Но  нынче
она казалась озадаченной и немного потерянной.
   За спиной старухи, в дверях, появилась девушка. Йосех скользнул  взглядом
по ее не закрытому вуалью лицу. Глаза юноши расширились и блеснули.  Девушка
тоже смотрела на него.
   Старуха что-то проворчала ей, и девушка отошла, вернее, отступила шага на
два, чтоб скрыться от надзора,  а  сама  продолжала  смотреть.  Йосех  тоже.
Наконец девушка не выдержала и убежала Махдах толкнул его в бок.
   - Йосех, пойдешь ты или нет?
   Кровь бросилась юноше в лицо: он осознал, что его зовут уже в третий раз.
Он поспешно заставил верблюда опуститься на колени и соскользнул с седла.
   - Эй, ребята! - окликнул Ногах. - Вы с  Меджахом  оставайтесь,  сторожите
верблюдов.
   Йосеху показалось, что брат  ухмыляется  под  маской.  В  переулке  Ногах
хлопнул Махдаха по плечу:
   - Ну и ну! Только вчера он спрашивал, зачем мы торчим в Кушмаррахе.

***

   Бел-Сидек смотрел на спускающуюся с  холма  колонну  дартар,  на  группы,
которые отделялись от нее у каждого переулка, и с трудом сдерживал волнение.
   - Что происходит? - пробормотал он. Бел-Сидек сроду такого не видывал. Он
пересчитал солдат - ничего себе, Фа'тад пригнал сюда  больше  ста  ублюдков.
Что за чертовщина, что затеял он на сей раз?
   Этот  человек  вроде  зайцев  на  просторах  Таков:  эти  зверьки   вечно
поворачивают не в ту сторону и обманывают собак. Заяц чуть  виляет  хвостом,
точно намерен кинуться вправо, а сам прыгает влево  и  выигрывает  несколько
метров, пока псам удастся изменить направление.
   Дартары продолжали движение, отделившиеся  от  колонны  команды  готовили
веревки, оружие, щиты и факелы.
   Они всерьез замыслили вторгнуться в лабиринт.
   Зачем? Ведь это заведомо тщетная попытка.
   Фа'тад снова пытается потрафить черни? Еще один  эффектный  символический
жест?
   Бел-Сидеку не терпелось предупредить старика. Но сейчас ему не прорваться
сквозь ряды дартар, он лишь привлечет нежелательное внимание.
   - Что они делают, сэр?
   Бел-Сидек слегка повернул голову. С  ним  заговорил  один  из  помощников
одного из лейтенантов старика в округе Шу. Некто Насиф,  или  как  его  там,
липучий неприятный человечек. Он почти что  случайно  узнал,  что  Бел-Сидек
участвует в движении и занимает более высокое положение. Манеры у него  были
неопределенно-заискивающие,  это  отвращало  Бел-Сидека  еще  сильнее,   чем
откровенное подхалимство Короля.
   - Я задаю себе тот же вопрос. Мне кажется, вчера  я  ничего  не  упустил.
Ничто не предвещало подобной реакции. Лицо Насифа исказилось.
   - С вами все в порядке?
   - Прошу прощения, сэр. Моего-то сынишку и похитили. С этого и началось.
   - О, извините меня. У вас нет никаких известий?
   - Нет, сэр. Один человек, я знаю его еще по  армии,  рассказал  мне,  что
пару ребятишек нашли.  Утром  я  проверил,  ходят  слухи  о  еще  нескольких
подобных случаях, так что я не теряю надежды.
   - Я буду молиться за вас. - Бел-Сидеку захотелось  уйти,  но  проходу  не
было.
   - Спасибо вам, сэр. Вы слышали об убийстве? Бел-Сидек застонал про себя.
   - Нет. Не слышал.
   - В Харе. Очень богатый человек. Говорят, он был  главным  представителем
Союза Живых в округе.
   Бел-Сидек  насторожился,  но  постарался  не  выказать   своего   жгучего
любопытства.
   - Что же произошло?
   - Воры, как я слышал. Дом  обчистили.  Он  был  задушен.  Колонна  дартар
наконец прошла.
   - Очень интересно, но прошу прощения, мне нужно проведать отца.  Он  один
уже несколько часов. - Бел-Сидек протолкался на другую сторону улицы.
