. - У меня нет даже клочка бумаги.  Вы  мне
дадите что-нибудь, на чем можно писать?
   - Конечно!  -  Она  вырвала  страницу  из  блокнота,  лежавшего  рядом  с
телефоном, и протянула ему вместе с ручкой. - Уверена, она расстроится,  что
не встретилась с вами.
   Хотелось бы Чейзу разделить уверенность Бонни! Три недели назад, когда он
звонил  Аманде,  от  нее  веяло  холодом.  Но  тогда  он  был   всего   лишь
дальнобойщиком, да еще  с  поврежденной  спиной.  Сегодня  спина  постепенно
приходит в норму, и очень скоро он может стать совладельцем неплохого ранчо.
А через несколько лет, если верить Макгиннесу,  вероятно,  разбогатеет.  Эта
перспектива придала ему смелости явиться сюда,  чтобы  пригласить  Аманду  в
Аризону в качестве его гостьи.
   Чейз надеялся, что Аманда не откажется, хотя она прямо  сказала,  что  их
ничего  не  связывало,  кроме  секса.  Наверное,  она  права.  Впрочем,  они
чертовски здорово подходят друг другу. Чейз занимался  сексом  с  множеством
женщин, и с большинством из них получал огромное удовольствие. Но та ночь  с
Амандой потрясла его до такой степени, что он до сих пор не мог  опомниться.
Ее глаза, нежное тело, огненные волосы все восемь месяцев  преследовали  его
каждую ночь. Зная, что Аманда, скорее всего, откажет,  попроси  он  о  новом
свидании, он пытался забыться с одной похотливой  официанткой  в  Атланте  и
надменной барменшей в Хартфорде, но его все равно жгло огнем воспоминание  о
той снежной ночи...
   Аманда укачивала на руках Бартоломью, чтобы  малыш  перестал  плакать.  А
"Боинг-747"  приближался  к  международному  аэропорту  в  Таксоне.  Ужасная
глупость, думала она, глядя сверху на пустыню, напоминавшую коричневую корку
на  макушке  только  что  вынутого  из  духовки  кекса.  Пилот  уже  объявил
температуру в Таксоне -  сорок  градусов,  и  ее  ужаснула  мысль,  как  она
перенесет такую жару, не говоря уже о двухмесячном младенце.
   Однако другая проблема беспокоила Аманду куда больше. Ее семью шокировала
новость о беременности. Пытаясь смягчить их, Аманда сочинила историю о  том,
что получила сперму из донорского банка. Это звучало  более  пристойно,  чем
правдивое объяснение, что она провела  ночь  с  дальнобойщиком.  История  об
искусственном  оплодотворении  выглядела  вполне  жизнеспособной,   пока   у
маленькой Клары, дочери ее лучшей подруги Дженис, не нашли диабет.
   - Слава Богу, мы знали, что искать, - сказала Дженис, сообщая ей новость.
- Болезнь часто встречается в нашей семье, и мы сразу вышли на нее.
   В этот момент тщательно построенный Амандой карточный домик рухнул.  Ведь
маленькое темноволосое существо, ставшее в последние два месяца  центром  ее
вселенной,  могло  иметь  предрасположенность  ко  множеству  наследственных
болезней, и она не сумеет защитить его, если не будет знать, с чем бороться.
Только один человек знал ответ на этот вопрос. Он ждал ее в аэропорту, чтобы
отвезти на ранчо "Истинная любовь".
   Его переезд в Аризону вполне устраивал  Аманду.  Будучи  так  далеко,  он
меньше угрожал ее независимости, и она позволила себе приехать  сюда,  чтобы
задать свой вопрос и снова вернуться в Нью-Йорк. Дома  никто  ни  о  чем  не
догадается. В записке, сообщавшей  о  ее  приезде,  Аманда  не  упомянула  о
ребенке: такую новость не преподносят в письменном виде.
