ушевную черствость, он пошел в болота
один, твердо решив хотя бы удостовериться в том, что переданная Меконгом
картина поляны с двумя сломанными березами действительно существует и
действительно находится в Оленьей топи.

Он шел уже около часа и продвинулся за это время не больше чем на километр
к отмеченному крестиком на его планшетке месту.

Почва становилась все ненадежней, а тут еще он попал в район прошлогоднего
пожара. Обуглившиеся черные деревья в лунном свете производили тягостное
впечатление.

Пожарище успело зарасти свежими кустами и травой, запах гари выветрился, и
он не стал его обходить, о чем и пожалел теперь, поскольку вокруг исчезла
ненадежная опора древесных веток, за которые он то и дело цеплялся, по
колено проваливаясь в топь.

Он успел уже раскаяться в том, что затеял этот нелепый поход в одиночку
сквозь незнакомое ночное болото, но отступать не хотелось.

Звук он услышал в конце второго часа. Звук, похожий на легкое чавканье или
жеванье. "Чвак-чвак", - раздавалось у него за спиной. Когда он
останавливался, стараясь прислушаться, звук сразу же пропадал. Это
выглядело подозрительным - похоже, кто-то за ним следил.

Глеб достал лазер, проверил заряд.

Тот, кто крался вслед за ним, обладал удивительным терпением. Однажды Глеб
простоял совершенно неподвижно целых пятнадцать минут, и звук не раздался
ни разу.

Наконец попалось удобное для засады место. Глеб нырнул в густую заросль
кустов и, распластавшись на мокрой земле, стал поджидать своего
преследователя.

Неизвестно, сколько прошло времени, даже руку с часами не хотелось
передвигать, чтобы ненароком не сломать напряженной тишины ночного болота.

В конце концов его терпение было вознаграждено. Шарообразная лохматая
фигура, почти неразличимая в свете луны, осторожно выглянула из прогалины в
кустах на краю поляны.

Медведь? - подумалось Глебу. Нет, слишком большие уши...

Что же это такое? После встречи с огромной лягушкой ничто уже не могло
удивить его в этом болоте.

Наконец существо поравнялось с кустом, где спрятался Глеб.

- Стой на месте и не двигайся! - громко и отчетливо произнес он, нарочно
щелкая переключателем мощности своего лазера, хотя в этом не было ни
малейшей необходимости.

- Двинешься - размажу по кустам! - пообещал Глеб.

- Да стою, чего уж там... - промямлил какой-то гундосый, с придыханием
голос.

- Подойди ближе и встань так, чтобы луна светила на твою поганую рожу!

Существо повиновалось, и рожа оказалась гораздо хуже, чем Глеб мог себе
вообразить. Слюнявые толстые губы, вывернутые и свисавшие до самого
подбородка, глаза, полностью утонувшие в густых бровях, и рыжая бородища по
пояс дополняли картину.

- Ты кто? - спросил Глеб, опуская лазер и приподнимаясь с земли.

- Да леший я - кто же еще в такую пору может шастать по болоту. Ты-то чего
тут забыл?

- Э нет, так не пойдет, это я тебя поймал, и я первый буду задавать
вопросы.

- Подумаешь, поймал! Вот заморочу сейчас голову, так и маму родную не
найдешь в этом болоте.

- Маму, может, и не найду, а тебя вот нашел. Ты зачем за мной шел?

- Родственник попросил проследить, вот и приходится нарываться на
неприятности...

- За мной просил следить?

- Да нет! Ты ему ни к чему! За лягушкой этой залетной, чтоб ее неладная
залатала!

Глеб почувствовал, как у него от волнения перехватило дыхание.

- Кто таков? Зовут как твоего родственника?

- Шагарой зовут! Нешто знаешь его?

- Жив, значит... Где же его нелегкая носит, сам почему не пришел?

- Не может он. В манфреймовский замок попал, обратного хода оттуда нашему
брату нету. Вот и попросил меня присмотреть, значит, за этой лягушкой, а
тут ты шастаешь, дай, думаю, подойду, может, узнаю, куда она подевалась...

- Далеко лягушка наша улетела. Обещала вернуться, да не скоро это случится.

