Белград и смогут ли его люди как следует отдохнуть. Всю ночь они сдерживали натиск противника, пытавшегося форсировать Саву и вторгнуться в город. Но сколько еще таких ночей они смогут выдержать?
     Его размышления были прерваны звуком быстро приближающихся шагов.
     - Я сделал все, как вы просили, майор Зларин! - доложил молодой капрал, задыхаясь от бега. - Я пришел в особняк Василовичей, но ни госпожи, ни ее дочери там не оказалось. Сейчас в особняке распоряжается дворецкий. Он предоставил дом укрывающимся от обстрела горожанам и сказал, что действует по указанию госпожи, а она и ее дочь пробыли всю ночь в госпитале.
     - Они ранены? - резко спросил Иван. - Кто из них ранен?
     - Никто, господин майор. - Капрал вытянулся по стойке "смирно" и пытался восстановить дыхание. - Они там ухаживают за ранеными.
     На скуластом лице Ивана отразилось явное облегчение.
     - Отправляйся в госпиталь и скажи госпоже Василович, что я советую ей и ее дочери немедленно ехать в Ниш. Скажи также, что тебе поручено их сопровождать и обеспечить защиту.
     Ты понял?
     - Да, господин. Бегу сию же минуту.
     Радуясь такому поручению, капрал отдал честь и побежал вниз по холму к разрушенным, дымящимся улицам.
     Иван повернулся и еще раз посмотрел на реку. Солнце уже всходило, окрасив небо в золотистые и розовые тона. Катерина Василович. Даже теперь, когда на его плечах лежит огромная ответственность за оборону города, он не мог о ней не думать.
     От нее веяло такой уверенностью и спокойствием, что это сначала заинтересовало его, а потом стало жизненно ему необходимым. В ее обществе он находил успокоение. Она не болтала и не хихикала, как другие девицы. В ней чувствовалась интеллигентность, и майор впервые в жизни все чаще и чаще стал подумывать о женитьбе.
     Зларин напряг зрение, и все его мысли о любви пропали. У восточной оконечности острова посреди Савы появились австрийские мониторы.
     - Занять боевые позиции! - крикнул он своим вконец измотанным солдатам. - Приготовиться к бою!

***

     Весь август и сентябрь продолжались яростные атаки австрийцев, и все это время майор Зларин со своими людьми сдерживал натиск противника. Известия о том, что происходит во всей Сербии, были редкими и краткими. Только в начале октября пришло письмо от Алексия.
     Катерина дрожащими пальцами вскрыла перепачканный конверт. Письмо было датировано 17 сентября, значит, по крайней мере в это время Алексий был еще жив, и Зита вздохнула с облегчением.

     "Моя дорогая!
     Надеюсь, ты и Катерина сейчас в безопасности в Нише.
     Один из моих людей был откомандирован в распоряжение Зларина, и я попросил передать это письмо майору в надежде, что тот пошлет его тебе с вестовым.
     Первые дни здесь были самыми тяжелыми. Австрийцы форсировали Дрину и захватили Шабац после ужасного, кровопролитного сражения. Теперь все понимают, что нам противостоит гораздо более серьезный противник, чем турки. Австрийская артиллерия - самая мощная в мире, и наши пушки во всем уступают их орудиям. Однако мы продолжаем сражаться и в конце августа предприняли контрудар, перешли в атаку и отбросили противника за Дрину. Скоро нам на помощь придут союзники, и тогда с австрийцами будет покончено.
     А теперь о личном. Думаю, ты будешь удивлена, узнав о том, что Макс Карагеоргиевич тоже сражался под Шабацем и действовал очень умело и храбро. Он проявил в боях незаурядное упорство и решительность, чего ему явно не хватало в мирной жизни. Общими усилиями мы дали отпор австрийцам, и вот тогда он сказал мне такую вещь, которая, думаю, удивит тебя не меньше, чем меня. Он хочет жениться на Катерине".

     Зита читала письмо вслух, и в этом месте Катерина громко вскрикнула от удивления, так что мать запнулась и испуганно посмотрела на нее.
     - Он вовсе не хочет на мне жениться! Это просто глупая шутка Макса! И что ему ответил отец? Он, конечно, решил, что все это несерьезно?
     Зита продолжила чтение письма, написанного в явной спешке.