   Но сейчас, когда шасси самолета коснулись посадочной полосы, она пожалела
о своем решении. Перспектива снова встретить Чейза, впервые после той  ночи,
и так вызывала у нее нервное напряжение. Но встретиться с ним с его ребенком
на руках - это, пожалуй, выше ее, да и его, сил.
   Самолет отбуксировали  к  зданию  аэровокзала.  И  тут  Бартоломью  вдруг
перестал плакать. Пока пассажиры тянулись к выходу, Аманда сидела  на  своем
месте, удобнее поправляя одеяльце Бартоломью. Наконец она с малышом осталась
в салоне одна. Выбора, увы, нет. Надо взять его на руки, закинуть  на  плечо
сумку с его вещами и начинать долгий путь к выходу.
   В дверях самолета Аманда остановилась и посмотрела в голубые глаза  сына,
в которых уже появился намек на зеленый оттенок - как у Чейза.
   - Ну, парень, - глубоко вздохнув, проговорила она, - пора  встретиться  с
твоим папой.

Глава 2

   Чейз,  обутый  в  ковбойские  сапоги,  переступил  с  ноги  на  ногу.  Он
рассматривал пассажиров, выныривающих из раструба выхода. С минуты на минуту
должна появиться Аманда. Он поправил шляпу и развернул плечи. Состояние  как
у подростка на первом свидании. Так же вспотели от возбуждения ладони, то же
нервное волнение и надежда на ночь впереди. Ну, все-таки  надежды  побольше,
чем у неопытного подростка, с улыбкой подумал Чейз. В конце  концов,  они  с
Амандой стали любовниками десять месяцев назад.
   Написанная от руки записка была очень короткой. "Если удобно, я хотела бы
воспользоваться  твоим  предложением".  И,  кроме  номера  рейса  и  времени
прибытия, больше  ничего.  Интересно,  можно  ли  считать  это  продолжением
отношений? Но зачем бы еще она приехала на  ранчо?  Аманда  могла  позволить
себе отпуск в любом  уголке  мира.  Подражая  ее  стилю,  он  послал  ответ:
"Встречу тебя у самолета". Вероятно, они с Амандой не нуждаются в словах;  в
ту ночь, когда они встретились, разговаривали их тела.
   Оставалось радоваться, что она не приехала шестью неделями раньше,  когда
он только что появился на ранчо.  Благодаря  купаниям  в  пруду  и  массажу,
который делала Ли Синглтон, старший конюх, его состояние стало много  лучше.
Вот было бы здорово, если бы спазм  начался  в  самый  неподходящий  момент,
например, когда они займутся любовью!
   Чейз  попросил  Фредди  Синглтон,  сестру  Ли  и   экономку   на   ранчо,
зарезервировать  для   Аманды   маленький   коттедж,   предназначенный   для
новобрачных. Он меньше всего думал о  браке,  но  коттедж,  стоящий  в  роще
мескитовых деревьев в ста ярдах  от  главного  дома,  обещал  уединение.  Не
такое, конечно, как занавешенная кабина грузовика в снежную  ночь,  но  куда
больше, чем гостевые комнаты в главном доме ранчо.
   Непрерывный поток пассажиров иссяк, теперь  появлялись  только  отдельные
фигуры. У Чейза возникло тошнотворное чувство разочарования. Неужели  Аманда
передумала? Может быть, прочла сводки о  погоде  в  Таксоне  и  решила,  что
солнце пустыни не подходит для ее нежной кожи? Чейз заранее подумал об  этом
и собирался следить, чтобы  она  не  забывала  надевать  шляпу  и  одежду  с
длинными рукавами, когда будет выходить на открытое солнце. Сам он за  шесть
недель пребывания на ранчо загорел до бронзового цвета,  но  у  Аманды  кожа
гораздо нежнее... Чейз облизал пересохшие губы и  встал  на  цыпочки,  чтобы
глубже заглянуть в  пустой  туннель,  ведущий  к  самолету.  Наверное,  надо
кого-то спросить, была ли она на борту.
