от  верности  Генриху.
Правда же состояла в том, что  Рэннальф  просто  завидовал  тому,  что  этот
блестящий молодой человек ладит со своей женой.
   - По крайней мере, нет худа без добра, - продолжала леди Уорвик.  -  Даже
вы не можете не признать, что всех устроит, если Юстас пойдет на Францию.
   Рэннальф  не  ответил  ей.  Юстас  становился  все  несноснее  и  вызывал
неодобрение даже у самых верных сторонников. Мод  разрывалась  между  своими
привязанностями, и даже Стефан со своей слепой  любовью  был  согласен,  что
Юстасу необходимо действовать. Все же Рэннальф не хотел  говорить  ни  слова
против Юстаса. Еще меньше ему хотелось вспоминать о  смерти  сэра  Герберта,
тем более что это было уже в прошлом.
   Кэтрин никогда не простит его, думал он, уставившись на холку лошади,  не
слыша голоса леди Уорвик. Он почти поверил  ей,  когда  она  поклялась,  что
Осборн ей безразличен. Но, когда он убил этого пса, она обратилась в лед. Он
преподнес ей приз, тяжело добытый на  турнире.  Он  истекал  кровью,  и  она
холодно поблагодарила. Единственный раз после этого он увидел отклик на свою
страсть, когда она выпила слишком много вина.
   Нестерпимо горько было то, что она  принимает  его  ласки  с  напряженной
холодностью. Невыносимо, когда она отворачивается, чтобы  не  встретить  его
губ, сжимает зубы. Уж лучше оставить ее совсем в покое! Но он  так  страдает
от желания обладать ею, что в ее присутствии у него перехватывает дыхание  и
сдавливает грудь, и тогда не в радость ни еда, ни питье.  Рэннальф  пробовал
удовлетворить свою плоть на стороне,  завел  себе  нескольких  любовниц,  не
считая уличных девок, которых он перепробовал несчетно. Однако  ни  одна  из
женщин не дала ему и толики того  удовлетворения,  которое  он  испытывал  с
женой. Ему так нравилось в  ней  это  Дивное  сочетание  какой-то  искренней
невинности и безрассудства, с которым она отдавалась страсти. Ни одна другая
женщина на свете не сможет принести ему облегчения.
   - ...и я не думаю, что какая-то сила собьет его с этой дороги.
   - Кого? - спросил Рэннальф, осознав, что не слышал, о  чем  говорит  леди
Уорвик.
   -  Лестера,  конечно.  Он  слишком   благоволит   этому   очаровательному
Херефорду, и еще Юстас порядком мучает его.
   - Не знаю, чего хочет Лестер, но, если бы знал, не стал бы обсуждать  это
с женщиной, - резко ответил Рэннальф.  -  Мне  безразлично,  что  собирается
делать кто бы то ни было, пусть даже  мой  молочный  брат.  Я  придерживаюсь
определенных правил. Неужели вы полагаете, что я  могу  измениться?  Вы  моя
гостья, но должен ли мужчина обсуждать с женщиной дела короля? Вы  бы  лучше
слушались своего господина! Тогда все станет  на  свои  места.  Ваши  усилия
единственно должны быть направлены на собственное благочестие, чтобы  никому
не пришло в голову усомниться в вашей добродетели!
   Лицо леди Уорвик вспыхнуло. Ей следовало бы знать, что не стоит  заводить
откровенный  разговор  с  таким  ограниченным,  твердолобым,   самодовольным
хряком. Действительно, к лучшему, что она заставила  своего  мужа  уговорить
Рэннальфа предоставить свое поместье баронам как место  встречи.  Необходимо
решить, кому отправляться во Францию с Юстасом и какие для этого потребуются
силы и средства. Решение этой головоломки  вряд  ли  будет  простым.  Юстасу
удалось отвратить своей жадностью и подлостью  тех,  кто  предан  его  отцу.
