гского трона был задуман в Сербии, причем в самых высших кругах. У них появится предлог для нападения на Сербию, а Сербия, которую вся Европа будет рассматривать как злостного нарушителя мира, лишится поддержки. Даже Россия не станет ей помогать, поверив, что правящий дом потворствовал убийству эрцгерцога и герцогини.
     Алексий, подняв шторку на окне, смотрел на горы и долины, на деревушку с церковными куполами, на отдаленные фигурки людей, работающих в поле, и на ярко одетых женщин, стирающих белье на берегу реки. Это была сцена мирной крестьянской жизни, такую можно увидеть в любом уголке Сербии, но через несколько дней опустошительная война может положить конец этому безмятежному существованию. И все из-за того, что его простодушная, взбалмошная дочь свела знакомство с двумя фанатиками-националистами и виделась с одним из них в канун преступления.
     - Что же нам делать? - спросила Зита, полностью полагаясь на мужа, уверенная, что тот не допустит ареста Натальи.
     Алексий оторвал свой взгляд от окна. Он размышлял и отбрасывал один вариант за другим, придя наконец к единственному решению. Ему не хотелось его высказывать, но в конце концов он с большой неохотой заговорил:
     - Наталья должна покинуть Сербию, пока Принцип не рассказал на допросе о своем знакомстве с ней. А ты, Зита, будешь ее сопровождать...
     - Покинуть Сербию? - Наталья была потрясена, она не могла поверить в то, что сказал отец.
     - ..и вы немедленно отправитесь в Швейцарию, - продолжил Алексий, не обращая внимания на взволнованную дочь. - Вы сядете на ночной поезд до Будапешта, затем на Восточный экспресс до Мюнхена, а потом...
     - Покинуть Сербию? - Наталья смотрела на отца так, словно тот потерял рассудок. - Я не могу уехать из Сербии, папа! Я никогда ее не покину!
     До сих пор Алексий говорил, обращаясь непосредственно к жене. Теперь же он все внимание сосредоточил на Наталье.
     - У тебя нет выбора, - мрачно сказал он. - Тебя видел с Принципом австрийский офицер. Австрийцы сделают вывод, что ты знала, зачем Принцип прибыл в Сараево, и выдвинут против тебя обвинение в сообщничестве, а по боснийским законам сообщник считается виновным в совершении преступления.
     - Ты хочешь сказать, что Наталью могут обвинить в убийстве эрцгерцога и герцогини? - спросила Катерина с явным сомнением. - Но это невозможно, папа! Этого не может быть!
     - Очень даже может, - сказал Алексий. Сейчас он выглядел лет на десять старше, чем утром этого злополучного дня.
     - Дядя Петр не допустит этого! - Глаза Натальи чернели точками на белом как мел лице. - Он никогда не согласится на то, чтобы я предстала перед австрийским судом!
     Пейзаж за окном вагона изменился. Теперь уже не было видно лесистых холмов и бурных горных речек. Вместо них появились крытые оранжевой черепицей дома с террасами и грязные улицы.
     - Петр вполне может это сделать, - сказала Зита с черными кругами под глазами. - Если австрийцы сочтут, что заговор с целью убийства эрцгерцога замышлялся в Сербии, они могут объявить нам войну. Ради ее предотвращения Петр сделает все от него зависящее, чтобы убедить австрийцев, что ни он, ни его правительство ничего не знали о заговоре, и для пущей убедительности позволит арестовать подозреваемых.
     - Даже если среди подозреваемых член его семьи? - спросила Катерина, едва веря своим ушам.
     - Особенно если это член его семьи, - сказал Алексий. - Для него защита кого-то из Карагеоргиевичей будет равносильна признанию, что убийство готовилось при поддержке королевского дома. В этом случае война неизбежна. Петр никогда на это не пойдет. Даже ради Натальи.
     - На какое время я должна буду уехать? - спросила Наталья, с трудом выговаривая слова.
     - Если тот офицер не признает в Принципе молодого человека, с которым ты разговаривала на базаре, если не найдется других свидетелей общения Принципа с молодой женщиной из свиты эрцгерцога и если Принцип на допросе ничего о тебе не расскажет, тогда, возможно, всего на несколько месяцев.
     Их поезд прибыл на белградский вокзал.
     - А в противном случае?
     - Тогда, возможно, на несколько лет. - Его голос так изменился от боли, что стал почти неузнаваемым. - Или навсегда.