   Но  тут  он  увидел  пламя  рыжих  волос;  из  темноты  вышла  женщина  и
направилась к нему. Сердце застучало, как паровой молот. Она выглядела такой
же, какой он ее запомнил. Нет,  еще  красивее.  Лицо  освещало  удивительное
сияние, а волосы пылали, как солнце Аризоны. Надо запомнить и сказать ей эти
слова.
   Остальную часть фигуры Чейз пока еще видел плохо. Аманда перекинула через
плечо большую сумку и что-то несла, прижимая  к  груди.  Чейз  посмотрел  на
сверток. Он выглядел очень похожим на...
   Воздух с шумом вырвался из груди. Чейз схватился за спинку кресла,  чтобы
не упасть, и, стиснув зубы, вытаращил глаза на извивающийся сверток у нее  в
руках. О Боже! Боже!
   Аманда медленно приближалась, не сводя с него голубых глаз.
   Чейз напрягся и подался вперед, будто стоял против сильного ветра. У  нее
ребенок! Его ребенок! От взрыва  эмоций  закружилась  голова  и  подогнулись
колени.
   Пока она подходила, в сознании возникали и исчезали,  будто  дым  костра,
обрывки вопросов. Наконец он  сосредоточился  на  самом  костре.  Злость  от
встречи с предательством сжигала его.
   - Привет, Чейз, - словно запыхавшись, выдохнула Аманда.
   Он смотрел на нее и дрожал от ярости.
   - Лгунья, - мертвым от шока голосом произнес он. Малыш начал плакать.
   Не лучшее начало,  подумала  Аманда,  стараясь  не  отставать  от  Чейза,
широкими шагами устремившегося к отделению выдачи багажа. Выражение его лица
напомнило ей ураган, который изредка налетал на летний коттедж ее  родителей
на Лонг-Айленде. Он очень изменился, стал выше,  мускулистее  и  определенно
более загоревшим, чем она запомнила. Ковбойский костюм ему шел, но Аманда не
сомневалась, что  улыбка,  способная  завоевать  главный  приз,  сегодня  не
осветит его лица. Не увидит она и ямочек на щеках, которые  очаровали  ее  в
прошлый раз.
   - Если ты позволишь, я попробую объяснить, - начала она,  повысив  голос,
чтобы перекрыть плач Бартоломью.
   - Не здесь, - буркнул он, глядя на  транспортер,  по  которому  проплывал
багаж. - Как выглядят твои чемоданы?
   - Кожа цвета бургундского вина от Луи Виттона, - ответила Аманда. - И еще
корзина, чтобы носить малыша.
   - И наверняка  все  сделано  на  фирме  Кэлвина  Клайна.  -  Чейз  хрипло
хохотнул. - Просто надо искать самые дорогие чемоданы, вот и все.
   Аманда отвернулась, чтобы скрыть слезы, неожиданно брызнувшие из глаз.  В
этом крылась истинная  причина,  почему  она  решила  держать  Бартоломью  в
секрете от Чейза. Аманда всегда понимала, что  не  удастся  перекинуть  мост
через социальную пропасть, разделявшую их.  По-видимому,  он  не  уважал  ее
стиль жизни. А она в свою очередь, хотя и пыталась не быть снобом,  вряд  ли
могла бы принять его образ жизни. Она  прижалась  мокрыми  щеками  к  личику
Бартоломью, и мальчик постепенно затих, тычась в нее губами в поисках еды.
   - Пойдем, - раздался за спиной резкий голос Чейза.
   Она оглянулась. Чейз стоял, держа два больших  чемодана  так,  будто  они
наполнены  воздухом;  корзину  для  малыша  он  зажал  под  мышкой.   Аманда
направилась к выходу, где ее ослепил солнечный свет.
   - Закрой малыша, - приказал Чейз.
