думала она, когда  полчаса  спустя
он входил в дверь. Она сидела в гостиной, репетируя, что будет  говорить,  и
вскочила, когда он вошел в дом.
   - Привет.
   Он шутливо взглянул на нее, бросил пальто на стул.
   - Не притворяйся удивленной. Я четко помню, как ты меня искушала приехать
домой.
   Она нервно хихикнула, не зная, как начать, хотя и  ждала  этого  момента.
Может быть, пусть вначале он сядет? И она первая села на кушетку.
   Бен двинулся по ковру к ней, глаза у него горели.
   - Не так часто дом остается в нашем распоряжении. Может быть,  организуем
вечеринку для двоих перед камином?
   Это звучало заманчиво. Но сначала она хотела рассказать ему, чтобы  потом
вместе отпраздновать.
   - Бен, сядь, пожалуйста. - Она похлопала по  подушке  кушетки,  приглашая
его сесть. Он остановился перед ней.
   - Может, сначала зажечь камин?
   - Нет! - Вскочив на ноги, она обвила руками его шею, а когда он прижал ее
к себе, почувствовала мгновенную реакцию его тела. - У меня  есть  для  тебя
очень важная новость, - прошептала она ему на ухо.
   - Какая?
   - Угадай!
   Он слегка отодвинулся и внимательно посмотрел на выражение ее лица.
   - Никаких предположений. Но вижу, что именно это сделало тебя счастливой.
   Она ждала.
   Он медлил.
   Она наклонилась вперед и коснулась губами его губ.
   - Ты скоро снова будешь отцом.
   - Что?
   Она засмеялась:
   - Я сказала, что ты... - Но слова застряли у нее  в  горле,  так  как  он
поднялся, оторвал от себя ее руки и сделал шаг назад.
   - Ты беременна?
   - Да. - Страх душил ее, но она продолжала:
   - У меня была задержка, и я  сделала  домашний  анализ  на  беременность,
теперь я почти уверена. Это произошло в тот первый раз. - Пожалуйста, скажи,
что ты хочешь этого ребенка. Господи, сделай так, чтобы он сказал  мне,  что
хочет этого ребенка!
   Бен сжал руки, потом разжал, повернулся к большому окну  и  уставился  на
лужайку.
   - Боже! - только и вымолвил он. Она не должна заплакать. Она не заплачет.
Гнев овладел ею, и она  была  рада  этому,  боясь,  что  страх  и  страдание
победят, если она им уступит.
   - "Боже" - это все, что ты можешь сказать? Он обернулся, и она  отступила
на шаг, увидев ярость в его глазах.
   - А что я должен сказать, Марина?  Трудно  радоваться  появлению  второго
ребенка, если у тебя нет времени даже для одного, который у  нас  уже  есть.
Дети требуют много заботы, не забывай. Кто  будет  растить  детей,  пока  ты
будешь работать в своем драгоценном магазине? - Горечь этих  слов  разрезала
воздух между ними, как остро отточенное лезвие.
   - Я сокращу часы работы. Иногда я смогу брать детей с собой в магазин.  -
Она ненавидела себя за этот тон: как будто бы она просила. Но  это  была  не
сделка, условия которой надо оговаривать!
   - Конечно. У тебя найдется свободное  время,  чтобы  изредка  приготовить
еду, иногда  поехать  куда-нибудь  всей  семьей,  случайно  вместе  провести
отпуск. Добрый старый Бен, он воспитает детей, так как у тебя нет времени...
   Ее рука поднялась прежде, чем она смогла об этом подумать. Она  дала  ему
пощечину и закричала:
   - Прекрати это!
   Его молчание оказалось  более  ужасным,  чем  издевательские  слова.  Она
протянула  руку,  чтобы  извиниться,  утешить,  но  он   увернулся   от   ее
прикосновения.
   - Уйди от меня. - В словах не было горячности, это была  просьба,  мольба
уставшего человека. - Оставь меня в покое.
   Джилиан открыла дверь своей квартиры не сразу. За ее спиной стоял высокий
молодой викинг, которого, кажется, взволновало внезапное вторжение.
   - Привет, Марина. О  Господи!  Что  с  тобой  случилось?  -  Джил  обняла
стоявшую на пороге Марину.
   Она бесцельно несколько часов моталась на  машине  по  городу;  сидела  в
парке до тех пор, пока не стало невыносимо холодно. Она собиралась как ни  в
чем не бывало спросить, можно ли остаться у Джил, в  свободной  комнате.  Но
слова вдруг застряли в горле. Она села, несчастная  и  опухшая  от  слез,  в
гостиной, печально глядя на мерцающую огнями огромную  рождественскую  елку,
пока ее сестра с бездушной поспешностью выпроваживала викинга. Затем Джилиан
принесла воды и огромную коробку бумажных носовых платков.
