емя  спастись.  Келемвор
первым узнал о кольце и собрал  отряд,  чтобы  добыть  его,  однако  уступил
главенство другому.
   "Моя "тяга" к приключениям", - сказал Келемвор с презрением. "Из-за моей,
так называемой тяги, погибли люди. Хорошие люди".
   "Люди  погибают  каждый  день,  Келемвор.  Разве  не  лучше  погибнуть  с
карманами набитыми золотом, или хотя бы в его поисках?"
   Келемвор сел на свой стул. "Ты маг? Иначе как ты смогла узнать мои  самые
сокровенные мысли?"
   Кайтлан покачала головой.  "Я  не  маг.  Этот  камень...этот  драгоценный
камень был подарком. Это был единственный кусочек магии, которым я обладала.
Сейчас он истощен. Я беззащитна  и  моя  судьба  находится  в  твоих  руках,
благородный Келемвор. Я приношу извинения за свое  поведение,  но  я  должна
была узнать, что ты человек чести и тебе можно доверять".
   Воин убрал меч в ножны и устроился поудобнее. "Твоя еда совсем остыла", -
сказал он.
   Кайтлан не обращала внимания на пищу, хотя было очевидно, что  она  очень
голодна. "Я здесь, чтобы сделать  тебе  предложение,  Келемвор.  Предложение
связаное  с   приключениями   и   опасностью,   несметными   сокровищами   и
возбуждением, которого ты искал все эти  недели.  Желаешь  ли  ты  выслушать
его?"
   "Что еще тебе известно обо мне?" - сказал  Келемвор.  "Что  поведал  тебе
камень?"
   "Что еще мне нужно знать?" - сказала Кайтлан.
   "Ты не ответила на мой вопрос".
   "А ты не ответил на мой".
   Келемвор улыбнулся. "Расскажи мне о своем деле".

***

   Адон бесстрашно улыбался, несмотря  на  присутствие  четырех  вооруженных
стражников, ведших его через великую  цитадель  Арабель.  Они  миновали  все
места, которые Адон запомнил со времени своего последнего визита в  цитадель
- прекрасные залы, наполненные  жизнью,  с  ярко  расцвеченными  стеклянными
окнами, сквозь которые пробивался солнечный свет, согревая его лицо. Роскошь
цитадели шокирующе контрастировала с грязью и нищетой  царившей  на  улицах.
Жрец провел рукой по лицу, словно пытаясь смахнуть эту грязь, которая  будто
бы материализовалась из его мыслей и порочила его девственно чистое лицо.
   Сан Огневолосая, богиня, служению которой он посвятил большую часть своей
жизни, благословила его, подарив ему то, что  он  считал  самой  гладкой,  и
наиболее прекрасной кожей во всех Королевствах. Его обвиняли за это время от
времени, а он в ответ лишь пожимал плечами. Те, кто не служил Сан  не  могли
понять этого, а он же тщательно оберегал и  заботился  об  этом  драгоценном
подарке, который ему даровала богиня. Он боролся за  то,  чтобы  сберечь  ее
доброе имя и репутацию, и поэтому  никогда  не  позволял,  чтобы  его  черты
исказила хоть одна царапина или синяк. И он знал, что он был благославлен на
это.
   Теперь, когда боги спустились в Королевства, Адон знал, что это был  лишь
вопрос времени, прежде чем его путь пересечется с Сан. Как только он выяснит
ее местонахождение, то сразу отправится на ее поиски. Как и всегда, Арабель,
с его постоянным  притоком  торговцев  с  тяжелонагруженными  телегами,  был
лучшим местом для ожидания, пока нужная информация пройдет свой путь.
   Конечно же в Храме Сан существовал некоторый раскол. Два  жреца  покинули
храм при сомнительных обстоятельствах. Другие обезумели,  провозгласив,  что
Сан оставила их - этот факт подтверждался тем, что  богиня  не  отвечала  на
молитвы просящих. Конечно  же,  со  времени  Прибытия,  лишь  жрецы  Тайморы
пользовались  успехом  -  они  полностью  подчинили  целебную   магию,   что
объяснялось близостью их богини, обретшей плоть. И  было  похоже,  что  если
жрец удалялся от своего бога более чем на милю,  то  его  магия  переставала
действовать.
   Как и  следовало  ожидать,  цены  на  целебные  снадобья  или  магические
предметы, обладающие эффектом лечения, заметно подросли, однако и  они  были
не совсем надежны. Местные алхимики вынуждены были  нанять  частную  стражу,
чтобы защитить свои товары и свою жизнь.
