ле Тигра-2". А я не знала, что беременна, когда
ты уехал.
   Их разговор казался ему нереальным. Словно  не  он  сейчас  в  этом  доме
ночных кошмаров слушал историю сумасшедшей, сидящей рядом.
   - Но почему ты раньше ничего не  говорила  мне?  -  прозвучал  его  голос
откуда-то издалека - Я пыталась позвонить тебе в Южную  Америку,  но  ты  не
отвечал на мои звонки. Я и вправду думала, что ты ушел навсегда.  Я  была  в
отчаянии. И не хотела растить ребенка  одна.  А  когда  ты  в  конце  концов
вернулся, я уже подписала документы ее  приемным  родителям.  Мне  было  так
стыдно.
   Я не могла заставить себя рассказать тебе о нашей дочке, когда  отношения
между нами наладились.
   - Наладились - Он иронически скривил губы.
   - Я боялась снова потерять тебя. Я думала, что у нас будут другие дети, и
я смогу забыть первого ребенка. Поэтому и забеременела Салли.  Но  появление
Салли лишь вернуло боль потери первого ребенка. Я ревновала тебя к Салли, ты
мог ее любить Я чувствовала себя такой виноватой.
   Но еще больше винила во всем тебя.
   Пораженный, он смотрел на огонек ее сигареты. Многое стало ясно  то,  что
она не испытывала к Салли материнских чувств, ее депрессия, ее  необъяснимые
негодование и ревность.
   Он уронил голову на руки.
   Ничто из того, что они сделали друг  другу,  больше  не  имело  значения.
Только этот ребенок.
   Волна новой отцовской муки разрывала его изнутри. Еще одна дочь.  Неужели
она тоже потеряна для него?
   Наконец он поднял глаза - в опустошенные, темные  раскосые  глаза  бывшей
жены - Кристофер, ты не представляешь, каково мне было держать это в тайне.
   Он с трудом заставил себя не повысить голос.
   - Почему же ты рассказываешь мне об этом сейчас?
   - Потому что это все время преследовало  меня  -  Она  нервно  улыбнулась
своей деланной светлой улыбкой, стряхивая пепел в  пепельницу  -  Мне  давно
следовало рассказать тебе.
   Разглядывая ее сигарету,  Кристофер  не  позволил  себе  говорить  Она  с
легкостью продолжала.
   - Я покидаю твой дом И продолжаю жить.
   - Что для тебя так же просто, как раньше, - констатировал он.
   - Я не могу иначе У меня не такая сложная  натура,  как  у  тебя  -  Она,
казалось, заколебалась - Предстоят расходы.
   - Итак, снова о деньгах - по традиции? - В его твердом голосе послышались
жестокие нотки - Ты решила приберечь  пикантную  новость  -  чтобы  побольше
взять за нее?
   Она отшатнулась от него - Почему ты всегда такой гадкий? Темные  животные
инстинкты взыграли в нем. Его глаза сузились Он сжал руки в кулаки Но, когда
начал говорить, его голос оставался спокойным.
   - Сколько тебе нужно?
   Она улыбнулась. И, разглядывая его, поднесла к губам сигарету.
   Он долго смотрел в красивое лицо пустой неврастенички,  которая  когда-то
обладала над ним пленительной властью. Женщина, на многие годы сделавшая его
несчастным. Его изумило, что ее новость,  которая  произвела  в  нем  эффект
разорвавшейся бомбы, не вызвала никаких чувств к ней. Даже ненависть  его  к
бывшей жене прошла.
   Их страсть бушевала подобно  разрушительному  аду  -  до  тех  пор,  пока
последние дьявольские уголья не прогорели и их любовь не умерла. В  холодной
пустоте своего бывшего дома ему казалось невероятным, что он был так увлечен
ею.
   Наконец он свободен.  Давным-давно  он  мечтал  об  этом  -  окончательно
освободиться от нее. Но плата оказалась чересчур высока.
   Кристофер  вытащил  чековую  книжку.  Маргарита  назвала  астрономическую
цифру. При других обстоятельствах он сказал бы ей, что она сошла с  ума.  Но
сейчас ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он подписывал чек.  Ведь
это было несравнимо со всем тем, за что он платил раньше.
   - У кого моя дочь? - был его единственный вопрос.

Глава 2

   А кем была Даллас? Интеллектуалкой,  утонченным  знатоком  метафизических
поэтов. Она погубила себя в захудалом приморском  ресторане  Южного  Техаса.
Там с религиозной горячностью,  о  которой  и  не  подозревала  прежде,  она
молилась, чтобы ее повар не напился в очередной раз.