   Джилиан выхватила один платок из коробки и промокнула Маринины слезы.
   - Скажи, дорогая! Скажи мне, что случилось. Что он тебе сделал?
   При мысли о "нем",  к  которому  относились  слова  Джил,  слезы  потоком
хлынули по ее щекам.
   - Я беременна, - выпалила она. - А Бен не хочет ребенка.
   - Бен не  хочет?..  -  Радостное  выражение  на  лице  Джилиан  сменилось
жестким. - Я ему этого не  спущу.  -  Она  вскочила  на  ноги,  бросилась  к
стенному шкафу,  сдернула  с  вешалки  первое  попавшееся  пальто  и  начала
втискивать руки в рукава. - Мерзавец! Грязный,  вонючий  мерзавец.  Если  он
думает, что можно поиграть с моей сестрой, а потом выбросить ее,  ему,  черт
возьми, придется задуматься. Я оторву его грязный, маленький...
   - Джил! - Марина вскочила и стала оттаскивать ее от  двери.  -  Нет!  Это
ничего не решит. Ты не понимаешь.
   Джилиан упрямо сопротивлялась Марининым усилиям оттащить ее от двери.
   - Тогда объясни мне. Расскажи все, чтобы я поняла, почему  Бен  не  хочет
твоего ребенка.
   Марина судорожно глотнула. Голова ее  разрывалась  от  пролитых  слез,  и
единственное, чего ей хотелось, - это свернуться клубочком и забыть обо всем
на свете. Но Джилиан была в ярости, Марина никогда не  видела  ее  такой.  И
если она сейчас поедет к Бену, то только испортит все дело.
   Она снова потянула Джил за руку.
   - Пойдем, посиди со мной. Мне нужен друг, а не защитник.
   Напряжение продлилось еще  минуту,  затем  Джилиан  вздохнула  и  немного
успокоилась.
   - Извини. Я стала неуравновешенна после несчастного случая с тобой. - Она
отбросила пальто в сторону и вернулась с Мариной к кушетке. - Хорошо. Обещаю
не убивать его. Пока. Объясни мне все.
   Говорить о Кэрри как об отдельном существе, как об умершем человеке  было
труднее, чем она могла себе представить.
   - Ты знаешь, что первая жена Бена была домохозяйка? - начала она. Джилиан
кивнула, проблеск понимания засветился в ее глазах. Марина  начала  с  этого
момента и рассказала сестре, насколько могла подробно, о тупике,  в  котором
оказались они с Беном. И пока рассказывала,  успокоилась,  что  удивило  ее,
ведь у нее не было сестры или даже близкого друга, с которым можно  было  бы
поделиться. Всех их заменял Бен - еще с той поры, когда они вместе учились в
колледже.
   - И что ты собираешься делать? - спросила  Джилиан,  когда  она  окончила
свое повествование.
   Марина пожала плечами, и на ее глаза снова навернулись слезы.
   - Я не Кэрри Брэдфорд. Я не буду счастлива, если  брошу  свою  работу,  а
это, совершенно однозначно, расстроит мою свадьбу. - Ее  голос  задрожал.  -
Нет никакого способа решить эту проблему. Единственное, что надо сделать,  -
это уйти из жизни Бена прежде, чем мы истерзаем друг друга. Я оставлю  этого
ребенка, даже если он его не хочет. И я его сохраню, что бы ни случилось.

Глава 10

   Бен повернул голову и посмотрел на циферблат часов, светящихся на  ночном
столике:
   4.43 утра.
   Черт бы ее подрал! Как можно  уйти,  даже  не  оставив  никакой  записки?
Чувство вины тлело  подспудно,  и  он  осознал  его,  лишь  когда  в  голове
пронеслись брошенные им последние слова:
   "Уйди от меня. Оставь меня в покое".
   Она поняла его буквально.
   Он был так потрясен известием о  ребенке,  так  ошеломлен,  что  даже  не
слышал, как она ушла.  Когда  позвонила  его  мать  и  спросила,  кто  будет
забирать Дженни, он понял, что вечер и что Марина ушла.
   Он позвонил в магазин - никто не ответил.
   Никто не ответил и по телефону Джилиан. Где еще она может  быть?  Она  не
может прятаться в своем доме по соседству, потому что они отключили там свет
и воду, когда она переехала к нему.
