ия
Стефана отступила бы, и Бог знает, как бы мы справились с ним на этот раз.
   Взмах руки, и мальчик побежал  за  охлажденным  вином.  Вильям  пригубил,
хорошенький слуга поднял веер, в его глазах разгорался интерес.
   - Да, - размышлял Вильям. - Не думаю что нужно еще что-нибудь.  Перемирие
заключено Кроусмарш уничтожен, и обе армии отвернулись друг от друга. Надень
ливрею, она уже приготовлена, и отнеси это  письмо  леди  Констанции.  Нужно
приготовить любимое блюдо короля - копченого  угря.  да,  самое  любимое,  -
злобно повторил он.

***

   В монастыре святого Эдмонса Юстас смотрел на яркое  пламя  в  очаге.  Пот
струился по  его  лицу  и  спине,  губы  пересохли  и  болели  от  жары.  Он
чувствовал, что если кто-нибудь дотронется до его кольчуги, то обожжется. Но
он все еще не мог согреться, зубы стучали от холода. Это было адом.  Ему  не
нужно было больше ничего  бояться,  он  познал  худшее  -  горящую  плоть  и
замерзающую душу. "Я не участвую в этом.  Я  даже  не  отправил  известие  в
Лондон о том, как все произошло в Кроусмарше. Я буду мстить, теперь ничто не
удержит меня".
   От этих мыслей не становилось легче. Юстас бежал из Кроусмарша, грабя все
на своем пути. Стефан следовал за ним. Ему ни в коем случае  не  нужно  было
останавливаться, так как он не мог вести осаду, но ему было все  равно,  где
находиться. Казалось, он ждал, что случится что-нибудь непредвиденное  и  он
освободится от мук. "Я не пойду туда", - громко сказал Юстас.
   Он целую неделю держал слово. Утром семнадцатого августа пришло письмо от
отца, обычное письмо. В нем говорилось об  утверждении  хартии  в  аббатстве
Фонтэнс.  Было  бы   хорошо,   писал   Стефан,   если   бы   Юстас   проехал
десять-пятнадцать миль, разделяющих их, чтобы  подписать  хартию.  "Я  очень
устал, - писал Стефан, - монахи добры ко мне, и я уверен, что с  хартией  не
будет осложнений". Когда Юстас оторвался от пергамента, слезы текли  по  его
лицу. Он посоветует отцу отречься от престола и передать Англию Генриху.  Он
откажется от трона. Они возвратятся  в  герцогство  Блуасское  и  будут  там
доживать свои дни.
   Невозможно было объяснить, что привело его к  такому  решению.  Когда  он
обнял отца, у него было такое светлое выражение лица, такие ясные  спокойные
глаза, будто он снова стал ребенком. Они заключили  хартию  и  говорили  обо
всем  как  в  добрые  старые  времена.  Юстас  пошел  взглянуть   на   новые
приспособления  для  осады.  Было  бы  замечательно  столкнуть  Норфолка   с
Генрихом. Он вернулся в  хорошем  настроении  и  увидел  отца,  сидящего  за
столом.
   - Сядь, - мягко сказал Стефан и передал блюдо  Юстасу.  -  Ты  не  любишь
угрей, но этих ты должен попробовать. У них изысканный и  необычный  аромат.
Твоя жена была так добра, что прислала их из Лондона. Что случилось, Юстас?
   Все случилось одновременно. Стефан  пытался  вырвать  тарелку,  его  лицо
побелело, рот перекосился. Юстас,  выпучив  глаза  от  ужаса  и  отвращения,
ухитрился схватить несколько кусочков рыбы и запихнуть их себе в рот. Стефан
издал сдавленный крик и, казалось, пытался задушить сына. Слуги оттащили  их
друг от друга, а красивый мальчик в ливрее  Юстаса,  видя,  что  принц  стал
задыхаться, молча протянул ему кубок с вином, в то время как другие пытались
отвлечь Стефана. Торопясь проглотить угрей до того, как  отец  заставит  его
очистить желудок рвотой или прежде, чем мужество покинет его,  Юстас  осушил
кубок с вином и отшвырнул его прочь. Стефан  старался  вырваться  из  цепких
рук, а хорошенький мальчик, передавший Юстасу вино, беззвучно  рассмеялся  и
незаметно выскользнул за дверь.