Кроме того, крупнейшие землевладельцы Англии не очень радовались  возвышению
Генриха во Франции. Они не понимали, при чем тут Англия и их  собственность.
Они видят мало причин терять людей  и  бросать  деньги  на  ветер,  стараясь
вырвать у Генриха то, что принадлежит ему по праву.
   Уорвик,  который  очень  постарел,  хотел  уладить  дело   путем   личных
переговоров в Лондоне. Это не подходило по двум причинам. Во-первых,  у  Мод
есть шпионы в Лондоне, и она легко узнает, кто и что говорил. Поэтому  никто
не выскажет истинных мыслей из-за страха впасть в немилость. К тому же любое
обещание, данное с глазу на глаз, можно легко нарушить. Против этого Уорвик,
человек честный и благородный, возражает. Но она  рассмеялась  ему  в  лицо,
говоря, что таких дураков, как он, больше не сыщешь.
   Вторая причина, по которой леди Уорвик возражала  против  личных  встреч,
была в том, что каждый подозревал бы, что  он  делает  больше  других.  Этот
вопрос  следовало  обсудить  в  спокойной  обстановке,  где  каждый  мог  бы
выслушать другого и  ответить  за  свои  слова.  Уорвик  устало  согласился,
полагая, что они встретятся в их собственном поместье. Однако  против  этого
леди Уорвик тоже возражала. Она, конечно, не высказала того, что  у  нее  на
уме. Ведь если переговоры не  дадут  Юстасу  достаточной  поддержки,  винить
будут хозяина. Она  напомнила,  что  их  владение  граничит  с  неспокойными
землями и большое скопление народа может вызвать подозрение. Остановились на
Слиффорде как месте, самом отдаленном от  дорог  и  наверняка  свободном  от
шпионов королевы.
   Рэннальф тоже без особой радости воспринял предложение провести встречу в
его замке. Поскольку у него не заладилась семейная жизнь, он просто не хотел
лишний раз появляться дома, но согласился, так как считал это своим  долгом.
Сейчас по дороге домой он жестоко жалел об этом. Когда он  находился  далеко
от дома, дела не казались ему такими плохими.  Письма  Кэтрин,  хотя  в  них
сообщалось только о детях и хозяйстве, были пронизаны заботой и участием.

***

   Сэру Эндрю Фортескью было позволено войти в покои леди Кэтрин. Его взгляд
рассеянно остановился на хозяйке.  Безусловно,  она  прекрасная  женщина,  а
сегодня, нарядная, с вплетенными в  аккуратно  уложенные  волосы  жемчужными
нитями и накидке серебристо-голубого шелка, струящегося  вокруг  ее  хрупкой
фигурки, и впрямь похожа на ангела, как ее называет Мэри. Жаль  только,  что
она так бледна, в ней так мало жизни!
   - Госпожа, я весь день не могу сладить с  Ричардом.  Вы  знаете,  как  он
относится к отцу. Он просто горит желанием его встретить. Вы  позволите  нам
это сделать?
   Едва заметная улыбка коснулась губ Кэтрин.
   - Да, конечно, но не выезжайте за границу владений  и  возьмите  с  собой
двадцать-тридцать вооруженных воинов. Не  думаю,  что  эта  предосторожность
необходима, но мужу не понравится, что мальчик без охраны.
   - Спасибо, госпожа.
   - Подожди, Эндрю. Ричард делает успехи, не правда ли?
   - Да, безусловно. Он успевает так же хорошо,  как  любой  ребенок  в  его
возрасте, а может, и лучше, он сорвиголова.
   - Я знаю. Однако не сердитесь на него за резвость и мальчишеские проказы!
- Лицо леди Кэтрин светилось искренней  материнской  заботой.  И  вдруг  оно
напряглось и побледнело. - Только не рассказывайте его отцу об этом.
