, готовая придушить. Какого черта он здесь делает? Какого  черта
вьется вокруг нес?
   - Я расскажу вам в  другой  раз,  когда  у  вас  будет  более  подходящее
настроение. - Его тихий голос звучал как намеренное оскорбление.
   - Объясните мне теперь. С настроением у меня все в порядке.
   После короткой паузы он продолжил:
   - Хорошо. Вероятно, вы в состоянии приручить и гремучую змею. - Он  нагло
смотрел на нее, пока она не покраснела. - Дорогая,  вам  иногда  приходит  в
голову, что характер есть не только у вас?
   И, распахнув дверь настежь, он вышел.
   Некоторое время спустя Стефи спустилась на  яхту  с  Белой  Лошадкой  под
мышкой.
   - Она высохла? - спросил Кристофер, отрываясь от морского  узла,  который
учился завязывать.
   - Почти. Я боялась, она сгорит в духовке.
   - Чудесно, что ты так заботишься о ней.
   - Тетя Даллас сказала, что лошадке нужно полежать на солнце,  потому  что
она воняет. Она велела мне отнести ее вам.
   При упоминании о Даллас его пальцы ухватились за туго натянутую  веревку.
Тем не менее он заставил себя сосредоточиться на своей маленькой девочке.
   - А чем она сейчас занимается? - вкрадчиво полюбопытствовал Кристофер.
   Его желудок сжался, но даже упоминание о Даллас не смогло  испортить  для
него это мгновение. Впервые его ребенок подошел к нему сам,  по  собственной
воле. - Лошадка плохо пахнет потому, что ты бросила ее в соленую воду.
   - Я испугалась вас.
   - И ты до сих пор меня боишься? Ее огромные темные глаза блестели:
   - Нет. - И она скосолапила ноги - ну, прямо как Салли, когда бывала очень
довольна собой. - Почему вы назвали ее Белой Лошадкой?
   - Так нарекла ее другая маленькая девочка.
   - Она ее больше не любит?
   - Очень любит. Но она уехала и не смогла взять ее с собой.
   - Как и моя мама.
   Его лицо оставалось по-прежнему невозмутимым,  а  буря  эмоций  клокотала
внутри.
   - Да.., похоже. Я хранил лошадку для нее. Думаю, лошадка захочет, чтобы с
ней играла другая маленькая девочка.
   - Я бы поиграла с ней, - задумчиво промолвила Стефи.
   - Ты скажешь ей: "Я жалею о том, что бросила тебя в воду"?
   Девочка прижалась лбом к едко пахнущему меху лошадки:
   - Прости меня. Белая Лошадка.
   - Если ты пообещаешь мне заботиться о лошадке, я разрешу  ей  остаться  с
тобой - если смогу каждую ночь заходить к тебе и желать ей спокойной ночи.
   Снова ее большие темные глаза встретились с  его  взглядом.  Наконец  она
произнесла:
   - Вы можете заходить.., если будете читать мне историю о белых лошадях.
   Он захотел взять ее на руки и поцеловать. Рассказать ей: теперь он знает,
что значит потерять того, кого любишь.  Кристофер  жаждал  рассказать  своей
дочке о том, кто он такой на самом деле, но не хотел пугать ее. Он  протянул
руку. Она вложила свою крошечную ладошку в его ладонь,  и  они  пожали  друг
другу руки.
   Прижимая к груди Белую Лошадку, изумленная Стефи  оторвалась  от  него  и
вприпрыжку побежала домой.
   Вечером Кристофер пошел к дому Даллас, собираясь пожелать Стефи спокойной
ночи. В глубине души он надеялся увидеть Даллас, читающую детям.  Ему  снова
захотелось ощутить тепло ее любви к ним. Но Даллас  не  оказалось  дома.  Он
успел дважды прочесть Стефи историю о лошадях, а она все  не  приходила.  Он
все сильнее ревновал ее к Гордону. Спустившись,  он  принялся  озираться  по
сторонам в поисках Даллас.
