ответил он.
   - Все получилось так, как ты хотел?
   - Да, - сказал он на этот раз  с  сомнением,  обеспокоенный  ее  холодным
тоном, - все, как я хотел.
   Кэтрин молчала, размышляя, стоит ли  вновь  обуздывать  свою  гордость  и
пытаться разрушить стену между ними.
   - Нет, не все, - горько сказала она. - Я тебе в тягость. Отпусти  меня  в
Берн или еще куда-нибудь, где я смогу жить в мире.
   - Кэтрин, не держи на меня зла. Ты оскорбила меня. Я был в  ярости  и  не
смог справиться с собой. Прости, что я ударил тебя.
   - Меня не  это  беспокоит!  -  крикнула  она.  -  Ты  хочешь  беспомощное
неразумное существо в жены или чтобы у тебя совсем не было жены? Если  бы  я
могла быть такой, но я другая. Ты  будешь  любить  меня,  Рэннальф,  если  я
поклянусь, что больше никогда не буду  ни  во  что  вмешиваться?  Хочешь,  я
подпишу бумаги и откажусь  управлять  своими  вассалами?  Прикажи  мне,  что
делать, и я все сделаю. Только верни мне твою любовь! - последние слова  она
произнесла почти шепотом, не в силах сдерживать подступающие слезы.
   - Кэтрин! - Он нежно обнял ее. - Я не хочу, чтобы ты была другой. За одно
твое слово я отдал бы все - имя, честь, жизнь. Но тогда  я  возненавидел  бы
тебя и себя. Так жить невозможно. Я избегал соблазна  быть  с  тобой  рядом,
потому что слишком сильно тебя люблю.
   - Ты не мог сказать об этом раньше?
   - Я хотел уменьшить твои страдания.
   - Ты никогда не думал, какую боль причиняешь мне?
   - У меня не было сил думать. - Он помолчал. - Послушай,  Кэтрин,  наконец
заключен мир, теперь все будет по-другому. Давай и мы начнем заново.
   - Ужасный человек, - прошептала она,  -  ты  ,  не  сможешь.  При  первом
удобном случае ты снова заставишь меня бегать за тобой, умоляя сказать,  что
я сделала не правильно. Ты не оставляешь мне ни капли гордости, Рэннальф!
   - Нет, я не должен бояться,  что  ты  поддашься  своим  слабостям.  Ты  -
единственная женщина, которую я когда-либо знал,  чьим  сердцем,  разумом  и
душой я могу восхищаться. Ты единственная женщина  из  всех,  кого  я  знаю,
которая заслуживает такой любви, какую только может дать человек человеку.
   Смеясь, Кэтрин бросилась в объятия мужа. Что за похвала жене!  И  тем  не
менее Рэннальф, несомненно, верил, что одарил  ее  высочайшим  комплиментом,
который он был в состоянии произнести. Рэннальф не мог понять, что же в этом
смешного, однако Кэтрин была рядом, в его руках, теплая и благоухающая;  она
была счастлива, мир наконец был наполнен покоем и порядком, и Рэннальф вдруг
ощутил себя во власти  радостных  и  счастливых  предчувствий.  Он  от  души
рассмеялся вместе с Кэтрин.