   К тому времени, когда слуги бросились звать вассалов, Юстас  корчился  на
полу в предсмертных конвульсиях. Кто-то бросился ему на помощь,  послали  за
доктором. Но все знали, что ничто уже не поможет. Лицо юноши  почернело,  из
груди вырывались хрипы. Рэннальф попытался увести Стефана, но понял, что это
бесполезно. Он никогда не оставил бы умирающего сына.
   Вскоре все было кончено. Потребовались часы, чтобы уверить  Стефана,  что
сын его умер, и оторвать его от тела. Король  не  плакал.  Он  молча  сидел,
уставившись в одну точку, в каком-то оцепенении.
   Проходили дни. Казалось, жизнь покидает его. Вскоре новости достигли ушей
Генриха. На этот раз юный герцог не знал, как поступить. Он мог  напасть  на
войска своего противника, разгромить  их  и  взять  в  плен  Стефана.  Такие
действия давали много преимуществ, но было бы  нарушено  соглашение,  и  это
восстановило бы против него тех, кто еще предан королю.
   - Он мой кузен, - сказал Генрих своим советникам. - Однажды, когда он мог
взять меня в плен, он послал мне денег и отпустил меня.
   - Мы уже столько раз нарушали клятву. Одной больше, одной  меньше,  какая
разница! - резко ответил Херефорд. - Нет необходимости жестоко обращаться со
Стефаном. Его можно окружить заботой или отослать обратно в Блуа. Мы  устали
от войны, Генрих. Покончим с ней.
   - Но разве это поможет? А такие люди, как твой  молочный  брат?  Если  мы
выиграем битву и возьмем в плен короля,  будет  ли  Рэннальф  верно  служить
мне?
   Лестер не хотел отвечать, желая защитить Рэннальфа. Он  пытался  выиграть
время.
   - Нет, не станет, как и остальные,  -  сказал  Глостер.  -  Не  будь  так
уверен, что ты победишь в этой битве. Это отчаянные  люди.  Если  ты  сейчас
предложишь им сражаться, они будут биться, как никогда прежде. Сможешь ли ты
победить их? Они спрячутся в своих замках, и тебе придется уничтожать их  по
очереди. Есть более легкий путь. Стефан хочет заключить  мир,  сделать  тебя
своим наследником и приказать своим людям присягнуть тебе на верность.
   - И сколько он будет держать свое слово?  Он  вскоре  изменит  решение  и
причинит нам много неприятностей.
   Глостер надеялся на это, так как неприятности придавали  всему  некоторую
пикантность.
   - Он напоминает мертвеца. Думаю,  это  продлится  долго,  пройдет  немало
времени, прежде чем к нему вернется разум. Но  я  не  думаю,  что  он  долго
проживет.
   Генрих нервно теребил складки своей одежды.
   - У меня будет время уговорить его вассалов.
   Ты не ответил на мой первый вопрос, Лестер. Ответь на второй.  Если  Соук
присягнет мне, нарушит ли он свою  клятву,  когда  Стефан  призовет  его  на
битву?
   - Думаю, нет, - медленно ответил Лестер, покачав головой. -  Просто  если
он будет разрываться между двумя присягами, его сердце не выдержит.
   Дальнейшее обсуждение не имело смысла. Новости из Лондона, где  находился
Стефан со своими людьми, все подтверждали. Король ходил, говорил, ел и спал,
но это был живой труп. Генрих отправил послов для заключения  перемирия.  Их
хорошо приняли, Стефан выслушал их, но понимал он что-нибудь или нет,  никто
не мог сказать. Королевский совет обсудил сложившееся положение.
