ровиант.
Мы устроим маленький пикник у моря.

Глава 4

   "Мерседес" уже стоял на месте. Маша положила на заднее  сиденье  сумки  и
села рядом с Валерой. Оба были бодрыми и веселыми, несмотря на  ранний  час.
Но когда Валера выехал из города. Маша начала волноваться.
   - Замерзла?
   Заметив, что девушка обхватила плечи руками,  Валера  оторвал  взгляд  от
дороги и взял Машину руку в свою.
   - Нет. Куда мы едем? Он оглянулся на сумки.
   - Еды сколько, - озадаченно покачал головой Валера. - Придется целый день
есть, авось осилим половину к возвращению.
   Маша собралась возразить: в одной сумке были купальные принадлежности,  -
но остановилась. Упоминанием о еде Валера говорил, что  ей  нечего  бояться.
Она рассмеялась и расслабленно опустила плечи.
   - Мама постаралась, - не  без  гордости  ответила  она.  Девушка  как  бы
искрилась в утреннем свете солнца.  Гладкая,  благоухающая  кожа  напоминала
чистый родник, к которому так и тянуло  склониться,  испить  его  и  утолить
жажду, сжигавшую Валеру все эти дни.
   Валера съехал с проселочной дороги, и вскоре они оказались  на  пустынном
пляже.
   - Надо установить тент. -  Валера  перевел  взгляд  на  маленькую  бухту,
окруженную поросшими травой склонами. - Но сначала я хочу искупаться.
   Он быстро скинул с себя одежду, небрежно бросил в машину.
   - Не задерживайся! - Он побежал к воде.
   Маша сняла юбку и коротенькую,  на  узких  бретелях  кофточку,  аккуратно
сложила рядом с одеждой Валеры. Его хмурый  взгляд  не  обманул  ее,  и  она
испытала благодарность за его уход и умильную симпатию к этому ненавязчивому
красивому мужчине. Маша не торопилась. Она расправила брюки, сложила рубашку
Валеры, поставила его туфли рядом с босоножками. Непривычно и странно  снова
видеть свои вещи рядом с мужскими.  Отец  так  же  бросал  свои  рубашки  на
стулья, а мама следом вешала их на плечики в шкаф.  Маша  закрыла  машину  и
пошла к воде.
   Валера успел отплыть далеко от берега  и  теперь,  мощно  загребая  воду,
возвращался назад. Маша  входила  медленно,  зябко  ежась  и  поднимаясь  на
цыпочки при набегавших волнах.
   - Смелее, Маша!
   Он уже стоял по грудь  в  воде  и  ладонями  приглаживал  мокрые  волосы,
широкие плечи были усыпаны морской росой. Маша задержала дыхание, опуская  в
воду плечи, и оттолкнулась от дна. Валера поймал ее руки, притянул  к  себе,
одной рукой удержав за талию.
   - Замерзла?
   - Вода  еще  не  нагрелась.  -  Она  держалась  за  его  плечи,  сохраняя
расстояние между телами. Но через пальцы его тепло проникало в нее, согревая
и дразня, обещало защиту и наполняло энергией.
   Маша забыла то особое ощущение тела, когда оно сливается  с  другим.  Она
боялась вспоминать об этом, как боялась  предательства  своего  тела,  своей
воли перед похотью, граничащей с извращением. И все же с Валерой было иначе.
В его, казалось бы, естественной близости было  что-то  незнакомое  ей,  то,
чего она не знала раньше. Это пугало, интриговало, настораживало  и  влекло.
Это было новое для нее.
   - Разве не нагрелась? -  Валера  думал,  что  его  внутренний  жар  может
остудить лишь зимняя прорубь. - Поплыли.
   Он подтолкнул Машу к глубине и, перевернувшись на  спину,  поплыл  рядом,
будто баркас, сопровождающий маленькую  лодочку  в  непредсказуемой  морской
стихии.
   Когда они вышли  на  берег.  Маша  не  чувствовала  холода.  Пока  Валера
устанавливал тент, она расстелила подстилку, вынула  из  сумки  полотенце  и
принялась качать надувной матрац.
   - Дай мне. - Валера плечом отодвинул ее в сторону.
   - Ты голоден? - спросила она, уступая место.
   - Спрашиваешь! - усмехнулся он, бросив выразительный взгляд на  съестное.
- Как акула.
   - На длительной диете, - подхватила Маша смеясь. "В  брачный  период",  -
мысленно закончил он и мрачно хохотнул.
   Маша с сомнением и недоверием  посмотрела  на  Валеру,  когда  он  достал
бутылку сухого вина и начал откупоривать.
