было видно.
   Простояв несколько мгновений под уже пурпурным и зеленым ливнем, падающим
на Тилвертон, воин вернулся в храм. Когда он вновь оказался внутри,  то  его
внимание привлекла юная женщина, по всей видимости жрица. В ее  глазах  огни
веры были не столь тусклы - они горели достаточно ярко,  чтобы  поджечь  все
ночное небо. Она была очень  прекрасна  и  была  облачена  в  белое  платье,
перехваченое кожаным ремнем. Ее плечи покрывали стальные  пластины,  а  само
платье было украшено замысловатыми узорами. Странная смесь нежного  шелка  и
жесткой стали каким-то образом придавала ее внешнему виду еще большую силу.
   Воин протолкался через толпу и вскоре уже разговаривал со жрицей, которую
звали Филанна.
   "Мне нужно место для ночлега", - сказал Келемвор.
   "Если судить по твоим ранам ", - сказала жрица,  -  "Тебе  нужно  гораздо
больше. Ты последователь Гонда?"
   Келемвор покачал головой, - "Нет".
   "Тогда нам есть о чем поговорить с  тобой,  пока  наш  целитель  займется
твоими ранами". Филанна повернулась и знаком показала следовать за  ней.  "Я
чувствую, что ты прошел через многое за последние несколько  дней".  Она  не
стала ждать его ответа.
   Филанна провела его к небольшой лестнице,  которая  вела  вниз,  в  узкую
комнатку. Там они ждали, пока высший жрец, окончивший свою тираду  о  судьбе
города, не появился в комнате. Как  только  жрец  вошел,  Филанна  встала  и
закрыла за ним дверь.
   "Ты не должен никому рассказывать о том, что увидишь", - сказала Филанна,
помогая Келемвору лечь на единственную в комнате кровать.
   "Я Рулл", - сказал жрец, от длительной проповеди его голос стал резким  и
скрипящим. "Ты последователь Дарящего Чудеса?"
   Прежде, чем воин успел открыть рот, Филанна поднеслу руку к его  губам  и
произнесла, - "В это смутное время не имеет никакого значения служит  ли  он
Повелителю Гонду или нет. Он нуждается в нашей помощи  и  мы  должны  помочь
ему".
   Рулл нахмурился, но кивнул, согласившись  с  ней.  Жрец  закрыл  глаза  и
вытащил большой, красный кристал из цепочки на его шее. Затем он взмахнул им
над воином.
   "Это чудо, что ты все еще стоишь на ногах и находишься в здравом  разуме.
Более слабый человек уже давно бы погиб  от  заразы,  которая  сидит  внутри
тебя", - сказала Рулл, осмотрев Келемвора.  Воин  посмотрел  на  кристалл  и
заметил внутри него странное, горящее мерцание.
   "Келемвор горд", - сказала Филанна. "Он  не  привык  жаловаться  на  свои
раны".
   "Это не совсем так", - пробормотал Келемвор, когда высший жрец  приступил
к работе.
   Когда  Рулл  начал  исполнять  ритуал,  чтобы  вылечить  воина,   Филанна
выглядела слегка  озабоченной.  Однако,  когда  умелые  пальцы  жреца  стали
выписывать в воздухе замысловаты узоры и уродливые раны  на  теле  Келемвора
начали постепенно вновь кровоточить, стало ясно, что  этот  человек  был  не
новичком в своем деле. Жрец  вспотел,  его  голос  постепенно  усиливался  в
мольбе к  Гонду.  Филанна  с  тревогой  поглядывала  на  дверь,  боясь,  что
кто-нибудь может оторвать жреца от заклинания.
   Постепенно осколки стрелы появились на  поверхности  раны,  и  Филанна  с
помощью рук  помогла  Руллу  извлечь  их.  Келемвор  пробормотал  проклятье,
вздрогнув от боли.