   Для  Рэннальфа  мир  был  настолько  желанным,  что  в  нем   пробудилось
мучительное чувство вины. Он желал смерти Юстаса и даже смерти Стефана, лишь
бы воцарился мир. Наконец он избавился от мучений и власти  короля,  который
узнавал его, улыбался ему, но не нуждался в нем, потому что был мертвецом.
   Первое время он даже не мог смотреть в глаза  Кэтрин,  которую  не  видел
после их пребывания в  Кроусмарше.  Несколько  недель  боев  в  приграничных
поместьях привели его в чувство.  Он  уже  готов  был  начать  все  сначала,
вернуться в Слиффорд и заключить благословенный  мир  с  Кэтрин.  Но  пришло
письмо от Лестера, в котором говорилось, что  предложение  Генриха  принято.
Письмо было холодным и официальным. Рэннальф  понял,  что  совершил  ошибку.
Опрометчивый отъезд в наиболее отдаленную часть его владений,  должно  быть,
выглядел как вызов. Он написал Лестеру и попытался все объяснить, но  ответа
не последовало. Спустя шесть недель Генрих был признан  наследником  короля.
Сразу после этого серьезным ударом явился приказ представить на рассмотрение
права  Рэннальфа  на  земли  и  его  жалованную  грамоту  на  графство   для
утверждения Генрихом.
   Рэннальф не стал объяснять Кэтрин,  что  произошло.  Он  не  умел  лгать,
поэтому старался избегать ее. Он не раз хотел попросить у нее совета. Однако
он знал, что она не  сможет  ему  помочь,  а  боль  ей  он  причинит.  Когда
наступило время отправиться ко двору, он сообщил ей об этом.  К  его  ужасу,
Кэтрин сказала, что хочет сопровождать его и  желает  посмотреть  на  нового
короля.
   Он пытался отговорить ее,  но  она  была  неумолима.  Рэннальфу  пришлось
сознаться.
   - Я все испортил, как обычно, поторопившись, - горько  сказал  он.  -  Ты
скажешь, что я поступил как ребенок. Они решили, что  я  не  принимаю  этого
соглашения и не признаю Генриха правителем наравне со Стефаном.
   - А это не так?
   Рэннальфа передернуло. Если уж Кэтрин сомневалась в  его  намерениях,  то
как он убедит остальных, что он смирился и не это заставило его вернуться на
свои земли.
   - Они говорят, что нельзя научить старую собаку новым  трюкам,  но  я  не
испытываю нужды делать эти трюки. Я преданная старая собака, но  мой  хозяин
все равно что умер. Интересно узнать, каким новым трюкам обучит  меня  новый
хозяин. Как я мог быть настолько глуп? Кэтрин, не плачь! Я ошибся  и  должен
исправить ошибку.
   - Напиши Роберту. Объясни ему. Разве он позволит, чтобы это  случилось  с
тобой? Неужели никто не скажет ни одного слова в твою защиту?
   -  Я  написал.  Уверен,  что  Роберт  сделает  все,  что   можно.   Глупо
противостоять желаниям  Генриха  и  покоряться  лишь  тогда,  когда  надежда
утрачена. Возможно, он  думает,  что  появилась  возможность  захватить  мои
владения. Я слышал, что Генрих жаден. Надеюсь, влияния Роберта хватит, чтобы
спасти часть земель для Джеффри. Сейчас ты должна тихо переждать. Джеффри  в
безопасности в замке Лестера. Он останется там, пока Роберт не добьется  для
него прощения у Генриха. Тебе не нужно опасаться Генриха. Он будет любезен с
тобой ради памяти твоего отца. Джеффри поможет тебе во всем.
   - Я не стану выжидать. Даже если ты не позволишь, я последую за тобой.
