оме царило ужасное напряжение, и  Дина  поняла,  что
Брюс объявил о своем предложении Моргану. Дину больше  всего  испугало,  что
Морган не поделился с ней. Вместо этого  он  ушел  из  дома  на  виноградник
раньше обычного, чтобы подумать и принять решение.
   К полудню Дина была уже вконец истерзана  подозрением.  Холли  влетела  в
столовую с письмом, как раз когда вошел Морган с видом мрачной решимости.
   - Дедушка, тебе письмо от.., от графа де Ландо, -  сообщила  торжественно
Холли.
   Дина побледнела от неуместного выступления сестры. Брюс разрезал  конверт
и начал читать вслух: "Граф де Ландо имеет честь пригласить Дину  Кирстен  в
его замок в провинции Бордо на все лето, поскольку его сын Эдуард не  сможет
приехать в Калифорнию и очень надеется на ее приезд во  Францию".  К  письму
был приложен еще один золоченый конверт,  в  котором  находились  билеты  на
самолет и другое письмо, уже от самого Эдуарда, умолявшего ее приехать.
   - О Дина, письмо от самого графа, - воскликнула Холли  оживленно.  -  Кто
отказывается от такого приглашения?
   - Да, кто? - сказал Морган ледяным тоном.
   Ссора между Морганом и Диной той ночью была неизбежной. Они были вдвоем в
старинной обветшалой винодельне Совиньянио, освещенной только лунным светом,
проникающим через открытые окна и двери. Как обычно, бурные эмоции взяли над
Диной верх, и она обвинила Моргана, что тот хочет завладеть виноградником  и
поэтому женится на Холли.
   - Ты на самом деле думаешь,  что  я  на  это  способен?  -  спрашивал  он
настойчиво.
   - Но ты же не предлагал мне выйти за тебя замуж.
   - Как могут пожениться люди, которые  все  время  ссорятся,  ты  об  этом
думала? Я все еще надеюсь, что мы научимся понимать друг друга. Я считаю, ты
еще слишком мала для замужества.
   - А Холли, конечно, нет!
   - Во всяком случае, она не так ревнива!
   - Может быть, ты хочешь именно Холли и виноградник в придачу?
   - Значит, ты думаешь, я  могу  использовать  женщину  для  удовлетворения
своих амбиций?
   - Да! Да! - закричала она со страстью.
   - И поэтому ты можешь спокойно уехать к Эдуарду?
   - Возможно. - Только слепая ярость позволила ей наговорить такое. Слишком
поздно она осознала свою ошибку.
   Он схватил ее за руки и сжал их с такой  нечеловеческой  силой,  что  она
вскрикнула от боли.
   - Я оставлю тебе что-нибудь  на  память,  когда  ты  будешь  с  ним,  моя
дорогая, - сказал он резко.
   Схватив ее за густые черные волосы,  он  приблизил  ее  лицо  вплотную  к
своему, чтобы она взглянула в его горящие глаза. Он  был  в  бешенстве.  Его
потемневшее пылающее лицо было чужим. Она задрожала.
   Никогда еще она не видела его таким злым, и новый страх  вкрался  в  нее.
Такого Моргана она не знала. Он всегда контролировал свои эмоции, но  сейчас
они рвались наружу. В ее голове всплыли давние воспоминания о той  статье  в
газетах, где рассказывалось об ужасных вещах,  которые  он  наделал,  и  она
попыталась вырваться. Но он  только  крепче  прижал  ее  к  своему  крепкому
мускулистому телу. Молния на ее платье расстегнулась, и он провел  рукой  по
обнажившейся коже.
   - Ты моя и никогда не будешь принадлежать  ему.  -  Его  источающая  жар,
ласкающая рука возбуждала ее.
   Тепло его дыхания ласкало губы. Она с упоением вдыхала чистый  запах  его
тела.
   - Морган, не надо. - Она попыталась помешать ему раздеть себя.
   - Спокойно, Дина! - скомандовал он. Он прижал ее  к  себе  еще  крепче  и
начал  целовать  долго  и  вызывающе.  Дина  пыталась   вырваться,   но   ее
сопротивление было напрасным. С каждым поцелуем она чувствовала все  большую
слабость во всем теле. Ее руки упирались в его  грудь  с  крепкими  мышцами,
натянутыми как струны.
   Он стал целовать ее в  губы,  пока  его  страсть  не  вызвала  такого  же
ответного желания.