   Кристофер шел мимо бассейна к причалу, когда стройная фигура выскользнула
из тени.
   - Чане. - Даллас вышла из темноты, чтобы украсить ночь.
   Его охватило волнение. Лунный свет посеребрил волосы  Даллас  и  заставил
засверкать ее глаза. Его гнев испарился.
   Наконец она подошла  к  нему,  найдя  подходящее  место  для  уединенного
разговора. Свет и тень  подчеркивали  изящные  черты  Даллас:  гладкий  лоб,
высокие скулы и тонкий нос. Ее мягкий, розовый рот был чуть  приоткрыт.  Она
покусывала губы, а потом  облизывала  укушенное  место.  Он  сорвал  с  себя
бутафорские очки, стремясь получше разглядеть ее.
   Зачем она так невероятно  прекрасна?  Она  колебалась.  Это  должно  было
остановить его, но он, напротив, рванулся к ней и притянул ближе к себе.  Их
губы встретились. Разочек, подумал он, просто чтобы попробовать  ее.  Но  на
вкус она оказалась сладка, как сахар, тающий во рту. Попробовав один раз, он
очутился в положении  человека,  погибающего  от  голода.  И  захотел  снова
поцеловать ее.
   - Нет! - воскликнула она, начав отбиваться. Он засунул руку под ее тонкую
футболку, и она затрепетала, разрываясь между желанием и страхом.
   - Дорогая, ты пришла ко мне! - Он гладил ее округлые груди,  и  их  соски
твердели. Его реакция была такой же стремительной и полновесной.
   Он забыл обо всем, кроме нее. Все его существо пульсировало  от  желания.
Его пальцы спустились ниже - к ее животу и бедрам. Мягкость  ее  голой  кожи
под его мозолистыми пальцами усыпляла его разум.
   Постепенно она успокоилась.  И  изогнулась  перед  ним,  чтобы  ему  было
удобней. Ее нога обвила его ногу. Она была гладкой и теплой, он -  жарким  и
полным энергии. Кожа к коже, тело к телу, мужчина  к  женщине.  Она  обтекла
его. Она была заколдованной, дикой, сладкой.  Его  руки  сжимали  ее,  и  он
безмолвно уводил ее в тень.
   Затем его рот накрыл ее рот, и в нем заполыхал огонь. Кристофер  запустил
руки в ее волосы, оглаживая ее шею. За минувшие недели Даллас измучила  его.
Сначала оскорбляя его и отказываясь отдать ему  Стефи,  а  затем  доводя  до
исступления от неутоленного желания.
   Его губы становились все жарче, и он раздвигал  ими  ее  губы.  Его  язык
скользнул к ней в рот.
   - Ты прекрасна, - мычал он. - Ты сладкая. Я не ожидал такого.
   - Так же, как и я.
   - Мне не стоило приезжать.
   - Если бы только ты не приезжал... - Мягкий мучительный вздох сорвался  с
ее губ.
   - Жизнь стала бы совершенно иной, если бы  исполнились  все  человеческие
желания, - сурово сказал он, теребя ее золотые  волосы.  -  Исчезли  бы  все
проблемы. Я должен был приехать.
   Его наслаждение было так интенсивно, что она  не  могла  помешать  своему
телу раствориться в его теле. Ее руки конвульсивно обхватили его шею, а  рот
обжигал огнем.
   Он знал страсть, но такую - никогда. Ее голод и лихорадочное безумие были
не меньше, чем у него.  Она  спустила  с  привязи  все  его  силы,  всю  его
мужественность. В его жизни были другие женщины - она заставила  его  забыть
их всех. Когда она высвободилась, они оба испытали боль. Ее голос дрожал:
   - Остановись. Пожалуйста... Ты должен...  Он  опустил  руки,  сжал  их  в
кулаки. Глубоко вздохнул.
