жностью, но собирались распорядиться по своему усмотрению.
   Сама леди Кэтрин не возражала против отъезда  из  родового  поместья.  Ее
отец и бывший муж держались в стороне от двора и гражданской войны,  но  все
равно слухи и обрывки новостей приходили благодаря странствующим  рыцарям  и
торговцам, и она немало знала о короле Стефане и Хью Бигоде. Если он  должна
была достаться одному из них, то удачей было бы попасть в руки Стефана.  Она
слышала о нем как об исключительно добром  человеке,  и  он  на  самом  деле
по-доброму отнесся к ней. Говорили также, что и королева очень  заботлива  и
внимательна к другим, если  это  не  затрагивает  семейных  интересов.  Хотя
подобная доброта не означала, что с желаниями Кэтрин  будут  считаться.  Она
полностью сознавала свое положение. Это значило, что ради собственной выгоды
король и королева сделают для  нее  все  возможное.  Если  необходимо  будет
выдать ее замуж за безобразного грубого наемника, даже за дикое безжалостное
чудовище, они так и сделают, с сожалением, но без  колебаний.  И  когда  Мод
объявила  Кэтрин,  что  та  должна  стать  третьей  женой   сэра   Рэннальфа
Слиффордского, молодая женщина смиренно поблагодарила королеву за милость  и
снисхождение, оказанное троном  несчастной  сироте.  Мод  сочла  необходимым
добавить, что сэр Рэннальф кажется тяжелым и резким человеком, к тому же  он
немолод. Но королева искренне порадовалась за леди Кэтрин  -  ведь  Рэннальф
Тефли никогда не обижал своих жен и был справедливым,  честным,  к  тому  же
здоровым и сильным мужчиной.
   Мод, правда, тогда с сочувствием подумала, что вряд ли  Рэннальф  подарит
своей жене любовь и нежность, но, с другой стороны, он по  крайней  мере  не
будет морить ее голодом, заключать в темницу, проматывать ее добро, избивать
для собственной утехи, а это было если не обычным, то частым явлением.
   Леди Кэтрин, в отличие  от  Рэннальфа,  не  стала  противиться,  узнав  о
предстоящем  союзе.  Но  и  особой  радости  тоже  не   выказала.   Глубокая
религиозность, строгое воспитание, то, что она пленница, которая не  властна
над своей судьбой, заставили ее покориться требованиям сильного. Кроме того,
дух Кэтрин был подавлен - трагедии последнего год тяжким бременем  легли  на
ее нежную душу. Горе притупило чувства, и казалось, все худшее  в  ее  жизни
уже случилось.
   Когда бесчувственного Юстаса выносили с  поля  боя  у  Девайзеса,  Кэтрин
хоронила своего молодого мужа и трехлетнего сына. Она не была  страстно  при
вязана к мужу, да он и не обладал силой духа, необходимой  для  того,  чтобы
вызвать ее любовь. Но его выбрал ей в мужья  добрый,  горячо  любимый  отец.
Избранник отчасти оправдал ожидания графа Соука - он был добрым и  сердечным
человеком. Муж любил ее, и Кэтрин смирилась со своей участью.  Она  искренне
скорбела о муже, потеряв его, но ее скорбь не была глубокой.  Чувство  же  к
сыну был совершенно другого рода. Кэтрин испытала жесточайшую боль,  потеряв
дитя, и это повлекло за  собой  еще  одну  трагедию:  Кэтрин  ждала  второго
ребенка, но на седьмом месяце у нее случился выкидыш. А ведь она так  хотела
этого ребенка, так мечтала о нем! Непосильное бремя двойной  потери  сломило
ее. Жизнь для нее стала бессмысленной, и всем казалось, что дни леди  Кэтрин
сочтены. Только нежная забота отца вернула ее  к  реальности,  его  нежность
давала ей силы. И тут леди  Кэтрин  настиг  еще  один  страшны  удар:  отец,
дорогой, единственный человек, который связывал ее с жизнью, - умер.
   Кончина графа Соука окончательно подорвал силы леди  Кэтрин.  Ее  хрупкая
душа будто заледенела - ничто уже не  трогало  ее.  И  когда  король  Стефан
объявил, что отныне леди Кэтрин и ее земли  переходят  под  опеку  короны  и
дальнейшие распоряжения о ее судьбе будут сделаны исходя из интересов трона,
она лишь покорно  склонила  голову.  Кэтрин  ощущала  себя  невесомым  сухим
листочком, оторванным от дерева, который безжалостный ветер несет  по  своей
воле. Она молчала и когда Стефан распоряжался в ее замке, готовясь к  осаде,
и когда укладывала вещи, отправляясь ко двору, и когда королева  объявила  о
ее новом супружестве, угодном трону.