- Вот, значит, как...

- Да так уж, сам ее жду.

- А по ночам чего по болоту шастаешь?

- Штуку одну ищу, железную, которая тут не так давно свалилась.

- С неба, штоль, свалилась?

- Может, и с неба, неужто про нее знаешь? - встрепенулся Глеб.

- Как не знать! Когда этот железный дракон тут в листвене гробанулся,
шуму-то было! А уж пожарище, почитай, весь месяц потом полыхал.

- В листвене говоришь? Точно, это в апреле было... Покажешь поляну с двумя
березами переломленными?

- А чего не показать? Покажу, только сгорели твои березы, сам-то ты мимо
них, почитай, прошел...

- А не заморочишь?

- Чего тебя морочить? Ты и так мороченный, мертвой водой моченный, мы с
тобой теперча одной крови. От тебя и человечиной-то не пахнет - думаешь, я
почему к тебе подошел?

- Ну так пошли...

Вернулся Глеб под утро, когда развеялся ночной туман, и сразу же увидел
костер и встревожено всматривавшегося в болото Крушинского.

- Ну и где тебя черти носили?

- Да уж носили... Ракету искал.

- Чего? - не понял Крушинский.

- Нам транспорт нужен для атаки замка, вот мне и захотелось узнать, что
стало с моим Меконгом...

- Меконг? Чего его искать? Он же полностью разрушен, его даже с реестра
базы списали.

- Это один из тех эпизодов, воспоминание о которых не доставляет
удовольствия. Судя по тому, как себя вела ракета в последнем бою, у нее
большой запас живучести. Мне удалось обнаружить место, где она упала, но
самой ракеты там нет.

- Естественно. Она наверняка утонула в болоте, и извлечь ее оттуда будет
достаточно сложно. Но даже если это удастся, повреждения могут оказаться
такими большими, что ремонт будет нецелесообразен. Не проще ли увести с
базы новую ракету?

- Может, и проще, но тогда у нас возникнут сразу две проблемы. Во-первых,
кража такого масштаба не останется незамеченной, и мы раньше времени
привлечем внимание к своей операции, во-вторых, Меконг может иметь
одного-единственного пилота, и мы попадем в серьезную зависимость от
непроверенного человека. Нет, Юрий, это не годится. Поручи своим
специалистам провести магнитную съемку района Оленьей пади. Если им удастся
обнаружить магнитную аномалию, мы все же попытаемся установить, в каком
состоянии находится ракета.

Главную причину своего решения он так и не назвал Крушинскому. Он все время
испытывал чувство вины, вспоминая о Меконге, и сейчас, когда представилась
наконец реальная возможность найти останки своего механического друга, Глеб
твердо решил сделать это.

- А где князь?

- Тебя пошел искать. Ты мог бы и предупредить о своей экскурсии...

- А не заплутает он? - встревожено спросил Глеб, вспомнив о ночной встрече.

- Он эти места с детства знает. - Крушинский снял с костра закопченный
покореженный чайник, в котором всегда заваривал душистый клюквенный чай,
игнорируя все новомодные походные приспособления для готовки пищи, плеснул
ароматной жидкости в кружку и протянул Глебу.

- Не слишком ли это просто?

- Что именно? - не понял Глеб.

- Да твой план проникнуть в манфреймовский замок?

Он ведь веками достраивался теми, кто изгнал отсюда самих Асилов. Манфрейм
пришел на готовенькое, но и он немало сделал, чтобы превратить замок в
совершенно неприступную крепость. Уверен, он учел и такой вариант, как
чей-то неожиданный визит в единственный незащищенный канал. Там должно быть
полно сюрпризов для непрошеных гостей.

- Тут я с тобой согласен. Я просил Страбора оставить нам оружие Асилов, но
он наотрез отказался, сказал, что и так сделал все, что мог, самим фактом
своего появления в нашем мире, нарушив целый ряд их законов. Мы должны
выкручиваться сами, и тебе придется глубоко запустить обе руки в арсеналы
базы.

- В этом мне помогут. Если понадобится сформировать хороший десантный
отряд, то и здесь проблемы нет.

