дирающие  письма  о  крушении  своего 
брака... Лидия  звонит  пьяная  посреди  ночи  и  рассказывает  о  своих 
бедах... 
   - Ради Бога, остановись. Ведь они мои друзья. 
   - Они больше, чем друзья! Ты должен  что-то  предпринять,  Алекс.  Ты 
действительно живешь в прошлом. 
   А я здесь, в сегодняшнем дне, в 1982 году. 
   - Тори, - вздохнул он. - Я не говорю, что несчастлив с тобой. Но  все 
остальное в моей жизни не складывается. В моей душе  пустота,  хотя  мне 
тридцать два года. 
   Пора бы уж  либо  что-то  сделать,  либо  расписаться  в  собственном 
бессилии и смириться с действительностью. Я ухожу из агентства  и  снова 
начну писать пьесы. 
   - Ах, дорогой! - Тори все больше раздражалась. - Если уж ты без этого 
не можешь, то занимайся драматургией в свободное время. 
   - Где оно, свободное время? У тебя на каждый вечер недели  что-нибудь 
запланировано, а  на  уик-энды  мы  уезжаем.  Я  не  могу  писать  пьесы 
урывками. 
   - Не можешь или не хочешь? 
   - Ладно! Не хочу. Я должен изменить свою жизнь, пока она не  изменила 
меня. 
   -  Какая  мудрая  мысль,  Алекс!  Запиши  ее  скорее,   чтобы   потом 
использовать в своей пьесе. 
   - Пойми, Тори. - Алекс налил себе бренди. -  Мне  необходимо  сделать 
еще одну попытку, а заниматься этим вполсилы  я  не  могу.  Я  ухожу  из 
агентства. Ну что, ты со мной или против? 
   Глаза Тори наполнились слезами. 
   - Зачем так ставить вопрос? Конечно, я не против  и  люблю  тебя.  Но 
любишь ли ты меня, Алекс? 
   - Да. 
   И сам не зная, так ли это, он решил не  копаться  в  себе.  Тори  его 
любит и старается, чтобы все было  хорошо.  Но  стоит  ему  собраться  с 
духом, Тори настаивает на своем, желая, чтобы все  в  ее  жизни,  в  том 
числе и Алекс, подчинялось ее воле. 
   Он еще не встречал никого, кто так боялся бы всего  незнакомого,  как 
его жена. Тори хотела, чтобы  муж  продолжал  работать  в  агентстве,  в 
известном и привычном для нее мире. Его занятия  драматургией  привнесли 
бы в ее жизнь нечто неведомое, не поддающееся контролю. 
   Поэтому Тори отвергала их. 
   До сегодняшнего вечера Алекс не сознавал,  как  жена  ревнует  его  к 
Джуно и Лидии. Да, у  нее  есть  для  этого  основания:  он  никогда  не 
испытывал  к  жене  таких  чувств,  как  к  ним.   Ситуация   напоминала 
предвыборную политическую кампанию, когда два кандидата  от  либеральной 
партии не могут договориться между собой, а кандидат от консерваторов  - 
тут как тут! - проникает в свободное пространство и выигрывает. 
   Салли Эвери тоже вписалась в  это.  Ее  смерть  напугала  Алекса  так 
сильно, что он искал спасения в знакомом мире, предлагаемом ему Тори.  В 
таком же мире он вырос, и ему не составило труда вернуться  в  него.  Он 
понимал Тори. Если жизнь пугает, лучше всего искать убежище  в  знакомом 
месте. 
   Алекс услышал, как загудела посудомоечная  машина.  На  пороге  кухни 
появилась Тори: 
   - Я ложусь спать. Ты идешь? 
   - Скоро. 
   - Надеюсь, ты не собираешься предаваться воспоминаниям о прошлом? 
   - Нет. Я немного почитаю. 
   Алекс взял из бронзовой шкатулки на кофейном столике "джойнт" и вышел 
на террасу. Стояло бабье лето. 
   Легкий ветерок  загасил  первую  спичку,  он  зажег  вторую,  глубоко 
затянулся, задержал дым в легких, потом выдохнул его, и дымок  поплыл  в 
воздухе. 
   Джуно и Лидия. Алекс попытался воскресить их образы в пьесе,  которую 
нашла Тори. Он начал писать ее вскоре после того, как Джуно приезжала  в 
Нью-Йорк с рок-группой. Пьеса не получалась, поскольку Алекс  так  и  не 
рискнул дать определение своим чувствам к главным персонажам. 
   Ему хотелось, чтобы его семейная  жизнь  сложилась.  Родители  Алекса 
развелись давно, и в детстве это омрачало его жизнь. Теперь развод  стал 
обычным явлением, особенно среди его  друзей.  Тим  Коркоран  женился  в 
третий раз. Джуно и Шел разошлись. Лидии и Стефану пора было сделать  то 
же самое. Недавно расстались Джон и  Розмари  Кинсолвинг.  А  он-то  чем 
лучше остальных? 
   Надо уметь настоять на своем. Если Тори примет такую позицию, их брак 
не рухнет. Если же нет... 
   Алекс щелчком сбросил жука и наблюдал за двумя  машинами,  несущимися 
наперегонки по Парк-драйв. 
   Потом вернулся в комнату. 
 
