рную  часть  долины,  к  винодельне
Стерлингов. Виноградники Стерлингов расположились на большом  холме,  сквозь
них  просвечивали  белые  здания  с  закругленными  колокольнями,  напоминая
греческий монастырь в Эгейском море. Пока вагончик канатной дороги нес их  к
вершине горы, Морган и Дина сидели в стальной корзине рука  об  руку.  Затем
они бродили  по  винодельне,  почти  не  замечая  романтического  окружения,
поглощенные только друг другом. Виноградник  внизу  горел  золотом  в  лучах
заходящего солнца. Семена дикой горчицы еще не высыпались в землю.
   - Я рассказывала тебе когда-нибудь легенду о горчичном семени? - спросила
Дина, прислонившись к белой стене. Морган прижал ее своим теплым телом.
   - Не помню, - прошептал он, приподнимая ее волосы и целуя в затылок.
   - Так вот, легенда гласит,  что,  когда  отец  Антимира  впервые  посетил
Напа-Вэлли в 1823 году, он привез  с  собой  мешок  с  семенами  горчицы,  в
котором нарочно была проделана дырка.
   - Очень интересно, - сказал он отсутствующим тоном. Он следил  только  за
движением ее губ.
   Она с трудом проговорила:
   - Ты ведь не слушаешь.
   - Да нет же, слушаю, - прошептал он с улыбкой.
   - Ну вот, мешок с семенами взвалили на одного из осликов  отца  Алтимира,
чтобы они могли равномерно сыпаться по пути. Когда  отец  возвращался  через
несколько месяцев, он легко нашел дорогу - просто шел вдоль ленты  растущего
золота.
   Морган  рассмеялся  от  радости,  что  ее   рассказ   окончен   и   можно
поцеловаться.
   -  Я  не  слышал  этой  истории.  Зато  я  знаю,  что  вся  эта  полезная
растительность сохраняет влагу и является зеленым удобрением.
   - Ну и познания.
   - Занятие фермерством не так уж романтично, Дина. А я - фермер.
   - Очень романтичный фермер, - мурлыкала она, в то время  как  он  целовал
ее.
   Они долго не произносили ни единого слова, пока не вспомнили, что  кругом
люди. Он изо всех сил прижимал ее к себе.
   - Я хочу быть с тобой наедине.
   Она молча кивнула и поцеловала его, подходя к вагончику. Они были целиком
поглощены поцелуями.
   В один из вечеров он пригласил ее в чудесный ресторан в Домэн-Шандоне, на
винограднике расцветающей французской фирмы шампанских  вин.  За  изысканной
трапезой из лососины и шампанского они  тихо  ворковали,  держась  за  руки,
стараясь как можно лучше узнать друг друга.
   Она снова изливала душу, какой несчастной от ревности чувствовала себя  в
детстве.
   - Вряд ли у кого из нас было легкое детство, - сказал он наконец.
   Он был мрачен, и она поняла, что он вспоминает свое собственное  детство,
которое перешло в такую беспокойную юность.
   - Ты никогда мне не рассказывал о своем детстве, - закинула она удочку.
   - Когда-нибудь потом. Мне все еще трудно  вспоминать  то  время.  Я  хочу
одного - все забыть.
   - Морган...
   - Это называется самосохранением.  Дина.  Я  не  могу  выворачивать  себя
наизнанку, как герой мыльных опер. Могу тебе сказать только одно...
   - Что?
   - Я был в Лос-Анджелесе. Видел мать.
   Дина не знала, что сказать. В его глазах была такая обида, что она просто
крепче стиснула его руку под столом.
   Он продолжал своим низким голосом:
   - Знаешь, я думал, что никогда больше не захочу ее видеть. Я  думал,  что
она умерла для меня. Я жаждал этого! Мне не надо было ехать к ней!  Но  наша
бывшая соседка, которая всегда помогала мне в самых невыносимых ситуациях  и
с которой я время от времени перезванивался,  попросила  меня  поехать!  Она
сказала, что мать очень больна. Это было ужасно. Алкоголь так  разрушил  ее,
что она с трудом понимает происходящее. Когда она наконец  узнала  меня,  то
пришла в бешенство. Она так меня ненавидит. Она заставила  себя  поверить  в
свои же выдумки. Все время спрашивала меня: почему ты так похож на  него?  Я
не знаю, что она этим хотела сказать!
   Долгое время они не разговаривали. Они просто были вместе, но после  того
вечера, когда они говорили о прошлом, между Диной и Морганом возникла  новая
близость. Она поняла какую-то  жизненно  важную  вещь  в  нем.  Несмотря  на
кажущуюся самоуверенность, прошлое преследовало его.