   Затем все окончилось. Тело Рулла  расслабилось,  словно  почти  полностью
потеряло свою жизненную энергию, и  Келемвор  растянулся  на  кровати.  Раны
воина больше не были заражены, и он знал, что его жар сильно уменьшился.
   "Вера Рулла сильна, и за это он был награжден богами", - сказала Филанна.
"Твоя вера тоже  должно  быть  сильна,  если  ты  смог  выжить  после  таких
ранений". Келемвор согласно кивнул. Он заметил, что огонек внутри  кристалла
теперь едва светился.
   "Возможно ты глуп и упрям, но все равно  твоя  вера  сильна",  -  сказала
Филанна.
   Келемвор засмеялся. "Тебе повезло, что я лежу на спине, женщина".
   Филанна улыбнулась и отвела взгляд. "Возможно".
   Хотя оба  и  Филанна,  и  Рулл  распрашивали  Келемвора  о  его  делах  в
Тилвертоне и его религиозных верованиях, он сказал им о себе совсем мало. Но
когда воин упомянул об оплате за труд  жреца,  Рулл  промолчал  и  вышел  из
комнаты.
   "Я не хотел обидеть его", - сказал Келемвор. "Во многих  местах  подобная
практика является обычным делом..."
   "Нас мало заботят материальные блага", - сказала жрица. "Теперь  о  твоем
месте для ночлега..."
   Келемвор обвел взглядом крошечную комнатушку, в которой не было ни одного
окна. "Я питаю неприязнь к закмкнутым пространствам".
   Филанна улыбнулась. "В таверне "Полная бутылка" наверняка есть  свободные
комнаты".
   Келемвор  почувствовал  как  у  него  пересохло   в   горле.   "Я...питаю
неприязнь...к этой таверне...в частности".
   Филанна сложила свои руки на его груди. "Тогда тебе придется остаться  со
мной".
   Внезапно с лестницы, ведущей к комнатке, раздались разгневанные голоса  и
громкий стук. Келемвор быстро вскочил и потянулся за мечом. Филанна положила
руку ему на плечо и покачала головой.
   "В Храме Гонда нет места подобным вещам. Сейчас ложись и отдыхай, пока  я
не вернусь".
   "Подожди!" - позвал ее Келемвор.
   Филанна обернулась.
   "Когда Рулл закончит, попроси его зайти ко мне", - сказал воин.  "Я  хочу
извиниться перед ним".
   "Я приведу его, как только  он  закончит  свою  следующую  проповедь",  -
сказала она.
   "Пусть он будет один", - сказал Келемвор.  "Я  хочу  переговорить  с  ним
наедине".
   Филанна выглядела озадаченной. "Как пожелаешь", - сказала она и  выбежала
из комнаты.
   Келемвор  в  течение  часа  отдыхал  в  комнатке.  По  мере   того,   как
затягивались его раны, он чувствовал себя все неуютнее в  подобной  тесноте.
Толпа горожан в Храме Гонда шумела все сильнее, и воин развлекал  себя  тем,
что слушал их крики, смешивавшиеся с проповедью Рулла.
   "Тилвертон обречен на погибель!" - закричал кто-то.
   "Мы все должны идти в Арабель или Ивнингстар", - раздался другой голос.
   "Да! Гонду наплевать на нас, и Азун защитит Кормир прежде, чем он  спасет
нас!"
   Над криками собравшихся вознесся голос Рулла, и он пустился  в  очередную
тираду против людей, которые сошли с пути служения Гонду. "Если  мы  оставим
надежду, то Тилвертон несомненно будет проклят!  Разве  Повелитель  Гонд  не
наделил меня целебным заклинанием?" - кричал жрец. Это  продолжалось  еще  в
течение нескольких минут. Затем проповедь была окончена,  и  Келемвор  вновь
услышал звуки шагов на лестнице. Он потянулся к своему мечу.
   Когда в комнату вошел Рулл, очевидно сильно уставший от  своих  криков  в
храме, Келемвор опустил меч. "Ты хотел видеть меня", - сказал жрец,  сползая
на пол.
