преданность, несомненно, усилила бы
его любовь и дала бы ей немного власти над ним, хотя бы видимой. Она  должна
все обдумать, присутствие Рэннальфа совершенно парализовало ее.
   Кэтрин попыталась улыбнуться:
   - Нет, благодарю тебя.
   - Тогда я заберу малыша, чтобы он не досаждал  тебе.  -  Рэннальф  поймал
взволнованный взгляд жены. - Я собираюсь к оружейнику посмотреть, как дела с
моей новой кольчугой. Ему там будет очень интересно. Он не будет мешать мне.
   - Ты купишь мне меч, папа? О, пожалуйста! Ты говорил, что скоро  я  смогу
получить его!
   - Нет, и трижды - нет, если ты перевернешь стол и скамейку! Сиди тихо! Ты
что, питаешься кроликами, что так прыгаешь?
   - Папа купит тебе меч, если ты пообещаешь не  вонзать  его  в  пол  и  не
ломать острие, как у деревянного, - вставила леди Кэтрин.
   Рэннальф перевел взгляд с жены на  сына  и  прикусил  губу.  Чувствовался
тайный заговор. Он ничего не слышал о  поврежденном  мече.  Несомненно,  она
дала ребенку другой или отдала рыцарям починить его. А  может,  она  забрала
меч? Иногда  женщины,  любящие  детей  до  безумия,  не  позволяют  мальчику
превратиться в мужчину.
   - Иди, - сказал отец. - Возьми свой плащ и жди меня  внизу.  Я  вижу,  ты
перестал  есть,  так  позволь  нам  пообедать.  -  Когда  мальчик  ушел,  он
повернулся к Кэтрин. - Ты сказала, у него есть меч?
   Кэтрин вздрогнула. Задать ей такой вопрос означало не доверять совсем.
   - Да, ему ведь больше четырех. Настало время  научить  его  обращаться  с
ним. - Она улыбнулась. - Он сражается со стульями и покрывалами.
   Рэннальф рассмеялся, но его глаза были задумчивы. Он продолжал испытывать
ее, довольный возможностью изучить ее отношение к воспитанию мальчиков.
   - Наступило время  нанять  ему  наставника,  который  уделит  ему  больше
внимания, чем я.
   Он ожидал услышать возражения своей  угрозе  забрать  ребенка  из-под  ее
крыла, но Кэтрин одобрительно кивнула. Ее первый муж был слишком мягок и  не
интересовался обычными мужскими занятиями. Ей приходилось много размышлять о
том, как вырастить сына более мужественным. - Не мое  дело  советовать,  как
воспитывать твоих сыновей, но я уже думала об этом  и  хотела  поговорить  с
тобой. Он очень развит для своего возраста. Нанять наставника  действительно
необходимо.
   - Ты бываешь с ним больше, чем я. Ты всегда можешь высказать свое  мнение
и спросить мое; надеюсь,  они  совпадут.  -  Он  выжидательно  посмотрел  на
Кэтрин, но она не ответила.
   Возможно, вначале она притворялась в своей  любви,  чтобы  произвести  на
него  впечатление,  а  сейчас,  не  желая  причинить  боль  ребенку,  хотела
избавиться от мальчика.
   - Может быть, Ричард доставляет тебе больше беспокойства, чем ты ожидала?
- заметил Рэннальф. - Я могу отослать его домой, если он тебе в тягость.
   - О, нет! Я очень его люблю. Не забирай его от меня совсем!
   Нельзя было сомневаться в искренности этой мольбы. Рэннальф уступил.  Что
бы ни беспокоило его жену, она сама разберется в этом или открыто признается
ему.
   - Если он тебе не в тягость, мне все равно, где он будет жить. Я  доверяю
тебе. Ты не наденешь на него женского платья и не дашь прялку вместо меча  и
щита. Я лучше пойду, пока он не разломал чего-нибудь. Слуги любят его и  все
ему позволяют.