   По странной прихоти судьбы в тридцать два года у Даллас все еще  не  было
ни своих детей, ни мужа. Зато на ее  законном  попечении  оказались  четверо
ребятишек-сирот, скорее  напоминающих  диких  индейцев,  чем  цивилизованных
бледнолицых. И их любимцы - собака, пара линяющих попугаев,  голубая  цапля,
два аквариума и три кошки. Плюс  полуразвалившийся  ресторанчик,  полученный
детьми в наследство, с причалом у канала.
   Был  субботний  вечер.  Посетители,  одетые  по-пляжному,  заглядывали  в
ресторанчик. Даллас Кирклэнд поднимала из-за кассы голову всякий раз,  когда
по серой деревянной стене хлопала входная дверь.
   "Боже, пожалуйста. Пусть это будет Оскар. Пожалуйста".
   Но Оскар все не появлялся. Ее улыбка то гасла, то вспыхивала: в  ней  все
еще теплилась надежда  увидеть  лицо  Оскара  -  мужественное,  исхлестанное
непогодой. Она надеялась услышать его грубый приветственный рык, когда он  с
важным видом прошествует мимо нее в своих джинсах на бедрах, неся  на  кухню
ящик с продуктами.
   Как тосковала бы эрудитка Даллас о размеренной университетской  жизни,  с
ее изучением поэзии и работой в библиотеках над  диссертацией,  будь  у  нее
свободная минута! Но вот уже год, как умерла ее сестра, и  свободной  минуты
больше не было.
   Теперь в ее жизни воцарился хаос. Неприятности тоже не отступали.
   К сожалению, сегодня был обычный субботний  вечер.  Ресторан  представлял
собой ветхую лачугу на сваях с широкими деревянными палубами, протянувшимися
над  каналом.  Заходящее  солнце  окрасило  волны  канала  багровым  цветом.
Приморский ресторан был излюбленной остановкой отдыхающих по пути обратно  в
город - с островов, окаймлявших Мексиканский залив.
   Даллас являлась одновременно и хозяйкой, и официанткой, и кассиршей.  Она
неистово выписывала заказы на креветки и гамбургеры, провожала посетителей к
их столикам и рассчитывала их. И вдобавок удерживала на лице улыбку.
   Высоко вверху  загоралась  и  гасла,  мигая,  голубая  неоновая  вывеска,
изображавшая очертания штата Техас.  Удушливый,  просоленный  зной  лился  в
комнату через распахнутые окна. Даллас любила Баха, но посетители,  уставшие
от своей поклажи, предпочитали хриплую музыку из вестернов,  извлекаемую  из
музыкального автомата.
   Ее очки с толстыми стеклами в сотый раз сползли  с  вспотевшего  орлиного
носа.  Она  поправила  их,  решительно  ударив   по   позолоченным   дужкам,
одновременно подсчитывая суммы заказов.
   - Пожалуйста, 32 доллара 56 центов, - шептала она, тыкая  ручку  в  пучок
светлых волос. Подавала гостям меню, а потом обмахивалась им. Из-за влажного
воздуха ее футболка без рукавов прилипла к груди.
   - Что? 32  доллара  56  центов?!  -  Клиент  взревел,  хлопая  наполовину
опорожненной кружкой пива по стеклянному прилавку.
   Даллас кивнула, и обгоревший на солнце гигант, сдвинув на затылок  черную
бейсбольную кепку, свирепо вытаращился на нее. Она улыбнулась  ему  так  же,
как и прочим гостям. Его большие красные руки медленно начали  пересчитывать
пачку купюр - таких же мокрых и помятых, как он сам, его жена и дети.  Денег
не хватало.
   - У тебя есть с собой деньги, лапушка? - обратился он к жене, чьи  пухлые
щеки, как и его, замечательно обжарило солнце.
   Даллас прикусила губу, в то время как жена клиента поставила свою  пивную
кружку и стала рыться в кошельке. Из мешанины оберток из-под жвачки и ключей
она извлекла на свет три рваных доллара и два двадцатипятицентовика - ура!
   За ними, у задней стены перед темной кухней, собралась нетерпеливая толпа
посетителей. За беспрестанно хлопающей дверью взвизгивали, тормозя, шины.
   Боже правый! Напряжение Даллас росло. Она все  поглядывала  на  часы  под
голубой неоновой вывеской. Где  же  Оскар?  Что  ей  делать?  Было  безумием
принимать заказы без него.
   В столовой и на палубах теснилось  бессчетное  число  столов.  Ненакрытых
столов было еще  больше,  чем  накрытых.  Вместо  того  чтобы  работать,  ее
племянницы-близнецы Ренни и  Дженни  сражались  за  обладание  телефоном.  А
одиннадцатилетний Патрик, как всегда, исчез. Ах, дети, дети!