   - Я так и собиралась, -  огрызнулась  Аманда.  Хватая  ртом  воздух,  она
набросила простынку на лицо Бартоломью. Они вышли в пекло,  раскаленное  как
печь. Пейзаж  вокруг  аэропорта  украшали  несколько  деревьев  с  листьями,
похожими на кружева, а над ними возвышались гигантские кактусы, напоминавшие
ракеты.  Аманда  видела  открытки  с  такими  кактусами  и  сейчас  пыталась
вспомнить название этих растений.
   Прежде чем перейти улицу, Чейз оглянулся и посмотрел на нее.
   - У тебя нет шляпы или чего-нибудь такого? - сдержанно спросил он.
   - Нет. - Под его взглядом Аманда опустила голову. - И  солнечные  очки  в
сумке с детскими вещами.
   С глубоким вздохом он поставил на землю чемоданы, на них - корзину, потом
наклонился и открыл сумку, висящую у нее на плече. Воздух наполнился запахом
детской присыпки. Чейз наконец нашел очки, расправил дужки и водрузил Аманде
на переносицу. Когда он склонился  над  ней,  она  заметила  в  расстегнутом
вороте рубашки медальон на  цепочке  из  оловянного  сплава,  лежащий  среди
черных завитков волос на груди. Она помнила этот медальон,  а  в  тот  вечер
подумала, что его вид смутно знаком ей, хотя она и не могла сказать, почему.
   - Ну вот.
   При других  обстоятельствах  Чейза  можно  было  бы  принять  за  нежного
супруга. Проходившая мимо женщина посмотрела на них и улыбнулась.
   Аманда прикусила губу, чтобы подавить всхлип  отчаяния.  Хватит!  Ей  еще
предстоит хлюпать носом, а сейчас надо прекратить дурацкий скулеж.  Подруги,
у которых были дети, предупреждали, что для женщин с грудными детьми типичны
приступы слез. Но Аманда не хотела быть  типичной.  На  ее  взгляд,  слезами
ничего не добьешься, разве что выдашь свою уязвимость. Она одинокая  мать  и
хочет таковой оставаться. Надо быть стойкой.
   Чейз вел их через сад с кактусами к разбитому фургону с  остатками  рогов
там, где на капоте должно быть украшение. Открыл дверцу,  на  которой  слова
"Истинная любовь - ранчо для гостей" окружали  сердце,  пронзенное  стрелой.
Будь у Аманды настроение получше, она никогда бы не пропустила такой  случай
посмеяться.
   Она поставила ногу на подножку и в тот же момент поняла, что с Бартоломью
на руках ей ни за что не влезть в фургон. Но туг Чейз обхватил ее за талию и
вместе с малышом подсадил на сиденье. Аманда вспомнила его  руки.  Сочетание
нежности и силы, которое много месяцев назад заставило ее жаждать его ласк.
   В фургоне было душно, и Аманда развернула малыша. Тот начал  вертеться  и
сморщился, готовясь издать мощный  вопль  протеста.  Раздались  два  тяжелых
удара. Это Чейз бросил сзади багаж и закрыл двери.
   - Я установлю корзину малыша прямо  за  тобой.  У  нас  в  Аризоне  такие
правила. Дети обязательно должны быть привязаны.
   - Мне не нужны правила, чтобы знать  это.  -  Аманда  наблюдала,  как  он
закрепляет место для малыша. - Скоро мы попадем на ранчо?
   - Чуть больше чем через час. Зависит от движения.
   - Он очень голодный, - объяснила она. - Надо бы его покормить, прежде чем
мы поедем.
   - Мальчик? - У Чейза замерли руки.
   - Да.
   Он опустил голову и ничего не сказал.
   - Его зовут Бартоломью, - добавила Аманда.
   - Бартоломью - и дальше? - Чейз медленно поднял  голову  и  посмотрел  на
нее.