   Ричард вернулся в сопровождении рыцарей к ужину, но Рэннальфа  с  ним  не
было. Когда пришло время возвращения, Кэтрин заволновалась. Ее страх говорил
ей, что он встретил одного из вассалов отца и узнал то, что она сказала сэру
Джайлсу. Ей нужно поговорить с Рэннальфом перед тем, как он встретится утром
с сэром Джайлсом; значит, этой ночью.
   Кэтрин вздрогнула, услышав его шаги на лестнице. Рэннальф вошел,  сердито
хмурясь. Она побледнела, зная, что оправдались все ее страхи,  но  ее  глаза
честно встретили его взгляд.
   - Сэр Герберт Осборн был вассалом твоего отца, не так ли?
   Ни обычного приветствия, а голос тих  от  ярости,  но  это  не  то,  чего
боялась Кэтрин. Если Кэтрин  не  чувствовала  за  собой  никакой  вины,  его
вспышка гнева по-настоящему не трогала ее.
   - Да, милорд.
   - Он сказал, что я женился на тебе обманным путем, против твоего  желания
и что ты прежде  давала  ему  обещание.  Ты  молчала  из  страха  и  поэтому
опозорила меня?
   - Нет. Он лжет. Никогда ни я, ни мой отец  не  давали  ему  обещаний.  Он
делал мне предложение, но тогда я даже не думала об этом. Отец не был к нему
расположен, и я не могла поверить, что он мог согласиться без моего желания.
   - Он утверждает, что у него есть письмо,  где  выражено  согласие  твоего
отца.
   - Я не могу в это поверить! - закричала Кэтрин и разрыдалась.
   Первый раз Рэннальф увидел  ее  плачущей,  и  толь  ко  сильная  выдержка
позволила ему сохранить видимое безразличие.
   - Не нужно этого кошачьего концерта, - сухо  сказал  он.  -  Надеюсь,  ты
говоришь правду и не обесчестила меня и себя. Что  же  теперь  будет?  -  Он
провел рукой по  лицу  и  прошел  в  комнату,  наблюдая,  как  она  пытается
справиться с собой. - Отлично. Вероятно, все обойдется,  так  как  король  и
королева поддержат меня. Возможно, все ограничится поединком на  турнире.  Я
проучу его, и он будет придерживать свой язык.
   Рэннальф был так охвачен ревностью, что едва понимал, что говорит.
   - Я бы отдал многое, - горько вырвалось у него, - чтобы  узнать,  плачешь
ли ты о потере его в качестве мужа. Ты можешь не плакать по нему, я не  убью
его, пока он не вынудит меня.
   Она подняла голову, ее как будто ударили. Слезы струились по ее щекам.
   - Я не собираюсь плакать ни об  одном  из  встретившихся  мне  мужчин!  -
отрезала Кэтрин.
   Оскорбленная гордость привела ее в чувство. "Свинья, - подумала она, - он
уверен, что ни у кого, кроме него, не может быть чести и достоинства.
   Его бы стоило проучить".
   - Ты спрашивал за обедом, почему я так молчалива, и я сказала, что  плохо
себя чувствую, - начала Кэтрин, подавив последние рыдания и вытирая слезы. -
Это было ложью. Сейчас я расскажу тебе.
   - Ты знала об этом! - Его рев вызвал беспокойный крик у Ричарда, спавшего
по другую сторону ширмы. Кэтрин повернулась к нему спиной и пошла  успокоить
ребенка с таким видом, как будто Рэннальф значил не больше самого ничтожного
из слуг.
   Убаюкав мальчика, она так  же  спокойно  вернулась  на  место  и  холодно
взглянула на Рэннальфа.
   - Формально нет, конечно. Мои вассалы постарались,  чтобы  эти  слухи  не
дошли до меня, но я подозревала о подобных разговорах среди вассалов  Соука.