- Проникнуть в замок смогут лишь те, кто будет находиться внутри Меконга,
но снаружи... Да, пожалуй, поддержка Ваславу не помешает.

- Ты планируешь одновременный штурм снаружи?

- Конечно, без этого нам не обойтись, тем более что князь недолюбливает
железных драконов и Меконг ему явно не придется по вкусу.

Глеб сосредоточенно обдумывал только что пришедшую в голову мысль, потом он
встал и несколько раз прошелся по палатке, старательно обходя в беспорядке
разбросанные Крушинским вещи, - тот уже начал составлять список того, что
может понадобиться им для штурма.

- Князю придется снова собирать дружину.

- Скажи ему об этом сам. Его это не слишком обрадует.

- Ну, я думаю, он сможет использовать часть войска, пришедшего из-под
Китежа.

- Кстати, о Китеже. Ходят какие-то невероятные слухи о его исчезновении. Ты
что-нибудь знаешь об этом?

- С Китежем все будет в порядке. Страбор помог мне поставить вокруг него
невидимую силовую стену, примерно такую, как та, что стоит вокруг базы.

Он не стал вдаваться в длительное объяснение подробностей, не слишком
понятных ему самому. Да и какое это имело значение, если они не вернутся? А
если вернутся...

- Если удастся наш штурм, многое изменится в этом мире, да и не только в
этом...

- Глобальные задачи не для меня, я человек дела, я не люблю слишком долго
рассуждать, но, поверив тебе однажды, я пойду с тобой до конца.

Ночь давно рассеялась. Над болотом наступило серое утро, потянул
предрассветный ветерок и унес последние клочья тумана.

На дальней поляне появилась фигура изрядно промокшего Васлава. Глеб
представил, как он искал его всю ночь, и вместе с угрызениями совести от
того, что ушел тайком, никого не предупредив, он почувствовал то самое
тепло, какое только и можно почувствовать, имея таких друзей.

Наверно, именно в эту самую минуту он окончательно поверил в то, что даже
их безумное предприятие с атакой манфреймовского замка имеет шанс
закончиться удачей.

Даже бессмертные рано или поздно находят свой конец, а проигрывать битвы
приходилось и самим богам.

10

Второй день отряд из восьми человек трудился в болотах Оленьей пади это
были все люди, отсутствие которых на базе можно было объяснить подходящими
причинами.

Зато у них появился небольшой, но мощный землеройный снаряд. Под предлогом
ремонта ночью его перегнали из ангара базы к котловану.

И все равно рабочих рук не хватало. Работа осложнялась жидкой грязью,
уничтожавшей почти сразу все результаты их труда. Лишь после того, как
подошла из-под исчезнувшего Китежа часть дружины Васлава, охранявшая
продовольственный обоз за пределами городских стен, стало немного легче.

Глеб с интересом выслушивал потрясающие новости, стараясь в меру своих
артистических способностей изображать удивление. Татары, не обнаружив утром
городских стен, тем не менее с диким воем понеслись по привычному маршруту
в атаку и вскоре оказались с противоположной стороны города в лагере другой
орды. Только тогда паника охватила их ряды. Ушли они на следующий день.

Вечером каждый желающий мог увидеть в неподвижной глади озера отражение
златоглавых китежских соборов. Наверно, именно это отражение невидимого
града окончательно доконало татарских всадников. К обеду их кавалерийские
лавы одна за другой стали покидать места стоянок, разнося по всей Руси
весть о неслыханном чуде.

Дружинникам Васлава, потрясенным только что пережитым, пришлось сразу же
после прибытия столкнуться с огромным металлическим драконом, глотающим в
котловане жидкую грязь.

Не выдержав этого зрелища, воины, не устрашившиеся десятикратно
превосходящей их татарской конницы, в панике разбежались, как только над
поляной появилась металлическая рука землечерпалки. Глебу пришлось собирать
их по всему болоту и организовывать специальную лекцию с осмотром робота.

В конце концов, наиболее храбрые из воинов согласились даже осмотреть
кабину, после чего дело пошло на лад. Через несколько дней русичи привыкли
к этому механическому помощнику и работы пошли значительно быстрее.