   Он забрал Дженни и весь вечер играл с ней, сдерживая слезы. Он ждал,  что
Марина появится с минуты на минуту. Но едва уложил Дженни  в  кроватку,  его
обступили кошмарные видения.., отчетливые образы, мучившие его  в  ту  пору,
когда он потерял ее, не сомневаясь, что навсегда.
   Может, она лежит где-нибудь в безлюдном месте, раненная... Он  напряженно
слушал, как часы отсчитывают минуты, и думал о том, куда она могла уйти.
   Она вернется. Он должен верить в  это,  иначе  жизнь  потеряет  для  него
всякий смысл. Когда она погибла, каждый день был окутан для него  печалью  и
одиночеством, оживлялся лишь светлым чудом - ребенком, которого они  создали
вместе.
   Но Дженни не принадлежит ему в том смысле, в  каком  принадлежала  Кэрри,
как он принадлежал женщине, которую любил. С каждым годом Дженни  будет  все
меньше и меньше зависеть от него. И  однажды  он  отойдет  и  даст  ей  жить
самостоятельно.
   И он останется один.
   Как и его мать, которая осталась вдовой и  одна  боролась  за  то,  чтобы
поднять на ноги ребенка. Слава Богу, у  него  хорошая  профессия,  и  он  не
должен работать столько времени,  сколько  работала  его  мать...  Однако  в
глубине души он знал, что гораздо слабее своей матери. Он не сможет до конца
своих дней оставаться одиноким и посвятить жизнь своему  ребенку.  Ведь  Бен
Брэдфорд - жалкий трус!
   Она должна вернуться домой. Неужели она не понимает, как она нужна мне?
   До встречи с ней он всегда чувствовал себя изолированным  от  мира.  Даже
его мать, которую он очень любил, не заполняла пустоты в его сердце.
   Он помнил, как школьником приходил один в  темную  квартиру,  один  делал
домашние задания, потому что его мать возвращалась домой  поздно  вечером  и
наспех готовила скудный ужин. Когда он стал постарше, то  сам  готовил  себе
еду.
   Он до сих пор вспоминал отчаяние, которое испытывал, открывая  все  шкафы
на кухне и ничего не находя - ничего, что бы мог съесть на обед. И выражение
лица своей матери, когда вечером она садилась в старое кресло-качалку  в  их
гостиной и клала ноги на подушечку. В ее глазах  не  было  радости,  а  было
осознание того, что всего через  несколько  часов  ей  надо  снова  идти  на
работу, которую удалось получить. Ее взгляд  оживал,  лишь  когда  падал  на
сына.
   Бывали случаи, когда он почти ненавидел отца за то, что он умер.
   А повзрослев, поклялся, что  его  семья  никогда  не  будет  вести  такое
существование, еле-еле сводить концы с концами. Его жена  никогда  не  будет
вынуждена работать. (И он постарался: огромный страховой полис  гарантировал
это, что бы с ним ни случилось.) Его жена будет дома с детьми, расточать  им
свою любовь и внимание, которых так не хватало ему, когда он  был  ребенком.
Он до сих пор помнил, как завидовал своему лучшему другу. Когда он  приходил
к Джоуи домой после школы, там всегда были свежие булочки, только и  ждущие,
чтобы их съели, пока они развлекали маму рассказами о школе. От запаха обеда
текли слюнки, а Джоуи и его  мать  все  время  улыбались  и  смеялись.  Черт
возьми, она даже пела!
   Мать Бена никогда не пела. Иногда она улыбалась, когда он рассказывал  ей
о школе. Но она была так измучена,  что  засыпала  в  своем  кресле-качалке,
прежде чем он заканчивал рассказ.
   Однажды - ему было лет девять - она сильно простудилась и  долго  болела.
Он до сих пор помнит, как лежал ночью с открытыми глазами,  прислушиваясь  к
ее глубокому кашлю и думая о том, где бы найти  какую-нибудь  работу,  чтобы
получить немного денег и пригласить к ней доктора. В девять лет. Боже мой!
   Его дети ни в коем случае не будут думать, что случится с ними,  если  их
мать заболеет, или придет домой поздно, или потеряет работу. Неужели это так
ужасно - хотеть дать своей семье все то, чего ты был лишен, будучи ребенком?
   Он думал так вовсе не оттого, что не любил свою мать. Он сильно любил  ее
и любит сейчас. Она приносила одну жертву за другой ради него. А  теперь  ей
больше не надо беспокоиться о деньгах. Об этом позаботился он.