Однако надеялась, что ты не будешь их слушать. Сэр Джайлс Фортескью приходил
ко мне сегодня утром, чтобы спросить, не была ли я выдана замуж против  моей
воли. Я сказала, что это не правда, я довольна тем, что  король  отдал  меня
тебе.
   Рэннальфу захотелось выпить вина, но его рука тряслась так, что  вино  из
кубка вылилось на пол. Если бы кто-нибудь сказал ему месяц назад, что  слова
женщины могут вызвать в его горле спазм, в сердце -  острую  боль,  заставят
руку так дрожать, что он не сможет удержать кубок с вином, он бы рассмеялся.
   - Это все, что он сказал?
   - Нет, - ответила Кэтрин. - Он попросил меня  рассказать  тебе  о  партии
сэра Герберта, который не хочет видеть графом  Соука  сильного  мужчину,  по
крайней мере, сильнее себя. Он умолял меня сказать тебе, что, когда они были
людьми моего отца, они жили  в  мире,  и  упросить  тебя  не  заставлять  их
участвовать в войне.
   - Он пришел к женщине со странными целями.
   - Некоторые мужчины, - ледяным голосом сказала Кэтрин, - любят своих  жен
и выполняют их просьбы. К тому же я единственное, что осталось  после  моего
отца, а сэр Джайлс был привязан к нему.
   Хрупкая ножка бокала хрустнула в руке Рэннальфа.  На  следующий  день  он
заметил, что один из листиков, вьющихся вокруг ножки, поранил его ладонь. Но
тогда он чувствовал лишь боль в сердце. Как мужчина может  выразить  женщине
любовь и не ' выглядеть дураком? Он делал все возможное  для  Кэтрин:  давал
ключи от сундуков с деньгами, доверил ей своего сына, не пропускал ни  одной
ночи в ее постели, чтобы она была уверена, что у него  нет  другой  женщины.
Если она хочет услышать слова, он пропал. У него их не  было,  и  он  их  не
знал. Чего она хочет? Женщины заставляют мужчин выражать свою любовь,  в  то
время как сами ничего не чувствуют, а потом похваляются своей властью  среди
других женщин или даже заводят себе любовников. Так ли она дорога  ему,  что
он должен открыть свое сердце, чтобы она выиграла состязание?
   - И ты, без сомнения, дала за меня ответ, - горько произнес он. - Ну, что
ты сказала? Ответь, ты ведь и меня можешь научить отвечать, как  ты  научила
моего ребенка.
   - Я ответила, что он должен подождать до утра, и ты все объяснишь ему.  А
сейчас, и это правда, я плохо себя чувствую. Я не  могу  больше  говорить  с
тобой и выслушивать оскорбления.
   Полный раскаяния за  резкие  слова,  Рэннальф  протянул  руку  к  жене  в
бессознательно зовущем жесте, но Кэтрин уже повернулась  спиной  и  ушла  на
женскую половину. Она не вернулась в их кровать  ночью,  и  Рэннальф  провел
долгие часы до утра, проклиная женитьбу, женщин, а больше всего свой  буйный
нрав и несдержанный язык.

Глава 5

   Начало апреля - не самое лучшее время года для проведения турниров. Земля
мягкая от дождя, а лужайка еще не превратилась в твердую  подстилку.  Однако
королевский указ гласил, что турнир пройдет именно в начале апреля - значит,
нужно повиноваться.
   По приказанию королевы все было устроено наилучшим образом.
   Рэннальф не возражал против установленных сроков, потому что скоро у него
не будет времени. Если он стал графом Соук, то чем раньше он заслужит  почет
и уважение людей и докажет способность управлять ими,  тем  лучше.  Если  же
промедлить,  бароны  в  своей  вольнице  могут  закусить  удила,   и   тогда
потребуются немалые усилия, чтобы привести их к присяге.