Возничие рубили гати и волоком свозили их к заметно углубившемуся
котловану. С помощью двойного крепления стен им наконец удалось остановить
плывун.

На пятый день работ на дне показался металлический купол ракеты...

Глеб очень спешил. Он прекрасно понимал, что работы такого масштаба не
могут долго оставаться незамеченными. Не Манфрейм, так руководство базы,
имевшее в своем распоряжении все необходимые технические средства, рано или
поздно обнаружат этот котлован и как только поймут, что здесь происходит,
от них не останется мокрого места...

Их могла выручить лишь скорость да еще удача... Самым неприятным для Глеба
оставалось ощущение полной беззащитности. Все меры предосторожности,
которые они принимали, ничего не значили для современных боевых машин,
каждую секунду на них с неба могли обрушиться тонны взрывчатки.

Оставалась надежда лишь на помощь организации ветеранов Крушинского, уже
дважды перехватившей опасную информацию о подозрительной активности
русичей, да еще, пожалуй, на маскировку - особенно с воздуха.

Нельзя было оставлять не укрытым ни одного предмета, ни одного человека.
Котлован затянули специальной маскировочной сетью, способной отражать и
рассеивать даже волны радаров.

Странное чувство овладело им, когда Глеб вновь очутился в рубке своего
Меконга. Здесь все давно умерло.

Поскольку компьютерный анализатор, как и все остальное, не функционировал,
Глеб не смог получить данных о размерах повреждений, а беглый осмотр ничего
не дал.

Он думал о том, что, вероятнее всего, ремонт придется начинать с самого
начала и восстанавливать одну главную линию - энергетическую установку,
посадочные двигатели и ручное управление.

- Ну, как там? - набросился на него Крушинский, с нетерпением ожидавший
снаружи.

Хмурый Глеб постучал по корпусу, словно проверяя прочность обшивки, и,
наконец, ответил:

- Автоматика, похоже, сгорела вся. Основные агрегаты, я думаю, целы.
Понадобится чистка, профилактика и перевод почти всех ее механизмов на
ручное управление. Это самая сложная задача, времени может не хватить, так
что давай начинать работать.

Полковник Коноплянников почувствовал приступ раздражения сразу же, как
только включился дисплей его внешнего фона. На экране появилось бледное,
вытянутое, с плотно сжатыми губами лицо Мориновского.

Коноплянников терпеть не мог казначея Манфрейма за его непомерную жадность
и за то, что этот человек всегда объявлялся в самый неподходящий момент.
Полковник с трудом переносил общение с Мориновским еще и потому, что его
господин никогда не удостаивал Коноплянникова личной беседы, словно он не
командовал здесь космической базой и не являлся полномочным представителем
Федерации на этой планете.

- Слушаю вас, - ледяным тоном произнес полковник, сразу же давая понять,
что для долгой беседы он временем не располагает.

Мориновский, зная заранее, какую мину состроит Коноплянников после его
вызова, лишь усмехнулся.

- Послушайте, полковник, мы получили информацию о том, что кто-то пытается
увести одну из ваших штурмовых десантных ракет.

- Никогда не слышал подобной чепухи. Меконги сконструированы так, что могут
подчиняться одному-единственному пилоту.

- И тем не менее. Вообще-то мы за подобную информацию берем не меньше пяти
тысяч, но мой господин бывает порой неразумно щедр. Это сообщение, по его
прямому указанию, я передаю вам бесплатно. Обратите часть вашего
драгоценного внимания на район Оленьей топи. По нашим данным, там
происходит что-то крайне любопытное.

Лицо Мориновского исчезло с экрана, прежде чем Коноплянников успел дать
выход своему раздражению.

Закончив перечисление своих мыслей по поводу самого Мориновского, а также
его родителей, обращенных теперь уже к пустому экрану, Коноплянников
перешел к ослиным рогам деда Мориновского, когда внезапно остановился,
вспомнил, что у ослов нет рогов, и совершенно неожиданно для себя самого
потребовал от оператора соединить его с диспетчерской. "В конце концов, мне
ничего не стоит проверить указанный район, зато в следующий раз появится
возможность прищемить хвост этому надутому хлыщу".