   - Все, что вы говорите, не правда, - шептала она. - Зачем я уступаю, хотя
презираю вас?
   Его мрачный смех  наполнил  зловещую  темноту  ночи.  Он  пригладил  свои
волосы, спутанные ее руками.
   - Вы действительно думаете, что сможете одурачить меня? - вскричала  она.
- Будто бы я не знаю, что вам нужно!
   Он воззрился на нее в страхе. Неужели она догадалась, кто он?
   - Я лишь играла с вами сегодня, - промолвила она, - чтобы посмотреть, как
далеко вы зайдете в своей грязной игре.
   - Вам следовало знать, что я дойду до конца.
   - Негодяй!
   - Мир уже установил данный факт, -  согласился  он.  Но  его  руки  снова
сжались в кулаки.
   - Играть на любви детей - чтобы затащить меня в постель?!
   Она умолкла. Он взирал на нее в изумлении, раскрыв рот.
   - И это - все? Вы хотите сказать, что действительно не знаете...
   Ее  лицо  побелело  от  гнева.  Он  почувствовал  слабость  и  облегчение
одновременно: она еще не узнала его!
   - Ты не права, дорогая, - мягко закончил он.
   - Тогда что означает ваш поцелуй?
   - Приди ко мне - любой ночью, и я дам тебе урок биологии. Очень  простой:
ты хочешь меня и я хочу тебя.
   - Ты мошенник.
   - Забавнее спать с мошенником, чем со святым.
   - Этого никогда не будет.
   - Будет - и скорее, чем ты думаешь.
   - Нет!
   Его губы скривились в горькую, всезнающую улыбку.
   - Отстаньте от меня и моих детей! Его глаза метнули стрелы в ее глаза, но
все же он промолчал. И лишь когда она отвернулась и спотыкаясь  поспешила  к
дому, он поклялся ей низким, едва слышным голосом:
   - Не получится, леди.
   Даллас вбежала в ванную и заперлась там. Наполнила ванну горячей водой  -
чтобы дети не услышали ее рыданий и чтобы пар затуманил зеркало - тогда  она
не сможет увидеть свое лицо. Даллас рыдала от ненависти к себе.
   Годами она мучилась, стараясь искупить свой грех, ходила в церковь каждое
- нет, почти каждое - воскресенье, заточила себя в университетском  городке,
встречалась  только  с  надежными  мужчинами,  но   по-прежнему   оставалась
распутной женщиной с опасными саморазрушающими порывами.  Почему  она  не  в
силах измениться?
   С той минуты, когда  Даллас  по  ошибке  оказалась  на  яхте  Чанса,  она
погибла, и знала это.
   О, как потрясающе красив он был! Он сразу почувствовал ее  голод  по  его
сильному  загоревшему  телу,  голод,  усиленный  чудовищно  долгими   годами
самобичевания  и  безбрачия.  Полуголый,  обернутый   лишь   полотенцем,   с
обнаженной грудью и мускулистыми плечами,  он  был  грозным  и  мужественным
гигантом. Его каштановые волосы слишком  длинны  и  неаккуратны.  Его  карие
глаза под темными бровями, его прямой, почти орлиный нос,  высокие  скулы  и
жесткие линии челюстей - все в нем изумительно симметрично.
   Чане прекрасен даже  в  этих  нелепых  интеллигентских  очках,  вовсе  не
подходящих ему. И он знает это. Вероятно, за всю свою жизнь он не прочел  ни
одной книги - не возникало надобности. Он такой земной и прямой! Даллас была
лучшей студенткой на курсе.
   Он все вернул - страдания и боль сердца. Чане вторгся в  жизнь  их  всех.
Зачем он приехал? Почему не уезжает? Охотник, подстерегающий  ее.  Ей  нужно
побеспокоиться о детях и ресторане, а вместо  этого  ее  поглотили  мысли  о
Чансе.