   - В такую рань? - В ее голосе послышались нотки упрека.
   - Потом будет слишком жарко, - объяснил он, разливая золотистый напиток в
стаканы. - И немного мы оставим на вечер.
   Прохладное,  кисловатое  на  вкус  вино  приятно  освежало,  и   Маша   с
удовольствием смаковала, украдкой следя, как  Валера  поглощает  разложенные
перед ним яства, причмокивая и нахваливая стряпню.
   Потом  они  снова  плавали,  Валера  предложил  игру,   и   Маша   решила
попробовать. Он с головой погружался в воду, а она взбиралась ему на плечи и
старалась удержаться как можно дольше, пока он нес ее  вдоль  берега.  Теряя
равновесие. Маша ныряла вниз головой, а после они со  смехом  выясняли,  кто
виноват в падении, и заверяли друг друга, что в следующей попытке ошибок  не
будет.
   Окруженные лишь склонами  с  пожухлой  травой  да  искристым  морем,  они
играли, словно дети. То гонялись  друг  за  другом,  то  обливали  водопадом
брызг. Уже много лет Маша не чувствовала в себе такой безрассудной  свободы,
отчаянной беззаботности. Вдруг она  поймала  себя  на  мысли,  что  все  это
замешено на скрытой нервозности. В какой-то момент показалось, что  смех  ее
сорвется на истерику. Она оборвала игру и отвернулась от Валеры, вглядываясь
в ясную синюю линию горизонта.
   Валера медленно подошел к Маше и взял за руку. Утомленные, они  выбрались
на берег. Шумно выдохнув, Маша легла на матрац и  подставила  солнцу  спину.
Валера, презрительно проигнорировав подстилку, лег прямо на  песок  рядом  с
Машей, подперев голову рукой и утопив ладонь в горячий песок.
   -  Жалко  Игоря,  -  поделилась  девушка  заботой.  -  Он  обожает  такие
мероприятия.
   - Почему ты не взяла его с собой? - Втайне  он  радовался,  что  Маша  не
сделала этого.
   - Мама не разрешила! - хохотнула Маша. Мама все больше нравилась Валере -
и кулинар хороший, и вообще дама с пониманием.
   - Вы часто устраиваете семейные пикники?
   - Когда папа был жив, часто. А потом... - Маша задумчиво смотрела  вдаль,
теряясь в памяти детства. - Папа был заядлый рыболов. Он брал палатку, и  мы
ехали на лиман с ночевкой. Однажды неделю жили дикарями...
   - А потом?
   - Потом... - Маша уронила голову на подушку. - Потом мы стали  взрослыми,
у каждого появилась своя компания.
   Она прикрыла глаза, жмурясь от слепящего солнца.
   - У тебя большая компания? - не без умысла спросил Валера.
   - Наш курс был очень дружен, - сонно подтвердила Маша. - Многие уехали  в
другие города. Девочки вышли замуж.
   "Что же случилось с тобой?" - хотелось  спросить,  но  Валера  промолчал,
пропуская через пальцы тонкую струйку песка, и смотрел на Машу. От  него  не
укрылась резкая перемена ее настроения.
   Постепенно тонкие,  отливающие  голубизной  веки  перестали  подрагивать,
дыхание выровнялось, мышцы расслабились, Маша спала.
   Валера спать не мог. Его не покидали мысли  о  девушке.  Кто  изломал  ее
душу? Кто заставил закрыться в себе,  отказаться  от  единственно  истинного
счастья - любить и верить? И как давно это было?  Насколько  она  излечилась
или как глубоко похоронила доверие к людям?
   У него на затылке зашевелились волосы, когда он подумал об изнасиловании.
Пацаны-малолетки нередко именно таким способом делают свои первые  пробы,  а
случается, и дружков с собой берут.
   - Кажется, я перегрелся. - Валера помотал головой, отгоняя жуткую мысль.
   Сильным рывком вскочив на ноги, он  стряхнул  с  себя  песок,  прищуренно
оглядел пустынные склоны, словно высматривал опасность. Взглянув  напоследок
на тоненькую фигурку Маши, он пошел к морю. Валера плавал вдоль берега,  как
на  последней  перед  соревнованиями  тренировке.  Энергично  загребая  воду
руками, он выплескивал эмоции, но не  переставал  думать  о  Маше.  В  конце
концов охладившись, он пришел к выводу, что насилие исключено.  В  противном
случае  она  вела  бы  себя  иначе:  боялась,  ненавидела,  превратилась   в
агрессивную феминистку. Ничего этого в Маше не было. Напротив, она была мила
с людьми разных возрастов и интересов, легко включалась в  беседу  почти  на
любые темы,  высказывала  интересные  суждения  со  свойственной  ей  мягкой
иронией. Не опасалась она и двусмысленных намеков, тут же обращая их в  свою
пользу, ненавязчиво давая понять, что не так просто ее уязвить.  Но  в  Маше
есть границы, за пределы которых она не пускает никого. Она  не  замыкалась,
не  пряталась  -  она  оборонялась,   яростно   защищала   свое   внутреннее
пространство от любых посягательств. А именно туда хотел проникнуть  Валера.