   Сэр Эндрю был изумлен, насколько  его  хозяйка  боится  своего  мужа.  Он
замялся, а потом осторожно спросил:
   - На некоторые проделки можно закрыть глаза, но что мне сказать о хромоте
буланого боевого коня? Да и люди придут жаловаться из-за убитого барана.
   - Я уверена, что Ричард сам расскажет обо всем, так было бы лучше.  Вчера
вечером я ему об этом напомнила, он обещал,  что  не  подведет.  По  крайней
мере, сегодня мы могли бы подождать. Если он не сознается, то  и  завтра  не
поздно обо всем рассказать.
   - Очень хорошо. Я... -  Эндрю  запнулся,  когда  вошла  Мэри,  по-особому
причесанная и очень хорошенькая. "Вот, - подумал он, забывая, что  собирался
сказать, - настоящая красота. Возможно, черты ее лица не так совершенны, как
у леди Кэтрин, но такой же замечательный характер, сочувствие к людям..."
   Леди Кэтрин  поняла  причину  замешательства  молодого  человека  и  тихо
улыбнулась.
   - Вы - что? - осторожно вернула она юношу к реальности.
   - Я... я... ах да, я люблю мальчика. Я  бы  не  хотел  огорчать  его,  но
мужчину портит всепрощение. -  Он  оглянулся,  и  Мэри  покраснела  под  его
взглядом.
   Кэтрин слегка нахмурилась.
   - Я верю, что вы искренне хотите ему добра, и я не желаю  испортить  его.
Настоящее зло, которое он сделал,  должно  быть  выявлено,  и,  если  нашего
наказания окажется недостаточно, его сурово  накажет  отец.  Я  хочу,  чтобы
признание исходило от него без всякого принуждения. Вы лучше пойдите за  ним
прямо сейчас.  -  Печальная  улыбка  опять  коснулась  ее  губ.  -  Если  вы
задержитесь, то, похоже, он ускачет один и на самом деле вызовет гнев  лорда
Соука.
   Сэр Эндрю тут же встал, но в дверях обернулся  и  встретился  взглядом  с
Мэри. Кэтрин вздохнула. Вот еще волнения! Кэтрин посмотрела на свою приемную
дочь и заметила, что девушка еще больше смутилась. Ну  что  с  этим  делать?
Притяжение между молодыми людьми упорно росло,  вопреки  всем  попыткам  его
пресечь. Мэри созрела для замужества, ее хоть сегодня можно выдавать  замуж,
но на все попытки поговорить  на  эту  тему  Рэннальф  только  отмалчивался.
Кэтрин не понимала: то ли он просто не мог на  что-то  решиться,  то  ли  не
хотел давать приданое девушке.
   Усложняло дело и то, что сэр Эндрю не просил руки Мэри  открыто.  Правда,
он был младшим из сыновей и не имел ничего, кроме доспехов и  коня.  Поэтому
он должен был ждать, пока  отец  или  сюзерен  найдет  для  него  невесту  с
приданым. У Мэри тоже ничего не было, а  ее  мать  была  прислугой,  которую
Рэннальф периодически брал в постель между первым  и  вторым  супружествами.
Если бы Эндрю попросил  руки  Мэри,  у  Кэтрин  было  бы  основание  идти  к
Рэннальфу и требовать, чтобы он как-то устроил будущее девушки.
   Если бы она имела влияние на мужа, дело легко можно  было  бы  разрешить.
Она с  радостью  выделила  бы  часть  дохода  от  Соука,  если  бы  Рэннальф
заупрямился из-за денег. Главное - устроить судьбу Мэри. Если бы у Мэри было
приданое, думала она, Эндрю просил бы ее руки,  а  приданое  не  обязательно
давать сразу. Они могли бы жить в Слиффорде,  пока  Эндрю  обучает  Ричарда.
Позже, когда обстановка в королевстве  наладится,  если  только  это  вообще
когда-нибудь случится, Эндрю может стать смотрителем одного из замков.