   - Черт возьми, какая ты упрямая. Ты ничем не сможешь помочь мне. О чем бы
ни договорился Роберт, я должен стерпеть все. Если я буду возражать,  Генрих
не пойдет на уступки.
   - Тогда я буду просить за тебя. Мой отец был другом Генриха. Говорят, что
Генрих не может устоять перед красивыми  женщинами.  Возможно,  мне  удастся
уговорить его.
   - Кэтрин! - зарычал Рэннальф.
   - Я не уступлю, пока не сделаю все, что в моих силах.
   - Ты дурочка! Я заключил сделку через  Лестера.  Моя  жизнь  в  обмен  на
земли, которые отойдут к Джеффри. Ты остаешься?
   - Нет. Я не заключала никаких сделок и  буду  бороться  всеми  возможными
способами.
   - Тогда иди, - сказал Рэннальф. - Мне плевать, что ты собираешься делать,
но, если ты свяжешься с этим развратником, я убью тебя.
   Мэри уехала с женихом в свое  поместье,  так  что  Кэтрин  сама  отдавала
приказания, касающиеся отъезда. Все было продумано  до  мельчайших  деталей.
Вышколенные слуги старались угодить своим хозяевам.

***

   Когда Рэннальф и его жена прибыли в Лондон, дом был тщательно прибран.  В
кладовой было полно припасов.  Огромная  кровать  под  пологом  и  рама  для
вышивки Кэтрин - все было расставлено по местам.
   Рэннальф пришел к Стефану сразу же по приезде. Было ясно, что  на  короля
не стоит надеяться. Он подпишет все, что ему велят. Стефана больше не было в
этом  мире.  Гораздо  важнее  было  то,  что  сам  Генрих  на   встрече   не
присутствовал. Не было ни  Херефорда,  ни  Лестера,  ни  Глостера.  Рэннальф
чувствовал, что они избегают его.
   Время шло, казалось, что оно ползет. Наступило  тринадцатое  января  1154
года. Этот день  начался  для  Рэннальфа  очень  неудачно,  утром  произошла
мучительная ссора с Кэтрин.  Причина  была  необычной.  Кэтрин  потребовала,
чтобы ее муж был одет как подобает знатному человеку. Она  принесла  платье,
отделанное  драгоценностями,  и  пригласила  цирюльника.   Раздраженный   ее
приготовлениями, Рэннальф ответил, что не наденет  роскошных  одежд.  Кэтрин
стала настаивать.
   - Трус! - воскликнула она вне себя от ярости. - Ты поползешь, как побитая
собака, надеясь на жалость? Если нам суждено быть побежденными,  по  крайней
мере встретим это достойно.
   И тут Рэннальф ударил ее. Это случилось первый и единственный раз.
   - Никому не позволено безнаказанно называть меня так! - зарычал он.
   Раскаявшись, он  хотел  надеть  великолепную  рубашку,  чтобы  порадовать
Кэтрин, но она швырнула ее в огонь и возвратилась на женскую  половину.  Они
молчали всю дорогу до Уайт Тауэра.  Когда  они  вошли  в  тронный  зал,  она
нацепила на лицо маску покорной жены, и никто из  присутствующих  ничего  не
заподозрил. "Пара гордецов", - подумал Рэннальф. Началась церемония присяги.
Рэннальф преклонил колени и получил поцелуй мира.
   Присягнув, он собрался уходить. В этот день ничего больше не должно  было
произойти.
   - Сейчас ты довольна? - спросил он, когда Генрих наконец сошел с помоста,
возведенного в центре зала.
   Кэтрин мило улыбнулась, но голос ее дрожал от ярости.
   - Наступил момент, которого я ждала. Я все еще надеюсь на лучшее. Я  буду
сражаться до конца. Мне необходимо поговорить с Генрихом.
   - Я запрещаю тебе!