   Не вставая  с  постели,  Келемвор  повернулся  к  жрецу  и  вздохнул.  "Я
благодарен тебе за то, что ты сделал для меня".
   Рулл улыбнулся. "Филанна была права. Это действительно неважно служишь ты
Гонду или нет. Это моя обязанность как жреца,  использовать  те  заклинания,
которыми он наделил меня, чтобы лечить тех, кто нуждается в моей помощи".
   "И похоже, что народ Тилвертона, как никогда нуждается в твоей помощи", -
добавил Келемвор.
   "Да",  -  сказал  Рулл.  "Они  потеряли  веру  в  Повелителя   Гонда.   Я
единственный кто может вернуть их на путь истинный".
   "А если ты потерпишь неудачу?"
   "Тогда город обречен", - сказал жрец. "Но этого не случится.  В  конечном
итоге они послушаются меня".
   "Конечно", - сказал Келемвор, - "А что, если люди Тилвертона узнают,  что
Гонд забыл и о тебе, и твоя целебная магия исходит лишь из твоего камня? Они
будут слушать тебя еще меньше, чем сейчас. Они все отвернутся от Гонда".
   Высший жрец встал на ноги. "Целебная магия принадлежит мне.  Это  подарок
Гонда, чтобы показать мирным людям Тилвертона, что он все  еще  не  забыл  о
них. Я..."
   "Ты сделаешь то, о чем я попрошу тебя, Рулл", - рявкнул Келемвор. "Или  я
разоблачу тебя перед людьми Тилвертона. Даже если я  ошибаюсь,  они  поверят
мне".
   Рулл опустил голову. "Что ты хочешь?"
   Келемвор сел на кровати. "Я хочу,  чтобы  ты  помог  кое-кому  кто  ранен
гораздо сильнее чем я. Я поклялся сберечь его, и я  намерен  выполнить  свое
обещание".
   "Не думаю, что есть хоть какой-то шанс,  что  он  поклоняется  Гонду",  -
сказал Рулл. "Но какое это имеет значение?"
   Келемвор описал Руллу Сайрика и послал жреца  в  "Полную  Бутылку".  Жрец
едва покинул храм, когда к Келемвору вернулась  Филанна.  "Я  пришла  чтобы,
отвести тебя в твое место для ночлега,  храбрый  воин",  -  сказала  она,  и
схватив Келемвора за руку, вывела его из комнаты.

***

   Адон блуждал по улицам, пытаясь нийти хоть кого-нибудь с кем  бы  он  мог
поговорить. Шторм постпенно утих, но  ему  даже  не  приходило  на  ум,  что
возможно ночью  он  подвергал  себя  опасности,  и  что  мог  стать  жертвой
грабителей или убийц. Даже после того, как жрец узнал, что на прошлой неделе
случилась целая серия кровавых убийств, он продолжил исследовать  Тилвертон.
У него были важные дела, которые не терпели отлагательств.
   Начиная с юноши, сидевшего у входа в таверну и не обращающего внимания на
проливной дождь, реакция на распросы жреца о проблемах города была постоянно
равнодушной. Глаза Тилвертонцев были закрыты на все, кроме своих собственных
страданий.
   Служение богу означало подъем души, - думал  Адон,  бродя  по  улицам.  И
служение было высшим призванием, какое себе только мог представить жрец.  Но
все же это же самое призвание  обратилось  в  источник  боли  и  горечи,  из
которого люди Тилвертона испили сполна, и  это  стоили  им  всех  их  чувств
радости и здравого смысла.
   Пока Адон блуждал по улийам Тилвертона, пытаясь заговорить с любым,  кого
только мог найти, к нему вернулись слова, произнесенные  в  темных  комнатах
Замка Килгрейв.
   Вера это красота, красота это вера. Обними меня и тебе станут ясны ответы
на все твои незаданые вопросы.
