о вершине тяжелой бесформенной каплей висел Замок Крика.


     Итак, он вернулся в свои владения и  пережил  ужасное  время,  ожидая
мести Семидесяти Семи и того мгновения,  когда  Валет  Пантаклей,  Красный
Вдовец и Араван придут за Зеркалами Короля Жезлов. Но мести не последовало
и никто не побеспокоил герцога в его замке  у  самых  границ  исчезнувшего
королевства.
     Постепенно он снова был втянут в бесконечные войны  и  интриги,  стал
свидетелем чужих смертей, которые не были смертями, и рождений, которые не
были рождениями. Воплощения извращенных замыслов Сущностей шли на  приступ
в изменяющихся ландшафтах Тени, создавали и разрушали города и империи, но
между герцогом Йердом и Богами Земли  Мокриш  возникла  и  больше  уже  не
исчезала стеклянная  стена,  отделившая  его  как  от  страха,  так  и  от
удовольствий. Теперь ничто не затрагивало его слишком сильно и он оказался
в довольно странном положении, - посреди мира, которого он не  понимал,  и
без всякой надежды на окончание собственных повторений.
     Потом эти игры наскучили ему. Длинная череда  событий,  протянувшаяся
сквозь вечность, в которой не было места даже покою небытия, бег по кругу,
погоня  за  новыми  наслаждениями  или  безнадежное  бегство   от   скуки,
стремительно пожирающей душу...
     Ничего  не  давалось  даром.  Он  вдруг  ощутил   себя   марионеткой,
ускользнувшей от жизни. Так ли уж отличались друг от  друга  те,  кого  он
любил? Таким ли уж важным было все, чего он добивался и все, что он терял?
Не осталось ничего, что он не мог бы утратить без сожалений...  Желания  и
муки, длившиеся вечно... Безграничная свалка ощущений... Никчемность того,
что он имел, и бесцельность любого из  путей...  Бесконечное  и,  в  конце
концов, безрадостное колебание между полюсами ненависти и любви, нищеты  и
богатства, ничтожества и власти...
     Ничто больше не имело настоящей цены.
     Прошло время обмана.
     И когда он понял это, коварство Сущностей вернуло его в Землю Мокриш.




                        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЗЕМЛЯ МОКРИШ


                                19. ГЛОНГИ

     Он очнулся от холода  и  увидел  над  собой  небо,  покрытое  серыми,
стремительно несущимися облаками. Он лежал на спине и ощущал под  ладонями
камни. Свежий ветер струился по его лицу холодным ручьем и  играл  длинной
синей шерстью поющей шкуры. Ее  негромкая  песня  и  еще  завывания  ветра
оставались единственными звуками вокруг.
     Он долго смотрел на тусклое лиловое пятно в облаках -  светило  Земли
Мокриш. Светило, которое должно было быть ему знакомо.
     Сенор тяжело поднялся на ноги и осмотрелся. Он стоял на неприветливом
каменном берегу и  перед  ним  расстилался  неподвижный  свинцовый  океан.
Неподвижный, несмотря на сильный ветер.  Только  потом  Сенор  понял,  что
видит в лиловом свете небес уходящее к горизонту ледяное поле.  За  спиной
оказались высокие скалы, в которых он  тщетно  пытался  отыскать  взглядом
проход.
     Он внимательно всматривался в этот  унылый  ландшафт,  бессознательно
пытаясь  обнаружить   признаки   приближающихся   изменений   и   малейшие
свидетельства подделки. Но незыблемыми оставались лед, камни и  скалы  его
нового  (или  старого?)  мира,   намертво   впечатанные   в   серо-лиловое
пространство.
     Лишь немного позже  он  осознал,  насколько  ему  не  хотелось  опять
оказаться жертвой иллюзий. Снова и снова проверял он себя и свои ощущения,
боясь поверить в то, что на этот раз вернулся окончательно и бесповоротно,
нашел дорогу домой, а также - к самому себе. Но вот уверенности в этом ему
как раз не доставало. Злобный божок в голове не подавал признаков жизни...
     На герцоге все еще были его хитиновые  доспехи,  а  поверх  наброшена
подаренная Сдалерном шкура синего кота. Йерд извлек из  ножен  меч  Торра,
чтобы убедиться в том, что  его  могущественный  амулет  все  еще  с  ним.
Мерцание гладкого клинка действовало на него успокаивающе.  На  безымянном
пальце правой руки  по-прежнему  тускло  поблескивал  перстень,  а  голову
охватывал стеклянный обруч Мелхоэд, который можно было снять только вместе
с волосами.