Тройка реактивных штурмовиков из состава дежурного патруля базы пронеслась
над болотом с оглушительным ревом.

"Внизу все спокойно!" Такой доклад от командира звена не удовлетворил
Коноплянникова, поскольку магнитные искатели засекли на поверхности наличие
неизвестных и довольно значительных масс металла.

- Откуда там этот металл?

Вопрос полковника был обращен к инженеру разведки, лейтенанту Кобенко.
Кобенко, однако, уже больше года состоял в организации ветеранов и был
посвящен в кое-какие детали происходящего в Оленьей топи.

- Это метеорит, - безапелляционно заявил он. - Большой болид лет за двести
до нашего приземления обрушился на этот район. Сохранились легенды местных
жителей и кое-какие косвенные данные. Видимо, болид раскололся на две
крупные части и несколько мелких осколков. На поверхности ничего не видно,
поскольку все следы его падения затянула трясина.

Это объяснение было достаточно правдоподобным, и полковник отдал приказ
вернуть штурмовики на базу.

Еще час, после того как затих вдали гул реактивных моторов, на поляне
царило полное спокойствие. Лежавшие в укрытии под маскировочной сетью Глеб
и Крушинский переговаривались вполголоса, словно их могли услышать пилоты
улетевших самолетов.

- Думаешь, они вернутся?

- Вряд ли. У базы не было серьезных подозрений, иначе прислали бы
вертолеты.

- И все же что-то их заставило проверить показания спутниковых радаров. Мы
вовремя позаботились о маскировке, однако у меня такое впечатление, что
теперь времени осталось совсем немного, мы израсходовали все резервы. Это
просто чудо, что нас до сих пор не обнаружили.

Они работали как одержимые.

Дни летели один за другим. Прибыл гонец от отряда, ушедшего в северные
княжества с наказом от Васлава готовить к выходу на манфреймовский замок
еще одну дружину. Подготовка шла успешно, и вскоре в условленном месте
князя должно было поджидать приличное войско.

Запущенный механизм нового штурма разворачивался вовсю, и теперь уже они не
могли дать ему обратного хода.

Васлав, взявший на себя организацию всех вспомогательных работ и заботу о
заготовке продовольствия, много времени проводил на охоте, стараясь
держаться подальше от страшного мертвого чудища, извлеченного из грязи
болотной.

Зато вечерами, после захода солнца, они могли по-настоящему отдохнуть в
хорошо организованном лагере, где не переводилось свежее мясо, грибы,
лесной мед.

Перед ужином им приходилось долго отмываться в ледяном ручье, протекавшем у
самого лагеря, чтобы избавиться от неприятного запаха болотной тины,
который, казалось, навсегда въелся им в кожу.

Больше всего работу тормозило отсутствие грамотных специалистов. Глеб
изучал на базе лишь самые общие начала инженерной техники, и знаний ему
явно не хватало. В связи с тем, что посвящать в их планы решено было как
можно меньше людей, приходилось во всем разбираться самим и приглашать
только тех специалистов базы, без кого они совершенно не могли обойтись.

С электронной начинкой ракеты работал один Крушинский. Вечерами он
буквально валился от усталости. Но, в конце концов, ему удалось привести в
рабочее состояние четыре батареи самонаводящихся ракет - малую часть
боевого комплекса Меконга.

Похожие на связки лыжных палок, по двенадцать штук тонких трубочек в
каждой, временно они были установлены в углах рабочей зоны, и теперь
Крушинский не расставался с радиоключом для их запуска.

Каждый из дюймовых цилиндриков, находящихся внутри этих трубок, мог
запросто разнести в клочья любой летательный аппарат, появившийся над
поляной в радиусе нескольких километров.

День старта неуклонно приближался, и Глеб использовал каждую свободную
минуту, чтобы подготовить князя к предстоящему штурму, поскольку от его
правильных действий зависела львиная доля успеха всего предприятия. В конце
концов, когда они в десятый раз отрабатывали по секундам план предстоящего
синхронного штурма, очередной гонец доложил, что северным дружинам до места
сбора остался один дневной переход.

Суеверный князь не пожелал прощаться перед боем, и утром на пологе его
шатра нашли приколотую стрело