***

   Сидя в комнате Рэннальфа Слиффордского, глядя на огонь в камине, королева
Мод раздраженно думала, что не помешало  бы  этому  мужлану  быть  таким  же
послушным, как леди Кэтрин. Сегодня королева устала и не хотела  уговаривать
несговорчивого  мужчину,  который   неблагодарно   отверг   столь   выгодное
предложение, сделанное ради его блага. Если бы он, как Кэтрин,  хотя  бы  не
выражал ни радости, ни отвращения, но он сидел со сжатыми кулаками,  опустив
глаза,  принимая  все,  что  ему  говорили,  как  наказание.  Мод  чуть   не
рассмеялась, представив Рэннальфа на совете. Дурак! Он даже не понял,  какой
подарок получил. Леди Кэтрин не только обладала  прекрасным  характером,  но
была красива и послушна. Сильная  саксонская  кровь  придавала  ей  прелесть
Снегурочки, ее волосы отливали бледным золотом, кожа была  белой  и  нежной,
как снятое молоко, а большие глаза, загадочные и невинные,  как  у  ребенка,
светились мягкой голубизной.
   Мод, однако, не переводила  разговор  на  невесту  Когда  закончились  ее
расспросы о детях Рэннальфа он был уже одет. Не желая возвращаться в большой
зал. Мод приказала женщинам  принести  еду  сюда.  Сэр  Рэннальф,  казалось,
совсем расслабился, когда уселся в мягком кресле  с  высокой  спинкой  перед
огнем и принялся за еду. Сейчас  его  тело  дышало  спокойствием,  только  в
глазах иногда вспыхивали тревожные огоньки.
   - Нет, - улыбнулась ему Мод, -  не  рассматривай  меня  так  недоверчиво,
милорд. Мы оба знаем что я пригласила тебя, чтобы высказать свои соображения
и выслушать тебя.
   - Хорошо, что вы честны со мной, мадам.
   - Возвращаю тебе эту благодарность, сэр Рэннальф. Ты так предан нам,  что
я не хочу взвешивать каждое слово Рэннальф рассмеялся своим резким скрипучим
смехом.
   - Если вы хоть раз не взвесили слово, обращенное к любому человеку, с тех
пор, как стали королевой в этом государстве, перед следующей битвой я наточу
меч собственными зубами.
   Мод была задета за живое, потому что он говорил правду и в его голосе она
услышала оттенок злости. Ее тон стал сухим и резким.
   - Стефан и я не  собираемся  возвышаться  на,  остальными  смертными.  Не
понимаю, почему ты принижаешь нас настолько, что не можешь  поверить  в  то,
что мы честны с теми, кому доверяем!
   "Доверие" было самым неудачным словом в  ее  фразе.  Рэннальфу  нравилась
Мод, но он не доверял ей и прекрасно понимал, что она не доверяет ему.
   - Вы утратили это свойство, - ответил он с обычной для него прямотой.
   Мод вздохнула, осознав, что он не хотел  причинить  ей  боль.  Бесполезно
играть словами с человеком, который всегда говорит то, что думает, ничего не
боится и не ищет  благосклонности.  Трапеза  близилась  к  концу,  разговор,
казалось, себя исчерпал, а Мод еще и не  подошла  к  решению  вопроса,  ради
которого  затеяла  эту  интригу.  Королева  бесконечно  устала,   утомленным
выглядел и Рэннальф, но устала она или нет -  ей  именно  сейчас  необходимо
получить его согласие на брак.
   - Мне жаль, что мы так некстати затеяли споры по поводу наследницы земель
Соука, сэр Рэннальф.  Стефан  и  я  не  думали,  что  ты  восстанешь  против
женитьбы. Мы, конечно, знали, что твоя вторая жена, леди Аделисия, оказалась
непростым человеком для совместной жизни и ты не  слишком  скорбел,  потеряв
ее, но...
   Королева  подбирала  соответствующие  слова  для  рассказа  о   прелестях
семейной жизни с леди Кэтрин, но Рэннальф, похоже, и не собирался сдаваться.
   - Вы не подумали, что десять лет совместной жизни с этой мегерой  даже  у
святого могли вызвать отвращение к роли мужа?!
   - Наверняка это так, - сухо ответила Мод. - Но и ты, милорд,  не  святой.
Более того, ты почти не был в ее обществе.
   - Я по горло сыт теми немногими днями, что находился дома!