*** 
 
   За неделю до Дня благодарения Алекс ушел  из  агентства  и  съехал  с 
квартиры. Этому предшествовала  бурная  сцена  с  Тори.  Она  плакала  и 
умоляла его остаться. 
   Но  когда  речь  зашла  об  уступках,  Тори  не  пожелала  пойти   на 
компромисс. Она не захотела смириться с тем, что муж решил отказаться от 
той жизни, которую она для него - вернее, для них обоих - создала. 
   Он снял комнату под самой крышей на Гринвич-стрит. 
   Тори подала на развод, к ужасу родителей и большинства друзей.  Алекс 
не предъявил никаких имущественных претензий, добровольно  оставив  Тори 
квартиру, мебель, картины, ранчо в Колорадо и летний коттедж в Хемптоне. 
   Он снова сел за пишущую машинку. Находясь первые недели в  удрученном 
состоянии, Алекс начал подумывать, не совершил ли ужасную ошибку. Может, 
он переоценил свой талант, ради которого отказался от "идеального" брака 
и работы. 
   Потом к нему вернулась работоспособность.  Он  начал  новую  пьесу  - 
"Растения", кстати, настолько смешную,  что  Алекс  нередко  давился  от 
смеха, сидя за машинкой. 
   Его  светские  контакты  тоже  постепенно  возрождались.   Он   начал 
встречаться со старыми друзьями  и  заводить  новых.  Теперь  Алекс  был 
вполне доволен жизнью, но разрыв с женой оставил у него чувство вины  Он 
не жалел о случившемся, но ему не хватало дружбы Тори. 
   Однажды вечером, месяца через четыре после  развода,  Алекс  позвонил 
ей, чтобы пригласить в кафе, но она бросила трубку. 
   Через неделю после этого Алекс как-то засиделся допоздна над  третьим 
вариантом первого акта. Зазвонил телефон. 
   - Алекс? Это Джуно. - В ее голосе, несмотря на помехи,  Алекс  уловил 
тревогу. - Случилось нечто ужасное. 
 