***

     Вечером Катерина постучалась в кабинет отца и, когда он открыл дверь, сказала с несчастным видом:
     - Мне надо с тобой поговорить, папа. Ты должен знать еще кое-что.
     Алексий молча пропустил ее в комнату и закрыл дверь.
     - О Наталье? - отрывисто спросил он.
     Она кивнула:
     - Кузен Макс тоже знает Гаврило Принципа. Он видел Наталью с ним в "Золотом осетре" и рассказал об этом Вице. А Вица передала мне.
     - Боже милостивый! Значит, Вица тоже знает Гаврило!
     - Нет. Ей известно только его имя, потому что Макс назвал ей его.
     Алексий похолодел. Что, если Вица разболтала о дружбе Натальи с Принципом? Если она рассказала об этом своей бабушке? А то, что известно Евдохии, скоро станет известно всем.
     - Больше никому об этом не рассказывай, - сказал Алексий, подходя к двери. - Я хочу сейчас же поговорить с Максом и Вицей.
     Дверь продолжала качаться на петлях, когда отец вышел, и Наталья услышала, как он крикнул, чтобы подали коляску. Ослабев, она присела на ближайший стул, надеясь, что ни Макс, ни Вица пока не знают, что это Принцип стрелял в эрцгерцога и герцогиню, а когда им станет об этом известно, они ни словом не обмолвятся о дружбе с ним Натальи.

***

     - Вас отзывают, - сказал советник Британской миссии Джулиану. - Мне очень хотелось бы быть на вашем месте Австрийцы не простят убийства Франца-Фердинанда. Одному Богу известно, какие возможны последствия. Уже поступают донесения о том, что в Сараево начались антисербские демонстрации.
     Националистам следует над этим поразмыслить.
     Джулиан уже не думал об этих чертовых националистах. Он был поглощен новостью о своем отзыве и о том, что вскоре он будет вынужден покинуть Белград.
     - Когда я должен ехать? И почему меня отзывают?
     - Что? Ехать? Ах да. - Советник оторвался от своих мыслей о тревожных донесениях, приходящих из Сараево, и сказал:
     - В конце недели. Нет смысла тянуть время. А о причинах можете не беспокоиться. Вы блестяще выполняли здесь свою работу. Лондон об этом знает, и, вероятно, именно это явилось причиной вашего досрочного отзыва. Не сомневаюсь, что вы сразу получите более желанное назначение. Например, в Париж или в Петербург.
     Полгода назад, до того как он влюбился в Наталью, Джулиан был бы безумно рад своему назначению в другую страну. Но сейчас он сказал:
     - Если есть возможность изменить принятое решение, я был бы чрезвычайно вам благодарен, сэр. В настоящий момент мне очень хотелось бы остаться в Белграде и...
     - Решение Лондона окончательное. - Советник встал, давая понять, что разговор закончен. - Если бы даже была такая возможность, нет смысла здесь оставаться. Балканы - пороховая бочка Европы, и это дурацкое убийство может стать искрой, которая ее подпалит. Если такое случится и в Европе снова разразится война, все члены дипломатической миссии со всех ног бросятся вслед за вами в Лондон.
     Вам повезло, что вы по крайней мере поедете в поезде со всеми удобствами.

***

     Джулиан не пошел в свой кабинет, а сразу направился в Калемегданские сады. Если он уедет из Белграда, до конца не объяснившись с Натальей, то, возможно, больше никогда ее не увидит. Это немыслимо. Он брел, ничего не видя вокруг. У него оставалось всего несколько дней, чтобы снова сделать ей предложение. А если она опять ему откажет?
     Джулиан остановился на углу, где начинался крутой спуск к Саве, впадающей в Дунай. Если Наталья ему и откажет, то только потому, что второе предложение последовало слишком быстро после первого. Ей требуется время, чтобы свыкнуться с мыслью: в ее возрасте она Вполне может влюбиться и выйти замуж. Ей надо осознать, что она уже достаточно взрослая. Если бы он оставался в Белграде, то мог бы выбрать более подходящее время, чтобы еще раз сделать ей предложение и получить согласие. Однако он должен покинуть Сербию.
     Джулиан смотрел на берег, заросший тамарисками, подступающими к самой воде, на быстрое течение Савы и на величественные сверкающие воды Дуная. Ему необходимо встретиться с Натальей. Но прежде надо получить разрешение Алексия Василовича.
     С этими мыслями он оторвался от созерцания чудесного пейзажа и решительно зашагал через сад к улице Князя Милана и к дому Василовичей.

