внутрь замка был теперь полностью свободен.

12

Этаж за этажом, пролет за пролетом, они спускались все ниже, в святая
святых манфреймовского замка.

Время от времени Глеб останавливался и сверялся с планом, полученным в
Белоярской общине еще перед первым штурмом.

- Откуда у тебя этот чертеж?

- Его составили волхвы. Они сотни лет по крупицам собирали информацию о
цитадели своего главного врага, надеясь, что когда-нибудь их труд
пригодится, и вот этот день настал.

Еще два пролета вниз, поворот налево... Странно, почему их до сих пор не
атакуют?

Сомнения все больше овладевали Глебом. Он принимал в расчет панику,
вызванную внезапной атакой и успешным штурмом лишенного внешнего кольца
защиты замка. Они успели оторваться от преследования, но не на столько
же... Что-то здесь не так. Шум битвы сюда не проникал, и они не знали о
происходящем наверху. Глеб пожалел, что не обучил князя обращению с
современной техникой связи...

Впрочем, никакие радиосигналы не пробьются через базальтовую породу. Те,
кто строил этот замок, казалось, учли все, чтобы сделать его неприступным.

Тем непонятнее казалось Глебу отсутствие серьезных препятствий на их пути.

Новый пролет лестницы, еще один этаж вниз. Справа должна быть дверь,
ведущая в операционные палаты, - так это здесь называется...

Зал был пуст, лишь столы с зажимами и разложенные хирургические инструменты
напоминали о несчастных, закончивших в этом месте свой скорбный жизненный
путь.

Столбы с веревками, покрытые рыжими пятнами запекшейся крови, вызывали у
Глеба приступ дурноты. Оба не сговариваясь вернулись обратно на лестницу.

Последний этаж - теперь уже совсем рядом должен был быть вход в
сокровищницу...

- Ты думаешь, мы найдем здесь Манфрейма?

- Нам не нужен Манфрейм. Он бессмертен, и схватка с ним бессмысленна. Нам
нужен источник его бессмертия и силы.

- Ты имеешь в виду мертвую воду?

Глеб кивнул, с недоумением рассматривая вновь открывшийся перед ними пролет
лестницы, ведущей вниз.

- Странно, на плане нет этой лестницы... Мы на самом нижнем этаже.

- Волхвы не могли знать всего. Манфрейм все время перестраивал замок и
перепрятывал свои сокровища.

- Может, ты и прав...

Глеб осторожно шагнул на первую площадку лестницы, словно пробуя ее
прочность. Перед ним был длинный ряд мраморных ступеней, ведущих вниз, к
бронзовой двери, освещенной факелами. Но едва он вступил на первую
ступеньку, как лестница исчезла, теперь он стоял перед дверью, створки
которой начали медленно открываться.

Глеб обернулся. Лестница по-прежнему была на месте, только теперь она
оказалась за его спиной и вела вверх. Далеко, в самом начале, маячила
фигурка Крушинского.

"Что-то вроде пространственного лифта", - подумал Глеб. Ему вовсе не
хотелось разбираться с новой загадкой, как можно скорее нужно было попасть
в сокровищницу. Не верилось, что их беспрепятственное продвижение будет
продолжаться слишком долго, каждая уходящая секунда казалась ему кусочком
сгоревшего минного фитиля.

Двери между тем продолжали открываться, и перед Глебом предстал огромный,
ярко освещенный зал.

Груды золота и драгоценных камней, беспорядочно сваленные на полу,
производили впечатление несметного богатства, - вот только не богатство он
здесь искал... Зал заканчивался глухой стеной. На плане отмечено двенадцать
залов. В последнем, двенадцатом зале должен быть источник, а это что-то не
то... Не раздумывая больше, Глеб шагнул обратно на лестницу и сразу же
оказался рядом с Крушинским.

Словно сожалея об упущенной добыче, внизу у двери полыхнул огонь.

- Что там было?

- Приманка для жадных простачков. Мы пропустили поворот, придется немного
вернуться.

Невидимую дверь в середине лестницы они нашли далеко не сразу. Ее закрывала
искусно выполненная голографическая проекция монолитной каменной стены, и,
если бы не феноменальная наблюдательность Крушинского, заметившего разницу
в структуре камня, они прошли бы мимо нее и во второй раз.