   Адон знал, что в вере была красота, и он служил Богине  Красоты.  Поэтому
он провел  всю  ночь,  отчаянно  пытаясь  вернуть  свет  веры  в  глаза  тех
несчастных, что сумел найти. Незадолго до рассвета, женщина посмотрела в его
глаза, и пока он говорил свою назидание,  он  увидел  в  ее  взгляде  слабую
искорку надежды.
   "Боги не бросили нас. Сейчас, как никогда ранее  они  нуждаются  в  нашей
поддержке, нашей вере, нашей любви. В наших силах и руках воскресить золотой
век красоты и веры, в котором боги вновь станут благоволить нам.  Сейчас,  в
эти темные времена, когда наша судьба подвергается испытанию,  мы  не  имеем
права на ошибку. Мы должны найти утешение в нашей вере и  сами  ковать  свои
жизни. Сделав это мы подарим богам величайший дар, какого не сможет  достичь
даже самая великая молитва!"
   "Сан не искала встречи со мной, но я не теряю надежды  встретить  ее",  -
сказал жрец женщине. Пока Адон держал ее за плечи, он пытался встряхнуть ее,
чтобы посмотреть понимает ли она хотя бы его слова.
   Старая женщина смотрела на жреца, и из  ее  глаз  угрожал  хлынуть  поток
слез. Адон был доволен, что его слова так тронули женщину,  что  она  поняла
его.
   И затем она заговорила.
   "Твои слова звучат так, словно  ты  пытаешься  убедить  самого  себя",  -
горько сказала она. "Убирайся. Ты не нужен здесь". Затем она отвернулась  от
юного жреца и, закрыв лицо руками, побежала вниз по улице, всхлипывая.
   С щеки Адона скатилась одинокая слеза и он  пошел  прочь,  затерявшись  в
темноте.

***

   Келемвор проснулся и обнаружил, что Филанна исчезла. Сторона кровати, где
она спала, давно остыла. Он подумал о ее нежных поцелуях и неожиданной  силе
ее объятий, но мысли вскоре начали затуманиваться и его разум снова вернулся
к той же самой мысли, уже в который раз.
   Миднайт.
   Ариель.
   Его долг перед ней был выполнен, но он не мог забыть ее.
   Келемвор знал, что к этому времени Рулл уже должен был навестить Сайрика,
и он надеялся, что с приходом рассвета вор вместе  с  Миднайт  будут  готовы
покинуть Тилвертон, даже если его не будет рядом с ними.
   За дверью спальной комнаты, в  конце  коридора,  раздался  какой-то  шум.
Келемвор накинул  свою  кольчугу,  вытащил  меч  из  ножен,  и  поднялся  из
надушенной кровати жрицы. Она привела его в свою комнату на верхнем этаже, в
магазине брата, проведя через заднюю лестницу. Они не поризнесли  ни  слова,
да это было и не нужно. Встречи, подобные этой, обладали  своим  собственным
нежным языком, и Келемвор знал, что к утру он  покинет  Тилвертон  и  больше
никогда не вспомнит об этой женщине.
   Он был абсолютно уверен, что она рассматривает их ночь страсти с  той  же
самой точки зрения.
   Келемвор открыл дверь спальни и быстро нырнул назад  в  комнату,  заметив
Филанну на другом конце коридора. Огромное окно было открыто, и лунный  свет
обволакивал ее обнаженное тело,  создавая  вокруг  нее  светящуюся  ауру.  С
широко разведенными в стороны руками,  она  танцевала  в  прохладном  ночном
ветре, едва соприкасаясь с колеблющимися занавесями.
   Воин уже хотел было закрыть дверь и вернуться назад в комнату,  когда  до
него донесся мужской голос, поющий на странном  наречии.  Келемвор  вышел  в
коридор и замер, увидев, что рядом с Филанной стоит тот седоволосый  человек
из храма.
   Человек, который назвал его "брат", а затем исчез.