   Мэри тоже думала об этом, но  мысли  ее  были  куда  менее  унылыми.  Она
чувствовала мало доверия или привязанности к отцу, но вера в то, что  Кэтрин
способна совершать чуть ли не чудеса, была безгранична. Она  не  знала,  как
это может произойти, но была убеждена, что леди Кэтрин выполнит ее  заветное
желание.
   У сэра Эндрю было значительно меньше оснований надеяться на чудо, и он не
рассчитывал на помощь Кэтрин. Он не сомневался в том, кто  настоящий  хозяин
Слиффорда Если бы он намеревался просить руки Мэри,  то  пошел  бы  к  лорду
Соука. Но он не знал, стоит  ли  пытаться.  Дело  было  не  в  том,  что  он
недостаточно любит Мэри и хочет проверить свои  чувства  временем,  или  так
жаден, что  выжидает,  пока  станет  известно  о  ее  приданом.  Сэра  Эндрю
беспокоило одно: есть ли у него хоть малейшая надежда на успех. Хотя Мэри  и
была внебрачным ребенком, но считалась дочерью лорда Соука, и граф Соук  мог
подыскать куда лучшего жениха. Множество мелких баронов хотели  бы  жениться
на ней даже с  пустяковым  приданым,  чтобы  заручиться  благосклонностью  и
влиянием лорда Соука.
   Ричард, ехавший верхом, болтал без умолку, но Эндрю только бормотал  "да"
и "нет" и слушал вполуха. Нет, лучше ему помалкивать. Если лорд Соук  узнает
о его желании, он может лишить его места. Даже если он не женится  на  Мэри,
то по крайней мере сможет смотреть на нее и беседовать с нею, а  там  -  как
Бог рассудит.  К  тому  же  сэр  Эндрю  по-настоящему  привязался  к  своему
шаловливому воспитаннику. Оглушительный крик прервал его мысли.
   - Папа, папа!
   Мальчик освободил ноги из стремян и потянулся к Рэннальфу, ловко  избежав
поддержки сэра Эндрю.
   - Ричард, Ричард! - в тон ему закричал отец. Он  схватил  сына,  отвернув
щит, чтобы не сбросить  мальчика  на  землю.  -  Ты  когда-нибудь  научишься
соблюдать приличия? Ты слишком взрослый для таких штучек!
   - Тебя так долго не было!
   - Если ты будешь так душить меня, я скоро пожалею, что  вернулся.  Ричард
засмеялся.
   - Но ты тоже сильно сжимаешь меня, папа, поэтому я знаю, что ты рад  меня
видеть. Рэннальф рассмеялся.
   - Ты непочтительный чертенок. Я прижимаю  тебя,  чтобы  ты  не  свалился.
Довольно, дитя мое. Эндрю, пересади Ричарда на его лошадь.  Ричард,  я  хочу
представить тебя лорду и леди Уорвик.
   Сэр Эндрю затаил дыхание. Ричард учится легко, но он  очень  необузданный
ребенок и может оттолкнуть своими манерами таких знатных господ.  Случалось,
мальчик вел себя хуже последнего крестьянского сына.  Для  сэра  Эндрю  было
важно, чтобы лорд Соук одобрил обучение. К счастью, Ричард  не  допустил  ни
одной оплошности по дороге домой.
   Появились зубчатые стены замка, и болтовня прекратилась. Ричард задумчиво
посмотрел на отца.
   - Папа!
   - Ну, что теперь?
   - Я не всегда вел себя хорошо. Рэннальф закусил нижнюю губу и нахмурился,
чтобы не рассмеяться.
   - Если уж ты готов признаться, что сделал что-то плохое, я  удивлен,  что
вижу замок на месте. Говори, что ты натворил?
   - Если позволишь, я скажу тебе наедине.
   - Значит, ты дурак, и сэр Эндрю не  обучил  тебя  тактике  боя.  Если  ты
рассердишь меня, когда никого не будет, тебе достанется по первое число!