   По мере того как ее сопротивление слабело, его поцелуи делались нежнее, а
руки хотели ласкать, а не брать силой.  Его  легкие  прикосновения  вызывали
мучительную  сладость,  и  она  крепче   прижалась   к   нему,   умоляя   не
останавливаться. Слезы брызнули из глаз от обиды, что он имеет над ней такую
власть.
   - Я не хочу любить тебя, - плакала она. -  Это  причиняет  слишком  много
боли.
   - Только потому, что ты не веришь в мою любовь, - сказал он со  спокойной
уверенностью в голосе. - Как ты не можешь понять, что сама  причиняешь  себе
боль, не веря в себя! Почему ты стараешься разрушить нашу любовь?  Дина,  ты
единственная женщина, которую  я  любил.  Что  мне  сделать  еще,  чтобы  ты
поверила? - Он наклонился к ее груди и с нежностью поцеловал ее  отвердевшие
соски. - Я люблю тебя. Дина.
   Чувство головокружительного восторга нахлынуло на нее, и  она  застонала,
сливаясь с ним воедино. Мир вокруг  перестал  существовать.  Только  Морган,
шепчущий чудные слова, и его тело, полное экстаза.
   Время слов кончилось. Она  не  сопротивлялась,  когда  он  уложил  ее  на
одеяло, постеленное на грубый пол старинной винодельни,  которая  так  часто
служила им приютом любви.
   Этой ночью их любовь была особенно сладкой из-за предшествовавшей  ссоры.
Он снова и снова вызывал в ней потрясающие вспышки безумного экстаза,  чтобы
доказать, что она принадлежит только ему одному.
   Потом, когда Дина лежала рядом с уснувшим после бурных излияний Морганом,
сомнения вернулись к ней, как она ни пыталась подавить их.  Она  вспоминала,
как часто Морган защищал Холли, вспоминала, какая  она  красавица.  А  самое
главное, она понимала, что, если бы не она, Морган мог бы жениться на  Холли
и обеспечить себе будущее в Кирстен-Вайн-ярдз. Может  быть,  для  них  обоих
будет лучше, если он женится на Холли, а она уедет во Францию, думала она  с
тоской.
   Ее мучила любовь к Моргану, так как она только усилила былую  ревность  и
неуверенность. Страх потерять его не ослабевал, и она боялась, что, когда он
проснется, она вызовет  в  нем  новый  всплеск  непредсказуемых  эмоций.  Ей
следует быть поосторожнее.
   Он сонно пошевелился и придвинулся к ней. От его прикосновения ее бросило
в жар. Если бы она не так  сильно  любила  его,  ей  было  бы  легче  с  ним
справиться.
   - Ну, Дина, ты веришь, что я люблю тебя? Я чуть не умер сегодня,  пытаясь
тебе доказать, - в полусне спросил он.
   - Секс и любовь - это не одно и то же, - упрямилась Дина.
   - Иногда одно и то же. Во всяком случае, для мужчины.
   - Не всегда.
   - Возможно, не всегда. Когда ты хочешь чего-то на самом деле, то впадаешь
в панику, боясь это потерять. Ты должна научиться доверять, Дина.
   Ей не нравилось, что  он  все  сваливает  на  ее  ревность  или  комплекс
неполноценности.
   - А что, если я никогда не смогу доверять тебе? Может быть, дело вовсе не
в Холли или моей гордыне? Может быть, дело в тебе? Как я могу доверять тебе,
Морган? Почему я должна быть уверена, что ты не такой, как твоя мать? Откуда
мне знать, что ты не обидишь меня так же, как ее?
   Боже, что заставило ее сказать это? Его лицо исказилось.  Тяжелый  взгляд
сковал ее.
   - Вот оно что. Ты до сих пор считаешь меня каким-то монстром. Оставим это
между нами. Я никогда не буду для тебя достаточно хорош, не правда ли?
   Он убрал руку с ее груди. Она никогда еще не  видела  его  таким  злым  и
испугалась, что он может ее ударить.
   Вместо этого он встал и быстро оделся в темноте.
   - Иди к своему Эдуарду. Со  своим  безукоризненным  воспитанием  он  тебе
подойдет гораздо лучше, чем я.
   Морган ушел. Она с дрожью наблюдала за ним, но была слишком молода, горда
и упряма, чтобы побежать вслед и попросить  прощения.  Когда  она  вернулась
домой вслед за ним, то увидела его и Холли, беседующих в столовой.  Он  даже
не взглянул на нее, когда она пробежала наверх в свою комнату.