Великодушно дав ей покрасоваться перед тем, как уложить в свою  постель,  он
вдруг заинтересовался не только ее телом, но  и  мыслями.  Поверхностное  "я
хочу тебя узнать" постепенно  превратилось  в  глубокое  желание  узнать  ее
мысли, цели, стремления.
   Последний раз нырнув и проплыв под  водой  в  сторону  берега,  насколько
позволяло пологое дно, Валера встал на песок, привычным жестом убрал  волосы
назад. На пляже темным пятном выделялась  машина,  а  неподалеку  безмятежно
спала Маша.
   "Машенька, мне бы твои спокойствие и волю!" - завистливо подумал  Валера.
Он сел на подстилку, обхватил руками колени и стал рассматривать девушку.
   Волосы ее высохли и неровными прядями лежали на руках  и  плечах,  создав
завесу для лица, в которой путались солнечные лучи и жадно  палили  открытые
участки кожи. Тоненькая полоска-шнурок лифчика  расслабленной  дугой  лежала
под лопатками, гибкая талия, а дальше крутой подъем пышных упругих ягодиц  и
длинные, изящные, как у лани, ноги с небольшими ступнями.
   У Валеры вспотели ладони. Он судорожно сглотнул  и  повалился  на  живот,
проклиная свое вожделение и Машину сдержанность. Новое положение  облегчения
не  принесло,  тело  возмущалось  против  давления  разума,  и  если  нельзя
прикоснуться, то дать волю глазам лучше, чем ничего.
   "Путешествие" от ступней вверх оказалось более захватывающим.
   "Можно объяснить солнечным ударом", - придумал для себя оправдание Валера
и протянул руку к точеному изгибу бедра. Костяшками пальцев ласково погладил
атласную кожу, подушечками прошелся по краю  плотно  облегающих  плавок.  На
секунду пальцы замерли, потом несмело поползли вверх по позвоночнику.
   Маша вскочила на колени, и знакомый взгляд дикой кошки,  готовой  к  бою,
сверкнул на солнце. В глазах  Валеры  отразились  противоречивые  чувства  -
желание, жалость, мольба. Один миг они молча смотрели друг на друга.
   - Ты сгоришь на солнце, -  наконец  сказал  Валера.  Его  глаза  утратили
выразительность, и голос звучал сухо и требовательно. - Иди окунись и накинь
полотенце на спину.
   Он резко отвернулся, как  будто  присутствие  Маши  было,  мягко  говоря,
неприятно. Валера в самом деле ощутил что-то близкое к ненависти.
   Маша поднялась с колен, подумала немного.
   - Валера, не хочешь составить компанию? - Ее голос  звучал  обволакивающе
мягко.
   - Нет, - обиженно буркнул он и ткнулся лбом в согнутые руки.
   Капельки морской воды смешались с каплями пота  и  струйками  сбегали  по
спине, так что трудно было определить, давно ли он  купался.  Маша  постояла
еще немного, глядя на Валеру; он кожей чувствовал ее взгляд  и  ругался  про
себя.
   - Ладно. - Она крутанулась на носках, ввинчивая их в  песок,  и  вальяжно
пошла к воде.
   Валера повернул голову в ее сторону, следя за тоненькой фигуркой.  Сидеть
на месте и спокойно наблюдать за одинокой плавуньей оказалось  труднее,  чем
предполагал Валера, и только Маша повернулась спиной к берегу, он кинулся  в
воду, с разбегу нырнув в небольшую волну.
   Внезапно  Машины  щиколотки  оказались  в  тисках  жестких  пальцев.  Она
всплеснула руками и с криком ушла под воду. Когда они выплыли,  неподдельный
испуг сделал огромными  ее  малахитовые  глаза.  Открытым  ртом  Маша  шумно
вдыхала воздух и отфыркивала воду.
   - Испугалась? - Валера сохранил игривый тон, но справедливо подумал,  что
это последняя его выходка. Хорошо, если она позволит довезти ее  до  города,
но скорее пойдет пешком, только бы не находиться рядом с ним.