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ 
 
НАСТОЯЩЕЕ 
 
1983 год 
 
Глава 28 
 
   Вереница припаркованных  лимузинов  заполнила  вымощенный  булыжником 
двор и вытянулась вдоль  длинной  подъездной  аллеи.  Собравшиеся  возле 
машин шоферы поджидали хозяев и тихо беседовали. Кое-кто  из  них  читал 
газету, опершись на капот  надраенной  машины,  Светило  яркое  весеннее 
солнце. 
   Между тем господа в глубоком трауре собрались на южной лужайке  перед 
замком Мурдуа. 
   - Себастьян , рад тебя видеть. - Мишель Жюльен пожал руку претенденту 
на трон давно не существующей монархии. 
   - Мишель. 
   Мэриэл.., при каких ужасных обстоятельствах нам пришлось встретиться! 
Я всего месяц назад видел Стефана в "Режанс". Он отлично выглядел. 
   Сколько ему лет? 
   - Пятьдесят один. 
   Мужчины  покачали  головами,  потрясенные  столь  внезапной  кончиной 
одного из своих сверстников. 
   - Какая трагедия для бедняжки Лидии! - промолвила Мэриэл, - Они  были 
в  постели,  когда  у  Стефана  случился  сердечный  приступ.  И   через 
мгновение... 
   Себастьян вздохнул: 
   - Ужасно! 
   - Она держится молодцом, - заметил Мишель. 
 