   Вот замерли последние звуки вестерн-баллады, и посетитель протянул Даллас
деньги со следами песка. Пока она давала сдачу, к ней притопала  шестилетняя
Стефи. В ее темных глазах  под  черной  челкой  было  выражение  собственной
значимости - как и положено носителю ужасных новостей.
   Даллас озабоченно нагнулась к девочке.
   - Оскар лежит на кушетке. Он не встал даже после  того,  как  я  ущипнула
его. Вокруг полно бутылок, и от него снова плохо пахнет.
   Стефи проговорила все это тихо, но Даллас расслышала каждый слог. Оскар в
своем репертуаре. Опять надрался. Даллас захотелось спрятаться под прилавком
на весь остаток ночи.
   Но на прилавке появился счет черной бейсбольной кепки:
   - Мэм, моя сдача?
   - Стефи, беги и скажи Ренни, что я ее жду. Беги!
   Угрюмая Ренни появилась на  авансцене,  и  тут  же  два  серебристо-седых
наркомана вмешались в разговор:
   - Мы ждем уже полчаса.
   - Извините.
   Даллас повернулась к Ренни:
   - Дорогая, тебе придется сесть за кассу.
   - Тетя Даллас, я говорила с Джимми Спарксом! - В голосе девочки-подростка
явственно слышался стон отчаяния. - А теперь с ним говорит Дженни! Что, если
он пригласит ее?
   - Займись кассой. А Дженни будет обслуживать столики.
   - Ты бы лучше заставила  и  Патрика  сделать  что-нибудь,  -  запричитала
Дженни, когда Даллас забрала у  нее  телефон  и  попрощалась  вместо  нее  с
Джимми.
   Даллас обнаружила Патрика за соседней дверью - в  берлоге,  именуемой  их
домом. С книгой в руке он свернулся клубком перед телевизором.  Его  любимцы
коты дремали рядом на куче бейсбольных программок.
   - Что ты смотришь, молодой  человек?  Уши  котов  повернулись  в  сторону
Даллас, но Патрик не потрудился поднять глаза.
   - Ничего,  -  индифферентно  произнес  он.  Она  дотронулась  до  корпуса
телевизора - он оказался теплым.
   Даллас включила телевизор:
   - Патрик!
   Его губы были плотно сжаты, а щеки покраснели. У него был виноватый вид.
   Она подошла к нему.  Не  глядя  на  свою  тетю,  Патрик  подал  ей  пульт
дистанционного управления. Даллас нажала на кнопку.
   На экране шел сериал "Тигр".  Все  как  всегда.  Супергерой  с  короткими
светлыми волосами и твердо сомкнутым ртом. Его облегающий костюм подчеркивал
худое, выносливое и мускулистое мужское тело.
   "Кристофер Стоун!" - Даллас словно парализовало.
   Из-за черно-золотой маски прямо на нее смотрели его смелые голубые глаза.
Чудилось: его взгляд касался ее рта и выпуклости грудей с наглым презрением.
Его загадочное  обаяние  самца,  казалось,  гипнотизировало  ее.  С  ее  губ
сорвалось что-то бессвязное.
   Она что, сумасшедшая? Это же карикатурный образ. Даллас презирала  такого
мужчину так же, как и роль, которую  он  играл.  Содрогаясь,  она  выключила
телевизор: меньше всего ей хотелось думать о Кристофере Стоуне. Он и так уже
доставил ей достаточно беспокойства.
   Он звонил ей целыми днями и выставлял возмутительные  требования,  потому
что - о ужас! - Стефи оказалась его  биологическим  ребенком.  Но  он  щедро
предлагал оплатить все расходы по ее содержанию с самого рождения и  до  сих
пор. Когда Даллас пошла к брату за помощью,  Роберт  принял  его  сторону  и
сказал:
   "Мистер Стоун позволит нам решить наши проблемы. Ты сможешь  вернуться  к
прекрасной жизни в университете, а мы - послать детей в лучшие частные школы
и сбыть с рук проклятый ресторан".
   - Но это будет означать распад семьи! Стефи даже не знает, что удочерена.
   - Ну, так скажи ей. Раньше или позже - но всем нам приходится взглянуть в
лицо реальности, сестренка-девчонка.
   - Не называй меня так.
   - Ты живешь в реальном мире, а не в башне из слоновой кости. Не получаешь
дотаций или субсидий. Страховка на детей почти кончилась.  Вскоре  содержать
вас всех будет мне стоить целого состояния.