     Однако что-то было не так в этом мире, может быть - в самом  герцоге;
во всяком случае, ничто не шевельнулось в его памяти с  тех  пор,  как  он
открыл глаза на берегу замерзшего океана. К тому  же,  он  лишился  слепой
лошади из Мургуллы... Впрочем, зачем ему нужна была лошадь  из  кобарского
подземелья в своем собственном герцогстве?
     Сенор побрел вдоль берега, надеясь, в конце концов, найти тропу среди
скал, которая вывела бы его наверх.  Он  шел  долго  и  нигде  не  заметил
признаков жизни. Только раз высоко в  небе  промелькнула  черная  точка  -
может быть, то была птица, покидающая Землю Мокриш...
     Наконец, он наткнулся на проход между  скал,  уводивший  от  ледяного
океана, и погрузился в его темное чрево. Теперь каменные стены тянулись  с
двух сторон и только вверху осталась  узкая  извилистая  полоска  лилового
неба.


     Пятно,  обозначавшее  заоблачный  огненный  круг,  уже  скрылось   за
горизонтом, когда  Сенор  выбрался  на  обширное  плато,  едва  освещенное
взошедшим  ночным  светилом,  гораздо  более  тусклым,  чем  дневное.  Оно
мелькало  в  разрывах  туч,  словно  горящий  глаз  гигантского  существа,
пытавшегося рассмотреть что-то на  земле,  погруженной  во  тьму...  Вдали
чернел лес, а за ним была видна иззубренная  цепь  горных  вершин.  Слабое
свечение над лесом вполне могло быть намеком на человеческое  поселение  и
герцог решил идти в ту сторону. Наступала ледяная ночь,  продолжительность
которой была ему неизвестна...
     Земля Мокриш действительно была не самым приятным местом во Вселенной
и в этом Сенору пришлось убедиться довольно скоро.
     Он пересекал дорогу на самом краю леса, когда  до  его  ушей  донесся
истошный женский крик, в котором  звучали  неподдельный  ужас  и  отчаяние
загнанного в угол существа. В этих делах у него  был  кое-какой  опыт.  Не
приходилось сомневаться в том, что кому-то угрожает смертельная опасность.
Может быть, в его положении более разумным было  бы  пройти  мимо,  но  он
двинулся в том направлении, откуда донесся крик, и вскоре заметил фигуру в
белом, мелькавшую среди деревьев. Преследователей пока не было видно, хотя
он и слышал слабый шум в глубине леса. Жертва бежала  прямо  на  него.  Он
поплотнее завернулся в синюю шкуру и вытащил из ножен меч.
     Бегущая женщина  оказалась  перед  ним  и  он  встретил  затравленный
взгляд. Она остановилась на мгновение  и  ее  рот  открылся  в  беззвучном
крике. Но, как видно, незнакомка все же выбрала меньшее из двух зол.
     Уже медленнее она приблизилась к нему. Сенор  вдруг  понял,  что  она
рассмотрела и даже узнала его.
     Было  очень  холодно,  но  на  женщине  оставалось  только  платье  с
оборванным подолом. Все остальное было сорвано с нее или мешало  бежать  и
она сама избавилась от лишней одежды. Пара  царапин  на  теле,  сочившихся
кровью,   не   помешали   Сенору   понять,   что   женщина   по-настоящему
привлекательна. Потрясение, написанное на ее красивом лице, вряд ли  можно
было приписать только испугу.  Он  рассматривал  ее  очень  внимательно  и
почему-то именно в этот, совсем неподходящий момент  подумал  о  том,  как
давно у него не было  женщины.  Все,  что  происходило  с  ним  в  Обители
Семидесяти Семи, теперь казалось не более, чем туманным сном.
     Глаза, серые и  прозрачные,  как  два  чистых  озера,  не  отрываясь,
смотрели на него и в этом взгляде была смесь суеверного страха и  безумной
надежды.  Спутанные  волосы,  когда-то,  видимо,  уложенные  в   прическу,
струились по обнаженным плечам. Платье было разорвано от шеи  и  почти  не
скрывало высокой груди. В неверном сиянии ночного светила лоснились  тугие
бедра длинных стройных ног. Пот, выступивший на бронзовой  коже,  несмотря
на холод, лишь подчеркивал ее гладкость и упругость.  Темные  сочные  губы
были приоткрыты и слегка подрагивали.  Незнакомка  задыхалась  от  долгого
панического бега и вначале сумела произнести только два слова.