   Мод и сама недолюбливала покойную Аделисию  за  глупость  и  непроходимое
упрямство, но почувствовала раздражение от тупого сопротивления Рэннальфа.
   - У тебя от нее сын, - проворчала она. В ответ раздался его смех.
   - Я не хотел терять ее наследства.
   Мод расстроилась. Если он зашел так далеко и считает радостью  заполучить
наследников даже от  безразличной  ему  женщины,  она  должна  рассказать  о
достоинствах леди Кэтрин. Мгновение она сидела, глядя на свои руки и  борясь
с утомлением, затем подняла голову, поняв, что он подтолкнул  ее  к  важному
открытию.  Наследство  женщины,  у  которой   умерли   дети,   при   обычных
обстоятельствах  возвращалось  семье,  а  Рэннальф  был  слишком  честен   и
справедлив, чтобы незаконно присвоить приданое бездетной жены. У леди Кэтрин
не было семьи, совсем никого не было.
   - Да, вот еще о чем я хотела поговорить  с  тобой!  Приданое  Аделисии  -
ничто по сравнению с землями Соука. Ты  уже  говорил,  что  тебе  достаточно
земли, но я уверена, ты хочешь, чтобы в твоих владениях царили покой и  мир.
Поразмысли, милорд, кого среди неженатых мужчин ты хочешь иметь  в  качестве
соседа?
   Несколько секунд Рэннальф смотрел на пламя в камине,  затем  обернулся  и
взглянул на королеву. В следующую минуту его широкие брови хмуро  сдвинулись
к переносице.
   Мод пристально изучала его лицо, будто хотела суметь описать малейшую его
деталь той, которая станет, по ее решению, женой этого  упрямца.  В  нем  не
было ничего, кроме силы, чтобы привлечь  красивую  женщину.  Худое  лицо,  к
счастью, лишь слегка тронутое шрамами, выдающаяся вперед  мощная  челюсть  и
мрачно сжатые тонкие губы. Тонкий нос не портил облика, а яркие серые  глаза
можно даже было счесть красивыми.  Шапка  спутанных  кудрей  не  поредела  с
возрастом, но годы высеребрили  темные  волосы.  Это  говорило  о  том,  что
молодость ушла. Его лицо вряд ли можно было романтически  воспеть,  особенно
если принять во внимание грубые  манеры,  но  Мод  решала  и  гораздо  более
безнадежные задачи.
   - Понимаю, - медленно проговорил Рэннальф, - что верных людей  мало,  но,
несомненно, вы сможете найти не одну дюжину среди нуждающихся молодых людей.
   - Возможно, хотя и не уверена. Соук был верным  сторонником  Генриха.  За
леди Кэтрин склонности к Анжуйцу не наблюдалось,  однако  мало  ли  что  она
скрывает. А молодой человек может поддаться ее влиянию -  она  необыкновенно
красива. Важнее другое: может ли нуждающийся молодой человек  служить  целям
короны и государства?  Вряд  ли,  ибо  неожиданно  свалившееся  богатство  -
тяжелое испытание для неокрепшего духа. Мы очень много думали об этом  шаге.
Понравится ли тебе, если землями Соука завладеет жадный до богатства нищий?
   Морщинка раздумья углубилась. У Мод не было нужды переходить к  следующей
теме, пусть пока поразмыслит. А когда подумает, то все поймет сам. На восток
и юг от Соука лежали земли графа  Норфолкского.  Хью  Бигод,  без  сомнения,
мирный человек, но он был явным врагом короля и королевы, даже когда не  был
другом  Генриха  Анжуйского.  Норфолку  и  хозяину  Слиффорда  не   пришлось
сражаться главным образом потому, что они уважали друг друга и у них не было
возможности бросить друг другу вызов. 3а исключением служения  делу  Генриха
Анжуйского граф Соук и его вассалы почти не принимали участия  в  сражениях.
Кроме того, Соук был мягким человеком, глубоко религиозным.  Таким  образом,
его земли много лет служили буфером между землями Слиффорда и Норфолка.
   Если это место займет юноша, приверженец короля,  то  военной  стычки  не
избежать: или молодой человек будет провоцировать Норфолка, пытаясь прибрать
к рукам его земли, или Норфолк увидит его неопытность и попытается отхватить
лакомый кусочек от богатых угодий Соука. Кто бы ни стал новым хозяином  этих
земель, Рэннальфу неизбежно придется сражаться с одним из них, а  вероятнее,
и обоими. Он будет вынужден воевать с Норфолком чтобы  удержать  нейтралитет
чужой территории, и отдаст свою кровь и силы, борясь за  богатство,  которое
ему не принадлежит. Еще худшее  случится,  если  вассалы  не  примут  юношу,
который служит королю в качестве своего сюзерена. И снова Рэннальф  вынужден
будет воевать. Если необходимо сражаться с этими людьми, то лучше делать это
ради собственной выгоды, когда он женится на Кэтрин.