     "Макс говорит, что хорошо обдумал свое решение. По-видимому, он хотел поговорить с Катериной перед отъездом на фронт, чтобы открыть ей свои чувства, однако понял, что следует сначала попросить у меня разрешения, что и сделал сейчас.
     Правда, они двоюродные родственники, а ты знаешь мое отношение к подобным бракам. Когда Наталья пожелала выйти замуж за Александра, я был против. Но, как ты, вероятно, догадываешься, я глубоко сожалею о принятом решении в отношении Натальи и не хочу повторять свою ошибку.
     Хотя Макс и Карагеоргиевич, ему несвойственны отрицательные черты характера, типичные для представителей этого семейства. Он не склонен к необдуманным поступкам и вспыльчивости. Мир, в котором мы живем, теперь быстро меняется, и я думаю, нам будет спокойнее, если Катерина выйдет замуж за кого-нибудь из нашего семейства, тем более за человека, чья храбрость не вызывает и тени сомнения. Поскольку до Натальи теперь так же далеко, как до луны, брак Катерины с Максом будет мне утешением, как, полагаю, и тебе. Их дети будут славянами, а не полуангличанами, и когда кончится война, они вырастут, я надеюсь, в объединенном королевстве всех южных славян. У детей Натальи не будет такого шанса. Брак Катерины с Максом доставит мне большую радость, и, уверен, это в ее интересах.
     Возможно, к Рождеству война кончится, и мы снова будем вместе. Молю Бога об этом. Мой привет тебе, дорогая, и Катерине. Алексий".

