ь это все снова. Не могу представить,
зачем тебе понадобилось проделывать такой путь ради минуты правды.
   Его магнетический взгляд вызывал в ней трепет.
   - Не можешь? - пробормотал он, с трудом сдерживая злость.
   - Нет.
   - Стивен очень даже живой, Дина.
   - И...
   - Ему нужна мать.
   - Но он ведь не знает, что я его мать, не так ли? Он считает  меня  своей
тетей.
   - И он обожает свою тетю.  Он  все  время  говорит  о  тебе,  хотя  ты  и
приезжаешь раз в год. Он помнит все, что  вы  с  ним  делали,  все  пикники,
верховые прогулки, походы в библиотеки и на пляжи.  Он  бережно  хранит  все
твои письма и подарки. Даже твою фотографию в  рамке  он  поставил  на  свой
стол.
   - Правда? - Дине сдавило  горло.  Она  резко  отвернулась  от  Моргана  и
подошла к окну. Дрожащей рукой она отдернула занавеску. За окном тихо  падал
снег, но слезы мешали ей видеть причудливые  очертания  близлежащих  шале  и
горы вокруг. - Я старалась не занимать места  Холли,  -  произнесла  она,  в
надежде что Морган не заметит слез в ее голосе. - Я.., я хотела  видеть  его
гораздо чаще, но уезжать было всегда так  мучительно.  Любящая  тетя  своего
собственного сына - это очень трудная роль, Морган.
   У нее задрожал голос  и  затряслись  плечи.  Она  вытерла  слезы  тыльной
стороной пальцев. Как же ей не хотелось при нем плакать!
   Вдруг она почувствовала, как сильная рука  Моргана  схватила  ее  руку  и
притянула к себе. Он повернул ее лицом, и сквозь слезы она увидела, что  его
живые глаза горят состраданием.
   - Дина, любимая. - Он еще сильнее прижал ее к себе. - Я не хотел доводить
тебя до слез. Я никогда не думал...
   Она понимала, что ей следует выскользнуть  из  его  рук,  но  их  волевой
комфорт приятно успокаивал. Восемь лет у нее никого не было.  Всю  жизнь  ей
хотелось, чтобы кто-то вот так ее держал. Она прижалась  к  нему,  и  горечь
всех этих лет хлынула изнутри обильным потоком. Она плакала навзрыд.
   Он нежно положил ее голову к себе на грудь,  защищая  ее,  утешая,  нежно
гладя по голове.
   Наконец сквозь прерывистые рыдания она сумела произнести:
   - Я чуть не умерла, когда отдала его, Морган. Тебе этого не  понять.  Мне
казалось, как будто часть меня умерла. Как мучительно было каждый год, когда
я приезжала, видеть, чего я лишилась. Его первая улыбка,  его  первые  шаги,
его первый день в школе,  все  те  драгоценные  минуты  его  жизни,  которые
никогда не будут моими. Я ревновала его к тебе и Холли, потому  что  вы  все
время были с ним.
   - Я должен был  понимать,  что  ты  чувствовала,  отдавая  его.  Дина,  -
прошептал Морган.  -  Все,  что  рассказал  Брюс,  было  абсурдно.  С  такой
холодностью отдать Стивена было так не похоже на тебя. Это непростительно.
   - А теперь, когда ты знаешь, как  мне  было  тяжело,  можешь  ты  уйти  и
оставить меня в покое? - заплакала она. - И без того трудно...
   - Не надо так, - сказал он мягко. - Ты можешь вернуться  в  Калифорнию  к
Брюсу, и Стивену, и ко мне.
   - Я никогда не смогу этого сделать! Ты и я...
   Промелькнувшая боль в его глазах остановила ее. Она почувствовала удушье.
Он не отрываясь смотрел на нее.