   Адон достаточно неплохо приспособился к хаосу  поглотившему  Королевства.
Он знал, что все вещи, касающиеся богов, происходили по какой-либо  причине.
Истинный последователь должен был набраться терпения  и  ждать  просвещения,
нежели позволять цвести своей буйной фантазии. Вера Адона была непоколебима,
и  он  был  награжден  за  это.  Тот  факт,  что  прекрасная  Мирмин   Лхал,
правительница  Арабеля,   искала   встречи   с   ним,   служил   еще   одним
доказательством того, что он был благословлен.
   Жизнь была прекрасна.
   Отряд прошел сквозь коридор, который был незнаком Адону  и  он  попытался
задержаться у зеркала, но стражники подтолкнули его. Слегка раздосадованный,
он все же уступил.
   Одна из стражников была женщина с темной кожей и почти  черными  глазами.
Адону было приятно, что женщина служила наравне с мужчинами.  "Найди  город,
которым правит женщина и ты найдешь настоящее  равенство  и  закон  на  всей
земле", - было его девизом. Он  улыбнулся  стражнице,  и  понял,  что  выбор
Арабеля в качестве его нового дома был действительно мудрым.
   "Какой чести я удостоюсь  за  мое  участие  в  раскрытии  заговора  этого
грязного проходимца Кнайтбриджа? Не бойся, скажи мне, я никому не расскажу и
буду выглядеть полностью удивленным. Но я не могу вынести этого томительного
ожидания!"
   Один из стражников фыркнул  от  смеха,  но  это  был  единственный  ответ
который получил Адон. Награда жреца за его работу на город была маленькой, и
по этому поводу он подал ходатайство министру обороны. Теперь это дело взяла
под свой контроль сама Мирмин Лхал, и Адон догадывался почему.
   Роль Адона в разоблачении заговора была соблазнить  любовницу  одного  из
подозреваемых  заговорщиков,  женщину,  которая  была  известна   тем,   что
разговаривала во сне. Адон идеально выполнил свою работу, но за награду  ему
пришлось почти целую неделю находиться в компании  стражников,  наблюдая  за
передвижениями двух  торговцев,  которых  министр  обороны  нанял  для  дела
Кнайтбриджа.
   Схватка с предателем, когда она наконец произошла, была  очень  короткой.
Кнайтбридж сбежал, однако сам Адан  обнаружил  расположение  боевой  комнаты
заговорщика и его личную  книгу  с  делами,  которая  содержала  информацию,
которую можно было интерпретировать лишь как ключевые точки  в  плане  атаке
заговорщика на Арабель.
   Адон вернулся из воспоминаний к настоящему. Они спускались  все  ниже,  в
земляную, пыльную секцию замка, о которой Адон слышал, но никогда прежде  не
посещал.
   "Вы уверены, что наша леди желала встретиться со мной именно здесь, а  не
где-нибудь еще, например в королевских залах?"
   Стража молчала.
   Внезапно  свет  стал  мерцающим,  и  жрец  услышал  как  откуда-то  снизу
доносится царапанье крысы о пол. Позади него с  тяжелым  гулом  захлопнулись
прочные двери. Скрежет эхом отдался в тишине глубины коридора.
   Стражники сняли факелы со стен, и жар  от  огня  заставил  Адона  неуютно
поежиться.
   Единственным оставшимся звуком были шаги людей идущих вперед по коридору.
И хотя квадратные плечи стражника загораживали Адону  вид,  он  предполагал,
что лежит впереди.
   Подземная  тюрьма!  мысленно  вскрикнул  Адон.  Эти  шуты  ведут  меня  в
подземную тюрьму!
   Затем Адон почувствовал как на него легли руки стражников, и  прежде  чем
он смог отреагировать, его толкнули вперед. Его худое, но все же мускулистое
тело поглотило большую часть удара в неимоверном кувырке и спустя  мгновение
он уже стоял в  боевой  стойке.  Как  раз  в  это  момент  он  услышал  лязг
закрывающейся двери. Уроки  по  самообороне  были  бы  кстати,  если  бы  он
осознал, что происходит, немного раньше.
   Он проклял себя за то, что позволил себе с такой легкостью расстаться  со
своим боевым молотом,  затем  проклял  свое  тщеславие,  которое  затуманило
реальность происходящего. Эти  негодяи  были  верны  Кнайтбриджу!  Жрец  был
уверен, что его товарищи, Келемвор и Сайрик, вскоре присоединятся к нему.