     Зита опустила письмо на колени и встретилась глазами с дочерью.
     - Ты ведь так не думаешь, мама! - воскликнула Катерина, задыхаясь от мучительной боли. - Ты не считаешь, что мне следует выйти за Макса? Это безумная мысль! Папа писал это письмо, не взвесив все обстоятельства. Он несколько недель воевал с австрийцами и, естественно, гордится тем, как Макс вел себя в бою. Все наши этим гордятся, и я тоже, но это не значит, что я хочу за него замуж, и папа не прав, полагая, что мне следует выйти за Макса!
     - Мне кажется, с твоей стороны будет разумно не спешить с решением, Катерина, - медленно произнесла Зита. - Очевидно, Макс очень тебя любит...
     - Он никогда не проявлял ни малейших признаков любви ко мне! - В Катерине нарастало беспокойство, что мать может поддержать отца. - Я даже толком никогда с ним не беседовала!
     Его присутствие всегда меня раздражало! Как я могу выйти замуж за человека, с которым всегда чувствую себя неловко?
     - Ты не обязана за него выходить, - сказала Зита. - Однако очень жаль, что ты испытываешь к нему такую неприязнь. Во многих отношениях твой брак с Максом был бы идеальным. И его бабушка была бы необычайно довольна...
     - Я не хочу выходить замуж ради удовольствия двоюродной бабушки Евдохии, - сказала Катерина, испытывая облегчение от того, что мать в какой-то степени с ней согласилась, и потому в ее голосе промелькнула радость.
     Зита это уловила. Ее губы дрогнули в улыбке.
     - Думаю, даже отец не захотел бы этого, - ответила она в тон дочери. - Мы еще вернемся к этому позднее. Ты мне так и не рассказала о том, правда ли, что английские и шотландские медсестры прибыли к нам и развернули медпункты и полевые госпитали?
     Катерина кивнула, радуясь, что разговор перешел на другую тему.
     - Их финансирует сербский фонд помощи в Британии. Интересно, участвует ли Наталья в сборе денег для них?
     Они воспользовались драгоценными минутами отдыха, чтобы немного поговорить о Наталье и порадоваться, что она сейчас в сравнительно безопасном месте. Вероятно, Наталья очень скучает по дому, и хотелось бы поскорее снова ее увидеть.
     Им редко удавалось выкроить время, чтобы побыть вместе и поговорить по душам. За последние два месяца город подвергался обстрелу в течение тридцати шести дней и ночей, и о свободной минуте можно было только мечтать. Поскольку улицы постоянно обстреливались, Катерина редко приходила домой. Она дневала и ночевала в госпитале, так же как Хельга и Сиси. Майор Зларин постоянно заботился о семье Василовичей, что иногда их смущало. Несмотря на напряженные бои, в особняке всегда дежурил солдат, помогая Зите размещать и устраивать беженцев.
     Каждые несколько дней кто-нибудь из солдат приходил в госпиталь, чтобы проведать Катерину и осведомиться о ее благополучии. Через своих посланцев майор Зларин постоянно предлагал женщинам покинуть город, обещая предоставить армейский автомобиль и шофера, чтобы отвезти их в Ниш. Но каждый раз они вежливо отклоняли это предложение.
     Как-то Зларин сам пришел в госпиталь к Катерине. Когда сказали, что ее спрашивает какой-то военный, она быстро вышла из палаты; ее волосы были повязаны белой марлевой косынкой, а передник обильно усеян пятнами крови.
     Она ожидала увидеть капрала, прибывшего от Зларина, и была ошеломлена, столкнувшись лицом к лицу с самим майором.
     - Вы выглядите измученной, - отрывисто сказал он.
     - Да, я действительно очень устала. - Катерина дежурила уже почти шестнадцать часов и только что помогала хирургу при ампутации. Не желая, чтобы он воспользовался ее усталостью для того, чтобы снова предложить ей и матери эвакуироваться в Ниш, она сказала, слегка пожав плечами:
     - Все устали.
     Это не имеет значения. По крайней мере от нас есть хоть какая-то польза.
     Майор снял при разговоре с ней свою фуражку, и, несмотря на его высокий рост, она заметила, что его когда-то блестящие черные волосы покрыты густым слоем пыли. Он тоже выглядел изможденным.
