глаза уже были  пусты  и  безжизненны.  Обаж  переступил
через труп и направился к упавшему мечу.
     - Ничего  не  трогать!  -  прозвучал  приказ  Тируса.  Помня  ужасное
наказание, постигшее Одноухого, который  не  повиновался  приказу  Тируса,
Обаж быстро отскочил назад, как будто его обожгло неземное пламя,  убившее
бандита.
     - Я... я только хотел вернуть меч Микита его родственникам, -  сказал
он.
     - Бесценное сокровище, - произнес Эрейзан, с  благоговейным  трепетом
глядя на корону Гетании.  На  кубе  не  осталось  ни  царапины.  Ничто  не
говорило о том, что он подвергся удару меча. Знаменитая корона  плавала  в
голубом пламени, недоступная миру, спрятанная от него.
     - Но... ты же касался куба, где находился певец, - сказала Джателла и
тревожно  посмотрела  на  Тируса,  думая  о  той  опасности,  которой   он
подвергался.
     - Да, я рисковал, но  не  понимал  этого.  Может,  я  избежал  смерти
потому, что у меня не было враждебных намерений.  Одноухий  хотел  украсть
корону и это стоило ему жизни.
     Джателла  поклонилась  предмету   культа   Гетании,   сложив   святой
треугольник пальцами.
     - Какой траур будет в Серса-Орнайле по этому бесценному сокровищу,  -
прошептала она.
     Тяжелое золото, искусно обработанное лучшими мастерами Серса-Орнайля.
Рельеф из цветущих деревьев и  хлебных  полей  украшал  корону.  Процессия
священнослужителей двигалась по полям  и  лесам,  прославляя  Мать  Земли.
Корона была украшена огромной черной жемчужиной и  редкими  камнями  цвета
голубого льда, которые Тирус описывал торговцу драгоценностями  в  Куреде.
Камни были вделаны в  прекрасно  изготовленную  золотую  цепь,  обвивавшую
корону. Каждый лист был изумрудом, а верх короны украшал громадный изумруд
чистейшей воды, великолепно ограненный,  посаженный  в  золотые  лепестки.
Корона была велика для обычной женщины, но ведь она принадлежала богине.
     - Люди никогда больше не увидят ее, - сказала с грустью  Джателла.  -
Она больше не принадлежит Гетании. Сейчас мы во  владениях  бога  снега  и
льда Омаятла, но корона, увы, принадлежит Нидилу.
     - Нам не стоит больше задерживаться здесь, - сказал  Тирус.  -  Здесь
могут появиться разбойники, ищущие  драгоценности,  да  и  глаза  Врадуира
быстро приходят в норму.
     Подгонять их было не нужно. Они покинули комнату и пустились  в  путь
по лабиринту коридоров и холлов цитадели. Время от времени им  приходилось
скрываться от творений бога Смерти. К  счастью  для  Тируса,  которому  не
хотелось  тревожить  возвращающуюся  силу,  иллюзии  Врадуира  больше   не
появлялись. Может, Врадуир все еще страдает от боли в глазах  и  не  может
управлять своими рабами, а может он их послал на поиски врагов.
     Они прошли много комнат и обнаружили другие жертвоприношения.
     Каждая находка  усиливала  беспокойство  Джателлы.  Они  видели  куб,
содержащий знаменитые гобелены Арниоба, далекого южного острова. Это  было
первое, что похитил Врадуир и капитан Дрие почти год назад. Как долго  уже
творил зло на земле Врадуир! Он похитил гобелены тогда, когда еще  дымился
пепел Камата и расплавленная лава еще не застыла.
     В другой комнате хранилась серебряная цепь Аза-Дуна, того, кто пришел
из моря. Как и гобелены Арниоба, это было старинное, бесценное сокровище.
     Во время похищений  погибали  люди.  Солдаты,  охранники  с  островов
Арниоба и Бендина, которые  пытались  защитить  честь  и  гордость  своего
народа. Колдовство и беспощадная воля  капитана  Дрие  убивали  всех,  кто
стоял у них на пути. Похитители оставляли кровавый след и жуткие рассказы,
по которым Тирус и Эрейзан шли, как охотничьи собаки.
     Тирус и остальные не удивились, когда обнаружили еще одно  похищенное
сокровище.  Жеребец,  украденный  из  священного  стойла  Грос-Донака   на
Тор-Мали, теперь принадлежал Нидилу. Обаж с  восхищением  смотрел  на  это
божественное животное, заключенное в кристаллический куб.