   Филанна танцевала ритмично и грациозно. Ее глаза были  открыты,  но  было
похоже, что она не видит  как  приближается  Келемвор.  Седоволосый  человек
продолжал петь для нее,  хотя  теперь  его  взгляд  был  прикован  к  воину.
Голубовато-серые глаза седоволосого человека ярко светились, несмотря на то,
что его черты окружала тьма, а его силуэт отчетливо выделялся в ярком лунном
свете.
   Когда воин приблизился к Филанне, человек прекратил пение. "Возьми ее", -
сказал он, - "Я не хотел причинить ей вреда".
   Филанна обмякла в руки Келемвора, и он нежно положил ее на пол коридора.
   "Кто ты?" - сказал Келемвор.
   "У меня много имен. Кто я такой, как ты думаешь?"
   "Это простой вопрос", - резко произнес воин.
   "С непростым ответом", - вздохнул человек. "Ты можешь звать меня Терренс.
Это имя не хуже других".
   "Почему ты здесь?" -  Келемвор  покрепче  схватил  рукоять  своего  меча,
почувствовав как что-то темное и тяжелое шевельнулось в его животе.
   "Я хотел вытащить тебя  наружу,  чтобы  ты  мог  присоединиться  к  моему
пиршеству. Пойдем. Смотри".
   Келемвор подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Девочка, которая  была
рядом с седоволосым человеком в храме, теперь лежала  на  внизу,  ее  одежды
были разорваны, хотя она не выглядела раненой.
   Пока.
   Терренс вздрогнул, и  прекрасные  белые  волосы,  покрывавшие  его  плоть
начали густеть. Его одежда упала вниз, мягко спланировав  на  землю,  а  его
спина хрустнула и удлинилась. Его лицо стало  звериным,  челюсти  вытянулись
вперед и он издал утробный, довольный  рев.  Все  его  тело  изменилось.  Он
выгнул свои конечности назад, хрустнув при  этом  костями.  В  его  открытой
пасти выступил целый ряд могучих клыков, а пальцы превратились в острые  как
бритва когти.
   "Оборотень-шакал" - в изумление выдохнул Келемвор.
   Филанна очнулась. Она озадаченно посмотрела на Келемвора. Она  не  видела
монстра стоявшего за ним на окне. Келемвор посмотрел назад на Терренса.
   "Идем, брат мой. Я поделюсь с тобой".
   Келемвор  попытался  сопротивляться  волне,  нарастающей  в  его   груди.
Внезапно Филанна заметила оборотня и бросилась к Келемвору.  "Гонд,  сохрани
нас!" - закричала она.
   "Да, давай ее  сюда",  -  произнес  Терренс.  "Мы  можем  перекусить  ими
обоими".
   "Убирайся!" - крикнул Келемвор, отталкивая жрицу к дальней стене и занося
свой меч. Волна страха в ее глазах была была  почти  больше  того,  что  мог
вынести он. "Сейчас же!" - заорал он, почувствовав как в его  душе  начинают
играть знакомые боли.
   Он  спасал  Филанну  от  оборотня,  но  он  не  получал  ничего  за  свой
героический поступок.
   "Я ошибся. Ты  не  один  из  моей  семьи.  На  тебе  проклятье".  Терренс
посмотрел на Филанну, затем вновь перевел взгляд на Келемвора. "Ты не можешь
спасти ее, проклятый. Она заплатит за твое предательство своей жизнью!"
   Келемвор медленно превращался, его кожа потемнела  и  покрылась  черными,
вьющимися волосами. Он выронил меч и сбросил кольчугу. Его руки все еще были
над его головой, когда его плоть разорвалась и огромная тварь, жившая в нем,
вырвалась наружу, сшибая оборотня  из  окна.  Во  время  полета  седоволосый
монстр издал грозный вой и обе твари рухнули на землю.