   Какие же мы глупцы, - подумал Адон. Как мы  могли  поверить,  что  угроза
была ликвидирована лишь потому, что заставили отступить одного человека?
   В комнате не было света и Адон смахнул пыль со своих прекрасных одежд. Он
был одет в свои любимые шелка, и в кармане держал носовой  платок,  тесненый
золотом - на случай, если  леди  переполнят  чувства,  когда  он  примет  ее
предложение руки, сердца и почесть стать супругом королевы. Его сапоги сияли
и даже крошечный отблеск света отражался на них, несмотря  на  грязь,  через
которую ему пришлось пройти.
   "Я глупец", - сказал Адон в темноту.
   "Как я и говорила", - раздался за его спиной женский голос. "Но никто  из
нас не лишен недостатков". Затем Адон услышал удар кремня и  зажегся  факел,
осветив его собеседника - прекрасную женщину с темными волосами.
   Мирмин Лхал.
   Ее глаза сверкнули, отражая пламя, которое казалось, словно радовалось ее
красоте. Она была одета в темную накидку, разделенную у талии, и как Адон не
пытался, но так и не смог отвести взгляда от ее пышной  груди,  вздымающейся
под ее платьем из тонких стальных колец.
   Адон  с  распростертыми   руками   направился   к   своей   возлюбленной,
женщине-воину,  которой  хватало  мужества  и   мудрости   управлять   целым
королевством.
   Жизнь стала еще прекраснее.
   "Стой на месте, пока тебя самого не выпроводят отсюда,  словно  последнюю
свинью".
   Адон остановился. "Миледи, я..."
   "Сделай мне одолжение", - зло огрызнулась Мирмин, - "ограничь свои ответы
до "да, миледи" или "нет, миледи" ".
   Правительница Арабеля двинулась вперед и  жрец  почувствовал  как  к  его
животу прильнул холодный кончик стального клинка.
   "Да, миледи", - произнес Адон и замолчал.
   Мирмин  отодвинулась  назад  и  внимательно  осмотрела  его   лицо.   "Ты
прекрасен", - сказала она, хотя по правде она была слишком учтива. Рот жреца
был довольно широким, нос был  далек  от  идеального,  а  его  челюсть  была
слишком треугольной, чтобы считать ее прекрасной. Все же было в  нем  что-то
юношеское, озорное, что скрывалось за его невинным взглядом. Да и его  душа,
жаждущая приключений, была отданна в услужение его богине,  а  также  многим
прекрасным леди Арабеля - если слухи были правдивы.
   Адон позволил себе улыбнуться, но тут же пожалел об  этом,  когда  острие
ножа нашло новую цель, чуть пониже. "Прекрасное лицо,  вместе  со  здоровым,
работоспособным телом..."
   Работоспособным? - Адон начинал удивляться.
   "И с самомнением, размером с мое королевство!"
   Когда Мирмин закричала на него, Адон отпрыгнул назад -  ее  факел  опасно
приблизился к его лицу. Жрец почувствовал как его лоб покрылся испариной.
   "Разве это не так?"
   Жрец сглотнул. "Да, миледи".
   "И разве не ты тот человек, кто провел весь  вчерашний  вечер  хвастаясь,
что затащишь меня в постель, прежде чем закончится этот месяц?"
   Адон молчал.
   "Не важно. Мне уже все известно.  Теперь  слушай  меня,  глупец.  Если  я
захочу завести любовника, то это будет тогда, когда этого захочу я, и только
я! Так было, и так будет всегда!"
   Адон удивился бы, если его брови были все еще целы и не опалены огнем.
   "Я получила весточку от госпожи Тессарил Винтер из  Ивнингстара  о  тебе,
прежде чем позволила тебе остаться в Арабеле. Я даже считала твой дар ценным
при сборе информации через частные интриги, и на  этом  поприще  ты  показал
себя вполне полезным человеком".
   Жрец  подумал  о  белоснежных  плечах  Тессарил  Винтер  и   ее   мягкой,
благоухающей шее и приготовился к смерти.
   "Но когда твои грязные помыслы коснулись Мирмин из Арабеля, то может быть
только одно наказание!"
   Адон закрыл глаза и приготовился к самому худшему.
   "Изгнание", - сказала она. "До завтрашнего полудня ты должен исчезнуть из
моего города. Не заставляй меня посылать за тобой стражу.  Я  думаю  они  не
поблагодарят тебя за прогулку, на  которую  им  придется  отправиться  из-за
тебя".