   - То, что было между нами, умерло давным-давно. Я знаю  это.  Дина.  Наша
любовь умерла, не успев расцвести, и мы оба виноваты  в  этом  убийстве.  На
нашем пути встала твоя ревность и моя гордыня, но факт  остается  фактом:  у
нас есть ребенок.
   - Что ты предлагаешь? - спросила она  нарочито  игривым  тоном,  чувствуя
себя при этом ужасно. - Брак для удобства?
   - Я вообще не предлагаю брак.., пока, - ответил он мрачно. -  Возвращайся
на полгода, а там поживем - увидим.
   Увидим! Она  посмотрела  на  него  и  покраснела  от  смущения  при  виде
чувственной  линии  его  рта.  Его  волевые  черты  сводили  с   ума   своим
спокойствием. Если бы только знать, что он чувствует на самом деле!  Неужели
его собственные чувства так мало для него значат? Она вырвалась из его рук.
   - Ты просишь о невозможном. У меня  своя  жизнь.  Я  уверена,  ты  можешь
жениться на любой, на ком захочешь, - сказала она холодно.
   - Ты мать моего ребенка. Дина. Его слова обожгли как огонь.  Она  бросила
на него еще один короткий отчаянный взгляд. Неужели он до сих пор не  понял,
как однажды обидел ее? Одно только его присутствие причиняет  ей  боль  даже
сейчас!
   Его красивый голос  журчал  естественно,  будто  он  не  произносил  этих
невероятных слов и не сеял панику в ее душе...
   - Пора покончить с разводом, - медленно, почти лениво протянул он.
   - Мы с тобой никогда не были женаты.
   - Это была явная ошибка, - сказал он так нежно, что она задрожала.
   - Я не вижу, как... - с горячностью возразила она, решительно настроенная
не сдаваться.
   - Но Стивен страдает от тех же проблем, - сказал Морган. - Дети,  которые
разрываются между родителями, ограблены одним из них. Не думай, что это  так
просто - растить Стивена одному.  Ты  не  проводишь  со  Стивеном  пятьдесят
недель в году, как я. Я не знаю, куда уходит половина времени. Ты нужна мне,
Дина. Стивен нелегкий ребенок. Он слишком похож на меня, и я не всегда  могу
справиться с его идиотскими выходками. Под горячую руку я делаю такие  вещи,
о которых, поостыв, сожалею. Если бы ты была там...
   Ей не хотелось, чтобы он продолжал.
   - Это нечестно, - вспылила она, желая покончить с неприятным  разговором.
- Ты думаешь, я не хочу с ним быть?
   - Ну хватит. Дина.  У  Стивена  никогда  не  было  матери,  а  он  жаждет
внимания. Я один не могу ему дать всего, в чем он  нуждается.  Я  вырос  без
материнской любви, и мое детство было  адом.  У  Стивена  наступает  трудный
возраст. Если ты вернешься домой, я думаю, он его легче переживет.
   - Мои родители умерли, когда я была ребенком. - Она  вспомнила  неистовую
ревность и комплекс неполноценности, которые преследовали ее. Возможно, если
бы ее родители были живы, она бы не страдала от тех  же  ужасных  чувств.  -
Наверное, я знаю не хуже тебя, что такое расти без матери. Но  пойми.  Я  не
могу вернуться в Калифорнию. У меня карьера.
   Это моя жизнь и Эдуарда. Я многим ему обязана.
   - Больше, чем своему сыну?
   - Если бы дело было только в Стивене, я бы ни минуты  не  колебалась.  Но
дело в тебе. В нас. Я должна бросить Эдуарда, а он так добр ко  мне.  Пойми,
наконец, я не могу вернуться к тем страданиям,  которые  испытала  с  тобой.
Глупо думать, что мы можем  быть  счастливы  вместе.  Мы  будем  чувствовать
только боль.
   - Только боль?  -  Странный  свет  загорелся  в  его  сапфировых  глазах.
Красивое лицо было спокойно угрожающим.
   - Да.