   Бен медленно сел и свесил ноги с  края  дубовой  кровати.  Марина  хотела
только наказать его.  Они  снова  поговорят,  когда  оба  успокоятся,  и  он
заставит ее понять, какая это безумная идея - пытаться заниматься  бизнесом,
когда у тебя на руках двое маленьких детей и домашнее хозяйство.
   Двое  маленьких  детей...  Фраза  прозвучала  странно.  Второй   ребенок!
Внезапные, неожиданные слезы навернулись на глаза. Он и не надеялся,  что  у
него снова появится такой шанс. Он должен заставить Марину понять, насколько
глупа ее идея с работой. Если она будет очень много заниматься работой,  она
может навредить себе или ребенку.
   Приняв наконец решение, он встал,  натянул  спортивные  брюки  и  свитер.
Подстриг лужайку газонокосилкой, принял  душ  и  решил,  что  пора  еще  раз
позвонить Джилиан. Он готов проспорить последний доллар, что она знает,  где
находится Марина. Неудобно, правда, будить ее...
   Четверть седьмого Бен набрал номер  телефона  Джилиан.  Звонок  прозвенел
пять раз, прежде чем ее сонный голос произнес:
   - Алло?
   - Где Марина?
   Раздался странный щелчок,  и  он  понял,  что  телефон  разъединился.  Он
ругнулся и нажал кнопку повтора - в такое время  телефонная  станция  должна
была работать без сбоев. На этот раз,  едва  он  подал  голос,  связь  опять
прервалась.
   Он попытался дозвониться в третий раз. Джил не  сказала  даже  "алло",  а
только: "Не звоните сюда больше" - и бросила трубку.
   Он был поражен. Оказывается, дело не в телефоне, просто Джилиан не желает
разговаривать  с  ним.  Взбешенный,  он  швырнул  переносной  телефон  через
комнату, давая выход эмоциям, что случалось с ним редко. Телефон ударился  о
стену и с глухим стуком упал на пол, расколовшись на три части.
   Проклятая ведьма, вмешивается во все!  Теперь  он  был  уверен,  что  она
знает, где находится Марина.
   Он хотел вскочить в машину, помчаться к ее дому и потребовать, чтобы  она
сказала, где находится Марина. Он уже взял ключи - и тут понял, что не может
оставить Дженни одну.  Расстроенный,  потерянный  и  взбешенный,  он  сел  у
кухонного стола и обхватил руками голову. Что еще оставалось делать?
   Яростью Джилиан не проймешь. Он успокоил себя, сделав несколько  глубоких
вдохов и повторяя, что эта женщина ни перед чем не остановится,  когда  дело
касается ее сестры. Если он хочет найти Марину,  то  должен  пустить  в  ход
обаяние. Вздохнув, он поднялся со  стула  и  пошел  готовить  завтрак,  пока
Дженни не проснулась и не закатила истерику оттого, что Марины нет.
   И он оказался прав. Забросив капризничающую малышку к матери, Бен  поехал
в магазин. Он приехал в "Детский городок"  еще  до  открытия  и  припарковал
машину на улице, надеясь, что зайдет и тут  же  выйдет.  Несмотря  на  канун
Рождества, ему все же надо было отработать полдня. Но  он  надеялся,  что  с
Джилиан договорится без труда. Как только Бен увидел, что она сняла табличку
"Закрыто", он вышел из машины.
   Бен обвел взглядом магазин, но увидел только Джилиан. Он надеялся увидеть
и Марину, но вспомнил, что она обычно не приходит раньше девяти.
   - Джил! - Он выбрал свой самый сердечный тон. Она  обернулась  посмотреть
на первого покупателя. А когда направилась к  нему,  еще  издали  он  увидел
застывшее выражение на ее лице. Когда же она подошла еще ближе, его поразило
выражение ее глаз. Отвращение. Злоба. Ярость.
   - Чем могу помочь? - Тон  ее  голоса  резко  контрастировал  с  радостным
рождественским  гимном,  который  транслировался  по   музыкальной   системе
магазина.
   - Я ищу Марину. В котором часу она приходит?  -  Бен  уже  не  знал,  как
обращаться с этой женщиной. Джилиан всегда была с ним игрива,  дружелюбна  и
доброжелательна, не давая, однако, ни малейшего повода к действиям. Узнав  о
его  серьезных  намерениях  относительно  Марины,  она  не  скрывала  своего
удовольствия.
   - Ее нет,  -  вежливо  ответила  она,  не  сумев,  однако,  скрыть  нотку
злорадства. - Передать ей что-нибудь?