   В ту пятницу после обеда, пока Грациела убирала посуду со  стола,  Морган
прошептал:
   - Тебе два дня не надо ходить в колледж, а Брюс звонил и сказал,  что  не
вернется  до  вторника.  Почему  бы  нам  не  смыться?  Я  знаю  одно  очень
романтическое местечко.
   Они смотрели друг на друга горящими  глазами.  Чувственное  напряжение  в
комнате  накалилось  до  крайности.  Ее  сердце  бешено  колотилось.  А   он
продолжал:
   - Когда я ездил в Лос-Анджелес, моя старая подруга предложила мне  пожить
на ее ранчо в Марине. Вместо этого я приехал сюда - к тебе. Мы можем сегодня
туда отправиться, вместе.
   Она страстно поцеловала его в ответ, так что у него перехватило дыхание.
   Дом на ранчо, окруженный скалами, врезающимися в Тихий океан,  был  таким
большим и красивым, что напоминал мавританский дворец. Морган и Дина  ходили
из комнаты в комнату, одна роскошнее другой, выходящие на океан.
   - Морган, кому принадлежит это имение?
   - Я говорил тебе. Подруге.
   - Очевидно, она очень богата.
   - А также знаменита. Она актриса, - улыбнулся он ее любопытству.
   - Как.., твоя мать?
   - Как когда-то моя мать. -  Он  помрачнел.  -  Дина,  я  не  хочу  о  ней
говорить.
   Дине тоже вдруг расхотелось. Тема была слишком  опасной,  а  ей  хотелось
совсем другого.
   - Моя подруга держит лошадей. Чистопородных арабских скакунов,  -  сказал
Морган. - Я попросил ее человека по имени  Джо  оседлать  двух  лошадей.  Он
сказал, что у них в конюшне есть кобыла со спокойным  нравом,  как  раз  для
тебя.
   Моргану захотелось скакать на лошадях в разгар ночи, в то  время  как  ей
хотелось только одного - оказаться в  его  объятиях!  Горькое  разочарование
разозлило ее.
   - Дай мне жеребца! Я езжу не хуже тебя! - огрызнулась она негодующе.
   - Мой котенок сейчас настоящий лев.
   - Морган, я езжу верхом так же хорошо, как и ты.
   - Ну, положим, хорошо, но не так, как я, - поддразнивал он. - Я вижу,  ты
совершенно не знаешь, как вести себя со  мной.  Могла  бы  по  крайней  мере
сделать вид, что думаешь, будто я немного лучше тебя езжу верхом.
   Она не заметила игру в его глазах.
   - Эти идеи старомодны.
   - В них есть некоторый шарм, и сегодня ты поедешь на кобыле. Я  не  хочу,
чтобы ты свалилась с лошади прежде, чем.., станешь моей.
   - Я отказываюсь подчиняться мужчине.
   - Тогда наша совместная жизнь никогда не  будет  скучной,  -  ответил  он
невозмутимо, - потому что я не намерен подчиняться женщине.
   Он провел рукой по изгибу ее шеи и повернул к себе ее лицо. На  мгновение
у Дины остановилось дыхание.  Затем  она  почувствовала  его  губы  в  своих
полуоткрытых губах и легкий запах табака в его  дыхании.  Сильной  рукой  он
притянул ее к себе.
   - Открой рот. Дина, - наставлял он хриплым шепотом.
   Она подчинилась, и он поцеловал ее  в  губы,  сначала  нежно,  потом  все
глубже и чувственнее. Ее тело охватило пламенем от его смелых ласк.
   Внезапно раздался стук в дверь, и они отпрянули друг от друга,  продолжая
гореть желанием. Это  оказался  Джо,  который  пришел  сказать,  что  лошади
готовы. Морган вздохнул:
   - А, да, лошади. Спасибо,  Джо.  Копыта  приглушенно  цокали  по  мокрому
песку. Берег раскинулся перед двумя наездниками, как серебряная лента. Вдали
вспыхивал белый огонек на фоне чернеющего мыса.
   Дина скакала впереди Моргана. Ее кобыла была легче  и  проворнее.  Позади
себя она слышала  тяжелый  цокот  конских  копыт.  Она  наклонилась  вперед,
привстала на носки, пригнула голову и понеслась так,  что  ветер  трепал  ее
длинные черные волосы, лежащие на лошадиной гриве.
   - Дина, подожди, - закричал Морган. - Ты победила.