*** 
 
   Во время отпевания Джуно и Алекс стояли рядом. 
   Стефана похоронили на фамильном кладбище графов де ла Рот, на высоком 
берегу Луары. С Лидией были трое ее  детей.  Десятилетняя  Александра  и 
девятилетняя Индия держали головы так же высоко, как их мать. Пятилетний 
Форест,  новый  граф  де  ла  Рош,  с  любопытством  разглядывал  людей, 
окруживших усыпанный цветами гроб Служба шла  на  французском  языке,  и 
Джуно, не вслушиваясь, внимательно наблюдала за Лидией. В выражении лица 
подруги она  заметила  какое-то  особое  даже  для  таких  обстоятельств 
напряжение. 
   После того как гроб опустили в землю, все вернулись на южную  лужайку 
и, по очереди подходя к Лидии, выражали соболезнования. 
   К вечеру в замке остались только Жюльены,  родители  Лидии,  Алекс  и 
Джуно. 
   После ужина Лидия уложила детей и долго оставалась с  ними.  Поджидая 
ее, все собрались у камина в кабинете Стефана, тихо разговаривали и пили 
коньяк. 
   Мать Лидии поднялась с кресла и обняла дочь. 
   - Мы очень устали, дорогая. Смена поясов, потом ужасная  церемония... 
Мы с твоим отцом идем спать. 
   Советую и тебе лечь пораньше. 
   - Хорошо, мама. Доброй ночи. Спасибо вам за  все,  -  Она  поцеловала 
родителей. 
   - Налить тебе коньяку, Лидия? - спросил Мишель Жюльен. 
   - Да. - Она со вздохом опустилась на низкий диван. 
   - У тебя измученный вид, - заметила Мэриэл. - Может, ляжешь? 
   - Ничего. Пока в крови адреналин, я со всем справлюсь. Наверное,  это 
нормально. - Она обвела взглядом друзей. - Слава Богу, что все вы здесь, 
со мной. Джуно... Алекс.., я еще не успела с вами поздороваться. 
   - О, Лидия, как печально! Представляю себе твой шок... Ведь  ты  была 
рядом со Стефаном, когда он... 
   Лидия покачала головой, и Джуно снова заметила странное напряжение  в 
ее взгляде, - На самом деле все было совсем не так...  Это  вариант  для 
газетчиков. Однако правду следует сохранить в тайне... ради  детей..,  и 
ради памяти Стефана тоже. -  Она  взяла  сигарету,  и  Алекс  поднес  ей 
спичку. - То, что я расскажу, не должно выйти за пределы этой комнаты. 
   Лидия откинулась на спинку дивана и глубоко затянулась. 
   -  Вы,  наверное,  помните,  как  однажды  мы  со  Стефаном  чуть  не 
разошлись, но потом помирились и устроили себе второй  медовый  месяц  в 
Новой Каледонии? 
   Именно там я забеременела Форестом. Несколько  месяцев  после  нашего 
возвращения все шло хорошо. Стефан очень старался. 
   Потом муж утратил ко мне интерес,  но  я  не  придала  этому  особого 
значения: так  бывало  при  каждой  моей  беременности.  Стефан  активно 
занимался бизнесом и проводил много времени с  Марком  Хиггинсом,  своим 
тогдашним секретарем. 
   Однажды я решила поплавать в бассейне и,  подойдя  к  нему,  услышала 
звуки, доносившиеся из раздевалки. 
   Там кто-то явно занимался сексом. Поскольку одна из  наших  горничных 
флиртовала с садовником, я решила, что это они и  развлекаются.  На  мой 
стук никто не ответил, и я открыла дверь. 
   Передо мной были Стефан и Марк. - При воспоминании  об  этой  картине 
Лидию передернуло. - Наверное, мне давно следовало  бы  догадаться.  Все 
было слишком очевидно. Думаю, Марк даже хотел,  чтобы  я  его  заметила. 
Увидев меня там, он торжествующе усмехнулся, словно хотел  сказать:  "Ну 
вот, ты нас  застукала  и  теперь  все  знаешь.  Любопытно,  как  же  ты 
поступишь?" 
   - Ну и ну! - изумился Алекс. - И что же ты сделала? 
   - Как ни странно, не утратив самообладания, я попросила Стефана зайти 
ко мне, когда освободится. 
   Он явился через минуту - бледный, трясущийся, каким я никогда его  не 
видела... Стефан был до смерти напуган, умолял понять его. Меня охватили 
ярость и отвращение. Не будь я беременна, в ту  же  секунду  бросила  бы 
его! Я сказала,  что  не  намерена  разговаривать  с  ним,  пока  он  не 
вышвырнет Марка. И через час увидела, как тот уезжает. Вид  у  него  был 
ошеломленный. 
   Полагаю, Марк действительно надеялся одержать победу. 
   Все это потрясло меня, и я не могла ни на что решиться. А потом вдруг 
испытала огромное облегчение, поняв, что дело не во мне, а в том, что  я 
женщина. Ведь столько лет меня терзала мысль, что  я  не  привлекательна 
для Стефана! Только тут до меня дошло, что он, вступив в  брак,  пытался 
изменить свою жизнь...  Стефан  говорил,  что  я  единственная  женщина, 
способная его возбудить, и, кроме меня и детей, ему ничего не нужно. 
   Он  считал  свою  гомосексуальность  проклятием  и   отчаянно   хотел 
избавиться от этого проклятия. По словам Стефана, он пытался  и  раньше, 
но после того случая обратился за помощью к врачу. 
   Когда  родился  Форест,  Стефан  был  на  седьмом  небе  от  счастья. 
Наконец-то у него появился сын! Почти весь следующий  год  он  продолжал 
лечиться, мы иногда даже  занимались  сексом.  Не  часто,  но  он  очень 
старался. Мы оба старались. Удивительно, но после долгих  лет,  когда  я 
чувствовала себя в ловушке,  мне  вдруг  показалось  совсем  не  трудным 
оставить его. Стефан потерял власть надо мной.  Однако,  поняв,  как  он 
уязвим, я стала жалеть его еще больше, чем прежде. Стефан был прекрасным 
отцом  и  любил  даже  дочерей,  хотя  их  появление  на   свет   горько 
разочаровало его. 
   Потом мы совсем перестали заниматься  сексом,  хотя  все  по-прежнему 
считали нас счастливыми супругами. 
   Хотя  Стефан  поклялся  никогда  не  возвращаться  к  своим   прежним 
привычкам, я почти не сомневалась, что он время от времени  развлекается 
с мужчинами. Мне даже пришло в голову  нанять  детективов,  чтобы  иметь 
доказательства, если мне они потребуются. Но... Стефан не был виноват  в 
том, что он такой, а в остальном он проявлял щедрость  и  внимание.  Мне 
пришлось кое на что закрыть глаза. Я не могла бросить его  и  отказаться 
от этой жизни. Время от времени и с большими предосторожностями я начала 
встречаться с мужчинами.., чтобы не потерять окончательно уверенность  в 
себе. 
   Лидия наполнила свою рюмку. 
   - А потом три дня  назад..,  мы  были  в  Париже  Нас  пригласили  на 
коктейль. Стефан не пошел, сославшись на деловую встречу. После коктейля 
я поужинала с друзьями и вернулась домой  около  половины  двенадцатого. 
Мужа не было. Я прилегла с книгой и,  наверное,  задремала.  Около  трех 
часов ночи меня разбудил телефонный звонок. 
   В   Париже   есть   одно   заведение   "У   Джонни",   частный   клуб 
гомосексуалистов. Мне позвонил сам Джонни и сообщил, что Стефан умер  от 
сердечного приступа,  видимо,  вызванного  передозировкой  амилнитритов. 
Джонни хотел избежать скандала.., и понимал, что  мне  тоже  огласка  не 
нужна.  Он  позаботился  о  том,  чтобы  тело  мужа  перевезли  в   наши 
апартаменты. Никто ничего не видел. Мы положили Стефана  на  кровать,  а 
потом я вызвала врача. 
   Лидия пригубила коньяку. Напряжение покинуло ее, сменившись  глубокой 
усталостью. 
 