   К его удивлению, за день до начала турнира к нему в  дом  приехал  Роберт
Лестерский и  предложил,  чтобы  он  и  его  вассалы  защищали  Рэннальфа  в
рукопашной схватке.
   - Какого дьявола ты делаешь мне такое предложение? Я возглавляю  вассалов
Соука. Если хочешь сражаться, сражайся против нас! -  Рэннальф  улыбнулся  и
хитро добавил:
   - Но не слишком упорно.
   - Я не доверяю вассалам Соука. Думаю, они скорее всего вонзят копье  тебе
в спину.
   Рэннальф не удивился; никто не ведает, что может случиться,  несмотря  на
все клятвы верности, если вассалы захотят освободиться от  сюзерена.  Однако
обычно сюзерен полностью защищен от этого, а Рэннальф знал, что его  уважают
вассалы и как сюзерен он имеет хорошую репутацию.
   - Почему ты хочешь оговорить моих людей, Роберт?
   - У меня есть важные причины, вряд ли они тебе  понравятся.  Но  придется
поверить мне. Первое - они были долго связаны с Генрихом и не хотят  служить
человеку короля. Второе - ты знаешь, твоя жена была  обещана  сэру  Герберту
Осборну перед тем, как ее заставили выйти замуж  за  тебя.  Не  хмурься,  ты
видел письмо ее отца. Осборн говорит, что ее отец действовал неохотно и  что
эта женщина подстрекала его. Добавь к этому  то,  что  многие  считают  леди
графиней Соука. Они ни на что не претендуют, но станут исполнять  ее,  а  не
твои приказания. Рэннальф, обрати пристальное внимание на нее и на ее людей.
Я твой Друг, я интересовался, чем  занимается  леди,  и  видел,  что  к  ней
приходили ее люди. Она не  раз  наедине  совещалась  с  их  предводителем  -
пустяк, о котором ты, возможно, не знаешь.
   - Ты ошибаешься, Роберт, я знаю об этом. - Лицо Рэннальфа покраснело,  но
он пытался держать себя в руках. - Моя жена рассказала мне об этом сразу,  а
второй визит сэра Джайлса касался  меня.  Более  того,  она  поклялась,  что
письмо поддельное. С печатью отца или без нее, но даже если оно  существует,
она ничего не знала об этом. Кэтрин при мне обратилась к сэру Джайлсу, и  он
подтвердил ее слова.
   - Сучка, - сказал Лестер, - она уже опутала тебя. Кто  бы  мог  подумать,
что в твоем возрасте так легко быть сраженным красивым личиком?
   - Умоляю тебя, Роберт, во имя того, что мы братья, не  говори  больше  ни
слова. Я поставлю на карту свою жизнь, но моя жена так же добродетельна, как
и красива.
   - Ты дурак! Ты ставишь свою жизнь! Позволь моим людям сражаться под твоим
знаменем.
   - Нет!
   - Прекрасно, - проворчал Лестер, - даже если  твоя  Кэтрин  святая,  люди
Соука - предатели. Юстас тайно совещался с сэром Гербертом. Говорят, что  он
будет служить Юстасу за титул Соука,  если  ты  умрешь,  и  поставит  Юстаса
вместо Стефана.
   - О, Боже!
   - Итак, наконец ты прозрел. Я пришлю до темноты около тридцати рыцарей.
   - Нет, нет. Это ничего не изменит. Я  знал,  что  партия  Осборна  против
меня. Я знаю Юстаса и не сомневаюсь в твоих словах. Это повредит Стефану,  и
мы пропадем. Если мальчик будет против него, он не сможет  больше  управлять
королевством.
   - Я тоже так думаю. Вот почему я предупреждаю тебя, ты должен  оставаться
начеку. В скором времени мы будем нуждаться в каждом человеке.
   Рэннальф не верил своим ушам. - Такой  любящий  отец!  Кто  поверит,  что
дитя, которое так пестовали,  извернется  змеей,  чтобы  ужалить  того,  кто
защищает его? Нет,  я  оговорился,  не  змея.  Даже  ядовитым  рептилиям  не
свойственно такое. Только человек истребляет того, кто его любит.