   Ричард обдумывал это некоторое время.
   - Мне все равно, - наконец тихо ответил он. - Уж лучше ты  побьешь  меня,
чем будешь насмехаться и стыдить перед другими.
   - Скачи вперед, - ответил Рэннальф, - и скажи леди Кэтрин, что  мы  будем
через несколько минут.
   Когда мальчик сорвался с места, он жестом подозвал сэра Эндрю.
   - Примите мою благодарность. Мальчик хорошо держится.
   - Я мечтал заслужить вашу похвалу, милорд, но то, чему я его  обучил,  вы
еще не видели. Он родился отважным, а манеры и чувство гордости привила  ему
леди Кэтрин.
   На последнее замечание, к счастью, Рэннальфу не пришлось ничего отвечать,
потому что они проезжали разводной  мост.  Слабая  надежда,  что  вдруг  его
долгое  отсутствие  могло  изменить  чувства  Кэтрин,  заставила   Рэннальфа
медлить. Он осмотрел свой собачий  питомник  и  клетки  с  ястребами,  вдруг
осознав, что ведет себя как последний трус, и повернул на главную  лестницу,
ведущую в большой зал.
   Он увидел, что сэр Уорвик освободился от доспехов  и  уютно  устроился  в
кресле перед камином. Леди  Уорвик  вела  оживленную  беседу  с  его  женой.
Кэтрин, увидев его, извинилась, подошла и присела в глубоком реверансе.  Она
была бледна, намного бледнее, чем следовало,  и  ее  ледяная  рука  дрожала.
Сердце Рэннальфа дрогнуло, но он приветствовал Кэтрин холодно и вежливо, как
и она.
   Его надежды не оправдались. Когда он действительно оказался с ней рядом и
заставил себя взять ее холодную руку, увидел,  как  метнулся  в  сторону  ее
испуганный взгляд, только тогда он осознал всю глубину своей потери.
   Леди Уорвик напряженно  смотрела  на  них,  поджав  губы.  Она  не  могла
слышать, о чем говорят Рэннальф и Кэтрин, не могла видеть выражения  их  лиц
из-за неясного света.  Но  натянутость,  напряженность  говорили  о  сложных
взаимоотношениях. Она рассчитывала на влияние Кэтрин на  своего  мужа.  Пока
эти двое не безразличны друг другу, у нее есть над чем поработать.
   Рэннальф присоединился к гостям, разговор шел об изменениях  в  замке,  и
Кэтрин принимала похвалы со своей обычной скромностью. Когда спросили мнение
Рэннальфа, он недовольно пробурчал, что ему все равно, ничего особенного,  и
Кэтрин покраснела от огорчения. Вошла Мэри с  бокалами,  вином  и  блюдом  с
пирогами. Кэтрин решительно сжала губы.  Неблагодарная  скотина!  Прекрасная
возможность обратить его внимание на собственную дочь.
   - Погоди минутку, дитя, - мягко сказала она. - Леди Уорвик, я  хотела  бы
представить вам дочь моего мужа, Мэри. Она большое утешение для меня и очень
помогла в работе по благоустройству замка.
   - Какая прелестная девушка! Где вы ее прятали все эти годы, лорд Соук?
   - Она всегда жила в замке, -  проворчал  Рэннальф.  -  Леди  Аделисия  не
обращала на нее никакого  внимания,  а  я  ничего  не  смыслю  в  воспитании
девочек. Это одна из добродетелей моей супруги, - добавил он  язвительно,  -
принимать так близко к сердцу всех заблудших овец.
   - Вы должны быть признательны, что леди  Кэтрин  так  заботится  о  ваших
детях, - с притворным возмущением сказала леди Уорвик, наблюдая, как румянец
заливает щеки Кэтрин.
   Рэннальф фыркнул.