   Адон открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть спину Мирмин, выходившую
из клетки, с видом самого величественного, высокомерного презрения,  которое
Адон когда-либо видел. Пока он любовался ее грацией, она  подала  знак  двум
стражникам и те отправились за ней, оставшиеся двое приблизились к Адону. Он
восхищался ее необыкновенной храбростью, мудростью и  способностью  прощать,
благодаря которой у него была возможность покинуть город, вместо того, чтобы
лишиться своей головы.
   Однако как только стражники  приблизились  к  нему,  загоняя  его  вглубь
клетки, вместо того, чтобы позволить ему пройти,  восторга  у  него  заметно
поубавилось.  Он  знал,  что  чтобы  они  не   задумали,   он   не   посмеет
сопротивляться. Даже, если бы  он  смог  победить  этих  двух  стражников  в
подземелье, то у него все равно были слабые шансы  добраться  до  ворот.  Но
даже если он сможет сделать и это, он станет беглецом, не изгнанником, и его
действия могут навлечь позор и возможно возмездие на храм.
   "Умоляю, только не бейте в  лицо!"  -  закричал  он  и  стражники  начали
смеяться.
   "Сюда", - сказал один из них, схватив Адона за руку и вытаскивая  его  из
клетки.

***

   Сайрик шел обратно в свою комнату в таверне "Ночной Волк". На душе у него
было неспокойно. Хотя он пришел к решению, что  дни  воровства  были  далеко
позади, он продолжал думать как вор, двигаться и действовать как вор. Лишь в
пылу битвы, когда для выживания  требовалась  полная  концентрация,  он  мог
сопротивляться мыслям о своей прошлой жизни.
   Даже сейчас, когда приближался вечер, Сайрик засветил тусклую лампадку на
задних ступенях в свою комнату, и лишь поистине наблюдательный человек  смог
бы различить хоть какой-нибудь звук, издаваемый коротковолосой, тонкой тенью
человека, который по-кошачьи пробрался на второй этаж.
   Недавние события были просто ужасны. Он пришел в  Арабель,  чтобы  начать
все заново, однако ему пришлось использовать свои навыки вора, чтобы  добыть
улики против Кнайтбриджа. Сейчас он проводил свои дни, играя  роль  обычного
стражника, получив в награду за свое участие в этом деле сильную  депрессию.
Из-за  того,  что  Кнайтбридж  сбежал,  щедрая  награда,  обещанная   Евоном
Страланой была урезана вдвое.
   Стралана  использовал  Сайрика  и   Келемвора   потому,   что   те   были
чужестранцами, новичками в городе и возможно неизвестны предателям.  Хотя  у
Сайрика не было желания присоединяться к страже Арабеля, Стралана  обговорил
это особо, когда они договаривались об условиях сделки. Стралана настоял  на
том,  чтобы  был   подписан   контракт,   который   должен   был   послужить
доказательством  того,  что  Сайрик  настоящий  стражник,   чтобы   ослабить
бдительность их жертвы, которая, как  он  верил,  имела  своих  людей  среди
стражи. На самом же деле контракт крепко связал  Сайрику  руки.  Когда  дело
было окончено, Стралана удержал Сайрика  до  окончания  истечения  договора.
Арабель нуждался в каждом стражнике.
   Большая часть городской защиты, некогда сильной, благодаря магии,  теперь
была ненадежна, и городу пришлось  нанимать  гражданских  лиц  на  временную
службу. Сайрик верил в хороший клинок или топор, силу  своей  руки,  и  силу
своего ума и навыков, которые не раз вытаскивали его из  беды.  В  последние
недели редко можно было  встретить  того,  кто  полагался  исключительно  на
магию.
   Присутствие "богов" в Королевствах также давило на Сайрика. Из-за спора с
Келемвором, его собратом по несчастью  в  провальном  деле  с  Кнайтбриджем,
Сайрик  посетил  разрушенный  Храм  Тайморы,  и  заплатил   за   возможность
полюбоваться новым  местным  божеством  Арабеля.  Хотя  Сайрик  обещал  себе
любоваться с открытым, уверенным  взглядом,  "богиня"  видела  прямо  сквозь
него.
   "Ты не веришь в меня", - сказала Таймора, тоном, лишенным эмоций.
   "Я верю в свои чувства", - прямо ответил Сайрик. "Если ты  богиня,  зачем
тебе мое золото?"