***

     - Извините, господин, - взволнованно сказал ему лакей. - Мадам Василович и мадемуазель Наталья завтра уезжают в Швейцарию и никого не принимают.
     Второй раз за этот день Джулиан почувствовал себя так, будто его ударили обухом по голове.
     - В Швейцарию?
     Ошеломленный, он подумал в какой-то момент, что после убийства эрцгерцога Алексий Василович, опасаясь возмездия австрийцев, решил как можно скорее отправить свою семью в безопасное место. Затем он отбросил эту нелепую мысль. В таком случае Катерина тоже должна была бы отправиться в Швейцарию, и, кроме того, Алексий не из тех, кто легко поддается панике.
     - Извините, господин, - повторил лакей, оправдываясь.
     В круглом вестибюле с мраморным полом Джулиан увидел чемоданы с приклеенными ярлыками, на которых отчетливо виднелись надписи: "Женева". Затем, когда лакей уже хотел закрыть дверь, послышались нервные всхлипывания.
     Джулиан больше не колебался. Разумеется, это противоречило этикету и правилам хорошего тона, но он быстро шагнул мимо протестующего лакея, не сомневаясь - в доме происходит что-то неладное, и надо узнать, в чем дело.
     В тот момент, когда лакей позвал на подмогу, чтобы выдворить Джулиана, в холл вбежала Катерина.
     - Лаза, в чем дело?.. - Она резко остановилась, ее щеки. пылали.
     - Лакей не виноват в том, что я вошел, - сказал Джулиан, быстро подходя к ней. - Он сказал, что сейчас никого не принимают.
     Сверху из спальни продолжали доноситься разрывающие сердце всхлипывания.
     - Что происходит? - спросил Джулиан. - Почему ваш отец никого не принимает? Почему ваша мать и Наталья так поспешно уезжают в Швейцарию? Это Наталья плачет?
     - Я не могу ответить на ваши вопросы. - Голос Катерины слегка дрожал, и Джулиан понял, что она тоже вот-вот расплачется.
     - Тогда я хочу поговорить с вашим отцом, - сказал он и, повернувшись, решительно направился к кабинету Василовича.
     - Нет! Пожалуйста, не надо! - Катерина бросилась за ним и схватила его за руку. - Папа очень расстроен и...
     Джулиан остановился и посмотрел ей в глаза.
     - Чем же он расстроен? - спросил он. - Убийством в Сараево?
     - Да... Нет.., Она была в таком подавленном состоянии, что, казалось, сейчас упадет в обморок.
     - Катерина, ради Бога... - Он обнял ее за плечи, стараясь утешить, как родственницу или близкого друга. - Что случилось? Пожалуйста, скажите. Это касается Натальи?
     Катерина испытывала соблазн прижаться к его широкому плечу и все рассказать. Если бы они были обручены, разве стала бы она что-то от него скрывать? Однако, может, они действительно близки к обручению? Иначе зачем ему так о ней беспокоиться и с такой нежностью ее утешать?
     - Я не могу, - прошептала она, хотя всем сердцем желала рассказать о случившемся.
     Все это время издалека слышался плач, - Это ведь плачет Наталья, не так ли? - повторил он дрогнувшим голосом.
     Катерина кивнула, и Джулиан осторожно убрал свою руку.
     - Я должен поговорить с вашим отцом, - сказал он и, прежде чем она успела возразить, повернулся и быстро пошел по коридору к кабинету Алексия.
     Подойдя к двери, Джулиан немного поколебался, а затем, прислушиваясь к рыданиям Натальи, громко постучал.
     - Какого черта... - услышал он глухой голос Алексия, и дверь резко распахнулась.
     - Извините, сэр, - быстро произнес Джулиан, прежде чем Алексий успел дать выход своему гневу. - Мне крайне необходимо поговорить с вами, и разговор не терпит отлагательства.
     Алексий в нерешительности молчал, а Джулиан продолжил:
     - Речь пойдет о Наталье, сэр.
     Алексий больше не колебался. Он был уверен, что англичане, должно быть, получили информацию о связи Натальи с Принципом, и поэтому советник отправил к нему Джулиана.
     - Входите, - отрывисто сказал он. - Что вы хотите мне сказать?