   Дина расслабилась от того, как легко нанесла ему поражение. Им предстояло
проскакать не меньше мили по песку узкого длинного берега. Она знала, что он
подумал о лошадях, когда окликнул ее. Ему вовсе не хотелось загнать  лошадей
просто для того, чтобы победить в заезде. Дина начала  осторожно  натягивать
поводья. Морган на своем коне поравнялся с ней, и они пошли рядом в  том  же
вековечном ритме, как и темный сверкающий океан,  ласкающий  скалы,  лежащие
вдали.
   Наконец они остановились, Морган слез  с  коня,  взял  за  поводья  обеих
лошадей и  свободной  рукой  снял  Дину  с  седла.  Он  поцеловал  ее.  Дина
почувствовала соль на его губах и запах бурного  моря.  Безудержное  желание
отдаться ему причиняло боль.
   У обоих перехватило дыхание от заполонившего их чувства.
   При лунном свете в его объятиях она поняла, что принадлежит этому мужчине
вся без остатка и никогда не сможет полюбить другого.
   Этот волшебный мир счастья будет жить в ней вечно и свяжет  их  навсегда.
Он целовал ее снова и снова, как бывает в  книгах  и  полузабытых  песнях  о
любви. Их близость была необузданной и вместе с тем безгранично нежной,  как
сказка.
   Она медленно высвободилась, счастливая и  уверенная,  что  уже  ничто  не
сможет встать между ними. Он убрал с ее лица спутанные волосы, поднял ее  на
руки и понес в эвкалиптовую рощицу у самого  берега.  Расстелив  одеяло,  он
положил ее и лег рядом.
   Он гладил ее волосы, лицо. Дина никогда не чувствовала себя так хорошо  и
свободно. Острое сладкое чувство пьянило. Его глаза заглядывали ей  прямо  в
душу.
   Морган молча начал расстегивать ее блузку. Умело справляясь с пуговицами,
крючками, молниями,  снял  с  нее  всю  одежду.  Она  вздрогнула,  когда  он
дотронулся до ее обнаженной груди. Его возбуждали ее роскошные формы,  но  в
проявлениях его любви не было ничего вульгарного. Когда он окидывал взглядом
ее цвета слоновой кости, роскошное тело, ей совсем не хотелось его прикрыть.
   - Ты красивая. Дина, даже больше, чем я мог себе  представить,  -  шептал
он.
   И она чувствовала себя красивой, осыпаемая поцелуями  Моргана.  Его  руки
свободно  ласкали  ее  всю.  Она  совершенно  не  сопротивлялась,  пылая  от
страстных поцелуев, от его умелых ласк. Она поцеловала его так  же  глубоко,
как он ее.
   Наконец  он  остановился  и  начал  снимать  с  себя   одежду.   Дина   с
удовольствием смотрела на мужественную красоту  его  мускулистого  тела.  Он
снова сжал ее в объятиях,  и  она  задрожала  от  этого  прикосновения.  Она
прильнула к нему так, как будто ей хотелось остаться в нем навечно.
   - Осторожно, дорогая, - простонал он. - О Дина, любимая... - Он осторожно
проник в теплую влагу ее размягченной плоти. Дина полностью расслабилась.  -
Тебе не больно? - пробормотал он с тревогой.
   Боясь, что он остановится, она поспешно ответила: "Нет" - и  прижалась  к
нему, обвив руками его могучее тело.
   Ее руки обнимали его шею, плечи, гладили крепкие мышцы влажной спины. Они
самозабвенно целовались. У него не было больше сил сдерживаться.
   Она наслаждалась его  объятиями,  внимала  его  обрывочному,  бессвязному
шепоту. Боль прошла, и нахлынул восторг.  Ее  тело  стало  отвечать  на  его
осторожные движения, и весь ее стыд и чувство вины смыло волной экстаза. Она
крепко прижалась к нему всем своим проснувшимся телом.
   Дина  была  наверху  блаженства.  Она  невольно  плакала   и   непрерывно
произносила его имя. Наконец этот необузданный вулканический прилив  эмоций,
охвативший их  обоих,  прошел  и  наступила  неописуемая  сладость  все  еще
продолжающегося объятия.
   Она стала медленно приходить в себя, ощущать острый  запах  эвкалиптов  в
прохладном влажном воздухе, слышать ржание лошадей и  глухие  удары  прибоя,
разбивающегося о скалы вдали.
   Укутанная одеялом, уткнувшись  головой  в  широкую  грудь  Моргана,  Дина
задремала под звездным  небосводом,  льющим  лунный  свет.  Его  руки  нежно
теребили ее тяжелые волосы. Прежде чем уснуть, она прошептала:
   - Я люблю тебя.
   - Навсегда, любовь моя, - произнес он нараспев низким красивым голосом.