     - Герцог Йерд! - выдохнула она еле слышно,  но  Сенор  замер,  словно
пораженный заклинанием  Неподвижности.  Его  изумление  было  едва  ли  не
большим, чем изумление женщины.  Ему  был  знаком  язык,  на  котором  она
говорила, знаком до малейших деталей, хотя никогда раньше он не подозревал
об этом. Шум ломающихся ветвей в чаще приближался. До герцога донесся вой,
невыразимо тоскливый, больше похожий  на  стон.  По  телу  женщины  прошла
заметная дрожь.
     - Спасите меня, герцог! - заговорила она  быстро  и  чуть  смелее.  -
Только вы можете сделать это, если, конечно, легенды говорят правду... Мои
слуги убиты или сбежали. Проклятые воины-глонги -  они  напали  на  нас  и
преследовали от самой дороги в Горкиду. Сейчас они будут здесь!..
     Если бы у него было время, он не посчитал бы лишним  поинтересоваться
тем, что представляют собой глонги, внушающие женщине такой  ужас,  и  кем
они прокляты, но вой и хруст веток, раздавшиеся совсем близко, лишили  его
этой возможности. К тому же, вскоре он увидел самих глонгов.
     Его спине вдруг стало гораздо холоднее, чем раньше. Еще бы, - ведь он
увидел возвращенные к жизни трупы.
     Все они находились в различных стадиях разложения  и  тем  не  менее,
двигались сквозь чащу прямо на него, а их руки сжимали оружие. На  мертвых
телах, слабо светившихся и одетых в старые боевые доспехи, было  множество
увечий и ран, животы раздуты, кожа  свисала  лохмотьями,  обнажая  гниющие
внутренности. То, что оставалось от зубов и десен,  создавало  впечатление
чудовищных улыбок. За одним из трупов волочился  клубок  спутанных  кишок,
выпавших из распоротого живота.
     Распухшие синие лица  были  изуродованы  настолько,  что  было  почти
невозможно разглядеть их черты. Сенор уловил какое-то движение в  глубоких
впадинах глазниц. Потом он понял, что там копошатся черви...
     Глонги посылали не больше отражений, чем их мечи, покрытые  ржавчиной
и засохшей кровью. Сенору оставалось надеяться  только  на  свое  воинское
искусство. Но шансы одного против восьмерых были довольно призрачны.
     Мертвецы подходили сужающимся полукругом и пока что самым  неприятным
герцогу казалось  то,  что  по  ему  было  трудно  определить  направление
возможной атаки.
     При каждом шаге мертвецы издавали те самые неописуемые звуки, которые
Сенор уже слышал издали, - то ли стоны, то ли тихий вой,  в  котором  было
заключено безграничное страдание.
     Его  ноздрей  коснулся  тяжелый  трупный  смрад.  Сзади   он   слышал
судорожное дыхание женщины. Один из глонгов, оказавшийся  ближе  других  к
герцогу, взмахнул мечом и нанес им рубящий удар сверху. Слишком  медленно,
чтобы бывший придворный Башни не сумел  уклониться.  Сенор  воспользовался
случаем и ударил глонга ногой пониже живота. Чавкающий  звук,  раздавшийся
вслед за этим, скорее всего, свидетельствовал, что от костей отделился еще
один кусок мяса, но на мертвеца это не оказало никакого видимого  влияния.
Глонг издал мучительный стон и снова занес меч для удара.
     К тому времени Холодный Затылок успел развернуться и  встретить  двух
смердящих воинов, вооруженных топорами. Их  падающие  лезвия  должны  были
сойтись приблизительно в том месте, где находилась голова  Незавершенного,
но тот успел отрубить руку, державшую один топор, и, защищаясь, подставить
меч под медленно проведенный, но очень сильный  удар  второго.  Этот  удар
почти вышиб оружие из руки герцога, к тому же, он  слишком  поздно  увидел
опускающийся клинок глонга, атаковавшего первым... Шаг в сторону,  -  все,
что он успел сделать, прежде чем скользящий удар мечом  обрушился  на  его
плечо. Яростный звон поющей шкуры возвестил о  том,  что  у  новоявленного
герцога начались настоящие неприятности...
     Последний удар отбросил его на несколько шагов назад, почти  на  одну
линию с женщиной, стоявшей за его  спиной,  и  он  мельком  успел  увидеть
отчаяние в ее глазах. Но на его теле пока не было  ран  и  Сенор  мысленно
возблагодарил монаха за подарок, спасший ему жизнь. Впрочем, еще ничего не
кончилось.