   - Нет, если ресторан начнет приносить доход...
   - Ах, это магическое слово "если".,.
   - Помнишь, ты удивлялся, почему Кэрри и Ник  доверили  детей  мне,  а  не
тебе? Вот почему, старший брат.
   ...Даллас больше не возвращалась к этому разговору.
   Свет лампы падал  на  золотистые  волосы  Патрика  и  Даллас.  Она  вновь
пристально посмотрела на мальчика. Если бы только он не лгал так часто!
   - Твоя книга перевернута вверх ногами, - тихо сказала Даллас.
   Он покраснел еще больше. И молниеносно щелкнул выключателем - так что оба
кота вскочили.
   - Может, хватит читать, дорогой? - Она подняла книгу с пола. - Мне  нужна
твоя помощь.
   - Когда мама и папа были живы, все было по-другому.
   Даллас поправила очки на вспотевшем носу и взглянула на него:
   - Я что-то тебя не понимаю.
   - Они никогда не  заставляли  меня  работать  в  ресторане,  -  зловредно
продолжал  Патрик.  -  У  тебя  не  очень  хорошо   получается   командовать
помощниками или обращаться с детьми. И почему  только  ты  отказываешься  от
того, что предлагает дядя Роберт?
   - Патрик...
   - Держу пари: ты действительно хочешь взять эти  деньги  за  Стефи.  Ведь
тогда ты смогла бы отправить двойняшек  в  интернат,  а  меня  -  в  военное
училище.
   - Почему ты подслушиваешь?
   - По крайней мере так я хоть в курсе событий.
   С полными слез глазами он вскочил, сунул руки в карманы джинсов  и  гордо
прошествовал мимо нее к кухне.
   Она пошла за ним, чтобы обнять  его.  Но  он  и  раньше  не  позволял  ей
приласкать его - только перед сном.
   Даллас положила на телевизор пульт дистанционного управления.
   - Патрик! Он обернулся.
   - Я не уступлю.
   - Уступишь. - Мальчик открыл дверь, и она не смогла увидеть его лицо.  Он
стоял к ней спиной - гордая, холодная поза.
   - Я бросила университет не ради того, чтобы ты учился в военном училище.
   Еще мгновение он скованно стоял у двери в своем отроческом  упрямстве.  А
затем снова стал маленьким мальчиком, летящим через комнату в объятия  своей
тети. Его щеки были влажны, но он не издал ни  звука:  он  всегда  стремился
выглядеть мужественным.
   Даллас стояла на коленях и крепко обнимала его - до тех пор, пока  он  не
вырвался.
   - Никому, даже мистеру Стоуну, не удастся разбить нашу семью.  Даже  если
он играет роль Тигра.
   Голос Патрика звучал приглушенно:
   - Тигр всегда выигрывает.
   - Только не в реальной жизни, любимый.
   - Может быть, поэтому я и боюсь ее.
   Под котлами с подливками пылал огонь. Устрицы и креветки шипели в горячем
жире. Любители этого яства нетерпеливо дожидались его в зале.
   Кухня приморского ресторана напоминала сумасшедший дом.  Даллас  в  своем
грязно-белом  халате,  в  эпицентре  этого  сумасшествия,   тоже   выглядела
безумной. Наконец пришла Пеппер Каналес - официантка.
   Даллас склонилась над кулинарной книгой:
   - Три минуты.
   Ее очки в очередной раз съехали  вниз  с  носа,  пока  она  рассматривала
пузырящуюся корзину с тусклыми  жирными  креветками.  Тут  подошла  Ренни  и
передала тете трубку радиотелефона:
   - Мистер Стоун.
   - Опять! Я же сказала: говори ему, что я занята!
   - Его такой ответ не устроит. Даллас схватила телефон:
   - Мистер Стоун, я не продам вам Стефи - это мое окончательное решение.
   - Разве в отношении Стефи я употреблял слова "продать"  или  "купить"?  -
сказал он бархатным голосом.
   Мышцы ее желудка сжались от его мягкого, проникновенного голоса.
   - Почему вы всегда искажаете все, что связано со мной,  представляя  меня
плохим парнем?
   - Потому, что вы и есть плохой парень, дорогой мой. Доброй  ночи,  мистер
Стоун.
   Жирным пальцем Даллас нажала на кнопку и разъединила связь.
   - Возьми... - Но,  прежде  чем  она  передала  телефон  Ренни,  он  снова
зазвонил.
   - Ясно, что вы  хотите  больше  денег,  -  вновь  зашептал  сладкозвучный
мужской голос.
   - Вы и в самом деле отвратительный субъект. Я не хочу ваших денег.