Голограмма скрывала за собой длинный сводчатый коридор. Своды смыкались над
ними так высоко, что свет факелов едва доставал их.

Факелы, вставленные в специальные держатели на стенах через каждые
несколько метров, горели ровным голубым пламенем, не дающим дыма, и,
очевидно, питались газом, а возможно, и электричеством. Искусно сделанная
под старину стилизация современной техники...

Все еще не было никакой атаки. Даже стража не стояла в этих коридорах. Ее
отсутствие казалось Глебу самым подозрительным, хотя объяснялось довольно
просто. Манфрейм слишком уж полагался на свои совершенные системы защиты и
не доверял слугам. На этот этаж запрещалось входить под страхом смерти даже
его казначею.

Новые богатства складывали сюда только под его личным наблюдением, и всех
участвовавших в операции уничтожали после ее окончания. Никто, кроме самого
хозяина, не был посвящен в многочисленные мрачные тайны этой сокровищницы.

Глеб испытывал нарастающую тревогу. Он чувствовал, что за толстенными
стенами коридора кто-то был, чьи-то холодные нечеловеческие глаза наблюдали
за ними, и такая лютая злоба скрывалась в камнях, что не почувствовать ее
было невозможно.

Даже Крушинский, скептически относящийся к подобным "мистическим штучкам",
теперь все время ежился и часто оглядывался по сторонам.

- Что-то здесь уж слишком холодно.

Глеб не стал возражать, хотя сам то и дело вытирал пот.

Наконец коридор закончился двухметровой круглой дверью из какого-то белого
сплава. На ее верхней панели вспыхивали и гасли огоньки индикаторов вполне
современных электронных устройств.

- Похоже, мы на правильном пути. Такую дверь не станут ставить где попало.
И все же мне совсем не нравится то, что за ней находится...

Тем не менее отступать они не собирались. Глеб снова обнажил меч и
привычным движением вонзил его в металл двери. Однако на этот раз меч
погружался с трудом, с каждым сантиметром сопротивление увеличивалось.

Когда лезвие погрузилось на две трети длины, меч застрял окончательно, и
они, вдвоем, ухватившись за рукоятку и напрягая все силы, едва вытащили его
обратно.

- Что-то надо придумывать... С наскока этот материал не возьмешь.

- Давай-ка теперь я попробую. - Крушинский снял лазер с предохранителя и
медленно повел им вокруг того места, где на обычной двери должен находиться
замок. Красная полоска раскаленного металла быстро остывала - на двери от
этой процедуры не осталось даже следа.

- У нее толщина, похоже, не меньше метра!

- Во всяком случае, лезвие меча на ту сторону не прошло, я бы почувствовал,
а вошло оно сантиметров на семьдесят.

Такого препятствия они не ожидали и теперь в растерянности смотрели друг на
друга.

- Я не знаю современного инструмента, способного справиться с этой дверью.
Разве что мезонный дезинтегратор, но даже если в арсеналах базы найдется
подобная штука, чтобы доставить ее сюда, понадобится специальное
транспортное средство.

- Мы должны пройти через эту дверь сегодня, сейчас - второго случая просто
не будет! Я был уверен, что для этого меча не существует преград! - В
отчаянии Глеб изо всех сил рубанул по двери и опять еле вытащил лезвие.
Шрам от удара постепенно затягивался и в конце концов полностью исчез.
Заставив себя успокоиться, Глеб еще раз проанализировал ситуацию и
почувствовал, что какая-то важная мысль, может быть, решение всей проблемы,
пока еще смутно, неопределенно начала зарождаться в его голове.

- А что, если попробовать несколько уменьшить ее толщину?

- Это каким же образом?

- Давай вдвоем возьмемся за рукоятку и погрузим меч не слишком глубоко,
чтобы хватило сил управлять надрезом. Потом попробуем вырезать не цилиндр,
а конус. Широкая часть к рукоятке, конец лезвия - вершина. Десяток таких
конусов вырвут из этой чертовой двери большую часть ее толщины!
Соображаешь, что получится?

Они попробовали - через пару минут полуметровая болванка бериллиевой стали,
по форме похожая на воронку, с пронзительным звоном рухнула на пол. В двери
образовалась весьма солидная выемка.