     - Самые могущественные короли отдали бы многое за обладание им,  -  и
тут же, вспомнив печальную участь Одноухого, он добавил:  -  Но  никто  из
смертных больше не сможет ездить на нем. Он теперь принадлежит Нидилу.
     Лошадь уже была принесена в жертву, как певец и остальные  сокровища.
Ее глаза в голубом пламени сверкали, как у живой,  слышался  дробный  стук
копыт и свист воздуха, вырывающегося из раздутых  ноздрей.  Красная  шкура
блестела как солнечный закат  и  людям,  с  восхищением  глядящим  на  это
великолепное создание казалось, что ее голова повернулась, а живые глаза в
упор смотрят на них.
     - Врадуир украл его у бога Бурь и Штормов и у его свирепых сыновей, -
изумился Обаж. - Даже если он сделал это, чтобы принести жертву Нидилу, он
все равно очень смелый человек.
     - Он боится Бога Зла, Дьявола, - ответил акробат. -  Он  уверен,  что
если получит благословение Бога Смерти, то все остальные  боги  будут  его
союзниками. Имея Нидила за  спиной,  он  может  не  бояться  ничего,  даже
смерть.
     - И он принесет еще немало жертв,  прежде,  чем  пробьет  назначенный
богами час, или мы остановим его, - сказала Джателла.
     Тирус осторожно подтолкнул ее к выходу, но  она  резко  отстранилась,
вся взволнованная.
     - Илисса? Я... слышу ее!
     Она стремительно побежала к двери, через которую они вошли. Остальные
поспешили за ней.
     Джателла выскочила на лестничную площадку и  повернула  на  лестницу,
которая наполовину  была  погружена  во  тьму.  Ступеньки,  ведущие  вниз,
исчезали во мраке.
     - Здесь, крик слышен отсюда! Тирус, это Илисса! Я уверена в этом!
     Опасность   становилась   реальной.   Тирус   чувствовал    постоянно
увеличивающееся давление. Врадуир приходил в себя. Но  чувства  и  надежды
Джателлы захватили его и стали его собственными. Ненависть, которая влекла
его к  Врадуиру,  была  гораздо  слабее  его  чувств  и  привязанностей  к
Джателле. Ее желание победило все опасения Тируса.
     Эрейзан присоединился к Джателле.
     - Тирус, я тоже слышу ее. Я всегда считают, что ни у кого нет  такого
острого слуха, как у меня. Но сердце королевы гораздо чувствительнее,  чем
мои уши. Я уверен, что это принцесса.
     Эрейзан даже присвистнул от удовольствия, когда Тирус согласился.
     - Времени становится совсем мало. Быстрей!
     Джателла бесстрашно бросилась вниз по  ступеням,  во  мрак.  Тирус  и
Эрейзан с трудом подхватили ее, удержав  от  падения.  Они  оглянулись  на
Обажа. Придворный стоял на  верхней  ступени,  полный  нерешительности.  В
неверном свете факелов его фигура казалась серой и колыхающейся.  Тирус  и
Эрейзан позвали его за собой, но тот стоял  на  месте,  пока  Джателла  не
крикнула:
     - Ты же ее жених! Ты клялся идти  за  ней  в  огонь  и  лед!  Неужели
темнота тебя может остановить? Идем!
     Он шумно вздохнул и пошел за ними. Однако, Обаж  вовсе  не  выказывал
желания идти вперед. Эрейзан выхватил у него  факел  и  взял  эту  опасную
миссию на себя. Со звериной грацией акробат бежал вниз по ступеням.  Тирус
и Джателла бежали за ним так быстро, как только могли. Обаж  не  стремился
быстро попасть вниз, но ему и не хотелось оставаться одному. Он так близко
прижимался к Тирусу и молодой королеве, что чуть не сталкивал их вниз.
     Эхо гулких шагов звучало в темноте  и  жестокий  холод  Нидила  царил
везде. Факел давал мало тепла. Их дыхание мгновенно  превращалось  в  пар,
который развевался над их головами, как туманное знамя. Они  старались  не
касаться каменных стен голой кожей, выглядывавшей из рваных перчаток,  так
как опасались, что руки сразу примерзнут к ледяным камням.
     Эрейзан приостановился на площадке,  наклонив  голову  и  внимательно
прислушиваясь. Три новых лестницы ответвлялись здесь, причем, две  из  них
вели вниз.
     - Куда же еще нам спуститься? - спросил Обаж, хлопая руками  о  себя,
чтобы согреть их и прыгал. - Я ничего не слышу.
     - Тихо, - приказала Джателла.