   Сагдет задушен, и воры обчистили его дом? Удивительное  совпадение  -  за
последние годы рок уже унес с полдюжины известных граждан,  в  том  числе  и
второго мужа его собственной жены. До сих  пор  бел-Сидеку  не  приходило  в
голову  сопоставить  эти  случаи.  Он  верил,  что  смена   градоначальников
готовится  в  Доме  Правительства  при  потворстве  Кадо,  хотя   Живые   не
отказываются принимать вину на себя. Но скоропостижные  кончины  других  лиц
определенно дурно пахнут - это похоже на карательные удары Союза.
   Бел-Сидек вернулся домой в весьма задумчивом настроении.
   - Это ты, атаман?
   - Я, сэр.
   - А я уж начал опасаться, что  придется  питаться  собственными  жировыми
запасами.
   Старик не столько брюзжал,  сколько  просто  поддразнивал  адъютанта.  Но
бел-Сидек рассердился: чувствительность его была обострена.
   - Меня задержали.
   - Знаю. Что за галдеж на улице?
   Бел-Сидек прислушался. Уличный шум был чуть громче  обычного,  но  он  не
заметил ничего особенного.
   - Половина обитателей округа Шу задает другой половине вопрос - что такое
затеяли дартары, черти бы их  драли.  -  Он  взглянул  на  тощую  фигуру  на
постели. Кровать - единственная уступка старика, только на эту привилегию он
согласился. - Там Джоаб  с  доброй  сотней  человек.  Похоже,  они  задумали
проникнуть в лабиринт. У них необходимое оружие и инструменты.
   Генерал недоуменно наморщил лоб.
   - Зачем им это?
   Интересно, какое  змеиное  гнездо,  какие  мысли  таятся  за  мутными  от
катаракты глазами?
   - Понятия не имею. Фа'тад приказал - и  все  тут.  Вы  же  специалист  по
мыслям и замыслам Фа'тада ал-Аклы.
   - Если не ошибаюсь, в голосе  твоем  звучит  горькая  нотка,  атаман.  Ты
чем-то недоволен?
   -  Прошлым  вечером  вы  сказали,   что   атаман   Хара   сегодня   будет
присутствовать на расширенном заседании совета.
   - Верно. Ты против?
   - Отнюдь нет. Но сегодня утром один человек на  улице  -  этот  противный
Насиф, его выдвинул  Хадрибел,  -  сказал  мне,  что  ночью  Сагдета  убили.
Возможно, воры: из его дома вынесли все ценное.  Но  совпадение  по  времени
показалось мне весьма примечательным, как и способ убийства - так же  умерли
несколько человек, которых приговорили к смерти Живые.
   Старик ответил не сразу. Бел-Сидек терпеливо ждал и заодно  прислушивался
к уличному шуму. А вдруг Джоаб затеял всю эту  возню  неспроста,  вдруг  это
такая замысловатая уловка, чтобы поймать их в  капкан?  Если  в  самом  деле
возникнет опасность, у него будет время убить  Генерала,  а  может,  и  себя
самого, до того как они взломают дверь и ворвутся в спальню.
   Черт знает что лезет в голову. Безумные мысли  одолевают  его  уже  много
дней, он живет в постоянном напряжении, в постоянной готовности к худшему.
   - Уже начал действовать план, который приведет Живых к победе, атаман. Но
сейчас наше положение еще  непрочно.  Это  как  с  только  что  вылупившимся
цыпленком - с ним надо обращаться  очень  бережно,  холить  и  лелеять  его.
Малейший прокол, даже неумышленный, допущенный одним из наших братьев, может
привести к провалу всего движения.
   Явно рассчитано на его  пристрастие  к  драматизации  событий.  Бел-Сидек
позволил себе примиряюще усмехнуться.
   - Мы на многие месяцы ушли в подполье, чтобы  заставить  Фа'тада  и  Кадо
думать, что  Союз  распадается,  что  Живые  уже  почти  умерли.  Исключение
составлял  лишь  Хар;  Ортбал  Сагдет  решил  действовать  по   собственному
усмотрению.
   В общем, он прав, признал бел-Сидек.