   Однако было еще одно обстоятельство, о котором не упомянула королева, ибо
никогда не принимала во  внимание  возможность  благодарной  памяти.  А  вот
Рэннальфу это воспоминание пришло на ум прежде всего.
   Когда-то,  в  1137  году,  когда  гражданская  война  в   Англии   только
начиналась, дядя  Кэтрин  -  тогдашний  владелец  замка  Соука,  решил,  что
наступил час для расширения  собственных  владений.  Он  считал,  что  время
всеобщей вражды - прекрасный повод для захвата соседнего  с  ним  Слиффорда,
который унаследовал 26-летний Рэннальф. Старший Соук принес, присягу  королю
Стефану и  под  предлогом  того,  что  Рэннальф  якобы  перешел  на  сторону
мятежников, с помощью  объединенных  сил  королевской  армии  и  собственных
наемников взял штурмом Слиффорд, а самого Рэннальфа захватил в плен.
   Однако развязка истории оказалась совсем не такой, как  предполагал  граф
Соук, - за насильственный захват чужой  собственности  и  использование  для
этих предательских целей королевских войск он был казнен.
   Окровавленного Рэннальфа поставили на  колени  перед  Стефаном,  но  этот
мягкий человек  со  свойственной  ему  щедростью  не  потребовал  возмездия.
Перекрестив его мечом, король сказал, чтобы  Рэннальф  поклялся  бороться  с
мятежниками и перешел на сторону короля, ведь до нападения Соука  он  стойко
держал нейтралитет. Рэннальф не таил зла на Стефана за ущерб, нанесенный его
землям. Жизнь в двадцать шесть  лет  еще  окутана  романтикой  и  иллюзиями,
поэтому юный вассал с готовностью и благодарностью принес  клятву  законному
королю.
   Рэннальф Тефли умел помнить хорошее. По его мнению, он был обязан Стефану
жизнью и честно. сражался за его трон. А то, что после  этого,  несмотря  на
мятежные настроения, вассалы земель Соука ни  разу  не  предприняли  попытки
завладеть его землями, считал для себя еще не оплаченным долгом;
   Теперь же пришло время отдать долг Стефану - Рэннальф должен жениться  на
наследнице Соука. Это неприятно, но будет лучшим выходом из положения.
   - Ты должен рассмотреть и другие вопросы, милорд, - мягко  добавила  Мод,
когда ее опытный глаз отметил, что выражение лица Рэннальфа смягчилось.  Это
был верный признак, что он осознал суть ее логики и  продвигается  в  нужном
направлении. - Помни, нет иных наследников в Соуке, кроме леди Кэтрин.  Если
ты женишься на ней, земля и титул останутся за  тобой,  неважно,  родит  она
тебе ребенка или нет. Если она не понравится тебе,  ты  можешь  отослать  ее
куда-нибудь в глушь и спокойно владеть ее землями.
   Рэннальф не ответил, но его лицо внезапно  напряглось,  будто  окаменело.
Мод поняла, что поспешила и потеряла преимущество.
   - Ты задумывался, почему я оказываю на  тебя  такое  давление,  заставляя
принять то, что обогатило бы нас, окажись оно в наших руках? Возможно,  если
бы ты возражал, я бы, в другой ситуации,  попросила  тебя  назвать  для  нее
жениха более подходящего, чем ты. Ты знаешь, почему я  не  могу  сейчас  так
поступить.
   Мод не хотелось напоминать Рэннальфу о его долге по отношению к  Стефану.
Такие напоминания в большинстве случаев рождают негодование. Но  она  твердо
решила заставить Рэннальфа жениться на Кэтрин.
   - Рэннальф, Стефан всегда любил тебя и оказывал  милости.  Что  заставило
тебя так злобно оговорить его перед всем двором? Ты поклялся ему мечом. Твоя
обязанность - оказывать ему почтение и  отстаивать  его  честное  имя  перед
другими. Ничто не спасет сейчас его чести, кроме твоего согласия.
   Рэннальф молчал. Он разрывался между необходимостью узнать, каким образом
Соук стал свободным, и страхом, что он не  сможет  смотреть  леди  Кэтрин  в
глаза. Он восхищался умом королевы, но знал, что она способна на дьявольские
поступки, чтобы защитить мужа и семью.