     В наступившей тишине они все расслышали слабый  звук.  Тирус  не  мог
разобрать ни слова, а Джателла кинулась вперед и закричала:
     - Малышка! Я иду к тебе, Илисса!
     Она  бежала,  как  безумная,  между  тремя  лестницами,  введенная  в
смятение многочисленными отраженными звуками.
     Эрейзан легонько взял ее за руку.
     - Сюда, королева.
     Когда они спустились еще глубже, факел  стал  гаснуть.  Тирус  создал
яркий  волшебный  свет,  который  заменил  погасший  факел.   Яркий   свет
разделился на четыре менее ярких огня,  каждый  из  которых  освещал  путь
одному из путников. Джателла и Эрейзан  испытующе  посмотрели  на  Тируса,
понимая, что вся эта демонстрация значит.  Без  разговоров  и  споров  они
двинулись по лестнице, которую указал Эрейзан,  спотыкаясь  и  скользя  на
камнях.
     Вдруг стало очень душно, воздуха  едва  хватало,  чтобы  поддерживать
жизнь. Тирус задыхался, хватал воздух широко раскрытым ртом, но не забывал
поддерживать Джателлу, когда та в спешке спотыкалась. Лестница  вела  вниз
спиралью, причем, она была направлена в  одну  сторону,  а  затем  спираль
начала закручиваться в  противоположную.  Здесь  уже  не  было  лестничных
площадок и мест, где можно было  остановиться  и  передохнуть.  Магические
факелы горели над ними, освещая путь в подземные  глубины  ледяной  страны
Бога Смерти. Теперь они были далеко от поверхности, далеко  от  убежища  в
центре цитадели, где скрывался Врадуир.
     То давление, которое Тирус ощутил  ранее,  возросло  еще  больше.  Он
погрузился в себя и к факелам добавил защитный экран. Это усилие причинило
боль, но  боль  была  переносимой.  С  течением  времени  Врадуир  наберет
достаточно силы, чтобы обнаружить экран и возможно пробить его.
     Внезапно лестница кончилась и они  оказались  перед  тяжелой  дубовой
дверью, обитой массивными металлическими полосами. За ней был свет, тепло,
воздух - рай под землей.
     - Джа... Джателла! О, Джателла! Ты пришла!
     Илисса была за решеткой двери,  в  отчаянии  припав  к  металлическим
прутьям. Джателла бросилась к ней и обняла рыдающую сестру,  насколько  ей
позволяла решетка.
     - Илисса? - Обаж не верил своим глазам, как будто,  несмотря  на  все
свои похвальбы относительно ее освобождения, на самом деле он не ожидал ее
отыскать.
     Эрейзан немедленно подбежал к решетке  и  стал  обследовать  ее,  ища
слабые места. Он взял волшебный меч, который бросила Джателла, чтобы  руки
ее были свободны и могли обнять Илиссу, и подошел к двери.
     - Она закрыта заклинаниями, -  сказал  Тирус.  -  Джателла,  Эрейзан,
отойдите. Я должен разрушить эти заклинания контрзаклинаниями.  Когда  это
произойдет, скорее всего дверь откроется сама.
     Для сестер это было очень трудно - снова разлучиться после того,  как
они вновь соединились.  Но  Тирус  пообещал  разрушить  решетку.  Королева
ободряюще улыбнулась сестре и отпустила ее руки после нежного пожатия.
     - Скоро, моя малышка. Еще немного. Тирус сейчас тебя освободит.
     - Может и не прямо сейчас, но так скоро, как смогу, - честно  ответил
Тирус. - Это очень сильно заколдованный запор. - Он прижал руки к  вискам,
направив все силы на дверь.
     Здесь было очень много заклинаний,  невидимых  никому,  но  Тирус  их
видел. Он определил каждое. Присутствие Врадуира чувствовалось  на  каждой
железной полосе. И все заклинания были известны Тирусу. Все эти комбинации
Тирус помнил с детства. Другой  колдун  счел  бы  задачу  отыскания  ключа
невозможной. Действительно, расшифровка потребовала бы очень много времени
от любого. Но память Тируса сработала безошибочно  и  мозг,  четко  уловив
момент совпадения, разрушил все заклинания.
     - Магия, - прошептал Обаж. - Все время магия. Мне надо было разрубить
этот замок своим мечом.
     - Магия служит добру, она разрушает зло, - сказала Джателла, глядя на
дверь.
     Тяжелые полосы треснули и дверь повисла на петлях, которых  до  этого
не было. Она сопротивлялась Тирусу. Руками, которые были не руками,  Тирус
потянул ее. Он почувствовал сильное сопротивление -  колдовство  Врадуира.