   - Вы опоздали, милорд, - послышался сладкий голос. - Мадам, я  здесь.  Вы
настолько красивы, что я подчинюсь вашей  воле,  даже  если  вы  жена  этого
невежливого человека. А если нет, то тем более вы не должны его слушаться.
   Кэтрин почтительно склонила голову.
   - Нет, нет, - рассмеялся Генрих. - Вы так красивы. Прекрасная леди  может
позволить себе стоять прямо. Я знаю, кто вы. Вы леди Соук.  Посмотрите,  как
хмурится ваш муж!
   Рэннальф пытался справиться с собой, зная, что  эта  болтовня  ничего  не
значит. Это ему удалось. Из-за широкой спины Лестера показалось  улыбающееся
лицо Джеффри. Роберт же  был  мрачен,  и  впервые  Рэннальф  засомневался  в
отношении к нему молочного брата. Что бы  ни  происходило,  они  с  Робертом
всегда понимали друг друга. Неужели это в прошлом?
   - Да, это моя жена, - сказал Рэннальф.  -  Опасно  давать  такие  советы,
милорд, так как  она  так  же  своенравна,  как  и  красива,  -  добавил  он
язвительно. Генрих, казалось, не заметил этого.
   - Все женщины одинаковы, - улыбнулся  он,  думая,  что  это  единственная
женщина, с которой не стоит флиртовать. Генрих любил женщин, но Рэннальф  не
относится к тем, кто покорно снесет оскорбление. Его надо успокоить. - Вы не
одиноки, лорд Соук, - весело сказал он. - Посмотрите, как сникает  Херефорд,
когда говорит его жена. Я  не  лучше.  Когда  моя  жена  повышает  голос,  я
подчиняюсь. - Он отыскал взглядом Джеффри. - Ты сын  Соука,  не  правда  ли?
Проводи леди Соук домой. Мадам,  не  смотрите  на  меня  так  испуганно,  не
бойтесь. А вы, Соук, подойдите поближе. Я хочу кое-что сказать  вам.  Генрих
был рад видеть здесь Кэтрин. Соук привез сюда свою жену. Это доказывало, что
Рэннальф не собирается  поднимать  восстание.  Генрих  хотел  показать  свою
благосклонность и подвергнуть  испытанию  обещание  Рэннальфа  повиноваться.
Сейчас он пытался пустить в ход все свое обаяние,  чтобы  заполучить  сердце
Рэннальфа, как и его присягу.
   Он быстро зашагал вниз по холму, увлекая за  собой  Рэннальфа.  Это  была
странная привычка -  беседовать  во  время  ходьбы.  Рэннальф  понимал,  что
благодаря этому невозможно ничего подслушать. У Генриха, очевидно,  были  на
то свои причины.
   - Ответь мне по совести, - сказал Генрих, - твое решение служить мне было
добровольным?
   - Вполне, - ответил Рэннальф. - В противном случае  я  не  пришел  бы.  Я
ничего не делаю наполовину. Буду  говорить  откровенно,  иначе  я  не  умею.
Однажды я присягнул Стефану и исполнил свой долг. Мой лорд освободил меня от
этой клятвы и приказал присягнуть вам. Прежде я повиновался Стефану,  теперь
буду повиноваться вам.
   - Если ты всегда будешь так откровенен со мной, я буду очень рад. Соук, я
не очень открытый человек, часто говорю много и  витиевато,  но  с  тобой  я
всегда буду честен. Одних людей можно связать любовью  и  долгом,  других  -
запугать или подкупить,  а  некоторые  не  поддаются  никакому  воздействию.
Последних у нас хватает, первых слишком мало. По мнению Лестера и Херефорда,
ты человек долга. Таких  людей  немного,  я  умею  их  ценить.  Я  хотел  бы
завоевать твое уважение и любовь. - Я не могу обещать вам этого,  -  ответил
Рэннальф. Если это была игра, то очень жестокая. Соук не  ожидал  такого  от
Генриха. - Мне очень важно, чтобы вы простили меня.