- Похоже на работу кумулятивного снаряда. Ну и дверца нам досталась! Однако
я думаю, еще четыре-пять подобных вороночек, и можно будет вырезать
следующий слой.

Тяжелая, выматывающая все силы и совершенно необычная работа поглотила их
настолько, что шаги в коридоре они услышали слишком поздно.

Крушинский повернулся с немыслимой для обычного человека скоростью только
что он стоял лицом к двери, ухватившись обеими руками за рукоятку меча, и
вот он уже стоит выпрямившись спиной к Глебу, держа в правой руке готовый к
бою пистолет - все промежуточные движения между этими двумя положениями
исчезли для постороннего наблюдателя.

- По-моему, я где-то уже видел эти красные штаны. - Знакомая усмешечка
появилась на губах Крушинского, а пистолет отправился в свою кобуру. Лишь
после этого Глеб наконец понял, кто стоял перед ними.

- Шагара!

- Я давно почуял вас, но вы ходите слишком быстро... Хотел предупредить: вы
прошли логово Ламия. Он всех пропускает только в одну сторону - обратного
пути нет...

- А ты все-таки пошел за нами...

- Ламия нападает неожиданно, вы должны были знать...

- Значит, это его взгляд мы все время чувствовали в коридоре... Ну что ж,
спасибо тебе, не знаю только, придется ли нам возвращаться, после того как
мы здесь закончим все дела.

- В любом случае думать об этом будем, когда настанет пора возвращаться. -
Крушинский вновь повернулся к двери, и в это время маленькая рука осторожно
прикоснулась к ладони Глеба.

- Ты знаешь, что с ней сделали?

- Я знаю. Может быть, ей удастся помочь.

- Где она? Я совсем не чувствую ее больше, словно хозяйка умерла...

- Она очень далеко. Но она не умерла. Она обязательно вернется.

- Ты обещаешь?

Желтые бесхитростные глаза заглядывали ему прямо в душу, глаза, которым
нельзя было солгать. И, проглотив в горле застрявший комок, он сказал:

- Я тебе обещаю.

Крушинский так страшно заскрипел мечом в двери, словно ворочал мельничный
жернов.

- Мы должны открыть эту проклятую дверь, мы должны ее открыть! Жаль, князя
нет с нами, он выломал бы ее одним плечом...

- Князь рубится наверху. Его войско захватило весь двор, но в замок им не
удалось пробиться, у Манфрейма много солдат.

- Если мы откроем эту дверь, их количество уменьшится! Клянусь, мы положим
конец его армии мертвецов! - Сказав это, Крушинский еще яростней набросился
на дверь.

Ее толщина постепенно уменьшалось, уже восемь глубоких воронок зияло на
поверхности двери, они сливались в одну большую выемку, и теперь можно было
попробовать пробить насквозь оставшуюся толщу металла.

Наконец им это удалось. После этого разрез пошел гораздо легче, появилась
надежда выдавить внутрь среднюю часть металлического цилиндра, закрывавшего
проход.

- Осторожней. Здесь слишком много электроники, разрезая металл, мы нарушили
какие-то цепи.

Индикаторы погасли, и я не знаю, что теперь может случиться. Возможно,
здесь есть мины или скрытые лазеры, которые включаются при разрыве цепи.

Что-то тикало, свистело, шипело у них над головой, но друзья молча, стиснув
зубы, продолжали свою нелегкую работу. Трудная дорога, которую они выбрали,
поверив Страбору, похоже, заканчивалась за этой дверью...

Манфрейм стоял на площадке центральной башни замка и совершенно равнодушно
наблюдал за ходом сражения, развернувшегося у него под ногами.

Он думал о том, что все эти суетящиеся внизу люди скоро превратятся в
солдат его армии - в мертвых солдат.

Мертвецы не обсуждают приказов, не знают страха. Порой ими сложно
управлять, но когда их много, это не имеет особого значения. Сегодня их
количество должно было увеличиться на несколько тысяч. Идеальные солдаты
для его не знающей поражений армии.

Проблема возникла только из-за ракеты, разрушившей внешнюю защиту замка.
Никак не удавалось заставить замолчать ее пулеметы, и Манфрейм обдумывал,
какое оружие из богатейших арсеналов замка стоит применить, чтобы не
производить во дворе слишком больших разрушений.