   Спустя несколько часов она вползла в постель и тотчас  уснула.  Ей  опять
приснился тот  же  кошмар.  Как  всегда,  она  стояла  в  нереальном,  белом
больничном коридоре. Плакал ребенок, которого уносили прочь, а она бежала за
ним. Но его плач все слабел и слабел.  Потом  наступило  молчание,  подобное
смерти. Она проснулась. Ее сердце колотилось от ужаса.
   Кондиционер обдал ее ледяным воздухом. Она долго смотрела на  свои  голые
руки, мерцающие в лунном свете. Горькая  память  вновь  возвратила  страшный
сон. Она устало  взъерошила  свои  волосы.  Потом  встала,  надела  халат  и
осторожно перешагнула через спящих детей.
   Почему она не может ничего забыть? Ведь они обещали ей, что она  забудет.
Даллас включила внизу  свет,  но  привычный  беспорядок  в  кухне  напоминал
тюрьму. Она снова выключила свет и шагнула в ночь.
   Луна низко висела над водой, когда Даллас шла от ресторана к пляжу.  Вода
мерцала, как черное зеркало. Теплый ночной воздух был спертым и влажным.  Ее
ноги утопали в мягком сыром песке.
   Она отбросила со лба волосы  и  взглянула  за  горизонт.  Затем  села  на
бревно, которое волной выбросило на берег, и  скорчилась,  прижав  колени  к
груди.
   И тут из темноты раздался ровный мужской голос, который придал ей силы.
   - Итак, вас тоже подняли с постели привидения, - очень  мягко  проговорил
Кристофер.
   Она посмотрела на него и почувствовала, что он ее понимает.
   - Я пришла сюда вовсе не затем, чтобы искать вас, если вы имеете  в  виду
это.
   - Нет, я не имел этого в виду.
   - Не подходите ближе, - прошептала она. - Не прикасайтесь ко мне.
   - Хорошо. - Он поднял руки,  показывая,  что  безопасен  для  нее.  -  Не
возражаете, если злой большой волк присядет? - Он детально  продумал  манеру
изъясняться.
   Даллас согласилась: выражение его лица было добрым. Она показала  ему  на
дальний конец бревна:
   - Нет, если вы сядете там.
   - Вы очень добры. - Он опустился на бревно. Повисла напряженная пауза.  -
Плохие сны? Она содрогнулась:
   - Ужасные.
   - У меня тоже. - Он помедлил. - Хотите поговорить о них?
   - Нет. - Ей опять показалось, что он ее понял.
   Его низкий голос звучал сердечно:
   - Кое-какие события в жизни трудно преодолеть.
   - Невозможно, - уточнила она.
   - Все, что мы можем, - постараться в следующий раз вести себя лучше.
   - В следующий раз... - Она взглянула на него блестящими глазами. -  Этого
я совсем не хочу.
   - Значит, вы не просто убегаете  от  прошлого,  Даллас.  Вы  убегаете  от
жизни.
   - Разве вам это неудобно - ведь вы преследуете свои цели?
   - Черт! - У него вырвалось лишь  это  слово.  Он  в  ярости  вскочил.  По
непонятной причине она схватила его за руку.
   - Пожалуйста, не уходите. Я была не права. Его темные глаза встретили  ее
взгляд.
   - Пожалуйста, - попросила она. Он снова сел.
   - Я.., я знаю, что стала бы просто еще одной женщиной для вас, -  сказала
она. - Со мной раньше случалось такое.
   Его низкий голос звучал напряженно:
   - Может быть, вы ошибаетесь в отношении меня.
   А вдруг?.. В нее закрались  сомнения.  Она  придвинулась  к  нему  ближе,
скользя по бревну. Ее пальцы легонько коснулись  его  руки.  Постепенно  его
руки обхватили ее плечи, он нежно притянул ее к себе. Она уронила голову ему
на плечо.
   Они сидели так долго. Потом она сказала:
   - Чане, я боюсь вас из-за своего прошлого. Он заглянул ей в глаза:
   - Вы плачете? - Пауза. - Из-за меня? Она кивнула.