   - Я простил тебя, когда ты поклялся служить мне.
   - Правда? - спросил Рэннальф с надеждой.
   - Разве я чудовище? Неужели  я  сегодня  буду  обнимать  человека,  чтобы
повесить его завтра?
   - Тогда почему я не получил документа, подтверждающего ваше прощение?
   Генрих засмеялся.
   - Может быть, ты объяснишь мне, как я должен был его сформулировать. Ведь
ты служил  королю  Англии.  Это  поставило  бы  меня  в  нелепое  положение.
Оставаясь  королем,  Стефан  не  может  править  страной,  поэтому  я  готов
исполнить этот высокий долг.
   Он не лукавил. Задумавшись, Рэннальф споткнулся и чуть  не  упал.  Генрих
поддержал его сильной рукой.
   - Я иду не в ногу с тобой, - сказал он. Хорошо, что  такой  человек,  как
Соук, полностью осознал свою вину. Он приобрел верного и волевого соратника,
рабочую лошадь из прекраснейшего  рода,  и  совершенно  даром,  лишь  слегка
потрепав нервы Рэннальфа.
   - Я всегда смотрю вперед, - сказал Генрих. - Из-за  случайно  оброненного
слова или непонимания я не желаю сражаться со своими баронами.  Это  ужасно,
когда страна разорена войной. Певерель  Нотингемский,  Хьюго  Бигод  и  граф
Линкольн - люди, о которых я не хочу говорить. Их нельзя унять.
   Я надеюсь, что ты будешь сдерживать их посягательства там, где  их  земли
граничат с твоими. Займи их. Пусть они не беспокоят меня.
   Рэннальф остановился и удивленно посмотрел на Генриха.
   -  Значит,  эти  земли  все  еще  мои?  Я  посылал  вам  свои  права   на
наследование, но их не возвратили.
   - Не возвратили? - выдохнул Генрих с хорошо разыгранным удивлением. -  Но
я отдал приказ, чтобы их отослали тебе  в  Лондон  после  приезда.  Я  хотел
испытать тебя. Конечно, земли твои. Мне не нужен нищий вассал.
   - Моя жена считает, что вам нужна моя голова. Генрих расхохотался.
   - Еще один раб женских капризов. Тебе и Херефорду  следует  объединиться.
Иди и выпей с ним вина, он  печален  и  подавлен  все  эти  дни.  Ты  должен
разубедить свою жену.
   - Вы не знаете Кэтрин, - ответил Рэннальф. - Если  она  считает,  что  ее
владения могут пострадать, она соберет своих вассалов и поведет их  на  Уайт
Тауэр.
   - Иди и по крайней мере позволь мне разыскать твои грамоты, чтобы  ты  не
обвинял меня, если они будут утеряны, - улыбнулся Генрих.

***

   У Кэтрин, конечно, не было таких намерений. Ей удалось скрыть от Джеффри,
который болтал без умолку, расхваливая нового  короля,  в  каком  ужасе  она
была. Отослав его, она села, опустив руки на колени, собираясь с силами  для
последней битвы.
   Она очень удивилась, увидев Раннальфа, который мчался к ней, перепрыгивая
через ступеньки, забыв о своем недуге. Он ворвался в комнату, сжимая в  руке
свиток, на котором стояла большая королевская печать.
   -  Смотри!  -  кричал  он.  -  Эти  бумаги  подтверждают  мои  права   на
северо-восточные земли! Я ни о чем не просил его! Я даже не смел надеяться.
   - Великолепно, милорд.
   - Он даже лучше, чем я предполагал. Он ценит честь и достоинство.
   - Я правильно поняла тебя, Рэннальф? - прервала его Кэтрин, видя, что  он
проговорит всю ночь о вещах, ничего не значащих для нее в данную  минуту.  -
Опасность миновала?
   - Мы в безопасности, насколько это возможно в таком несовершенном мире, -
радостно