   Морган  продолжал  избегать  ее,  и  она  в  упрямой   гордости   приняла
предложение графа и через две  недели  вылетела  во  Францию.  Она  все  еще
надеялась, что, если Морган действительно  ее  любит,  он  кинется  за  ней,
несмотря на все обрушившиеся на  него  обязанности  по  хозяйству  в  разгар
сезона. Четыре недели она не писала и не звонила Моргану.  Его  единственное
письмо она,  не  распечатывая,  отправила  назад.  Ее  сердце  было  разбито
вдребезги.
   Дина стояла у окна в большом зале замка Ландо, глядя в никуда. Под  окном
раскинулся тщательно спланированный сад  с  посыпанными  гравием  дорожками,
английскими газонами, открытыми галереями и  бельведером  караульной  будки.
Обычно Дина любила уединяться в саду, но не сегодня. Не успела она вернуться
из деревни от врача и подумать, что ей делать, в комнату ворвался Эдуард.
   - Дина...
   Она обернулась к Эдуарду, солнце осветило ее бледные черты.
   - Тебе телеграмма из Америки, - сказал он.
   У нее упало сердце, а пальцы  так  дрожали,  что  она  не  могла  вскрыть
конверт.  Вся  ее  жизнь  висела  сейчас  на  тонком  волоске  надежды,  что
телеграмма от Моргана, что он ее хочет, что он ее любит и умоляет вернуться,
что каким-то магическим образом он знает, как ей сейчас нужен.
   Она читала ужасные  слова,  и  лицо  ее  становилось  белым  как  смерть.
Телеграмма была от Брюса, а не  от  Моргана.  Немногословное  послание  жгло
сердце. "Холли и Морган сегодня поженились".  И  больше  ничего.  От  самого
Моргана ни слова.
   - Что с тобой. Дина!
   - О, Эдуард! - Она кинулась к нему в объятия. - Морган женился на  Холли.
А я беременна от него! Что мне теперь делать?

Глава 4

   Дрожь возбуждения, как электрический ток, пробежала по спине Дины, и  она
уронила опушенную мехом перчатку, которую пыталась натянуть на  пятикаратный
бриллиант обручального кольца. Только один человек на свете мог заставить ее
так лихорадочно вспыхнуть от  чувственного  возбуждения,  и  то  восемь  лет
назад.
   До тех пор, пока вчера не появился незнакомец в черном!
   Она оглянулась, ожидая его увидеть, но никого  не  было.  Только  дома  в
снежных шапках и отель Санкт-Мориц в пурпуре рассветного неба. Дина, хотя  и
не видела его, знала, что он следит за ней из какого-нибудь темного окна.
   Когда Эдуард вез ее в красных санях Палас-отеля, у  нее  замерло  сердце.
Такое же странное чувство волнующей опасности не покидало ее с того момента,
как вчера она встретила высокого  незнакомца  на  склоне  горы,  заполненном
лыжниками.  Она  презирала  себя  за  то,  что  почувствовала  себя  молодой
ветреницей, сбросившей каким-то чудесным образом восемь лет.
   Мысленно она задавала тысячу  вопросов.  Она  пристально  вглядывалась  в
молчаливые, окутанные снегом здания, пытаясь найти мужчину в  черном  лыжном
костюме и черной лыжной маске, упорно выслеживавшего ее от самых склонов  до
улицы  с  дорогими  магазинами,  куда   она   заходила,   мужчину,   который
материализовался из  ниоткуда,  когда  ее  вожжи  запутались  перед  стартом
рысистого заезда.  Его  присутствие  взволновало  ее  до  дрожи,  когда  она
увидела, как он легко освободил лошадь в то время, как она  только  неуклюже
вертела в руках поводья. Не  дожидаясь  благодарности,  незнакомец  исчез  в
толпе зрителей, но впечатление от его фигуры, манеры двигаться отложилось  у
нее в памяти. В нем было что-то невероятно знакомое.
   Кто он и почему один лишь его взгляд заставил ее вздрогнуть? Почему он не
снял маску? Может быть, он не хотел, чтобы она его узнала?  Или  это  просто
злая игра воображения, заставившая ее подумать, что это Морган? Может  быть,
она слишком поглощена мыслями о Моргане из-за его звонка в Париж во вторник,
звонка, на который она не посмела ответить? Эта странная попытка связаться с
ней после восьми лет молчания была непонятной. Она немедленно  позвонила  по
телефону своему деду, чтобы удостовериться, что все в порядке; хотя  и  была
какая-то загадка в его слабом голосе, он уверил, что и он, и ее сын Стивен в
порядке. Однако после звонка Моргана она не переставала думать о нем.