***

   Наступил рассвет, и внезапно Адон, погруженный в тяжкие раздумья, очнулся
от жутких криков.
   Жрец приближался к источнику свалки с все нарастающим  чувством  тревоги;
звуки, которые он слышал, явно не принадлежали человеку. Подойдя поближе, он
заметил,  что  собралась  уже  порядочная  толпа  горожан,  словно  то,  что
происходило вывело их из навалившегося на  них  оцепенения.  Жители  стояли,
наблюдая за ночным кошмаром.
   Наблюдатели стояли с обеих сторон улицы, и Адон  мог  лишь  едва  уловить
движение впереди - яркую белую вспышку; огромную черную  фигуру  бросившуюся
вперед, затем отступившую, издав при этом нечеловеческий  рев.  Было  похоже
что два тела сплелись в танце смерти.
   Адон продрался вперед, расталкивая зевак. Ни один  из  дерущихся  не  был
человеком, хотя один из них стоял на двух изогнутых лапах. На лицо  это  был
шакал, но в его голубовато-серых глазах был виден человеческий разум, разум,
который тревожила собравшаяся толпа и тепло, которое несло  с  собой  солнце
встающее на небе.  Создание  было  покрыто  мягкими,  тусклыми  волосами,  и
истекало кровью от множества ран, покрывавших его шкуру.
   Другая тварь была слишком знакома Адону: блестящее, черное тело;  колючие
зеленые глаза; жестокая, окровавленная пасть; и манера поведения с  жертвой.
Все это напомнило Адону нереальную сцену, свидетелем которой он стал не  так
давно в горах, за Перевалом Гноллей.
   Этим существом был Келемвор.
   У ног сражающихся тварей лежал приз, за который они боролись: неподвижная
темноволосая девочка в изодранной одежде. Адон  заметил,  что  она  все  еще
дышала и ее веки вздрагивали время от времени.
   Пантера  встала  на  свои  задние  ноги,  сцепившись  с  оборотнем.   Они
отсчкочили друг  от  друга,  подскользнувшись  на  луже  крови,  покрывавшей
мостовую. Брызги крови попали на лицо спящей девочки.
   Адон обернулся и обратился к людям. "Мы  должны  убить  шакала  и  спасти
девочку!"
   Но люди лишь смотрели.
   "У кого-нибудь из  вас  должно  быть  хоть  какое-нибудь  оружие  -  хоть
что-нибудь!"
   Адон проклял себя за то, что оставил свой боевой молот в таверне и шагнул
к тварям. Животные внезапно остановились и уставились на него. Затем пантера
получила удар от шакала и драка возобновилась вновь. Адон отступил, и  снова
продравшись  сквозь  толпу,  почти  равнодушно  наблюдающую  за  спектаклем,
бросился к улице.
   Пока он бежал вниз  по  улице  в  направлении  "Пустой  Бутылки",  он  не
переставая кричал два имени.

Ущелье Теней

   "На него напали?" - спросила Миднайт. "Какая-то тварь?"
   "Да! Седоволосый Шакал, который ходит как человек!" - закричал юный жрец.
   "А горожане просто наблюдают?"
   "Ты  сама  все  увидишь.  Мы  должны  поторопиться.  Келемвор  тоже  стал
животным".
   "Келемвор, что!?" - вскрикнула Миднайт.
   Объяснения Адона о том, что  он  видел,  мало  чем  помогли  Миднайт  или
Сайрику. Паника нарушила обычно содержательный и плавный ход  его  речей,  и
лишь самые жуткие моменты  всей  истории  вновь  и  вновь  проскальзывали  в
повествовавние жреца.
   Герои бросились к  лестнице  и  выбежали  из  таверны.  Сайрик,  которого
неожиданно, но  вполне  удачливо,  навестил  высший  жрец  Гонда,  перерезал
привязи, удерживающие их лошадей, и они галопом вылетели из конюшни.  Сайрик
скакал на лошади Келемвора, а Адон ехал вме