   - Дрейк. - Аманда  сглотнула.  Чейз  кивнул  и  снова  отвернулся,  чтобы
закончить дело. Когда он сел за руль, Бартоломью начал плакать.
   - Сейчас выеду отсюда и найду где-нибудь  место  в  тени,  -  пробормотал
Чейз, включая мотор и пуская на полную мощность кондиционер.
   Через несколько минут он подрулил к  парковке  возле  отеля  недалеко  от
аэропорта. Аманда с удивлением  увидела  зеленую  траву  Отель  окружали  не
кактусы, а высокие раскидистые деревья.  Чейз  поставил  фургон  в  тенистое
место  рядом  с  весело  журчащим  фонтаном  и  опустил  свое  окно.  Аманда
передвинула орущего Бартоломью на левую руку, а  правой  попыталась  открыть
окно со своей стороны. Но оно не поддавалось.
   - Подожди. Я открою. - Голос звучал недовольно.
   Чейз перегнулся через ее колени и нажал на ручку. Стекло поехало вниз.  В
фургон ворвался прохладный ветерок от фонтана. Чейз  выпрямился,  но  Аманда
успела вдохнуть запах его лосьона после  бритья.  Мужчины,  с  которыми  она
обычно встречалась, пользовались  ароматами  от  модных  дизайнеров.  Мятный
запах недорогого лосьона Чейза в ее  сознании  был  неотделим  от  безумного
наслаждения. Даже слабое дуновение этого запаха  возбуждало  Аманду.  Но  об
этом он не должен знать, твердо решила она.
   - Спасибо, - проговорила Аманда, берясь за пуговицы блузки.
   Чейз отвернулся, когда она расстегнула лифчик для кормящих матерей и дала
Бартоломью грудь.
   Крик младенца немедленно перешел в нежное причмокивание. Свежий ветерок и
всплески воды в  фонтане  несли  с  собой  желанную  прохладу,  и  во  время
кормления Аманда начала расслабляться.
   Она посмотрела на Чейза, уставившегося в  окно.  Он  опирался  локтем  на
дверцу, а подбородок положил на руку.
   - Прости, что это свалилось на тебя так неожиданно, - начала  она,  -  но
телефонный  разговор  или  письмо  казались  мне  неподходящими  для  такого
сообщения.
   - Еще с той ночи ты знала, как связаться со мной, - бросил Чейз, не глядя
на нее. - Мы могли бы встретиться за чашкой кофе месяцы назад,  если  бы  ты
захотела сказать мне об этом лицом к лицу.
   - Правда в том, что я вообще не собиралась тебе говорить.
   - Это скверно, Аманда. - У Чейза набухли желваки.
   - Но я не знала тебя!
   Ее громкий возглас озадачил Бартоломью, он потерял сосок и начал плакать.
Аманда снова дала ему грудь, бормоча успокаивающие слова. Когда она  подняла
голову, Чейз смотрел на нее с такой жаждой  в  зеленых  глазах,  что  у  нее
перехватило дыхание.
   - Не знала? - повторил он.
   Нет, она знала его. Той ночью  в  грузовике  она  почувствовала  железную
волю, с которой ей, вероятно, пришлось бы столкнуться, если бы речь зашла  о
ребенке.
   - Я.., я собиралась сделать аборт, - продолжала она.
   - Не сказав мне? - очень тихо спросил Чейз. Все его тело будто окаменело.
   - Я боялась, что ты попытаешься отговорить меня.
   - Ну и что же? - За вопросом, произнесенным  ровным  голосом,  скрывалась
стальная нотка гнева. - Я имел право знать, принять  участие  в  решении.  Я
просил тебя именно об этом, помнишь? Мы обсуждали этот вопрос, и ты  обещала
мне сообщить, если забеременеешь.
   - Ну, как видишь, я не смогла пойти на это. - Она вздохнула  и  погладила
вспотевшие волосенки Бартоломью.
   - Когда он родился?
   - В тот день, когда ты звонил.