   - Ага, - честно призналась Маша. И рассмеялась:
   - А я-то хотела звать тебя на помощь, рыцарь спящей дамы!
   - И я здесь! - поддержал шутку Валера, все еще не решаясь близко подплыть
к Маше.
   - Вот и спасай! Ноги до сих пор болят. Она подняла одну ступню над водой,
растирая щиколотку и проверяя, не останутся ли синяки.
   Валера подплыл к Маше, одной рукой поддержал ее на поверхности воды.
   - Очень больно? Я не хотел, Машенька.
   Она шлепнула пяткой по воде, отчего крупные брызги посыпались на обоих, и
резко сжалась. В следующее мгновение Валера обхватил Машу за талию  и  увлек
за собой под воду.
   "Мне бы еще вздохнуть", - подумал он, прижимаясь лицом к плоскому  животу
девушки.
   После короткого подводного сражения он отпустил ее на волю.
   - Мы в расчете! - закричала Маша, предупреждая новую попытку атаки.  -  И
ты обещал спасти меня.
   - Если жертва не утопит спасателя.
   Он подплыл к Маше и легко потянул на себя, ложась на спину.
   Маша плыла, спокойно глядя Валере в глаза. Ноги под водой сталкивались, и
тогда она поднимала тело на поверхность, освобождая водное пространство  для
его движений.
   - У тебя вода на носу, - заметил Валера, прищурив глаза.
   Маша рассмеялась:
   - Не только на носу!
   О других частях лучше не думать, благоразумно решил Валера и перевернулся
на живот.
   - Держись за плечи. Маша, я покатаю тебя. Маша  смеялась  и  вскрикивала,
когда от взмахов его рук на нее сыпался соленый дождь. Берег уже был близко,
но он продолжал плыть или делал видимость.
   - Валера из дельфина превратился в крокодила, - со смехом  констатировала
Маша, видя, как его руки "шагают" по дну.
   Она скатилась с его спины и села в волны.
   - Я устала и проголодалась.
   - Я отнесу тебя. - Валера вскочил на ноги, но Маша перехватила его руку и
тоже встала.
   - Нет!
   Ну что за женщина! Ни на что не соблазнишь!
   В городе Валера предложил заехать к нему на чашку кофе. Маша отказалась.
   - Ответного приглашения я  не  жду,  -  сказал  он,  останавливая  машину
недалеко от Машиного дома.
   - Так будет лучше, - согласилась она.
   - Скажи еще что-то, кроме "до свидания", - с укором поддел он.
   - О! - рассмеялась девушка. - Я бы рассказала, как провела  выходной,  но
ты и сам знаешь. Потому и не скажу.
   - Тогда сделай, - предложил он и отвел глаза.
   - Что? - удивилась Маша.
   - Могла бы поцеловать, - тихий голос перешел в шепот, - ..в щеку.
   Черт! Как пацан! Валера презирал себя за слабость и нерешительность. Игра
в платоническую дружбу здорово досаждала.
   Маша  медленно  опустила  глаза  на  свои  руки  и   улыбнулась   улыбкой
библиотекаря.
   - Какая удача, что я не пользуюсь помадой.
   - Черт побери! - взорвался Валера.  -  Маша!..  И  смолк.  Тонкие  пальцы
невесомо легли ему на плечи, и теплые мягкие губы едва коснулись  его  щеки.
Валера затаил  дыхание  от  неожиданности,  но  Маша  отстранилась,  вежливо
спрашивая взглядом: доволен ли?
   - Еще раз, Маша, - прошептал Валера, и когда она с  хранящейся  на  губах
улыбкой склонилась к другой щеке,  он  взял  в  ладони  ее  лицо,  возвращая
поцелуи сторицей.
   Маша не сопротивлялась, когда он нежно, как  ребенка,  целовал  ее  щеки,
виски, лоб, уголки глаз... Валера боялся вспугнуть  ее  неосторожным  резким
движением. Но стоило приблизиться к ее губам, и Маша отстранилась.
   - До свидания, Валера, -  нараспев  сказала  она.  Прощальным  жестом  он
погладил ее плечо и отпустил, сдерживая печальный  вздох.  Маша  перегнулась
через сиденье, взяла сумки.
   - Когда ты заканчиваешь завтра работу? - спросил Валера.
   - В шесть, - спокойно отозвалась она. У него все кипело внутри, а ей хоть
бы что, мысленно возмутился Валера.
   - Я могу не успеть к шести. В понедельник всегда много работы.
   - Устроим перерыв. - Тени сожаления не промелькнуло ни в голосе, ни на ее
лице.