*** 
 
   Жюльены уехали после завтрака, а Алекс отвез родителей Лидии, детей и 
их няню в турский аэропорт. Форесты решили взять внуков в Испанию, ибо в 
замке Мурдуа воцарилась гнетущая атмосфера. 
   Лидия все утро провела с адвокатом Стефана, дабы привести  в  порядок 
дела, не законченные мужем. 
   Джуно отправилась прогуляться верхом  вместе  с  Кристофом  и  Натали 
Буле. Когда она и Алекс вернулись, был  подан  обед,  но  Лидия  еще  не 
спустилась. 
   - Боже мой, - сказала Джуно. - Я все утро думала об  этой  чудовищной 
истории. Ты когда-нибудь подозревал,  что  он  гомосексуалист?  То  есть 
Стефан не давал тебе повода? 
   - Нет.., надо отдать ему должное, он вел себя как джентльмен. 
   - Что правда, то правда. Отсутствие в нем  сексуального  интереса  ко 
мне я объясняла его хорошим воспитанием. Знаешь, ведь  даже  от  мужчин, 
удачливых в браке, исходят  флюиды,  постоянно  заставляющие  осознавать 
себя женщиной. 
   - Как от меня, дорогая? 
   - Это совсем другое. - Джуно нежно взглянула на него. - Сейчас  Лидия 
подавлена, но когда все войдет в колею, ей  придется  приложить  большие 
усилия, чтобы обрести уверенность в своей сексуальной привлекательности. 
Она слишком долго оставалась без мужского внимания. 
   Алекс кивнул и улыбнулся: 
   -  Родить  троих  детей  от  гомосексуального  мужчины   -   неплохое 
достижение. 
   - Да уж... Я только сейчас начинаю понимать, как трудно было  Стефану 
все эти годы.., изображать мужчину. Иногда я думала, не голубой  ли  он, 
но не из-за его поведения, а из чувства лояльности к Лидии. 
   - Значит, по-твоему, любой  мужчина,  которого  не  возбуждает  такая 
женщина, как Лидия... - Помолчав, Алекс тряхнул головой.  -  Как  быстро 
все меняется. Каждый из нас одинок. 
   - Так и есть. - Джуно вздохнула. 
   - Шесть  месяцев  назад  все  мы,  пусть  ошибочно,  предвидели  свое 
будущее. А что теперь? 
   - Ты сделал свой выбор, Алекс: занимаешься тем, чем хочешь. А  вот  я 
плыву по течению. 
   - Не скромничай, Джуно. Тебя превозносит до небес  все  международное 
сообщество владельцев и завсегдатаев ночных клубов.  Лидия  писала  мне, 
что они со Стефаном были на открытии клуба "Эввива!" на Сардинии. По  ее 
словам, успех был потрясающим - и все благодаря тебе. 
   - Ну даже если это и правда, я-то сама чувствую себя как в ссылке, не 
могу.., вернее, не хочу, вернуться в Лондон, когда там Шеп.  Клэр  и  их 
ребенок. 
   - Лондон - большой город. 
   - Не такой уж большой. 
   - Да, у каждого из нас семейная жизнь сложилась не слишком удачно.  - 
Он взглянул наверх, туда, где  в  кабинете  Стефана  все  еще  сидела  с 
юристом Лидия. - Не знаю, может быть, Лидии это удалось даже лучше,  чем 
нам. 
   - Случившееся потрясло ее гораздо сильнее, чем она осознает. 
   Наконец появилась Лидия. В черном свитере и брюках, с темными кругами 
под глазами, она выглядела беззащитной и хрупкой. 
   - Извините, я задержалась. Кажется, мне до конца жизни не разобраться 
в делах Стефана. Возможно, это и к лучшему, поскольку займет  меня...  - 
Голос у нее дрогнул. Она тряхнула головой  и  попыталась  улыбнуться.  И 
вдруг самообладание покинуло ее... 
   Джуно опустилась на колени возле безудержно рыдающей  подруги.  Алекс 
беспомощно смотрел на них. 
   - Дорогая, - бормотала Джуно, - поплачь, тебе надо выплакаться. 
   Немного успокоившись, Лидия сказала: 
   - Вы, вероятно, подумаете, что я спятила, но, несмотря на все, я была 
по-настоящему привязана к Стефану. Мы прожили вместе десять лет..,  нет, 
почти одиннадцать! - Ее лицо исказилось гримасой. - Ох... что мне теперь 
делать? 
 