   - В день, когда я звонил? - Чейз рывком повернулся к ней. - Но ведь  было
всего восемь месяцев!
   - Он родился преждевременно. Раньше на месяц. Когда  я  разрешилась,  его
неделю подержали в больнице. Но теперь он уже наверстал в развитии. - Она не
могла сдержать гордости в голосе,  глядя  на  малыша,  которого  кормила.  -
Педиатр говорит, что он именно такой,  каким  должен  быть  младенец  в  два
месяца.
   - Или ты снова лжешь, или он сын кого-то другого.
   - Как ты смеешь предполагать подобное? - Аманда резко вскинула голову.
   От его хриплого смеха Бартоломью изогнулся у нее на руках, но ей  удалось
успокоить его.
   - Какие у меня основания верить тебе? Или ты солгала мне  по  телефону  в
тот день, или лжешь сейчас. Так когда?
   Единственное, о чем ей хотелось сказать ему, так только о том,  чтобы  он
отвез ее назад в аэропорт. И немедленно. Но она вспомнила Дженис и маленькую
Клару. Ради Бартоломью она должна выдержать.
   - Малыш - твой сын. - Она любовно разглядывала довольное лицо Бартоломью.
- Достаточно посмотреть на него, чтобы убедиться.
   Чейз помолчал, потом тяжело вздохнул. Аманда повернулась к нему. Он снова
смотрел в окно. И когда сглотнул, кадык поднялся и опустился.
   - Почему ты не сказала мне? - натянутым тоном повторил он вопрос.
   Мысленно Аманда приготовилась к этому разговору, зная, что он будет не из
легких.
   - Потому что никто не знает о том, что  случилось  в  ту  ночь.  И  я  бы
предпочла, Чейз, чтобы никто не знал.
   Ответил он не сразу, а когда заговорил, тон стал жестким.
   - Ты это делаешь для того, чтобы обвести  вокруг  пальца  другого  парня?
Пусть думает, что Бартоломью его сын?
   У Аманды перехватило дыхание, и она посмотрела прямо на него.
   - Я никогда не сделаю такого.
   - Потому что связь со мной бесчестье? - Сарказм сочился из каждого  слова
Чейза.
   Она сдержалась и с честью выдержала его презрительный взгляд.
   - Я сделала то, что считала лучшим для нас обоих. Когда ты придешь в себя
от шока, ты поймешь, что я права.
   - И что же ты сделала, Аманда?
   - Я всем сказала... - она помолчала и прокашлялась, - я всем сказала, что
мои биологические часы нетерпеливо тикали и я пошла  в  банк  спермы,  чтобы
стать матерью, а не ждать, когда встречу подходящего мужчину.
   - Милостивый Боже!
   - Это самое лучшее! Мы с тобой из разных  миров.  По-моему,  мы  об  этом
договорились, когда ты довез меня до квартиры на следующее утро. И появление
ребенка ничего не меняет.
   - Черт возьми, как это не меняет! Мы  говорили  о  следующей  встрече.  Я
что-то не помню, чтобы отказывался от своих прав на отцовство.
   - Ох, Чейз, ты не представляешь, как бы  отреагировали  мои  родители!  -
Опять навернулись слезы и сдавило горло. - Я не могу признаться им, что я...
   - Отдалась дальнобойщику с плохой репутацией посреди той чертовой снежной
ночи?
   - Нет...
   - Да! Это именно то, что ты имеешь в виду.  -  Зеленые  глаза  вспыхнули.
Что-то похожее на боль мелькнуло в них. Потом выражение стало жестким. - Мне
понятно, что такая женщина, как ты,  никогда  не  признается  в  одноразовом
сексе в кабине грузовика. Правильно?
   - У тебя получается, будто я сноб. Я совсем не такая.
   - Той ночью ты и не была такой, леди. - Смех прозвучал  горько,  а  голос
внезапно охрип. -  Фактически  я  чувствовал,  что