   Постоянное нежелание проявить хоть чуть-чуть инициативу  больно  задевало
самолюбие Валеры. Другая бы искала возможность и повод для новой встречи,  а
эта - "устроим перерыв", словно речь идет о нудной пьесе с плохим актером.
   - Ладно, увидимся. - Интонация его голоса заставила  Машу  посмотреть  на
Валеру.
   - Если тебе интересно, в четверг будет готов твой заказ, правда,  не  все
книги я нашла.
   "Не обижайся", - говорили ее глаза. Она посмотрела на  его  губы,  улыбка
стала отчетливее, будто Маша вспомнила что-то хорошее. А еще  через  секунду
она тихо попрощалась и вышла из машины.

***

   "Ты затеваешь опасную игру.  Одно  дело  -  воспитывать  себя,  изменять,
строить, но хватит  ли  воли  сохранить  свои  принципы,  общаясь  с  другим
человеком? Сможешь ли быть с ним и остаться при этом сама собой? До сих  пор
тебе никто не мешал,  не  вклинивался  со  своими  желаниями  и  интересами.
Сумеешь ли устоять, уступая, и остаться независимой, подчиняясь?.."
   Внутри у Маши второй день шла борьба. То Маша хотела оттолкнуть Валеру  и
прекратить еще не начавшийся роман, то,  наоборот,  ускорить  его  развитие,
испытать себя на практике. Ведь вышла Марина второй раз замуж, не побоялась,
хотя развод она переживала не менее тяжело, чем Маша, несмотря на  поддержку
друга, а теперь и мужа. О замужестве Маши разговора не было, да  и  не  пара
они с Валерой по всем канонам. Он красивый, состоятельный,  преуспевающий  в
собственном деле, она же - скромный библиотекарь без материальной  поддержки
и  перспективы  на  будущее  (разве  это  карьера  -  заведовать   маленькой
библиотекой, о чем мечтала Маша).
   Но так даже лучше: никаких клятв и обещаний, никаких клятв и упреков  при
разрыве  отношений.  Идеальные  условия  для  испытания.  Маша   улыбнулась,
вспомнив о его поцелуях. Тогда она осталась  довольна  Валерой  и,  главное,
собой. Да, пока она контролирует себя полностью,  бояться  нечего.  Если  же
события начнут выходить из-под контроля, она уйдет и возвратится  к  прежней
жизни. Маша вернулась к рабочему столу.
   Но тут в ней заговорила  совесть.  Она  понимала,  что  берется  нечестно
играть; непорядочность  претила  ее  натуре  и  воспитанию.  Зачем  морочить
человеку голову, если ты неискренна? В его возрасте мужчины давно женаты или
имеют одну постоянную женщину, такую же жену, но  без  отметки  в  паспорте.
Маша вздрогнула.
   "Я такой не стану, - твердо решила она. - И вообще, зачем это нужно? Надо
попрощаться и выкинуть его из головы".
   Можно  и  нужно  бы  заранее  предупредить,  но  как  скажешь:  "Я   буду
любовницей, но не буду твоей"?
   Смешно!
   Что же делать?

***

   Валера захлопнул книгу  и  сухо  прокашлялся.  Надо  же,  в  разгар  лета
подхватить ангину! И с ней можно  работать,  так  ведь  голоса  нет.  Валера
попробовал поговорить со своим отражением в зеркале. Увы, из горла  выходили
лишь свистящие и шипящие звуки.
   "Хорош!" - заключил он и лениво побрел на кухню. На чай с медом  смотреть
не хочется, второй день вливается литрами, а толку  ноль.  Малина  -  то  же
самое. Валера поставил чайник на огонь и достал чашку. В ожидании кипятка он
смотрел на залитый солнцем  зеленый  двор  и  медленно  перемешивал  кофе  с
сахаром. Сегодня он намеревался пойти к Маше, хватит и одного дня  перерыва.
Она говорила про четверг, но - черт возьми! - он мужчина, и решать будет он.
***

   Елена Николаевна подошла к Маше:
   - Давай я допишу. Тебя к телефону. Зайдя в кабинет, Маша взяла трубку:
   - Алло?
   На линии что-то захрипело, потом закашляло.
   - Алло? Говорите! - повысила голос Маша - Кто это?
   - Маша, это Валера.
   Может, показалось? Разве можно разобрать что-либо в таких помехах?
   - Кто-кто? - переспросила она. Снова кашель.
   - Валера. - Голос прозвучал чуть  громче.  Маша  звонко  рассмеялась,  не
задумываясь, что ее так развеселило.
   - Господи, Валера! Что с твоим голосом?
   - Это не смешно. Я болен.
   - Вот это да! - Ее смех предательски