   - Не надо. - Он пригладил рукой ее растрепавшиеся волосы.  -  Я  не  стою
того. Если вы боитесь меня, я подожду.
   - Вы не понимаете. Я не прошу этого: не хочу, чтобы вы зря тратили время,
ожидая меня. Я давно сделала свой жизненный выбор.
   - Теперь все изменилось. - Пауза. - Для нас обоих.
   - Я не повторю своих ошибок!
   - Давайте молиться о том, чтобы никто из нас их не повторил, -  парировал
он.
   Она услышала неподдельную боль в его голосе - всепоглощающую,  такую  же,
как и ее собственная.
   - Чане, - прошептала она, пытаясь не дать воли чувствам. - Я не могу себе
позволить привязаться к вам.
   В его темных глазах появился злой блеск.
   - А вдруг вы не сможете остановиться. -  Его  голос  стал  соблазнительно
хриплым.
   - Я не собираюсь залезть к вам  в  постель  только  из-за  того,  что  вы
красивы.
   - Итак, вы признаете, что я вас привлекаю?
   - Что?
   Он улыбнулся:
   - Дорогая, я собираюсь стать вашим следующим разом. А вы станете моим.
   Она покачала головой. Но испугалась. Испугалась так, как никогда прежде.

Глава 7

   На следующее утро Даллас стояла  на  причале,  пока  Гордон  готовился  к
отплытию. Скручивая канаты, она нетерпеливо поглядывала  на  его  хлопоты  с
оборудованием и радаром. Он холодно  помыкал  ею.  Ее  раздражение  выдавали
руки, которые она то и дело сжимала. Гордон кричал на Даллас, а Чане  ехидно
наблюдал за ними с собственной яхты.
   Когда Гордон вспрыгнул на причал, чтобы поцеловать Даллас на прощание, ее
передернуло так, что его губы едва коснулись  щеки.  Но,  заметив  нахальный
взгляд Чанса, она обвила Гордона руками,  вызывающе  изображая  пылкость,  и
поцеловала его.
   Но ощущение, что она горит изнутри, вызвал в ней не  поцелуй  Гордона,  а
жаркий взгляд Чанса. Позднее, наблюдая за отплытием Гордона, она не испытала
ничего, кроме облегчения. Затем ее глаз выхватил веселый взгляд Чанса, и она
поняла: он видит ее насквозь.
   Опасный незнакомец вплыл в ее жизнь, и все переменилось. После  той  ночи
на залитом лунным светом пляже  Даллас  стала  еще  более  осмотрительной  с
Кристофером. Она практически признала, что  хочет  его.  Теперь  между  ними
установилась большая близость, хотя Даллас и пыталась сделать  вид,  что  ее
нет.
   Из-за Чанса она  боялась  больше,  чем  когда-либо,  глубоко  запрятанной
чувственности  своей  натуры.  Боялась  она  подобных   "сюрпризов"   и   от
девочек-близнецов. Хотя сама Даллас скрывала свое тело одеждой, ее  девчушки
обнажались до бикини. Всякий раз, когда она видела голые загоревшие ребра  и
пупки, она мысленно стремилась одеть их.
   Ночные кошмары преследовали ее еще не раз. Но теперь, проснувшись  ночью,
она не осмеливалась выйти из дому. Однако как-то раз страхи так одолели  ее,
что  она  выскользнула  на  рассвете.  Подойдя  к  морскому  ресторану,  она
обнаружила в темноте Чанса. Его большое тело небрежно  привалилось  к  свае.
Белая рубаха была расстегнута и колыхалась на ветру. Ее глаза  как  магнитом
притягивала его гладкая загорелая кожа под рубахой.