За этими мыслями и застал его вызов карманного пейджера, выполненного в
форме магического кристалла, висевшего у него на шее на массивной золотой
цепи. Появилась надпись:

"Разрушена электронная защита двери А".

Манфрейм покачнулся. Рев, вырвавшийся из-под вечно опущенного забрала, не
содержал в себе ничего человеческого.

Через секунду, забыв обо всем, господин этого мира несся вниз, перепрыгивая
через ступени и пытаясь вырвать из ножен заклинившийся меч, которым не
пользовался два последних тысячелетия.

Дверь, перекрывавшую вход в двенадцатый зал, они прошли быстрее всего.
Возможно, оттого, что взбешенный многочисленными препятствиями Крушинский
просто выстрелил из пистолета в открывшийся огненный глаз Ховалы. Это
подействовало на хитрого демона лучше любого пароля - дверь открылась
мгновенно.

Одиннадцать залов, переполненных сокровищами всех цивилизаций, остались у
них за спиной, так и не сумев ни на секунду отвлечь внимание от главной
цели. И вот теперь все трое стояли посреди последнего зала. Высеченный в
материнской базальтовой скале тысячелетия назад, он поражал своими
огромными размерами.

Всего три предмета хранил в своих глубинах двенадцатый зал манфреймовской
сокровищницы. В глубокой нише в сафьяновой шкатулке, отделанной изнутри
темным бархатом, лежала бутыль, искусно вырезанная из оникса, с нанесенными
на нее древними рунами.

Глебу не надо было задумываться над ее содержимым, много раз обсуждали они
с Варламом значение каждого предмета, хранящегося здесь. В бутыли эликсир
бессмертия, драконья кровь, настоянная на мертвой воде.

Рванувшись вперед, Крушинский занес уже меч над проклятым сосудом, но
какая-то смутная, еще не оформившаяся мысль заставила Глеба удержать его.

- Подожди. Давай осмотрим остальное. Причина всех бедствий не в эликсире, а
в источнике мертвой воды. Не будет воды, не будет и нового эликсира -
начинать надо с него!

Источник... Ничего в нем не было особенного, разве что алый цвет
сталактита, спускавшегося от самого потолка. На небольшом возвышении под
ним стояла золотая чаша.

Из кроваво-красного камня сочилась совершенно прозрачная жидкость.
Постепенно, в течение нескольких минут, она собиралась в каплю и, падая в
чашу, издавала долго не затихающий звон, эхом отраженный от пустых стен.

Крушинский снова рванулся вперед, и снова Глеб удержал его.

- Не твоим мечом! И рубить надо под самым потолком, там, где начинается
красный камень.

Им пришлось составлять живую лестницу. Глеб встал внизу, взяв на себя
основную нагрузку. Более жилистый и гибкий Крушинский взгромоздился ему на
плечи, а наверху оказался самый легкий из них. Почетная обязанность рубить
проклятый источник выпала на долю Шагары. Крушинский крепко придерживал за
ноги маленького домового.

Огромный меч в его руках выглядел нелепо, но Глеб помнил о ничтожном весе
меча и знал, что Шагара справится, достаточно будет простого прикосновения
лезвия к основанию сталактита.

Шагара как-то неторопливо, словно преодолевая вязкое сопротивление
невидимой среды, замахнулся. Меч описал в воздухе пологую кривую и коснулся
камня под самым потолком, в том месте, где алый цвет сталактита переходил в
обычный серый базальт потолка пещеры.

И в то же мгновение лезвие вспыхнуло ослепительным синим светом. У
основания сталактита возник огненный протуберанец, на какую-то долю
мгновения заполнивший все пространство зала.

Кажется, Глеб закричал, стараясь предотвратить несчастье, но его никто не
услышал.

Ударная волна чудовищной силы обрушилась на них сверху.

Смягченная двумя телами, находившимися между ним и эпицентром этого удара,
она не сразу лишила Глеба сознания, и, падая, он еще не до конца понимал,
что, собственно, произошло.

Эхо от взрыва не затихало, напротив, оно становилось все сильней. Словно
где-то в глубинах под замком ревел невидимый раненый зверь.