   В   воскресенье   дождливым   вечером   Дина   и   Морган   вернулись   в
Кирстен-Вайн-ярдз. Плотные облака нависли над покрытыми лесом вершинами гор,
и туман клочьями стелился по долине. В пикапе влюбленные сидели,  прижавшись
друг к другу. Его рука лежала на ее плече. Ее - на теплом  бедре,  обтянутом
джинсами. Они  тихо  разговаривали,  и  их  сердца  были  полны  сладостными
воспоминаниями о недавно открытых чувственных удовольствиях.
   Когда двери гаража автоматически открылись, они увидели  блестящий  белый
"корвет", припаркованный на месте Моргана. Внезапно воцарилась тишина.
   - Это же машина Холли, - в ужасе произнесла Дина, не в силах скрыть  свою
старую ревность.
   - Возвращение блудной внучки.  Не  удивлюсь,  если  Брюс  велит  заколоть
откормленного тельца к завтрашнему обеду.
   Дина оцепенела от циничного замечания Моргана. Она пыталась расслабиться,
когда почувствовала его руки на своих волосах, но его теплые губы на ее  лбу
были чужими. Он проницательно посмотрел на нее.
   - Постарайся быть великодушной, дорогая. У тебя есть больше, чем  у  всех
Холли в мире, вместе взятых.
   Дина похолодела.
   Он еще никогда не встречался с Холли, а уже защищает ее.

Глава 3

   Дину разбудил серебристый смех Холли и низкий голос Моргана.
   - Раньше это была моя комната, - говорила Холли. - О,  она  стала  совсем
мужской. А где мои розовые занавески из органди?
   - Боюсь, они не в моем стиле.
   - Понимаю. - В низком голосе Холли звучало восхищение.
   - Если ты хочешь снова занять свою комнату, я моту перебраться вниз.
   - Даже не думай. Мне нравится, что ты спишь  в  моей  комнате,  -  игриво
ответила Холли.
   Дина в страхе привалилась к дверям. Не было сомнения  в  хищном  интересе
Холли к Моргану. Почему Холли всегда хотела именно то, что  любила  Дина?  С
пустотой в сердце Дина открыла дверь.
   - А, Дина, - проворковала Холли, - ты совсем не изменилась.
   Она улыбалась только губами. В  красивых  аспидно-голубых  глазах  застыл
холод. Старшая сестра явно подчеркивала,  что  относится  к  младшей  как  к
ребенку, и это Дину сердило. Она поймала на себе  хмурый  взгляд  Моргана  и
вспомнила, как он просил ее быть более великодушной к Холли.  Это  оказалось
очень не просто.
   - Добро пожаловать домой, Холли, - выдавила из себя Дина.
   - О, как это мило, сестричка. Хорошо снова быть дома. Если  бы  я  знала,
что здесь так интересно, я бы давным-давно вернулась.
   Холли хлопала длинными и густыми, как бахрома, ресницами  и  смотрела  на
улыбавшегося ей Моргана. Дина вся съежилась от нарастающего внутри отчаяния.
Что она собирается делать? Никогда в жизни Дина не чувствовала такой  острой
ревности к старшей сестре, никогда не была так уверена в красоте Холли.
   Холли была прекрасна в холодно-голубой пене из шифона. Ее светлые  волосы
кудрявыми волнами падали на плечи, обрамляя лицо с искусным  макияжем.  Дина
никогда не могла соперничать с Холли, и ее охватил ужас от  неуверенности  в
любви Моргана.  Как  он  может  хотеть  ее,  если  такая,  как  Холли,  сама
предлагает ему себя!
   -  Пока  ты  в  колледже.  Дина,  дорогая,  Морган  обещал  показать  мне
виноградник и винодельню, - сказала Холли.
   - Правка? - слабым голосом пробормотала Дина, не  в  силах  взглянуть  на
Моргана.
   Ей хотелось поскорее уйти в свою  комнату.  Одеваясь,  она  старалась  не
прислушиваться к разговору Моргана и Холли, но было невозможно  не  слышать,
как умело Холли кокетничает. На нее нахлынули все ее давние страдания, и она
ощутила себя растерянной и никому не нужной, как в детстве.
   Позже, когда Холли ушла вниз переодеваться, Морган тихо постучал в  дверь
к Дине.
   - Дина... - Его голос был нежен. Она была так несчастна,  что  не  хотела
его видеть.
   - Уходи.
   - Дина, пожалуйста...
   - Я же сказала, уходи.
   - Я хочу поговорить с тобой.
   - Говори с Холли, если тебе надо с кем-нибудь поговорить. Похоже, она без
ума от тебя.