Глава 29 
 
   Граф Николо ди Родольфо спустился по трапу своей  сорокавосьмифутовой 
белой яхты "Пегасо" в легкую лодку, любезно присланную за ним  из  клуба 
"Эввива!", и подал руку княгине Марте Лампеджо. Вместе  с  ними  в  клуб 
отправлялся их гость Густав Палленберг, шведский архитектор, женатый  на 
баснословно богатой американке Нине Каррутерс. 
   Приглушенно заурчал мотор, и лодка плавно заскользила к входу в клуб, 
расположенному в гроте. 
   - Надеюсь, Гас, клуб тебе понравится, - сказала княгиня Марта.  -  Он 
недавно открылся. Это просто волшебное место. Освещение, атмосфера - все 
постоянно меняется. 
   - Его владелец - Джанни Корелли, - пояснил граф. - Но  сотворила  это 
чудо  молодая  американка,  дизайнер,  приглашенная  им  из  Лондона.  Я 
познакомлю тебя с ней. 
   Лодка проскользнула под низко нависшей скалой  в  грот,  подсвеченный 
лампочками - розовыми, оранжевыми и фиолетовыми. Скрытые  от  глаз,  они 
создавали  какой-то  невообразимый  эффект,  вроде  подземного   заката. 
Отражаясь от стен пещеры, звучала рок-музыка. 
   Лодка пристала к алебастрово-белому причалу. Красивый молодой человек 
в светлом костюме с надписью "Эввива!" на груди помог  гостям  выйти  из 
лодки. 
   - Добро пожаловать в  "Эввива!"  -  Лицо  его  засияло  ослепительной 
улыбкой. 
   Они поднялись по широким ступеням, вырубленным в  гроте,  и,  миновав 
водопады,  низвергающиеся  в  небольшие  пруды  с   цветущими   лилиями, 
оказались  перед  мраморной  аркой  входа.  Над  ней  сверкала   надпись 
"Эввива!". 
   Дверь автоматически открылась, и гости вошли в вестибюль,  освещенный 
сотнями белых свеч, а оттуда - в главное, похожее на  пещеру  помещение, 
расположенное  на  трех  уровнях:  два  бара,  танцевальная  площадка  и 
ресторан, вход в который находился позади водопада. 
   Через раздвинутый куполообразный потолок было видно звездное небо. 
   Высокая стройная  женщина  в  поблескивающем  мини-платье,  улыбаясь, 
приблизилась к ним: 
   - Граф Николо.., княгиня Марта.., вижу, вам  у  нас  понравилось.  На 
этой неделе вы здесь в четвертый раз. 
   - После "Эввива!" не хочется