Рев перешел в грохот. Теперь уже весь замок содрогался от подземных толчков
- ходуном заходили стены. С потолка сыпались все новые обломки камней.

Глеб из последних сил боролся с наплывающей дурнотой. Знакомый кисловатый
привкус во рту и отсутствие чувствительности в руках говорили о серьезной
контузии. Но он должен был встать, во что бы то ни стало он должен был
подняться и довершить начатое.

Он поднимал свое разбитое тело медленно, по частям, запрещая себе думать о
боли.

Перед глазами стоял плотный туман, все перед ним качалось, проплыло залитое
кровью лицо Крушинского. "Потом, все потом - даже это". Сейчас их
собственные жизни не имели никакого значения. Значение имела только чаша.

Опрокинутая, она валялась на полу среди камней. Варлам просил его, если
удастся, принести ему этой воды, чтобы лечить смертельно раненных воинов,
как однажды вылечили его самого... Но судьба решила иначе, и он не жалел об
этом.

Он искал осколки красного сталактита, но их не было, похоже, красный камень
полностью сгорел во время взрыва. Это было важно - это было важнее всего.

Он должен был сделать все, чтобы Манфрейм не сумел восстановить источник
мертвой воды. Но, кажется, тут все обошлось без него. Соприкоснувшись с
настоянной на ненависти сталью гидровского меча, сам камень, рождавший
мертвую воду, превратился в огонь.

Не осталось ни одного самого маленького осколка, и не было больше Шагары...
Наверху огонь был слишком силен... Так силен, что не осталось ни клочка
одежды, ни рукояти меча.

Опираясь о стены, шатаясь, Глеб продвигался туда, где лежала бутыль с
эликсиром.

Замок содрогался все сильней от подземных ударов, пол то и дело уходил
из-под ног.

Добравшись до ниши, Глеб крепко сжал в руках скользкий сосуд, теперь ему
предстояло проделать обратный путь, к тому месту, где лежало разбитое тело
Крушинского.

Манфрейм несся по подземным коридорам, подгоняемый яростью и страхом, эти
чувства, не посещавшие его долгие тысячелетия, казалось, лишили Черного
рыцаря остатков рассудка.

Манфрейм так торопился, что, миновав голограмму стены, забыл повернуть
рукоятку, опускавшую сеть на логово Ламия, и голодная тридцатиметровая змея
с головой собаки дождалась своего часа.

Обед, который достался ей после долгих трехсот лет ожидания, оказался не
слишком вкусен.

Зато он казался достаточно объемным, и змею потянуло в сон, как это обычно
бывает со змеями, полностью набившими свой желудок...

Долгий сон продолжался, пока не закончилось действие эликсира и тело
Манфрейма не превратилось в пыль в ее желудке, но к тому времени многое
изменилось.

Мир продолжал свое смещение в красную область спектра, началась долгая
эпоха калиюги, но где-то там, на другом ее конце, на рубеже двадцать
первого века впервые появилась надежда.

ЭПИЛОГ

Ничего не изменилось в московской квартире - разве что прибавилось пыли на
полках да на том месте, где когда-то висела картина с Георгием
Победоносцем, квадрат светлых обоев напоминал о происшедшем.

Судя по календарю, он отсутствовал два дня. Глеб долго разглядывал в
зеркале свое лицо и думал о том, как это кстати, что у него не осталось
друзей. Не нужно будет ничего объяснять. Например, откуда седина в волосах.
Или этот ледяной блеск в глазах.

Соседям на него наплевать настолько, что они вряд ли заметят разницу, когда
он первый раз покажется им на глаза без коляски. В крайнем случае, придется
сказать, что лечился у экстрасенсов. Обычно подобное объяснение на
обывателей действует безотказно.

Оставалась последняя проблема. Впрочем, он почти не сомневался, что здесь
обо всем давно позаботились без него. Так оно и оказалось. На стене, в том
месте, куда ударила пуля из окна, появился аккуратный кусочек обоев. Стекло
вставлено, в комнате ни малейших следов таких далеких и уже почти забытых
событий.

Он все еще никак не мог привыкнуть к мысли, что с прошлым покончено.
Покончено раз и навсегда.

Начинался какой-то совершенно неизвестный для него кусок московской жизни.
Придется подыскивать