   - Ради Бога, Рэннальф, нет времени философствовать о неблагодарных детях.
Когда я захочу услышать проповедь, я позову священника. Если ты не  возьмешь
моих людей, что ты станешь делать в рукопашном бою?
   - Сэр Герберт Осборн не будет сражаться в рукопашном  бою.  Надеюсь,  что
наказание,  которому  он  подвергнется,  слегка  охладит  его  кровь  и  его
последователей. Я оберну ложь против него. Кэтрин клянется,  что  письмо  ее
отца не может быть подлинным, или если и написано им собственноручно, то под
угрозой.
   Лестер фыркнул, но Рэннальф посмотрел на него предостерегающе.
   - Я вызову его на турнире, чтобы наказать за ложь.
   - О, - застонал Лестер, - ты сумасшедший!
   Почему я так привязался к тебе за эти годы, не пойму! Ты что,  говорил  с
Богом, что так уверен в успехе?! Осборну около тридцати, он сильный мужчина.
   Я видел его.
   - А я что, по-твоему, стар?!!
   - Ясно, что у тебя ум младенца, но ты уже не молод, чтобы  участвовать  в
турнире.
   Рэннальф был поражен, но не рассердился.
   - Роберт, где ты услышал, что я не  такой  боец,  как  прежде?  Согласен,
мужчина не замечает, когда к нему подкрадывается старость, так, может  быть,
и я слеп, а другие слишком добры, чтобы сказать правду?
   - Нет, нет, - успокоил его Лестер,  -  ничего  подобного.  Но  одно  дело
сражаться в поле, где можно спрятаться за своих вассалов и передохнуть, если
нужно, а другое - противостоять человеку, который на десять лет  моложе.  Не
только Роберт Лестерский был расстроен, узнав о поединке.  В  это  же  время
королева с гневом и отчаянием вычитывала своему мужу:
   - Как ты мог это допустить? Кто этот  выскочка  Осборн,  какое  он  имеет
право вызывать Рэннальфа Слиффордского?
   - Он тоже барон, моя дорогая, и не ниже рангом. Более того, не он  вызвал
Рэннальфа, а наоборот.
   - И ты ничего не сказал? Не попытался сказать  Тефли,  что  он  принижает
себя и нас своим вызовом, подтверждая людские бредни.
   - Ты хоть раз попыталась  что-нибудь  объяснить  Рэннальфу,  когда  он  в
ярости? - рассмеялся Стефан.
   - Да, пыталась, - проворчала королева, - и мне всегда удавалось вразумить
его, несмотря на вспыльчивый характер.
   - Но не тогда, когда затронута его гордость. Еще  более  важно  то,  что,
возможно, сэр Герберт прав в своих притязаниях. Это не  наша  вина,  женщина
ничего не сказала нам, но Юстас  проверил  письмо,  на  нем,  без  сомнения,
печать графа Соука.
   - Юстас? - запнулась Мод. - Зачем ему доказывать это?
   - Да. Юстас проверил, - задумчиво проговорил Стефан.
   - О-о-о. - Мод села позади мужа и взяла его за руку, глядя  полными  слез
глазами на вспышки пламени.
   Она всеми силами старалась, чтобы в ее семье  не  разгорелась  борьба  за
власть. Со Стефаном никогда не возникало затруднений. Он любил  своих  детей
сильно и нежно, и его единственным  желанием  было  дать  им  все,  что  они
требовали. Он никогда не беспокоился, что его сын захочет занять  его  место
до его смерти. Шесть месяцев назад Мод могла бы поклясться, что она  так  же
уверена в сыне, но после похода Юстас изменился.  Придется  ли  ей  выбирать
между мужем и сыном? Мод беспокоилась. Ее рука судорожно сжала руку Стефана,
он обнял ее за плечи.