     Джулиан отер пот со лба. Он привык к щекотливым ситуациям, но в подобном положении еще никогда не бывал. Решив, что лучше всего действовать напрямик, он сделал глубокий вдох и сказал:
     - Я хочу жениться на Наталье, сэр.
     Алексий уставился на него раскрыв рот. Он полагал услышать, что англичанам известно о встрече Натальи с Принципом в Сараево и, очевидно, благодаря их великолепно работающей секретной службе они знают даже о ее встречах с ним в "Золотом осетре".
     - Жениться? - недоверчиво переспросил он, когда наконец обрел дар речи. - Жениться на Наталье? Может быть, вы имеете в виду Катерину?
     Джулиан покачал головой, ничуть не удивившись предположению Алексия. Прежде всего потому, что Катерина была более зрелой и готовой к замужеству, а Наталья в свои семнадцать лет оставалась еще совсем девочкой.
     - Нет, сэр, - твердо сказал он. - Я хочу жениться на Наталье. , - И вы пришли просить у меня ее руки? - Алексий пытался собраться с мыслями. - Но она слишком молода...
     - Я знаю, сэр. Я хочу всего лишь попросить разрешения писать ей письма...
     - Откуда, черт побери, вам известно, что она уезжает? - спросил Алексий, встревожившись. Если об этом знают британские дипломаты, значит, могут знать и австрийские. - Мы только вчера прибыли из Боснии!
     - Я ничего такого не знал, сэр. Утром мне сообщили, что меня отзывают в Лондон, и первой моей мыслью было сделать Наталье предложение еще раз...
     - Еще раз?
     - ..и если она снова мне откажет, попросить у вас разрешения ей писать, пока она не повзрослеет и не примет мое предложение.
     - Еще раз? - Алексий думал, что нет ничего, способного взволновать его сильнее, чем страх перед австрийцами, которые могут потребовать ареста Натальи, прежде чем она окажется в безопасности в Восточном экспрессе. Но он ошибался. - Еще раз? - тупо повторил он. - Значит, вы уже делали предложение моей несовершеннолетней дочери без моего ведома?
     Джулиан густо покраснел.
     - Да, сэр. Извините. Если бы я только мог получить ваше разрешение сейчас...
     Алексий решил в гневе высказать Джулиану Филдингу все, что он думает по поводу его дерзости. Затем он вспомнил, в каком положении находится. Он вспомнил, что Зита лежит в темной комнате, убитая горем от предстоящей разлуки с ним Вспомнил, что они вынуждены будут долгие месяцы, а может быть, и годы, жить вдали друг от друга.
     - Вы уезжаете в Лондон на этой неделе? - отрывисто спросил он.
     - Да, сэр.
     - Вы любите Наталью и хотите на ней жениться?
     - Да, сэр. - Смущение Джулиана постепенно сменялось изумлением.
     - Вы из хорошей семьи? Вас ждет блестящая карьера? У вас приличный доход?
     - Да, сэр, - ответил Джулиан, размышляя, что произошло и почему Алексий так круто сменил тему разговора.
     Кончики усов Алексия подрагивали.
     - Подождите здесь, - властно сказал он, направляясь к двери. - Я должен поговорить с женой.
     Дверь захлопнулась, а Джулиан продолжал смотреть ему вслед, еще более удивленный, чем прежде. Зачем Алексию понадобилось советоваться с Зитой? Что происходит? Решив, что ему придется ждать достаточно долго, Джулиан сел. Он так и не спросил, почему Зита и Наталья внезапно уезжают в Швейцарию. Ему было непонятно, почему плачет Наталья.
     Джулиан принялся рассматривать висевшие на стенах охотничьи трофеи и акварели, на которых были изображены различные пейзажи.
     Дверь открылась, и в комнату вошла Зита, за ней следовал Алексий.
     - Нам надо поговорить, - сказал Алексий. - Строго конфиденциально.
     Зита села, сложив руки на коленях. Алексий продолжал стоять, не сводя с Джулиана напряженного взгляда.
     - Так, значит, вы хотите жениться на моей дочери? - спросил он напрямик.
     - Да, - без колебаний ответил Джулиан, хотя был уверен, что в доме произошло что-то неладное. Он заметил, как Зита облегченно вздохнула.