   - Настал решительный момент, атаман.  В  следующие  шесть  месяцев  важна
каждая минута. Ортбал Сагдет и всегда-то недорогого стоил, а теперь  у  него
появилась смертельно опасная склонность. Он начал распространять заразу.
   Конечно, он ведь заразил Салома Эджита.
   - Но неужели надо было убивать его...
   - Смерть его как  раз  может  принести  некоторую  пользу.  Проанализируй
ситуацию, атаман. Вооружись  хотя  бы  сведениями,  которыми  обладаешь  как
атаман района порта, и проанализируй. Анализ - твоя  сильная  сторона.  Если
найдешь лучшее решение, приди и доложи мне.
   - Вы сказали, он будет здесь нынче вечером.
   - Я сказал, здесь будет атаман  округа  Хар.  Я  ни  словом  не  упомянул
Ортбала  Сагдета.  Взгляни,  что  делается  на  улице.  Потом  позаботься  о
завтраке.
   Старик закрыл глаза; бел-Сидек понял, что свободен.
   Он не успел даже до входной  двери  дойти,  как  осознал,  что  выбора  в
ситуации с Ортбалом не было. Не было иного способа  удержать  в  повиновении
отряд Сагдета, заставить его людей делать то, что от них требуется.
   Смерть Сагдета произведет должный  эффект  во  всей  организации.  Однако
бел-Сидеку не нравилось, что Живые начали сами себя уничтожать.
   Дартары упорно гнули свою линию - они  твердо  вознамерились  исследовать
лабиринт. Бел-Сидек сообщил об этом Генералу.
   - Фа'тад опять дергает Кадо за усы, - сказал  старик.  -  Он  знает,  что
геродиане ждут нового градоначальника, и подготовка к встрече поглощает Кадо
целиком;  вот  Орел  и  устраивает  ему  такую  бяку,   затевает   абсолютно
бесполезное дело, поднимает суматоху - пока  у  Кадо  руки  связаны.  А  сам
исподтишка небось готовит какую-нибудь подлость. Я бы и сам с  удовольствием
напакостил бы Кадо.
   - Понимаю.
   Бел-Сидек отправился готовить  завтрак.  Наверное,  старик  прав.  Фа'тад
массу сил тратит на пикировку с Кадо. Но не в этом суть  -  даже  если  брак
неудачен, супруги все равно спят в одной постели.
   Они позавтракали, бел-Сидек убрал  посуду  и  снова  выглянул  на  улицу.
Теперь дартары выводили захваченных в лабиринте пленных. Удивительное дело.
   Он доложил положение Генералу и спросил, не разумнее ли сегодня  остаться
дома. Кончай бездельничать, велел старик, и немедленно отправляйся в порт.

***

   Зуки проснулся, но притворялся спящим. Наступило утро.  Он  уже  выплакал
все слезы и теперь молча трясся от страха. Он ни о чем не мог думать, только
о мамочке. Другие дети, вернее, некоторые  из  них,  переговаривались  между
собой. Зуки хотелось закричать, заставить их замолчать, но вместо  этого  он
свернулся комочком, чтоб казаться как можно меньше в надежде, что его просто
не заметят.
   В клетке вдруг наступила тишина. Зуки  не  удержался  и  открыл  глаза  -
посмотреть, в чем дело.
   Высоченный дяденька, Зуки отродясь таких не  видывал,  возился  с  замком
клетки. За спиной его стояли две  тети  с  тележкой  метра  полтора  длиной.
Тележка состояла из нескольких полок, нагруженных мисками, каждая из которых
была накрыта красивой салфеткой. Зуки принюхался. Еда.  Горячая  еда.  Пахло
вкус-" но, а он проголодался.
   Зуки сел на полу, совершенно не думая, что делает.  Огляделся.  Увиденное
удивило его. Все было совсем не так ужасно, как казалось прошлой ночью.  При
дневном свете он обнаружил, что клетка их колоссальных размеров, по  крайней
мере метров тридцать в ширину и двадцать в высоту. Все дети сейчас собрались
у входа. Вокруг росли всевозможные  деревья  и  кустарники,  пели  птицы,  с
высоты, из гигантских окон, лился солнечный свет.
   Внизу Зуки увидел забавных мартышек ростом как раз с маленьких пленников.
Обезьянки наблюдали за ними из-за ку