   Как и восемь лет назад, когда она рассталась  с  Морганом  и  осталась  в
Европе в течение всей беременности, вид высокого мужчины вызывал в ней такое
же необъяснимое возбуждение, какое она испытывала сейчас. Все  эти  годы  ей
везде чудился Морган. Когда она встречала похожего на  него  незнакомца,  ее
сердце готово было выпрыгнуть из груди.  Потом  наступил  такой  болезненный
период, когда она встречалась только с теми  мужчинами,  которые  напоминали
его. Хорошо, что она остановила свой выбор на Эдуарде, который, слава  Богу,
совсем не  был  похож  на  Моргана.  Лучше  избавиться  от  привидений,  чем
позволять им преследовать тебя.
   Однако привидение все еще  преследовало  ее  и  даже  послужило  причиной
сегодняшнего приключения. Если бы не  вчерашний  незнакомец,  она  бы  уютно
устроилась в постели, а не встала ни свет ни заря.
   Санкт-Мориц еще спал, когда вертолет де Ландо взмыл вверх  ранним  зимним
утром и направился к склону горы, где  Дина  могла  покататься  на  лыжах  в
одиночестве. Лыжи и палки в беспорядке валялись под сиденьями. Дина  держала
под руку Эдуарда и неотрывно смотрела на знаменитый курорт, сверкающий внизу
как горсть золота и бриллиантов, рассыпанных по темнеющей долине.  Эдуард  с
озабоченным видом наклонил к ней свою светлую голову. Он подозревал, что  ее
что-то волнует.
   В пушистой шубе из рыси  двадцатидевятилетняя  женщина-космополитка  едва
напоминала  испуганную  девчонку,  какой  она  была  в  двадцать  один  год,
потерявшую все самое для нее дорогое из-за  безрассудной  любви.  Дина  была
ошеломляюще красива, красотой зрелой, уверенной в себе женщины. За тщательно
отполированным  фасадом  она  надежно  скрывала  свою  незащищенность.   Все
благоговели перед ней, включая Эдуарда.
   Журналисты в своих хвалебных статьях  о  ней  в  винодельческих  журналах
считали ее лицо привлекательным и даже классически красивым. Они писали, что
она грациозна  и  держится  как  профессиональная  манекенщица,  что  у  нее
практический талант блестящего администратора.
   Чего ей стоило достичь такого мнения о себе! Для нее  было  важно,  чтобы
люди о ней хорошо думали. Это  давало  силы  бороться  с  тайным  комплексом
неполноценности.
   Дина была как тростинка, если не считать полной груди. Эдуард не  одобрял
ее частые изнурительные диеты.
   - Надо быть худой, чтобы хорошо одеваться, - ворчала она в ответ. - Ты же
знаешь, как я люблю красиво одеваться.
   - Под красивой одеждой ты имеешь в виду гардероб "от  Кутюр",  -  смеялся
он.
   - Роскошь, которую я могу теперь себе позволить.
   - А я? - Эдуард и она должны были пожениться через  неделю.  Куча  друзей
съехалась в Санкт-Мориц по этому случаю.
   За  последние  восемь  лет  Дина  стала  не  только   богатой   женщиной,
знаменитостью в винодельческом мире, но и любимицей  прессы.  Она  поставила
перед собой несколько целей. В тот далекий день, когда она навсегда потеряла
Моргана и свой дом,  она  поклялась  никогда  не  давать  своей  ревности  и
неуверенности доводить ее до такого поражения. Она решила добиться того, что
Холли будет ей завидовать.
   Итак, она богата и знаменита. А  о  ее  неуверенности  в  себе  никто  не
узнает. Что касается Моргана и  ее  сына...  Дина  всегда  стремилась  много
работать, чтобы не думать о них. Изредка размышляя о себе,  она  осознавала,
что, по иронии судьбы, одни и те же  качества  ее  характера  привели  ее  к
ошибкам в юности и к сверху-спеху теперь.
   Наедине с Эдуардом она иногда посмеивалась над своими достижениями.
   - Я думаю, пресса переоценивает меня просто потому, что я женщина. В этом
бизнесе ведь мало женщин.
   - Не мешает принадлежать к одному из бесправных меньшинств, не правда ли,
моя любовь? Пресса так любит защищать жертвы несправедливости!
   Эдуард с удовольствием скользнул взглядом по ее розовой шелковой  блузке,
сшитой Лиз Ворзииски специально для нее, и остановился на  своем  подарке  -
огромном бриллианте, сверкающем на ее левой руке.
   - Не так уж плохо быть твоей невестой, - добавила Дина с любовью.  -  Что
бы я без тебя делала? Где бы я без тебя сейчас была?