     Катерина подумала о том, когда Зларин в последний раз спал, когда ел горячее, и вдруг осознала, что все это ему следовало бы сделать сейчас. С раннего утра не было обстрела, но вместо того, чтобы отдохнуть в эти драгоценные часы, он честно выполнял обещание, данное ее отцу, и пришел лично проверить, действительно ли ей ничто не угрожает.
     Катерина, чувствуя, что ее прежний тон был довольно резким, хотя майор заслуживал благодарности, постаралась исправить ошибку.
     - Мама и я очень ценим вашу заботу о нас, - сказала она. - Присутствие солдата в доме для нее большая помощь. Без этого во многих случаях ей трудно было бы справиться.
     Зларин хмыкнул и сказал:
     - Ваша мама проявляет удивительное упрямство, настаивая на том, чтобы остаться в городе, однако, к сожалению, близится время, когда вам с ней придется воспользоваться моим советом и уехать в Ниш.
     - Нет. Простите, майор Зларин, но это невозможно...
     - Австрийцы снова взяли Шабац, - мрачно сказал он. - Наша армия отступила из-за отсутствия боеприпасов. Я не сомневаюсь также, что вскоре поступит приказ войскам оставить Белград.
     Катерина почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица.
     - Вы хотите сказать, что Белград будет отдан врагу?
     Нас оккупируют?
     - Если отступление не будет приостановлено, думаю, такой приказ поступит. В этой ситуации вам и вашей матери крайне неразумно оставаться в городе.
     - Мама давно уже приняла решение остаться в Белграде независимо от обстоятельств, - сказала Катерина не слишком уверенно.
     - При всем моем уважении к вашей матери полагаю, она плохо себе представляет, что будет, если вражеские войска войдут в Белград. По всей вероятности, женщин и детей возьмут в заложники, а вы и ваша мать, как члены королевского дома Карагеоргиевичей, будете первыми в списке разыскиваемых.
     Кровь снова прилила к щекам Катерины, и она ощутила некоторое замешательство от пристального взгляда черных глаз майора. Возможно, он также хотел сказать, что ее и Зиту могут изнасиловать, если они останутся в городе? Не желая касаться этой темы, она сказала:
     - Каково сейчас положение на Саве и на Дунае?
     Он нахмурился, так что его густые брови сошлись на переносице.
     - Все литейные цехи, пекарни и фабрики, расположенные у берега, разрушены до основания, но благодаря помощи, оказанной нам Британией, австрийцы ни на шаг не продвинулись вперед, как и два месяца назад. Мы получили от англичан мины и торпеды, и теперь австрийцы вряд ли смогут форсировать Саву и Дунай.
     - Значит, есть и хорошие новости! - Катерина радостно улыбнулась.
     Их глаза встретились, и в этот момент Иван Зларин понял, что хочет на ней жениться. Однако осуществить это желание будет не так-то просто. Катерина Василович принадлежала к семье Карагеоргиевичей, и Алексий Василович, несомненно, рассчитывал на более достойную партию для своей старшей дочери, чем какой-то армейский офицер. Иван подумал, какова будет реакция Алексия, если он попросит у него руки Катерины. В этот момент ему и в голову не приходило сначала узнать, как отнесется к этому сама девушка. Будучи зрелым, умудренным жизненным опытом военным, он привык всегда добиваться своей цели. Сейчас он решил жениться на этой девушке и не предвидел никаких трудностей, которых не смог бы преодолеть.
     - Поговорите с вашей матерью о возможной оккупации города, - сказал он, возвращаясь к своей обычной жесткой манере разговаривать. - Чем скорее вы обе окажетесь в Нише, тем лучше.
     Катерина кивнула, уверенная, что разговор с матерью на эту тему будет лишь пустой тратой времени, и забеспокоилась, так как надо было поскорее возвращаться в палату, где остро нуждались в ее помощи.
     - Хорошо, я с ней поговорю. До свидания, майор. Желаю удачи.
     Он продолжал стоять, держа в руке форменную фуражку, и, сдвинув брови, наблюдал за Катериной, удаляющейся по лестнице в свою палату. Только когда она исчезла из виду, он повернулся и вышел из госпиталя.