   Богиня наградила его равнодушным взглядом, затем  отвела  его  и  подняла
одну из своих прекрасных рук, показывая, что аудиенция  закончена.  По  пути
назад Сайрик обчистил карманы трех жрецов Тайморы и после полудня раздал эти
деньги бедным.
   Больше    всего    Сайрика     волновали     многочисленные     признаки,
свидетельствовавшие о том, что в Королевствах  было  не  все  в  порядке.  И
некоторым из них Сайрик был свидетелем. В одну ночь его вызвали в  банкетный
зал  называемый  "Нежная  Улыбка",  где  он  вынужден  был  защищать   жреца
Латандера, державшего путь в Тантрас. Жрец необдуманно попытался  применитть
заклинание, чтобы освежить кусок  протухшего  мяса,  и  хотя  заклинание  не
возымело должного эффекта, среди других обедавших, которые боялись что  жрец
каким-то образом отравил всю еду в зале своей  "порочной  магией",  началась
массовая истерия.
   В другой раз, примерно в полдень, двое магов на  базаре,  доспорились  до
того, что начали драку с использованием магии. По удивленным  выражениям  на
лицах обоих магов стало понятно, что их заклинания сработали не так, как они
того  ожидали  -  одного  из  магов  подхватил  невидимый  слуга,  а  другой
беспомощно наблюдал, как падающая с неба паутина,  медленно  накрывает  весь
базар. Прочные, липкие нити опутали все и вся в  пределах  видимости.  Почти
вся  торговля  на  рынке  была  остановлена,  и   поскольку   паутина   была
легковоспламеняема, Сайрик и его напарник  провели  почти  два  дня,  убирая
необычно прочную паутину, чтобы освободить тех, кто оказался в ее власти.
   Сайрик  свернул  в  коридор  и  вышел  из  задумчивости.   Юная   парочка
подпрыгнула от неожиданности, когда он едва не налетел на них. Они  возились
с ключом, пытаясь открыть дверь, и проходя мимо них, Сайрик  узнал  в  юноше
отпрыска  одного   из   стражников,   который   бесконечно   рассказывал   о
неприятностях в которые его втягивал его сын. Девушка, должно быть  была  та
"шлюха", с которой отец парня запрещал ему видеться.
   Сайрик сделал вид, что не узнал мальчишку, хотя и чувствовал,  что  юноша
был достаточно напуган. Сайрик завидовал их сильному чувству. К счастью  или
беде, но ничто в его жизни не волновало его эмоции.
   Приди в себя, - подумал Сайрик, - ты сам выбрал такую жизнь.
   Или эта жизнь была выбрана для тебя, - быстро добавил он.
   Он вошел в свою комнату, навалившись всем телом на  дверь,  заставляя  ее
широко распахнуться и ударить по стене комнаты. В ответ на шум,  в  соседней
комнате кто-то ударил по стене.
   За дверью никого нет, иначе я бы узнал это  по  стуку  двери,  -  подумал
Сайрик, быстро входя в комнату. Он захлопнул дверь  и  прыгнул  на  кровать,
готовясь вытащить свой короткий меч для отражения атаки  от  врага,  который
мог цепляться к потолку, выжидая момента, чтобы свалиться на него.
   Но там никого не было.
   Он спрыгнул с кровати и ударил по двери в  чулан,  ожидая  услышать  крик
удивления, когда невидимый враг вдруг поймет, что  Сайрик  переделал  дверь,
чтобы она распахивалась внутрь.
   Но там тоже никого не было.
   Сайрик подумал о том, чтобы починить выломанную дверь, но решил, что этим
можно будет заняться после обеда. Он проверил свой склад оружия,  устроенный
в укромном уголке чулана; его ручной топор,  кинжалы,  лук,  стрелы  и  плащ
перемещения были нетронуты.  Затем  он  проверил  волосок,  прикрепленный  к
оконной раме и увидел,  что  он  также  был  нетронут.  Наконец,  он  слегка
расслабился.
   Внезапно Сайрик заметил тень, размером примерно с  человека,  появившуюся
за его окном. Окно разлетелось и Сайрик  отскочил  назад,  пытаясь  избежать
шквала стеклянных осколков, влетевших в комнату.
   Прежде, чем последний осколок стекла успел упасть на землю, его противник
уже был в комнате. Он представил его себе за мгновение до того, как он вошел
в комнату, как тот поджидал его  на  третьем  этаже,  вслушиваясь  в  звуки,
сопровождавшие  появление  бывшего  вора.  Сайрик  проклял  себя   за   свою