   - Я знаю, что леди Кэтрин была замужем и  у  нее  был  маленький  сын,  -
наконец вырвалось у него. - Полагаю, вы как-то избавились от отца и мужа? Вы
уничтожили и ребенка? Зная это, могу ли я взять бедную женщину в  жены?  Был
ли я несправедлив в своем гневе?
   - О, небеса! - возмущенно воскликнула Мод. - Неудивительно,  что  ты  был
разгневан. Однако ты чудовищно заблуждаешься. Отец леди Кэтрин скончался  от
старости, ты знаешь это. Муж и ребенок умерли  не  по  нашей  вине.  Клянусь
жизнью моего мужа! Поверь!
   Рэннальф вздохнул и поежился в кресле. Если бы Мод поклялась своей честью
или призвала в свидетели Господа - это было бы  сомнительно,  но,  если  она
присягнула жизнью Стефана, ее слова - чистая правда.
   - Почему они умерли? - осторожно спросил он.
   - От холеры. Пища была заражена, весь юг пострадал. Я думала, вы  слышали
об этом в Слиффорде. Это было так ужасно. Это Божья воля, не наша, Рэннальф.
Более того, ты не должен беспокоиться, она больше не носит  семя  мужа.  Она
разродилась мертвой семимесячной дочерью три месяца  спустя,  вот  что  было
после того, как похоронили ее мужа!
   - Она так много потеряла. Как горько насильно вступать в новый брак!
   Мод внимательно посмотрела в  лицо  гостя,  пытаясь  угадать  его  мысли.
Выражал ли Рэннальф симпатию страдающей женщине или беспокоился об отношении
к нему? Это не имело значения. Теперь у королевы не  оставалось  сомнений  -
Рэннальф примет предложение.
   - Это так, - утешала его Мод. - Я  тоже  теряла  детей  и  сочувствую  ее
скорби. Нет другого пути. Землей должны  управлять  сильные  люди.  Если  ее
состояние захватит Бигод, ее постигнет гораздо худшее, чем брак с  достойным
человеком, и она знает это. Нет утешения материнской скорби. Но я говорю  от
всего сердца, что ей станет легче, если у нее будут  другие  дети.  Тебе  не
надо ее бояться. В ней  нет  злобы,  она  так  много  потеряла,  что  сильно
привяжется к отцу новых детей.
   Рэннальф нахмурился, но Мод больше не испытывала сомнений.
   - Хорошо, - неожиданно громко и решительно сказал он, словно обрубил  все
сомнения. - Я отдам королю поместье и земли у моей западной  границы,  какие
вы давно жаждали получить в качестве выкупа за невесту,  но  ничего  больше.
Земли Соука обширны, но Соук слишком любил книги, чтобы прилично  заботиться
о землях, и иссушил  их,  правда,  не  без  помощи  Генриха.  Они  в  плохом
состоянии. Мне придется много работать, прежде чем я  получу  отдачу.  Хуже,
если вассалы начнут сражаться, война обойдется мне дороже.
   - Как хочешь, милорд, - согласилась Мод кротко, но в  ее  голосе  звучало
едва скрываемое ликование. - Уверена, мы не будем спорить о сроках, так  как
наше желание - угодить тебе. Оставь нам решать эти вопросы.

Глава 2

   Зима выдалась необычно мягкая,  -  подумала  Кэтрин,  дрожа  и  поплотнее
закутываясь в подбитую мехом мантию, - и  так  неожиданно  в  марте  начался
снегопад". Она остановилась и, наклонившись над  оградой,  загляделась,  как
крупные хлопья снега тихо укрывают голые ветви деревьев. Ветерок не тревожил
снежного покрова. И вот уже на деревьях не  осталось  ни  одного  сучка,  не
покрытого белой бахромой. "Совсем как моя душа, - думала она, -  она  укрыта
горестным белым саваном".
   Кэтрин полюбила эти прогулки, ведь  только  природа  могла  своим  вечным
тихим обликом утишить ее горе. Как бы она хотела забыть о пережитом хоть  на
миг, отвлечься чем-нибудь, освободиться от скорбных мыслей.  Она  вспомнила,
что королева пыталась ей рассказать о будущем муже - сэре Рэннальфе. И  хоть
леди Кэтрин ничего  уловить  не  смогла  -  последние  месяцы  ей  никак  не
удавалось сосредоточиться, ибо пульсирующая боль утраты мужа и сына так и не
рожденной дочери и отца заглушала все,  но  даже  сквозь  пелену