   - Почему ты так уверена? - Его низкий голос дрожал. Если бы она  не  была
так сильно расстроена, она бы увидела, что скрывается  за  его  напряженными
чертами.
   Глазами он нежно ощупывал все ее тело. У нее перехватило дыхание.  В  нем
была какая-то всепоглощающая сила.
   - Ты говорила о доброте Эдуарда, - пробормотал он.  -  Возможно,  настало
время и мне показать, на что я способен.
   Дина стала озираться вокруг, ища путь к спасению, но не находила его. Его
длинное тело маячило между ней и дверью.
   - Я все еще хочу тебя. Дина. Я понял это, как только увидел тебя вчера.
   - Но я не хочу! - закричала она в отчаянии. Она  не  смела  взглянуть  на
него. Она боялась, что его горячие голубые глаза растопят ее.
   - Предположим, я докажу тебе, что ты ошибаешься, -  сказал  он  страстным
шепотом.
   - Я не хочу чувствовать ничего, кроме неприязни. Понимаешь?
   - Неужели ты думаешь, что я хотел чувствовать к  тебе  что-нибудь  другое
после всего, что ты наделала? - Он был в ярости. - Конечно, нет.  Но  вчера,
когда  я  увидел  тебя  впервые  в  облегающем  голубом  лыжном  костюме,  с
рассыпанными  по  плечам  черными  волосами,  в   обществе   Эдуарда,   явно
влюбленного в тебя, я вспомнил все. Я не могу забыть, что ты была  моей.  Ни
одна другая женщина так не подходила мне. Ты распутница. Дина.  Упоительная,
чувственная распутница, которая может довести мужчину  до  умопомрачения.  Я
вспомнил, как твой язык нежно прикасался к моему телу, сводя меня с  ума  от
страсти. Я до сих пор помню все подробности  нашей  первой  ночи  на  пляже:
запах эвкалиптов, шум прибоя, лунный свет, тепло твоего шелкового тела  подо
мной, аромат твоих духов. Но больше всего я помню, как все  это  было  между
нами в первый раз. ТЫ всегда со мной. Дина. Ты была со мной все эти  чертовы
восемь лет.
   - Не надо! - только и могла произнести она. По щекам покатились слезы. Он
намеренно  подогревал  ее  провокационными  образами,  которые  она   тщетно
старалась вычеркнуть из памяти, которые должна забыть!
   Он сделал движение в ее сторону.
   - Не подходи ко мне. Ну пожалуйста... Несмотря на протесты, пламя желания
закипело в ее крови. Он подошел и взял ее за руку, притягивая к себе.
   - Морган. Нет...
   Слова утонули в поцелуе. Ей было трудно дышать, не говоря  о  способности
думать или бороться. Он застонал от пронзительного удовольствия,  когда  она
разжала губы, не в силах противиться его поцелую, что еще больше усилило его
желание, переходящее в неистовую страсть.
   Он оторвался от ее губ и начал осыпать поцелуями ее лицо, уши, нежную шею
и шептать слова любви.
   - Как это было давно, моя любимая. Я никогда не думал,  что  снова  смогу
это почувствовать.
   Его нетерпеливый рот обжигал ее чувственную кожу огнем. Его руки  ласкали
шелковые волны ее длинных черных волос. Она с невероятной силой прижалась  к
нему всем телом.  Сбросив  с  нее  шубу,  он  осыпал  ее  горячими  влажными
поцелуями  от  шеи  до  мягкой  выпуклости  ее  груди,  обтянутой  шерстяным
свитером.
   Она глубоко вздохнула от его  нежных  прикосновений,  но  это  был  вздох
восторга, а не стыда, который ей бы следовало испытать. Он нежно  ласкал  ее
грудь под свитером, пока соски не  стали  твердыми.  Низкий  гортанный  звук
слетел с ее губ в ответ на его приглашающие к взаимности ласки.