     Алексий подошел к своему письменному столу и сел за него.
     - В таком случае я не возражаю. - На его скуле пульсировала жилка. - И хочу, чтобы вы обвенчались сегодня же вечером.
     Джулиан вовсе не удивился, почему Алексий вынужден был сесть, прежде чем ответить. Ему самому тоже хотелось опуститься на стул, но его поблизости не оказалось.
     - Вы должны сказать мне... - начал он, сохраняя спокойствие - качество, которое Алексий очень в нем ценил, - почему Наталья должна срочно покинуть Сербию.
     Алексий кивнул. Он знал, приняв решение о браке Натальи и Джулиана, что ему придется все объяснить.
     - В общем-то рассказывать особенно не о чем, - с трудом начал он. - Короче говоря, случилась беда.
     Джулиан это уже понял. Он ждал.
     - Не так давно Наталья без нашего ведома подружилась со студентами и виделась с ними в кофейне "Золотой осетр". Одного из них, Гаврило Принципа, она случайно встретила на базаре, когда мы были в Сараево. Их видел вместе австрийский офицер, который знает Наталью в лицо. - Алексий немного помолчал, затем глухо произнеси - Этот Принцип убил эрцгерцога и герцогиню.
     Теперь был потрясен Джулиан.
     - Вы должны мне поверить, что, хотя заговор замышлялся в Белграде, король Петр и его окружение ничего о нем не знали.
     Однако уверен, австрийцы так не думают. Принцип - серб, и Австрия использует это убийство в качестве предлога для нападения на Сербию и ее захвата. Чтобы предотвратить войну, король Петр согласится на любые требования, связанные с арестом подозрительных лиц внутри Сербии.
     При мысли, что Наталья может предстать перед австрийским судом по обвинению в соучастии в убийстве наследника габсбургского трона, у Джулиана закружилась голова, и он подумал, что сейчас лишится рассудка.
     - Теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы Наталья как можно скорее покинула страну. Моя жена готова ее сопровождать, но это означает - мы будем надолго разлучены. - Алексий на мгновение прикрыл глаза рукой, затем сказал с обезоруживающей откровенностью:
     - Я очень люблю свою жену, мистер Филдинг, и не хочу жить без нее многие месяцы, а может быть, и годы. Женившись на Наталье и взяв ее с собой в Лондон, вы избавите меня от такой участи.
     Кровь так шумела в ушах Джулиана, что он едва мог слышать собственный голос:
     - А что, если Наталья не захочет за меня выйти?
     - Она согласится, - сказал Алексий.
     Джулиан попытался собраться с мыслями, но не смог. Ему очень хотелось жениться, на Наталье, но так, чтобы ее к этому не принуждали.
     Зита, видя его в затруднении, тихо сказала:
     - Я думаю, вполне возможно, что Наталья отказала вам только потому, что в семнадцать лет мысль о замужестве застала ее врасплох.
     - Ей и сейчас еще только семнадцать, - сказал Джулиан, стараясь выиграть время, чтобы принять решение, н понимая, что, возможно, это самое важное решение в его жизни.
     - Хотя по возрасту ей семнадцать, за последние сутки она очень повзрослела, - мрачно заявила Зита. - Мы все постарели Это действительно было так. Джулиан заметил на ее лице морщины, которых раньше не было, да и ее муж выглядел не лучше.
     - Я с ней поговорю, - сказал Алексий, вставая из-за стола и снова направляясь к двери, - а потом вы ее увидите.
     - Могли бы мы поговорить с ней наедине, сэр?
     Алексий кивнул:
     - Конечно.
     Он вышел из комнаты, а Зита неловко предложила:
     - Не хотите ли чаю, мистер Филдинг?
     Джулиан кивнул, подавив желание попросить вместо чая большую порцию виски или сливовицы.

***

     - Он красивый молодой человек, из превосходной семьи, с блестящим будущим, - сказал Алексий не преувеличивая, так как был уверен, что в скором времени Джулиан Филдинг станет послом.
     - Я не могу выйти за него замуж, папа! - На