   - Ну ее к черту. Дина!
   - Оставь меня в покое, - заплакала Дина.
   - Если ты этого хочешь, будь уверена, я так и сделаю.
   В ужасе от того, что наделала, Дина с замиранием сердца открыла  дверь  и
хотела позвать его.
   Веселый голос Холли остановил ее:
   - Морган, я думала, ты собираешься отвезти Дину в колледж.
   - Да нет...
   - Тогда, может быть, мы пойдем в винодельню?
   Он мгновение колебался, прежде чем ответить.
   - Почему бы нет, черт побери?  -  послышался  его  красивый  мужественный
голос, который Дина любила больше всего на свете.
   Слезы  застилали  ей  глаза,  когда  она  подошла  к  окну  и  приподняла
занавеску. Она увидела, как они вместе выходят из  дома.  Холли  по-хозяйски
взяла его под руку, и его темная голова склонилась к ее светлой, внимательно
слушая, что она ему говорит.
   Пара была красивая, и Дина поняла, что если не будет осторожной, то  сама
может толкнуть Моргана в  объятия  Холли.  Но  она  была  слишком  молода  и
влюблена, чтобы осторожничать. Весна уже переходила в лето, и Дина с  каждым
днем все больше играла на руку своей вероломной старшей сестре. Холли  умела
выглядеть слабой и беспомощной в глазах  Моргана,  а  это  вызывало  вспышки
ревности у младшей сестры. Дина поэтому  часто  ссорилась  с  Морганом.  Она
прекрасно сознавала, что с ним нельзя  так  себя  вести.  Не  он  ли  сказал
однажды, что не даст женщине взять над собой  верх.  Любые  требования  Дины
только отдаляли его.
   Морган не понимал ревности Дины к Холли.  Он  объяснял,  что  сочувствует
Холли и что Дина должна понять ее проблемы и быть добрее. Чем больше он  был
на стороне Холли, тем ревнивее становилась Дина. Если бы Дина была уверена в
любви  Моргана,  может  быть,  она  и  взяла  бы  себя  в  руки  и  изменила
разрушительный курс, по которому ее несло. Но Холли с таким  постоянством  и
умением представляла ее смешной и незрелой в глазах Моргана,  что  это  было
невозможно. Может быть, он и понимал, что происходит на самом деле,  но  был
слишком занят, так как сезон на винограднике был в разгаре.
   Неопределенность висела в воздухе, но в перерывах между ссорами Морган  и
Дина  предавались  бурной  и  безрассудной   любви   в   горном   лесу   над
виноградниками, любви,  еще  более  сладкой  из-за  клокочущего  отчаяния  в
Динином сердце. Она прижималась  к  нему  так  страстно,  как  будто  хотела
приковать его к своему телу, чувствуя, что он ускользает.
   Но ее поджидал ужасный удар. Брюс, все это  время  наблюдавший,  как  его
любимая Холли бегает за Морганом, был в восторге  не  только  от  того,  что
Холли проявляет интерес к винограднику и виноделию, но и от мысли  о  романе
между Холли и Морганом. Он хотел, чтобы Холли,  как  всегда,  получила,  что
хочет.
   Забыв, что Дина переменилась к Моргану,  Брюс  разоткровенничался  как-то
вечером.
   - По-моему, было бы гениально, если бы Морган женился на Холли.
   - Ч.., что? - Дину затрясло.
   - Ясно, что Холли влюблена  в  него,  а  Морган  мечтает  остаться  здесь
навсегда. Как бы упорно Морган ни работал, я не могу оставить ему наследство
в ущерб своим внучкам. Вы с ним никогда не нравились друг другу.
   - Никогда не нравились друг другу... - Она с  болью  вспомнила,  с  какой
любовью крепкие руки Моргана ласкали ее.
   - У меня сердце разрывалось при мысли, как поступить с Морганом. Если  он
женится на Холли, я смогу дать ей часть состояния, и Морган останется  здесь
навсегда. А я отойду от дел.
   В этот момент в библиотеку вошел Морган. Его глаза сияли, и Дина, которой
только что напомнили о его преданности виноградарству  и  виноделию,  поняла
отчего.
   - Ты говорил, Брюс, что я останусь здесь навсегда?
   Холли стояла за ним в ослепительно белом шелковом платье.  Дина  пыталась
догадаться, были ли они близки. Холли победоносно подняла свой бокал вина.
   - Я.., я устала, - сказала Дина слабым голосом. На самом деле ее тошнило,
и ей хотелось поскорее уйти к себе.
   Морган не попытался ее остановить.
   На следующий день в д