   Морган посмотрел на нее. Ее лицо размягчилось от  страсти,  губы  опухли,
глаза закрылись от удовольствия.  Он  нежно  наклонил  голову  к  ее  шее  и
поцеловал пульсирующую точку.
   -  Морган,  мы  не  должны.  Не  надо  возвращаться.  Слишком  поздно,  -
попыталась сопротивляться она, в то время как спазмы восторга  сотрясали  ее
тело. - Мы никогда больше не сможем любить друг друга.
   - Кто говорит о любви? Я хочу, чтобы ты вернулась как мать моего ребенка.
Я хочу тебя не больше, чем любую красивую женщину, а поскольку мы собираемся
вместе жить, я не вижу, почему нам не получать от этого удовольствие.

Глава 6

   - Как это жестоко и безжалостно, - прошептала Дина злобно, хотя и готовая
ему отдаться была натянута как струна.
   Морган с трудом сдерживал страсть.
   - Но это правда, любовь моя, - сказал он,  растягивая  слова,  в  которых
сквозила  еле  сдерживаемая  горечь.  -  Почему   мне   не   получить   того
единственного удовольствия, которое ты можешь  мне  дать?  Я  же  помню  все
подробности нашей первой ночи любви.
   - Я не поддамся на твои слова, - выдохнула она.
   - Хорошо, - прошептал он. - Тогда я не буду говорить.
   Он жарко дышал, пока его  язык  скользил  внутрь  ее  протестующего  рта.
Сладостное пламя всепожирающей страсти охватило ее, и она поняла,  что  надо
остановиться, пока не поздно.
   - Мы не собираемся жить вместе, Морган,  -  крикнула  Дина,  в  бешенстве
вырываясь из его горячих объятий. - Нет!
   Он отпустил  ее,  но  его  горящие  глаза  держали  ее.  Только  гордость
заставляла его прятать страсть. Он не покажет ей,  как  все  еще  хочет  ее.
Однажды ей удалось соблазнить его своей страстью и словами любви, и это чуть
не убило его. Он решил, что никогда больше не даст ей взять над ним  власть.
Когда она дрожащими пальцами нажала на дверную  ручку  и  широко  распахнула
дверь, он произнес медленно, хорошо поставленным голосом:
   - Мы все равно будем жил" вместе. Я заставлю тебя! Любым способом!
   Только угроза, прозвучавшая в его низком голосе, остановила ее.
   - На чем именно ты настаиваешь? - прошептала она, несмотря на  страх,  от
которого падало сердце.
   - Я просто думал об этом фантастическом образце для подражания  по  имени
Дина Кирстен, о котором я  так  много  читал  в  винодельческих  журналах  и
колонках со сплетнями, об этой потрясающей суперженщине, которая  помолвлена
с французским  графом,  доброе  имя  которой  не  так  уж  безупречно,  смею
заметить. Эдуард намеренно обхаживал прессу во имя тебя. Глупая и  напрасная
ошибка с его стороны. Поскольку ты представляешь имя де Лавдо, я  думаю,  он
считает ауру блеска и совершенства вокруг  тебя  жизненно  необходимой.  Эта
концепция паблисити была сначала его детской выдумкой, не так ли?
   - Как ты... - она не договорила, лицо ее побледнело от гнева.
   - Предположим, я сказал одному  из  моих  друзей  журналистов,  что  твое
прошлое не такое уж незапятнанное, как заставил всех поверить граф де Ландо!
Что  его  замечательная  представительница  просто  плод  его   благородного
воображения! Что она родила ребенка без священных уз брака, а потом  бросила
его ради блестящей карьеры! Позволит  ли  тебе  Эдуард  продолжать  занимать
такое важное место в своей компании? Будет ли он поддерживать твои  опыты  в
Техасе? Женится ли он все-таки на тебе? Или ты  потеряешь  все  и  причинишь
ущерб де Ландо?