Опять Тирус стал делать контрзаклинания, преодолевая барьер.  Медленно  он
поддавался. Все остальные отошли еще дальше, боясь, что  дверь  рухнет  на
них.
     Эрейзан оглянулся и его лицо стало напряженным, как будто  он  что-то
услышал на лестнице. Но все, что его  встревожило,  было  позабыто,  когда
колдовство Тируса сработало полностью. Со страшным грохотом дверь рухнула,
освободив широкий проход.
     Джателла прыгнула через порог, схватив Илиссу в объятия крепко прижав
ее к себе.
     - Я же говорила тебе! Тирус сломал дверь. Он освободил тебя!
     Тирус чувствовал себя лишним при этой сцене, полной любви и нежности.
     Смеясь и плача от радости, Джателла кричала:
     - Мать Земли, я буду благодарить тебя до конца дней  своих!  Тирус  и
ты. Эрейзан, привели меня к Илиссе, как и обещали.
     Акробат  смущенно  улыбался,  очень  тронутый  встречей  сестер.   Он
подключил к своей радости и Тируса.
     - Тирус, ты всегда говорил, что  ты  был  принцем,  но  ты  настоящий
принц!
     Тирус покачал головой, отказываясь от этого титула,  и  стал  изучать
камеру. Он заметил вторую заколдованную дверь с решеткой в  дальнем  конце
комнаты. Кроме того,  он  увидел  в  камере  много  специальных  волшебных
украшений и приспособлений, предназначенных для того, чтобы создать Илиссе
комфорт и уют здесь, в  цитадели  холода  и  смерти.  Она  была  пленницей
Врадуира, и он  создал  для  нее  тепло,  и  свет,  и  роскошь,  достойную
принцессы.
     Светящиеся шары, подобные тем, что создал для  себя  Тирус,  освещали
комнату. Тепло без пламени исходило из  обсидианового  камина.  Серебряные
пластины закрывали стены в тех местах, где на стенах не  было  драгоценных
гобеленов.  Роскошные  бархатные  и  меховые  одеяния  висели  на  крюках,
укрепленных на серебряных пластинах. Большое количество ящиков,  сундучков
и полок для белья, картины, расписные тарелки  украшали  комнату.  Толстый
ковер ласкал ноги. Кроме того, стояла огромная кровать, подобная той,  что
была во дворцовой спальне Илиссы в Куреде.
     В большом смятении Тирус понял, что все  это  означает.  Беспомощная,
прекрасная, невинная девушка в  комнате,  запертой  с  помощью  колдовства
Врадуира. Торжество освобождения Илиссы смешалось с  горечью.  Они  пришли
слишком поздно! Счастливая улыбка Эрейзана  тоже  исчезла  исчезла  с  его
лица, когда он начал все понимать.
     - Ах! Дай мне взглянуть на тебя!
     Джателла отбросила спутанные волосы с лица  Илиссы.  Вся  ее  радость
мгновенно превратилась в ужас, когда на нее взглянули покрасневшие от слез
глаза Илиссы.
     У нее  был  взгляд  затравленного  зверя,  какой  бывает  у  хрупкой,
неприспособленной женщины, долго пребывающей на  грани  безумия.  Ее  воля
была почти сломлена, она была на краю паники.
     Илисса была одета в то же платье, что и в  момент  похищения.  Илисса
пыталась его подремонтировать, но без большого успеха.  Оно  было  рваное,
грязное, измятое. Вид этих лохмотьев без слов красноречиво рассказывал всю
историю постепенной деградации человека, доведенного до отчаяния.
     Ее кожаные брюки были все разорваны и неаккуратно заштопаны. Со  всех
сторон торчали лохмотья.  Одежда  была  зашита  так,  чтобы  хоть  немного
прикрыть тело. Грудь была почти обнажена, а сквозь прорехи  светило  голое
тело. Она выглядела так, как  будто  все  время  ждала  удара  -  а  в  ее
теперешнем состоянии это могло быть слово - ударом ужасным и безжалостным,
как удар топора. Каким-то чудом она прошла через все  испытания,  сохранив
рассудок. И теперь, стоя перед Джателлой и остальными,  она  вся  дрожала,
несмотря на тепло, исходящее из волшебного камина.
     - О, Джателла, я... я не могла защитить  себя.  Он  говорил  какие-то
странные слова и... и...
     Джателла обняла ее, вся дрожа от гнева.
     - Какое же животное этот колдун Врадуир!
     - Не называй его животным, королева, - сказал Эрейзан. Слова Джателлы
ранили его самолюбие и он показал, насколько мучения Джателлы  близки  его
сердцу. - Только люди могут так опуститься.