   - Черт возьми, Джилиан! Вы же знаете, где она! - Бен понимал, что  делает
ошибку, выходя из себя, но ему нужна  Марина!  -  Вы  что,  за  идиота  меня
принимаете?
   Наступило молчание, довольно долгое, и он стал  уже  надеяться,  что  она
простит ему неудачное начало, но не тут-то было.  Она  улыбнулась,  и  в  ее
улыбке была скорее злоба, чем ирония.
   - Я бы не нашла более подходящего слова, даже если бы искала в словаре. -
Затем ее приторно-сладкая улыбка исказилась, и  он  был  потрясен  силой  ее
ярости. - Но, еще раз подумав, я решила,  что  это  слишком  слабо  сказано.
"Идиот" не включает всего, что я думаю о вас. Моя сестра не искала  мужчину,
когда вы вторглись  в  ее  жизнь.  Она  только  что  потеряла  единственного
человека, которого любила. Потом она встретила вас, и на некоторое время  вы
надули нас обеих.
   Джилиан шагнула к нему, и он напрягся, уверенный, что она будет нападать.
   - Джилиан, вы не поняли...
   - О, я все поняла!
   Она положила обе ладони ему на  грудь  и  отодвинула  его  к  выходу.  Он
испытывал неудержимое желание рассказать ей  правду  о  Кэрри  -  Марине.  И
только зная, что Марина никогда бы не простила ему этого, он удержал готовые
было вырваться слова. Он мог бы оправдаться, объяснить, что Джилиан судит  о
том, чего не знает...
   Но Джилиан не ведала о его душевном смятении.
   - Она была очень взволнована тем, что у нее будет ребенок.  И  счастлива.
Ребенок сделал бы ее жизнь полной. Она думала, что вы ее любите,  что  вы  с
радостью примете и будете любить второго ребенка, а она станет  матерью  для
Дженни. Но нет! Вам нужна была только замена первого образца, на котором  вы
женились. Так знайте, вы заносчивый болван: Марина не нуждается в  вас.  Она
любила вас, она хотела провести с вами свою жизнь, но она не кукла,  которой
вы можете играть, когда есть настроение. - Ее губы скривились. -  Убирайтесь
из моего магазина.
   Отчаяние перемешалось в нем с нарастающей досадой.
   - Джилиан, я люблю ее. Я хочу решить все вопросы. Мне нужна Марина  и  ее
ребенок.
   - На ваших условиях? Убирайтесь. - Ее голос был такой же неумолимый,  как
и выражение лица. Одной рукой она дотянулась до висевшего на стене телефона.
- В вашем распоряжении пять секунд,  или  я  вызываю  полицию.  Обвинение  в
причинении беспокойства может испортить вашу репутацию.
   Он заколебался.
   Она начала набирать номер.
   Бормоча грубые ругательства, Бен повернулся и хлопнул  дверью.  Не  зная,
что еще предпринять, он поехал в свой офис.
   Утро было ужасным. Все, о чем он мог думать,  -  это  убийственный  голос
Джилиан, разрывающий в клочья его надежды. Он был не прав. Почему сейчас  он
так легко  это  понимает?  Он  любит  Марину.  Да,  то,  что  она  пережила,
безвозвратно изменило ее. Она не такая, как  Кэрри.  А  он  отказывался  это
принять. Любой другой на его месте был бы так благодарен за то, что  получил
еще один шанс в жизни, что вопрос с работой стал бы для него  второстепенным
делом.
   Бен  с  трудом  заставлял  себя  отвечать  на  праздничные   поздравления
жизнерадостных сослуживцев, когда они в полдень уходили с работы.  В  машине
он раздраженно, резким движением выключил радио. Если бы он услышал еще один
рождественский гимн, то разбил бы радиоприемник  вдребезги.  Всю  дорогу  до
дома он молился, чтобы, когда он приедет, машина Марины была  на  подъездной
аллее около дома.
   Но ее не было.
   Он не знал, что еще предпринять. Позвонить в полицию и дать  заявление  о
розыске? Сделать их проблему достоянием гласности? Но она вряд ли изменилась
в своем категоричном нежелании допускать посторонних в  свою  личную  жизнь.
Кроме того, Джилиан с удовольствием расскажет всем, что Марина ушла от  него
по доброй воле.
   Он вылез из машины и двинулся к дому, но в этот момент что-то на  лужайке
перед ее домом привлекло его внимание. Отказываясь поверить своим глазам, он
медленно пересек лужайку и встал прямо напро