   Они молчали, но она чувствовала  странную  боль  в  желудке  и  безумное,
самоубийственное желание дотронуться кончиками  пальцев  до  его  загоревшей
кожи. Даллас понимала, что он радушно примет ее в  свои  объятия.  Возможно,
станет любить ее с таким восторгом, что она сможет забыть боль, терзавшую ее
годы. Но когда Кристофер смело направился к ней, ее  колени  задрожали.  Она
застыла, глядя на него, а потом вскрикнула и кинулась прочь.
   Все осложнялось тем, что дети обожали Кристофера. С  Патриком  они  стали
большими друзьями. Мальчик учил Чанса кататься на скейте, а Чане обучал  его
серфингу. Ренни и Дженни тоже сходили по нему с ума и  частенько  захаживали
на его лодку в одном бикини, а Даллас  вообразила,  будто  Чане  чрезвычайно
наслаждается их обществом.
   Даллас умоляла их держаться от него подальше, но  они  не  слушались  ее.
Однажды днем девочки выбрали неудачное время, чтобы прошмыгнуть через  кухню
в своих бикини по пути к его яхте. У Даллас только что подгорел пирог, когда
она услышала хохот близняшек, доносившийся с лестницы.
   Они бросились через кухню с полотенцами и пляжной сумкой:
   - Привет, тетя Даллас...
   Сквозь дым Даллас различила длинные стройные ноги, покачивающиеся  грудки
и попки. Ее сгоревший пирог упал в мусорное ведро.
   - Девочки!
   Они остановились, нахмурившись.
   - Куда вы направляетесь вдвоем.., одетые  или,  я  бы  сказала,  раздетые
таким образом? - спросила Даллас.
   - Что плохого в нашей одежде? - съязвила Ренни.
   Даллас подошла и подтянула повыше лифчик девочки, но это только  обнажило
нижнюю часть груди.
   - По-моему, вы выросли из ваших костюмов.
   - Ты никогда не обращала на это внимания, пока не приехал мистер  Маккол,
- проговорила Ренни, одергивая лифчик.
   - Я хочу, чтобы вы обе переоделись.
   - У тебя грязное воображение, - заметила Ренни.
   - А мистер Маккол чист, как свежевыпавшии снег?
   Обе девицы с надеждой кивнули.
   - Дайте только срок! Если вы  так  доверчивы,  вам  придется  еще  многое
узнать о мужчинах. Их лица выражали горячее желание получить такие знания.
   -  Я  не  хочу,  чтобы  вы  узнали  это  быстрее,  чем  нужно.   Или   вы
переодеваетесь, или помогаете мне на кухне.
   - Почему ты такая старомодная?
   - Верите или нет - мы занимались сексом, когда были старше вас.
   - Полагаю, что ты никогда ничем таким не занималась, - выпалила Ренни.
   Даллас побледнела.
   - Она просто завидует, - съязвила Дженни лукаво.
   - Да, - вмешалась Ренни, - ты выходишь  из  дома  перед  рассветом,  если
знаешь, что он будет на берегу.
   - Он знает,  что  нравится  тебе,  -  проговорила  Дженни.  -  Он  всегда
спрашивает нас о тебе - Девочки! - Строгий голос Даллас остановил  их.  -  Я
больше ничего не хочу слушать о нем.
   - Ну, а мы тоже не собираемся слушать, что ты говоришь.
   На этой воинственной ноте подростки  ускакали  наверх.  Когда  они  снова
спустились, то были более угрюмы, чем когда-либо.  Зато  одеты  в  свободные
футболки.
   Но победа  Даллас  оказалась  кратковременной.  Час  спустя  она  увидела
двойняшек, растянувшихся ничком на палубе Чанса.  На  них  не  было  ничего,
кроме бикини - да еще с расстегнутыми лифчиками.
   Утешало лишь то, что Чане находился в воде, оснащая для Патрика доску для
серфинга. Даже после того, как Патрик отплыл и девочки позвали Чанса, он  не
подошел к ним. Подождал, пока Патрик упал, а затем поплыл ему на помощь.
   Даллас не могла смириться с таким поведением близне