   - О, женщины! Коврики, дети - все, что их волнует. Сэр  Уорвик,  надеюсь,
что Лестер и Нортхемптон приедут завтра. Если  мы  с  вами  договоримся,  то
сможем предоставить им союзный фронт. Давайте  убежим  туда,  где  мы  будем
недосягаемы для женских глупостей и сможем спокойно поговорить.
   Этот выпад был сделан  против  леди  Уорвик,  но  из-за  стола  поднялась
Кэтрин.
   - Леди Уорвик, мы уходим! - проговорила она дрожащим голосом. - Позвольте
проводить вас в свои покои. Я не хочу, чтобы говорили, что я выгоняю мужа из
его собственного дома.
   - Глупости, моя дорогая, - рассмеялся сэр Уорвик. - У меня нет  намерений
оставлять недопитое вино и это удобное кресло только  потому,  что  у  лорда
Соука дурные манеры. Я знаю  его  уже  почти  тридцать  лет  и  научился  не
обращать внимания на его выходки. Если же вы уведете Гундреду, мне  придется
пересказывать ей весь разговор, чтобы  она  не  ворчала,  а  мне  совсем  не
хочется заниматься таким скучным делом. К тому же отрадно смотреть  на  ваше
милое лицо, и я не хочу лишать себя этого удовольствия.
   - Возможно, - с горечью сказала Кэтрин, -  милорд  не  захочет,  чтобы  я
слушала такие важные разговоры, ведь он не доверяет мне.
   Лицо Рэннальфа исказилось, упрек был справедливым. Ему  приходила  мысль,
что холодность Кэтрин объясняется  не  смертью  Осборна,  а  приверженностью
самого Рэннальфа королю Стефану. Но каждый  раз,  когда  у  него  появлялись
такие сомнения, он их подавлял. Лучше  пусть  любит  мертвого  Осборна!  Это
меньшее зло, чем тяга к бунтарству.
   Рэннальф действительно чувствовал угрызения совести из-за своего  грубого
замечания по поводу того, как она ведет хозяйство. До известной степени  его
задевала забота Кэтрин о его доме и детях, как будто она  специально  хотела
показать, что заботится о них, но не о  нем.  И  сейчас,  когда  его  долгое
отсутствие могло загладить неприятные воспоминания, он своей грубой выходкой
лишил себя последней надежды на примирение.
   Выждав минуту, чтобы дать Рэннальфу возможность исправить оплошность, сэр
Уорвик покачал головой.
   - Сядьте, леди Соук. Уверяю, вы не услышите ничего особенного.  Я  ничего
такого предлагать не собираюсь и говорю об этом прямо. Единственное, что нам
нужно, - избавиться от Юстаса.
   - Вы правы, милорд, - согласилась леди Уорвик. - Он стал  такой  одиозной
фигурой для баронов, что они почти ежедневно внимают  проповедям  Херефорда.
Если он вскоре не  исчезнет  из  страны,  они  обратятся  к  Стефану,  чтобы
избавиться от его сына.
   - Ты  слишком  далеко  заходишь,  Гундреда.  Юстас  поступает  плохо.  Он
вымогает деньги, хуже того, заводит шашни с вассалами Мне известно,  что  он
приблизил моих людей и людей Лестера - это не бессмысленный поступок.
   Рэннальф поднял голову.
   - Что же тогда, Уорвик?  Почему  из  благородного  молодого  человека  он
превратился в чудовище?
   - Ты плохо разбираешься в людях, лорд Рэннальф. Говоришь открыто все, что
думаешь, и ожидаешь того же от всех! - то ли с улыбкой,  то  ли  со  скрытым
упреком ответил лорд Уорвик.
   - Если у человека честные мысли, почему их нужно утаивать?
   - В мире существует и  многое  другое.  У  Юстаса  могут  быть  искренние
намерения править страной честно, но, пока  жив  Стефан,  он  не  станет  их
открыто высказывать.
   - Зачем ему думать об этом, пока его отец жив? -  Серые  глаза  Рэннальфа
засверкали от злости. - О, я его