   - Ты слишком  беспокоишься  об  этом,  моя  дорогая.  Пусть  это  волнует
Рэннальфа Слиффордского. С ним трудно справиться на поле брани.  Мы  сделаем
для него все возможное.
   - Да, - ответила Мод. - О, Стефан, я так устала. -  Она  понизила  голос,
давая себе возможность вздохнуть, так как не могла больше сдерживаться.
   - Ты заболела? - взволнованно спросил Стефан.
   Она в ответ покачала головой и попыталась улыбнуться. Ей нельзя  свернуть
с выбранного пути, ведь Стефан так нуждается в ней.
   - Нет, мой возлюбленный супруг. Я старею, если ты еще не  заметил.  Очень
плохо, что Юстас не может возглавить партию против Рэннальфа. Для него будет
большим облегчением сразиться в открытом бою.
   - Нет, если он будет повержен, -  заметил  Стефан,  имеющий  более  ясное
представление о сыне, чем жена.
   - Ты прав, - вздохнула Мод. - Милорд, мы должны найти для  него  занятие.
Он еще так молод.
   Стефан вспомнил необычную реакцию сына, когда он писал вассалам Соука. До
этого были скандалы,  вспышки  раздражительности  и  потоки  злых  слов,  за
которыми следовали такие  же  потоки  горьких  слез  или  извинения,  полные
раскаяния. Стефан рассеянно сжал руку жены.
   Найти занятие для Юстаса - значит,  найти  войну,  которая  поглотила  бы
мальчика. Юстас  был  прекрасным  бойцом,  но  война  -  опасная  забава,  и
отцовское сердце затрепетало от страха. Зная,  что  обычно  Мод  оказывается
права, Стефан попытался сдержать волнение. Возможно, ему  удастся  завладеть
новым поместьем. Он пошлет туда Юстаса для наведения порядка и сбора дани. У
него были подозрения, что сын обманывает его в расчетах,  но  это  его  мало
трогало. Пусть у мальчика будет золото для игры. Возможно, это доставит  ему
маленькое лишнее удовольствие.
   Если бы Мод прочитала его мысли, она  бы  возразила.  У  Юстаса  не  было
желания играть, он не игрок по натуре. Это человек, идущий  верным  путем  к
намеченной цели. Он так же был взбешен поведением сэра Герберта Осборна, как
и его мать, но совсем по другой причине.
   Днем  раньше  в  другой  части  замка  Юстас  решительно  высказал   свое
неодобрение:
   - Ты запачкал все вокруг сплетнями, Осборн. Ты  что,  не  понимаешь,  что
Тефли не тот человек, который спокойно перенесет оскорбление?  Он  не  будет
покорно выслушивать бредни, что ты распространяешь о его жене.
   - Не понимаю, милорд,  что  вас  так  разгневало?  Разве  вы  не  желаете
избавиться от сэра Рэннальфа? Какая разница, как он погибнет?  Вам  выгодно,
если я убью его. Тогда вам останется лишь удовлетворить мои претензии на эту
женщину и графство.
   Несомненно! Ты хоть раз видел, как сражается сэр Рэннальф? Уверен, что  у
тебя получится лучше?
   - Не хочу хвастаться, но вы тоже меня не видели,  милорд.  Он  стар.  Его
силы на исходе.
   Юстас пожал плечами. Возможно, это к лучшему. Если Осборн выиграет, Юстас
освободится от Рэннальфа. Осборн будет нуждаться в поддержке, чтобы получить
графство, потому что он знал, кто написал письмо  и  поставил  печать  графа
Соука.  С  другой  стороны,  если  убьют  Осборна,  Юстас   освободится   от
сомнительного союзника.
   - Прекрасно! - наконец сказал он, перестав хмуриться.  -  Слишком  поздно
исправлять что-нибудь. Мы постараемся для этих целей устроить  ближний