   - На вершине, любовь моя. Я только помог тебе.  Благодаря  твоему  блеску
компания Ландо имеет рекламу. Такая очаровательная женщина как представитель
компании  только  придает  большую  привлекательность  и   романтизм   нашей
продукции. Я всегда знал, как ты  необычайно  талантлива.  А  теперь,  после
недавней международной дегустации в Голь-Милле, где три сорта  вин  с  твоей
новой винодельни  в  Техасе  получили  высшие  премии,  мир  узнал,  что  ты
настоящая звезда. И  только  благодаря  тебе  компания  Ландо  получила  две
награды. Я не думаю о соревновании, я просто рад, что ты работаешь на меня.
   - Ты еще не забыл Вуд-Крик-Вайн-ярдз?
   - Зачем беспокоиться, если я женюсь на бизнесе? Но и в  противном  случае
ты выпускаешь только двадцать тысяч бутылок  в  год,  дорогая.  Производство
вина в Техасе еще в зачаточном состоянии, так что я не боюсь конкуренции.
   - Экспериментировать с разными сортами винограда на разных землях  -  это
так интересно!
   - А я думал, ты любишь Техас, потому что он далеко от Калифорнии и  Бордо
и от двух мужчин, от которых ты решила убежать.
   - Нет, Эдуард. Это нечестно. Я собираюсь выйти за тебя замуж.
   - Я не могу забыть, как мы ссорились всю ночь, прежде чем ты приняла  это
решение, хотя мы помолвлены уже больше двух лет. А ты не  кажешься  особенно
счастливой.
   Ее глаза помрачнели.
   При малейшем намеке на Моргана она становилась  грустной  и  озабоченной.
Как она ни старалась, она так и не могла совсем забыть Моргана и  брошенного
сына. Вместо, удовлетворенности от  успехов  она  постоянно  ощущала  ноющую
пустоту в сердце и бралась за новые дела,  чтобы  забыться.  Она  надеялась,
что, выйдя замуж за Эдуарда и сделав этот брак прочным, она построит  с  ним
пристойную жизнь. У них будут дети, и, возможно, она сможет забыть  ребенка,
которого отдала.
   Вертолет с шумом кружил над склоном, пока пилот выбирал место для высадки
лыжников.
   - Хорошо, что мы сюда приехали, Эдуард. - Дина старалась перекричать  шум
мотора.  Белоснежные  склоны  манили  вниз   своим   спокойствием.   -   Это
единственный способ отвлечься от постоянных мыслей об этом проклятом  урожае
винограда. - И единственный способ отвлечься от мыслей о некоем  субъекте  в
черном, подумала она.
   - Ты имеешь в виду, меня не будет в  живых  и  некому  будет  помнить,  -
сказал Эдуард, любуясь островерхими пиками. Его голос смягчился. - Я  должен
быть доволен, что ты такая сорвиголова, любимая. Страсть к острым  ощущениям
привела тебя неделю назад в Европу, и мы можем наконец вместе отдохнуть. И я
рад, что ты согласна выйти за меня замуж. Дина. Во всяком случае, ты  будешь
со мной рядом, где твое место.
   - Где мое место... - Ее голос звучал отстраненно и мечтательно. Перед  ее
мысленным взором возникли рады виноградника в золотой кипени дикой  горчицы,
холмы,  окутанные  прохладным  туманом  с   Тихого   океана,   и   маленький
темноволосый мальчик со своим  загорелым  отцом.  И  тут  же  она  вспомнила
неотрывно преследующего ее незнакомца в черном. Ее задумчивость не  осталась
не замеченной Эдуардом.
   - Я думаю, ты бы уже давно вышла за меня замуж, если бы твоя сестра Холли
не погибла  в  катастрофе  в  прошлом  году.  В  глубине  души  ты  все  еще
надеешься...
   - О чем ты, Эдуард?
   - Много лет прошло, а ты все еще не забыла Моргана и все еще не уверена в
своих чувствах ко мне.
   - Это абсурд.
   - Тогда почему ты всегда убеждаешься, что его нет, когда  едешь  навещать
своего сына и деда в Калифорнию? Почему ты не поговорила  с  ним,  когда  он
звонил тебе в Париж? Дина! Почему ты так его боишься? И почему не  вышла  до
сих пор за меня замуж?
   Ее красивое лицо напряглось и сделалось неподвижным.
   - Он не имел права мне звонить, - начала она неуверенно, - я же собираюсь
выйти за тебя замуж.
   - Может быть, Морган хотел сказать тебе что-то чертовски важное. Он  ведь
отец тво