***

     В начале ноября Зита получила еще одно письмо от Алексия. На этот раз его тон был более пессимистичным.

     "Дорогая, надеюсь, эти каракули до тебя дойдут. Пишу тебе под огнем, и потому мое послание будет кратким, так как вестовой уже отбывает к майору Зларину, и я воспользовался этой случайной возможностью связаться с тобой. В настоящее время положение довольно мрачное. По-прежнему нет подкрепления, нет снарядов для артиллерии и патронов для винтовок. Мои подразделения теперь влились в дивизию Макса. Когда эта ужасная война закончится, я не сомневаюсь, что Катерина и он поженятся. Постарайся ее убедить. Если она согласится, одной моей заботой будет меньше. Другая моя забота - это ты, ты и ты. Вестовой уже уходит, и я должен заканчивать. Береги себя и мужайся. С приветом, дорогая. Алексий".

     На этот раз Зита не обсуждала с дочерью вопрос о ее замужестве. Ее собственный брак с Алексием был устроен по договоренности их семей, и она каждый день благодарила за это Бога. Если Алексий считает, что Катерина будет счастлива с Максом, она готова поддержать мужа.
     Катерина была в ужасе. Отец рисковал жизнью на фронте, а она своим своеволием могла сильно его огорчить.
     Ночью в госпитале, лежа на парусиновой раскладушке, усталая и измученная, она пыталась представить свой брак с Максом ради отца. Нет, это невозможно. Макс был огромным и неуклюжим, как медведь, и с ним трудно было общаться. Почему, черт побери, он вбил себе в голову, что хочет на ней жениться? Почему это не Джулиан?
     При мысли о Джулиане она с новой силой ощутила боль.
     Последние несколько месяцев она старалась заставить себя о нем не думать, но это было невозможно. Катерина лежала, глядя в темноту общей спальни, которую делила с Хельгой, Сиси и десятком других сестер милосердия, и слезы жгли ее глаза при мысли, что все могло быть иначе. Вместе они были бы счастливы. Даже после того, что произошло, она ничуть в этом не сомневалась. Эта уверенность никогда ее не покидала и в то же время являлась причиной постоянных мучений.
     С того дня как Джулиан женился на Наталье, Катерина держала свое горе при себе, ни с кем не делясь. Она стала более скрытной и замкнутой, но при тех ужасных обстоятельствах, в которых теперь приходилось ей жить, такие изменения в ее характере остались незамеченными. Иногда Катерине казалось, что любовь, о которой она молила Бога, никогда не придет, и в такие моменты ей было все равно, за кого выходить замуж. Не желая ее обидеть, мать заметила, что если она ни в кого не влюблена, то пусть считает Макса хотя бы своим поклонником.
     - Разве имеет значение, влюблена я в кого-то или нет? - сказала Катерина с горечью.
     Глаза матери удивленно расширились.
     - А как же! Если бы ты собиралась замуж за достойного человека, отец не стал бы тебе предлагать выйти за Макса. Он беспокоится о твоем будущем. Наша жизнь после войны так или иначе будет сильно отличаться от той, к которой мы привыкли, и вряд ли будут возможны большие балы с подходящими молодыми людьми. А если эта резня продолжится, то скоро вообще не останется молодых мужчин. Папа хочет устроить твое будущее, и Макс вполне для этого подходит.
     В конце ноября новости с фронта стали еще хуже. Отступление, о котором говорил майор Зларин в начале месяца, пока не обернулось полным поражением, но неумолимо продолжалось. Перед лицом превосходящих сил противника сербская армия отступала и отступала, роя новые траншеи, вступая в рукопашные бои и моля Бога об обещанном подкреплении, которое так и не приходило. Погода испортилась. Стало холодно, а проливные дожди превратили поле боя в болото. Катерина с ужасом думала, в каких условиях приходится жить ее отцу: ни тепла, ни сухой одежды, ни нормальной пищи.
     К концу месяца ее тревога возросла. Появились слухи, что войска оставляют город, что железнодорожный мост взорван и австрийская оккупация неизбежна.
     Когда Катерина увидела подкативший к госпиталю штабной автомобиль и выходящего из него, майора Зларина, она поняла, что слухи правдивы.
     Она быстро отошла от окна и, выбежав из палаты, бросилась вниз по ступенькам лестницы, чтобы узнать новости.
     Зларин встретил ее у поворота лестницы.
     - Все-таки это случилось, - резко сказал он; его лицо было потным и выглядело измученным. - Войска отступают, получен приказ оставить Белград. Через час последний сербский солдат покинет город. Вы и ваша мать должны воспользоваться моим автомобилем и уехать в Ниш. Я уже дал указания шоферу...
     - Нет.
     В его глазах промелькнуло недоумение, а затем они вспыхнули такой яростью, что Катерина отпрянула, опасаясь, что он сейчас ее ударит.
     - Ради Бога! - взревел Зларин, забыв о вежливости и сдержанности. - Вы что, хотите, чтобы вас изнасиловали? Убили?
     Увезли за Дунай в качестве заложников? У вас нет выбора, кроме как ехать в Ниш! Да и то считайте чудом, если вы туда доберетесь!
     Катерина покачала головой, охваченная ужасом, который не хотела показывать. Она была уверена, что ее мать никуда не поедет и они разделят судьбу всех остальных медсестер.
     - Нет, - повторила она. - Я никогда не забуду вашу заботу, майор, и если бы вы попросили меня о чем-нибудь другом, я бы без колебаний это сделала, но...
     - Выходите за меня замуж.
     Казалось, пол закачался у нее под ногами, и она ухватилась рукой за стену, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок.
     - Выходите за меня, - повторил он с неистовой страстью. - Скажите да, и я соглашусь с безумным решением вашей матери остаться вместе с вами в городе. Если нет, я арестую вас обеих и выпровожу отсюда в наручниках.
     - Я... - Катерина пыталась что-то сказать и не могла. У нее перехватило горло. Она смотрела на майора Зларина широко раскрытыми глазами.
     Гул на улице усилился. Слышны были крики, рев моторов грузовиков, женский плач.
     - Я должен проследить за эвакуацией горожан, - сердито сказал он. - Говорите быстро: да или нет?
     - Да, - сказала Катерина, всем телом привалившись к стене, чтобы не сползти на пол из-за ослабевших колен. - Да, я согласна выйти за вас.
     На секунду он был обескуражен ее ответом почти так же, как она его требованием.
     Майор вытащил из кобуры свой пистолет и вложил в ее безвольные руки, затем быстро отстегнул патронташ.
     - Вот. Возьмите это и, ради Бога, не бойтесь воспользоваться оружием.
     Когда она прижала эти страшные вещи к своей груди, Зларин наклонился и прильнул к ее губам крепким неловким поцелуем.
     Подняв голову, он на мгновение встретился с ее глазами, затем резко п