   - Те, кто протестует громче всех,  как  правило,  хотят  получить  больше
всех, - цинично парировал он.
   - У вас плохое окружение. Он замолчал, а затем предпринял новую попытку:
   - Жаль, что вы не относитесь к моим поклонницам.
   - Мистер Стоун, я презираю жестокие примитивные фильмы с вашим  участием.
Вы прославляете насилие, по всей  видимости  полагая,  что  можете  получить
силой все.
   - Если бы... Так вы смотрели мои фильмы?
   - Почему бы вам не повесить трубку и не оставить меня в покое?
   - Потому, что у вас есть то,  что  мне  нужно.  Даллас  оглушил  интимный
подтекст, который она уловила в его словах. Стоун играл словами  и  играл  с
ней. Кровь застучала у нее в  висках.  Она  почувствовала  себя  уязвимой  и
встревоженной.
   -  Я  не  из  числа  голливудских  кинозвезд.  Ваши   слава,   деньги   и
сексапильность не помогут вам со мной.
   - Польщен тем, что вы считаете меня.., сексапильным.
   Облака пара вырывались из кастрюль на плите. Даллас была в бешенстве.
   - В данный момент у меня нет на вас времени, - процедила она сквозь зубы.
   - Может быть, потому, что вы не в своей  тарелке,  когда  вам  приходится
иметь дело с реальностью.
   Она смотрела на кипящие кастрюли, шипящее жарево, кипу заказов.
   - Вы ничего не знаете обо мне. Вам неизвестно  и  о  тех  реальностях,  с
которыми мне приходится сталкиваться.
   - Ошибаетесь. Ваш брат  стал  для  меня  источником  самой  замечательной
информации. - Кристофер снова заговорил с убийственной мягкостью.
   - Не верю, что Роберт стал обсуждать меня с вами.
   - Стал, стал.
   Глубоко вздохнув, она оторвала трубку от уха и свирепо взглянула на  нее.
Ее предали. Она была разъярена и обижена в одно и то же время.  В  крошечной
кухне с кипящими кастрюлями и раскаленными сковородками было душно и  жарко.
Даллас видела, как неистово носилась по обеденному залу  Пеппер,  обслуживая
взрослых посетителей и детей.
   В воздухе повисла долгая пауза - пренеприятное молчание на  другом  конце
провода. Однако в своем воображении  Даллас  ощущала  взгляд  его  бездонных
голубых глаз, устремленных на нее. Она хотела повесить трубку, но знала, что
он сразу же позвонит опять.
   "Что же ему сказал Роберт? Уверена, что не... Нет, даже Роберт не  сможет
так предать..."
   По-прежнему ничего не говоря, она прижала к  уху  трубку  и  подперла  ее
плечом. Стремительными резкими  движениями  она  начала  резать  помидоры  и
раскладывать их на четыре тарелки.  Когда  Даллас  покончила  с  помидорами,
овощи стали  похожими  на  сумасшедшую  женщину,  искромсавшую  их.  Загудел
таймер. Она бросилась к духовке и вытащила поднос на роликах.
   Мистер Стоун все так же зловеще  молчал.  Она  судорожно  проверила  кипу
заказов и наклонилась над сковородкой. Креветки были еще не готовы.  Наконец
Кристофер заговорил:
   - Вы еще здесь?
   - Если я повешу трубку, вы тут же позвоните снова, - огрызнулась она.
   - Итак, мы начинаем понимать друг друга.
   - Я бы так не сказала.
   - А я бы сказал.  Но  только  что  вы  пытаетесь  доказать,  прикидываясь
Мамочкой-Золушкой? Вы даже не оформили права  на  Стефи.  Это  сделала  ваша
сестра, но она и ее муж умерли. Ваш брат сказал мне, что вы - книжный червь.
   - Я - законная опекунша Стефи.
   - А я - ее настоящий отец.
   - Думаю, в вас нет ничего настоящего, мистер Стоун.
   - Может, вы не знаете меня так, как должно? - Он снова пустил в  ход  все
обаяние своего глубокого сексуального голоса, добавив в  него  лишь  чуточку
сарказма.
   В кухню ворвалась Дженни.
   - Минуту, мистер Стоун. - Даллас прикрыла рукой трубку.
   - Тетя Даллас, Ренни и Патрик постоянно заставляют меня работать.  Патрик
понес мусор и не возвращается. А Ренни говорит с Джимми.
   - Почему вы, дети, не можете делать все сообща?
   Влетела Ренни:
   - Тетя Даллас, десятый столик взбесился.
   - Скажи им: две минуты - и конец, - прошептала Даллас.
   - Вы здесь? - затребова