     Глонг, которому герцог отрубил руку, склонился над своей конечностью,
лежавшей на земле, и, наступив на  нее  ногой,  уцелевшей  рукой  выдернул
топор  из  судорожно  сжатых  пальцев.  Сенор  ясно  видел,   что   пальцы
отрубленной руки шевелятся, все еще пытаясь во что-нибудь вцепиться...
     И  все-таки,  глонги  были  плохими  солдатами.  Сила,   которая   их
направляла, оказалась далека от совершенства. Медлительные  и  незрячие  в
обычном смысле  этого  слова,  они  сражались,  как  сомнамбулы,  -  тупо,
однообразно   и   безразлично.   Единственным   их   преимуществом    была
неуязвимость. Тем не менее, герцогу преподнесли хороший урок, и теперь  он
делал все, чтобы уйти  от  сокрушительных  ударов,  одновременно  стараясь
нащупать слабые места воинов-трупов.
     Но эта схватка не могла продолжаться бесконечно.  Мертвецы  не  знали
усталости, а Сенор чувствовал, как с каждым  шагом  его  тело  все  больше
наливается предательской тяжестью. И все  же  он  нанес  глонгам  ощутимый
ущерб. Трое из них лишились голов и это, наконец, избавило герцога  от  их
назойливого натиска. Обезглавленные  тела  еще  долго  топтались  в  чаще,
натыкаясь на стволы, проваливаясь в ямы, обламывая ветви и наполняя воздух
ужасным зловонием.
     Одна из отрубленных голов впилась зубами в  ногу  герцога,  когда  он
неосторожно оказался рядом. С омерзением он  отбросил  ее  мечом,  выломав
несколько гнилых зубов,  но  пропустил  при  этом  еще  один  мощный  удар
топором, швырнувший его в густые заросли кустарника.
     Сенор  выбрался  оттуда,  уклоняясь  от  ударов  и  пытаясь  отыскать
взглядом женщину. Потом он увидел, что два глонга уже почти  схватили  ее.
Словно змеи с  птичьими  клювами,  протянулись  к  ней  лиловые  пальцы  с
длинными кривыми ногтями, отросшими после смерти...
     - Где же ваша магия, герцог Йерд?! - закричала она в отчаянии.
     И в этот момент все кончилось. Мертвые лица повернулись к  нему,  как
будто глонги прислушивались к внезапно наступившей  тишине.  Только  ветер
шелестел в верхушках деревьев  и  далеко  в  лесу,  ломая  ветви,  бродили
безголовые тела. Сенор ожидал чего угодно, только не этого.
     - Ты произнесла имя  Йерда?  -  спросил,  наконец,  один  из  глонгов
голосом, похожим на скрежет металла о камень.
     - Я и есть герцог Йерд, - заявил придворный Башни,  благодаря  судьбу
за внезапно дарованную передышку.
     Мертвец подошел ближе и оказался  на  расстоянии  вытянутой  руки  от
Сенора. В его движениях сейчас  не  было  ничего  угрожающего.  Но  запах,
исходивший от него, едва не свалил герцога с ног. Громадным  усилием  воли
Йерд заставил себя претерпевать эту близость.
     Лилово-зеленое  раздутое  лицо  глонга,  покрытое  трупными  пятнами,
плавало перед ним, как воплощенный кошмар. Герцога не  покидало  ощущение,
что из глазных впадин трупа его рассматривает  некто,  но  там  были  лишь
шевелящиеся слепые черви.
     Рука глонга  медленно  поднялась  и  гниющие  пальцы  коснулись  лица
Сенора.  Несколько  последующих  мгновений  показались   тому   вечностью,
проведенной в аду. Пальцы  мертвеца  скользили  по  его  лицу,  как  будто
изучали  его  форму.  Дышать  герцог  начал  только  тогда,   когда   труп
отвернулся.
     - Это Йерд, - тяжело упали в тишину слова глонга.
     Мертвецы  издали  долгий  протяжный  стон,   который   сковал   льдом
внутренности Сенора и заставил его болезненно поморщиться.
     - Тогда, Йерд, освободи нас от старого проклятия, -  проскрипел  один
из глонгов и вой, исторгнутый одновременно четырьмя мертвыми глотками, был
ничем иным, как мольбой.
     Тот, кого называли здесь  герцогом  Йердом,  решил  извлечь  из  этой
ситуации наибольшую пользу.