   - ТЫ не посмеешь.
   - Ошибаешься, посмею.
   - Это же шантаж.
   - Я предпочитаю рассматривать  это  как  поступок  отчаявшегося  мужчины,
желающего, чтобы у его сына была мать.
   - Стивен будет невыносимо страдать, если узнает правду.
   - Тем более лучше сделать по-моему и предотвратить его страдания.
   - Наш сын будет страдать так или иначе. Эдуард любит меня. Он никогда  не
отреагирует так, как ты думаешь. Он уже знает, что у меня от тебя сын, и  он
знает, как я страдала, когда вынуждена была отдать его.
   Он не спуская с нее своих голубых глаз.  Она  выглядела  умопомрачительно
красивой, с блестящими черными волосами, рассыпавшимися по пушистому  белому
меху, с темными глазами, горящими в  страстном  гневе,  и  если  бы  она  не
защищала Эдуарда, Морган готов был бы смягчиться, такую она  имела  над  ним
власть. Но  он  напрягся  и  еще  крепче  вцепился  в  хромированные  перила
лестницы.
   - Да, я был глубоко тронут, что Эдуард оказался на твоей стороне, когда я
женился на Холли и счастливо жил с тех пор, - сардонически сказал Морган.  -
Я могу его  понять,  что  он  хочет  тебя,  несмотря  на  твое  прошлое.  Ты
неотразимо красива и обаятельна. Другое  дело,  захочет  ли  он,  чтобы  все
узнали, какая ты на самом деле? Позволит ли  он  себе  рисковать  репутацией
своего имени и компании ради любви? Знаешь, Дина, ты  поступила  хуже  меня.
Мое неудачное начало ни черта не стоит по сравнению с твоим прошлым.
   - Я не дам тебе это сделать. Я скажу ему все сама.
   - Иди немедленно. У тебя двадцать четыре  часа  на  размышления.  Я  буду
ждать  здесь.  Но  помни,  если  ты   вернешься   со   мной   и,   побыв   в
Кирстен-Вайн-ярдз шесть месяцев, захочешь вернуться к  Эдуарду,  я  не  буду
тебя останавливать. Дина, ты нужна Стивену больше, чем Эдуарду, и  я  думаю,
общение с ним будет тебе гораздо большей наградой, чем вся твоя деятельность
в Бордо и Техасе. Ты можешь выращивать новые сорта винограда и делать вино в
Кирстен-Вайн-ярдз не хуже, чем в любом другом месте. Дина. Если  ты  поедешь
со мной, ты  можешь  иметь  и  карьеру,  и  сына,  но  твой  все  понимающий
французский граф не даст тебе сына.
   Дина не могла  больше  слушать.  Морган  разрывал  ей  сердце,  предлагая
Стивена. Однако цена за  Стивена  -  вся  ее  красивая  жизнь,  которую  она
построила в противовес своей  горькой  потере.  Без  этого  противовеса  или
Эдуарда она останется один на один со всем, от чего она  бежала  восемь  лет
назад. Положим, Морган зовет ее на шесть месяцев и она захочет  остаться?  В
чем тогда будет ее прибежище? Она слишком хорошо познала чувство изгнания  и
одиночества. Сможет ли она пережить второй приступ этих горьких ощущений?
   Она медленно вышла за дверь. Двадцать четыре часа на размышления? Как она
сможет сделать выбор? Дина немедленно вернулась в Палас-отель. Морган в этой
роскошной, элитарной, фантастической резиденции,  состоявшей  из  башенок  и
извилистых коридорчиков, устланных персидскими коврами, с  его  ультиматумом
казался ей частью какого-то  сюрреалистического  сна.  Мечтая  поговорить  с
Эдуардом наедине, она расстроилась, найдя номер графа полным бомонда, с  кем
он так любил проводить свои отпуска.