     Илисса громко рыдала. Но она почувствовала теплое участие Эрейзана  к
ней. Она взглянула на Тируса и Эрейзана и с трудом вспомнила их.
     - Вы... вы актеры. Когда... когда вы пришли сюда, я боялась, что  это
опять... опять он, - сказала она, глотая слезы.
     Тирус увидел боль на ее чистом и невинном лице. Да, она  была  чиста,
несмотря на то, что с ней сделал Врадуир. Ее страх  потихоньку  исчезал  и
она сказала:
     - Но ты не будешь мучить меня с помощью магии? И ты, Эрейзан?  -  Она
попыталась улыбнуться и продолжала: - Ты спас меня от вора. И  ты  прыгнул
на лошадь воина-скелета. Тебя ведь могли убить. Какой ты смелый!
     Эрейзан упал перед ней на колени  и  порывисто  поцеловал  ее  тонкие
бледные пальцы.
     - Я готов умереть, чтобы спасти вас, принцесса.  Знайте,  что  я  ваш
самым преданный слуга. И я буду мстить за вас. Я  клянусь  в  этом  именем
Грос-Донака и всеми силами неба и моря.
     Тирус дополнил его клятву:
     - И всеми силами колдовства. Вы свободны, принцесса.  Врадуир  больше
не коснется вас своим черным колдовством.
     Илисса пыталась поймать взгляд Эрейзана, чтобы тот простил ее за  то,
что она не сразу узнала их.
     - Но... ничто уже не сможет изменить того... что...
     Она зарылась лицом в  грудь  Джателлы,  стараясь  унять  душившие  ее
слезы.  Джателла  нежно  гладила  ее   спутанные   волосы,   а   принцесса
всхлипывала:
     - Он... он сказал, что я должна быть его королевой. И он приказал мне
нарядиться вот в это.
     Она указала на роскошные украшения,  прекрасное  королевское  платье.
Все это было достойно королевы - властительницы мира и всех людей.
     - Я не надела этого. Я от него ничего не взяла! Ничего!  Я  спала  на
полу. А не здесь... не здесь, где он...
     Она замолчала, отвернувшись от роскошной постели,  один  вид  которой
был для нее настоящей пыткой.
     - Ну, теперь все позади. Ты  теперь  свободна  и  в  безопасности,  -
сказала Джателла. Она притянула голову Илиссы к себе на плечо, гладила  ее
и смотрела на Тируса.
     Духовная связь между ним,  Эрейзаном  и  Джателлой  усилилась,  когда
появилась нежная, хрупкая и беззащитная Илисса. Тирус боролся с  давлением
Врадуира, разделяя боль Джателлы.
     - Моя мать, - заговорил он высоким звенящим голосом. - Он  обесчестил
ее благородную память уже давно, но теперь он еще больше оскорбил ее  этим
преступлением.  А  ведь  было  время,  когда  он  вешал  пиратов,  которые
насиловали наших женщин во  время  своих  нападений.  -  Тирус  продолжал,
подавленный всем случившимся. - Как он мог решиться на такое? Расвен!  Как
бы я хотел, чтобы у меня в жилах текла не его кровь! Мне  стыдно  называть
его своим отцом!
     Илисса припала к Джателле и шептала:
     - Так сильна его магия. Если бы  у  меня  был  нож...  Я  думаю,  что
никогда больше не смогу взглянуть на солнце или на алтарь Гетании снова.
     Джателла мягко успокаивала ее. Эрейзан присоединился к ней.
     - Не плачь, принцесса. Не прячь от  нас  свое  прекрасное  лицо.  Вам
нечего стыдиться. Стыдиться должен Врадуир. И он заплатит  жизнью  за  это
преступление!
     Джателла с благодарностью кивнула ему, затем  обратилась  к  Обажу  и
сказала:
     - Подойдите и успокойте ее. Она нуждается в том, кто любит, чтобы  он
осушил ее слезы и помог забыть обо всем ужасном. Что с тобой, Обаж?
     Так как ответа не было, то все посмотрели  на  молодого  придворного.
Предупреждающие сигналы звенели в жилах Тируса и бились  в  мозгу.  Однако
его эмоции все еще были связаны с чувствами Джателлы. Внезапное подозрение
заставило его исследовать Обажа,  прозондировать  его  разум.  Тут  же  он
подумал о том,  что  Обаж  может  быть  инструментом  Врадуира.  Тирус  не
отбрасывал  эту  возможность.  Очень  редко   этот   про