     Он подошел к женщине, которую  такой  оборот  дела,  похоже,  поразил
гораздо меньше, чем его самого, и набросил на ее окоченевшее  тело  поющую
шкуру.
     - Кто ты? - спросил он тихо.
     - Я Лаина, дочь Згида, сына Грофа, одного из твоих верных слуг.  Там,
- она махнула рукой в неопределенном направлении, - осталась  моя  карета.
Мы ехали в Горкиду из колодца Тагрир, когда на нас напали глонги...
     - Кто такие глонги? - перебил ее герцог.
     Она удивленно посмотрела на него, словно он обнаружил незнание вещей,
известных каждому младенцу. Сенор ощутил неясное подозрение,  возникшее  в
ее сознании, и заметил, что она внимательно разглядывает его меч, обруч на
голове и доспехи из хитина.
     - Я многое забыл... Ведь прошло так  много  времени,  -  он  неуклюже
попытался объяснить ей то, что можно было объяснить. - Тебе придется кое о
чем рассказать мне.
     - Где ты странствовал, герцог Йерд? - печально спросила  Лаина  и  он
понял, что женщина окончательно пришла в себя. - Я не узнала бы тебя, если
бы не портреты в колодце Тагрир, знакомые  мне  с  детства...  Я  родилась
спустя много лет после того, как ты исчез из Земли Мокриш. Но ты  все  так
же молод и, наверное, бессмертен... Это так странно...
     Не ведая того, она ступила на скользкую почву.
     - Кто вы такие? - обратился герцог к неподвижно стоящим глонгам. Один
из них ответил под аккомпанемент печального воя остальных:
     -  Мы  -  проклятые  воины-глонги,  принужденные  черным  колдовством
возвращаться к жизни в Земле Мокриш  и  сражаться  ночами  до  наступления
Мертвых Времен. Мы не можем умереть от ран и обречены на вечные страдания.
     - Кто же проклял вас, несчастные мертвецы? -  спросил  герцог,  когда
стихли сокрушенные вздохи трупов.
     - Ты, Йерд! - пришел ответ, словно тоскливое завывание  ветра.  -  Ты
что, смеешься над нами?!..
     Это было для Сенора неожиданностью. В глубине его сознания забрезжило
отвратительное и не сулившее ничего хорошего подозрение, что он  -  совсем
не то, чем кажется самому себе.
     Женщина смотрела на него почти  с  жалостью,  словно  перед  ней  был
безумец.
     Но тогда ему не довелось  узнать,  в  чем  состояло  его  собственное
давнее колдовство. Слишком поздно он услышал тяжелые  и  близкие  шаги  за
спиной. Сенор обернулся и успел заметить нечто  массивное,  стремительное,
полностью одетое в темную сталь, прежде чем удар чудовищной силы обрушился
на его голову. Последнее, что он помнил, был протяжный крик Лаины и глухое
утробное рычание глонгов. Потом мир исчез в короткой ослепительной вспышке
и тьма приняла герцога в свои объятия.
     Так он впервые встретился с Воином В Железном Панцире, ставшем с  тех
пор его злосчастной тенью.



                               20. В СКЛЕПЕ

     Он очнулся с болью, стиснувшей его  череп  раскаленными  пальцами,  и
попытался приоткрыть веки, налитые свинцом.
     Сознание медленно прояснялось... Сенор ощутил тугие  кольца  веревки,
которой он был привязан к чему-то вроде каменного столба. Собственное тело
казалось ему деревянным. Он дышал  тяжелым  затхлым  воздухом  подземелья.
Слабый запах напоминал ему о чем-то или о ком-то. Тишина была абсолютной и
вызывала неприятный холодок в груди, - ему казалось, что  он  замурован  в
склепе. Вполне возможно, так оно и было.
     Вокруг было совершенно темно. Он смотрел магическим  зрением,  но  не
видел ничего, кроме голых каменных стен, слегка освещенных слабым  лиловым
светом, пронизывавшим магическую реальность и сочившемся откуда-то  сзади.
Неравномерность этого света свидетельствовала о чьем-то сильном враждебном
влиянии.
     Воспоминание об ударе, отправившем его в небытие,  пришло  к  Сенору,
как составная часть пытки, которой каждый может подвергнуть себя сам, и он
едва не застонал от бессильной злобы.
     Инстинкт редко подводил его. Но в этот раз Холодный  Затылок  не  был
предупрежден об атаке стремительного и таинственного врага.
     Потом он осознал, что