   Эдуард потягивал шампанское с  греческим  лордом-судовладельцем  и  двумя
германскими стальными баронами, один из которых был его другом по  колледжу.
Они обсуждали, чем лучше заняться - лыжами, бобслеем, санями или отправиться
на склон Корвилия и пообедать в одном из самых знаменитых и старейших клубов
в Европе, в "Корвилии".
   Эдуард окликнул ее с любовью, и она подошла. Он обнял ее за плечи.
   - Где ты была так долго, дорогая? Микки Ворсенски только что говорил мне,
что видел тебя меньше часа назад в Сувретге.
   - Я встретила старого знакомого, - сказала она весело. - Знаешь, все  эти
воспоминания...
   - Кто он? Я его знаю?
   Его вопрос заставил ее похолодеть, но, когда она осмелилась взглянуть  на
него, она поняла, что он ни о чем  не  подозревает.  Она  выдавила  из  себя
веселую улыбку.
   - Дорогой, если ты ничего не имеешь против, я расскажу тебе потом. Сейчас
я пойду переоденусь. Левый ботинок мне ужасно натер ногу. А  после  этого  я
пойду к Хансельману купить свои любимые пирожные. Потом, дорогой, если ты не
возражаешь, я куплю у Картье браслет, о котором мечтаю. Так что не жди  меня
сразу.
   Только бы Эдуард не догадался, что ей хотелось просто от него отделаться.
   - Осторожно, Эдуард, - сказал Лоэл фон Терн. - Может быть,  тебе  плюнуть
сегодня на все? Оставить такую женщину, как  Дина  Кирстен,  одну  у  Картье
может оказаться самым опасным видом спорта.
   Дина уже не слышала безмятежного ответа Эдуарда старому другу Лоэлу.  Она
направилась с дружелюбными  приветствиями  сквозь  строй  его  блистательных
знакомых в свой собственный номер.
   - Мне ничто не грозит, Лоэл, - сказал Эдуард, когда Дина отошла.  -  Если
ей захочется купить браслет, она  его  купит.  Мне  она  не  позволит  этого
сделать ни под каким видом. Она бы посчитала такой подарок обязывающим.
   - Не понимаю. Я считал, что ты и она...
   - Мы помолвлены, Лоэл, и она работает у  меня.  Вот  и  все,  -  объяснил
Эдуард неохотно.
   - Но она остановилась в твоих апартаментах, - нажимал Лоэл.
   - Ее комнаты расположены отдельно от моих.  Более  того,  она  настаивает
сама платить за них.
   - Ты  уверен,  что  она  выходит  за  тебя  замуж  не  из-за  титула  или
состояния?
   - Абсолютно уверен.
   - Она, по-твоему, так непогрешимо добродетельна, что сильно отличается от
всех твоих безумных увлечений прошлого?
   - Я не предлагал им выйти за меня замуж.
   - Именно поэтому браки так невыносимо скучны.
   Эдуард рассмеялся.
   - Серьезно, Эдуард. Неужели ты не боишься жениться  на  женщине,  которая
заявляет о своей невинности в этом возрасте? Женщины редко бывают  на  самом
деле такими, какими кажутся.
   Эдуард тщательно подобрал нужные слова:
   - Я не боюсь жениться на Дине. Она никогда не прикидывалась тем,  кем  не
была. Перестань волноваться, Лоэл. Я знаю все ее секреты.
   При этой мысли Эдуард слегка нахмурился.
   - Однако, Лоэл, если ты действительно хочешь поскользить по склонам после
обеда, почему бы нам не встретиться в два часа у тебя в отеле?
   Лоэл даже не заметил, как Эдуард ловко сменил тему разговора.
   Эдуард и Дина ужинали в Палас-Грил. Она была великолепна в длинном черном
платье. Бриллиантовая подвеска переливалась на ее тонкой белой шее.
   - Мне нужно тебе кое-что сказать, Эдуард, - произнесла она нервно,  когда
они закан