ать немного в доме. Непостижимо, почему дети так относятся к родителям. Не умеют объективно смотреть на вещи, не говорят правду, только навязывают свою волю. Нет, не желаю, чтобы меня к чему бы то ни было принуждали.

***

     Мы с Тосей поехали покупать подарок Адаму. Нельзя было оставить его без презента только потому, что я влезла в долги. Мой шеф заплатил семьсот злотых за текст, значит, есть деньги и на квартплату, и на подарок. К сожалению, ни у меня, ни у Тоси не было ни намека на идею, что бы такое ему купить. Тося решила, что не стоит расстраиваться, - окажемся в магазине, так идеи моментально сами полезут в голову. Она захватила все свои сэкономленные деньги, потому что мы редко ходим по магазинам вместе.
     Мы решили, что купим какую-нибудь милую вещицу, что-нибудь этакое, что и нам доставит радость. Уже в первом парфюмерном магазине я купила своей маме флакончик духов - в самый раз под елку на Рождество.
     Тося воскликнула:
     - Тогда и я себе что-нибудь куплю!
     Ну и отлично, ведь не каждый день женщина попадает в магазин парфюмерии. Заодно и я взглянула на эти "Кензо", которые не выносит Ренька, но которые так понравились мне. Ну и купила, потому что жизнь меня научила: никому и в голову не придет мне их подарить, а так я сама себе сделаю приятный подарок. Воспользовавшись случаем, мы обзавелись также ночными и дневными кремами (рекламная скидка), тушью для ресниц (Тося свою потеряла, а у меня и не было), чудненькими тенями для век (хоть чем-то надо себя в этой жизни порадовать), а также маслом для ванн (с огромной рекламной скидкой). Мы так и не придумали, что же купить Адаму, и наконец Тосю осенило:
     - Не надо ему покупать никакой парфюмерии, это банально. Лучше купим какой-нибудь классный ремень.
     В магазине кожгалантереи мы переворошили буквально все и не обнаружили ничего примечательного, пожалуй, кроме дамского поясочка, который был сшит как будто для меня, и кошелька для Тоси.
     - Не переживай, - успокоила дочь, - пошли в магазин с инструментами.
     Туда мы и отправились. В том магазине не было ничего интересного, лишь какие-то дурацкие инструменты, а потому мы, чтобы не терять времени, быстро оттуда ушли.
     По пути заглянули в хозяйственный - кто знает, а вдруг чего приглядим? И впрямь, наконец-то попались стаканы из толстого стекла, о каких я всегда мечтала, а Тося присмотрела вазочку в свою комнату. Потом мы решили устроить себе перерыв на кофе. Выпили по апельсиновому соку, и оказалось, что возле кафе находится магазин одежды. Правда, женской, но что нам мешало зайти. Нечасто выпадает оказия поглазеть на шмотки. Не то чтобы мы собирались что-нибудь покупать, а только так, взглянуть. На беду, едва я вошла, замерла от восхищения. Там висело платье моей мечты - насыщенный оливковый цвет, воздушное, до самой земли. Я охнула. Тося покосилась на меня с отвращением.
     - Не стони, возьми да примерь - такая возможность, - заявила она авторитетно.
     Я примерила, сидело как влитое. Я не собиралась его покупать, но Тося меня убедила, что в другой раз буду специально искать и ничего лучше не найду, и к тому же у меня день рождения. Себе же она выбрала две блузочки, на которые мне пришлось ей добавить. В магазине мужской одежды не было ничего интересного, кроме потрясного блейзера цвета спелой сливы, но Тосе он был велик, а Адам не любит слив.
     Мы вернулись домой усталые, но довольные. На вокзале купили у русских настоящий военный бинокль. Адасик должен был обрадоваться - пусть это и не практичный подарок, зато приятная безделица для души.
     Тося, унося свои покупки наверх, заметила:
     - Ну, что я тебе говорила? Достаточно только войти в магазин, и идеи сами приходят в голову!
     Счета за квартиру оплачу из денег, которые получу за договорные работы.
     В итоге "наш" день рождения вылился в чудесный праздник. Мы выставили на окно колонки, Адам купил в гипермаркете факелы, сад наполнился теплым гостеприимным светом. Кое-какие соцветия тыквы уж пуза-тились плодами, и все выглядело, как в хорошем фильме, ей-богу. А мой Адась, не обращая внимания на присутствие моей собственной дочери, танцевал, прижав меня крепко, под звездами, и все было так, как и должно быть испокон веков, всегда. Наконец-то!

***

     Позвонила Аля. Ей срочно позарез понадобились деньги, у нее заболела мать, и она была в безвыходном положении. Я поехала в Варшаву, взяла в банке эти злополучные десять тысяч и отдала. Может, Адам не бросится сию же минуту покупать компьютер. У Шимона каникулы. Тося уехала с Эксом. Одна! Йоля как пить дать обрадовалась, знаю это из своего жизненного опыта. Ее благоверный сказал, что ему необходим отдых. Я бегом вернулась домой и села за компьютер.

***

     Если не платить за телефон, то я сэкономлю сто сорок злотых. Если не платить за свет - еще двести двадцать. Деньги на оплату этих квитанций мы держим в ящике стола на кухне. Надо думать, сразу телефон и свет не отключат. А это уже триста шестьдесят. В редакции я должна получить по крайней мере восемьсот двадцать по этим идиотским договорным работам, за сверхнормативные письма - двести тридцать пять, а если пойдет статья, которую мне пришлось править всю прошлую ночь, то, возможно, шеф мне заплатит за нее триста злотых. Ну никак не набираются эти десять тысяч. Отец может две одолжить. Мало. Мне не выпутаться. Не могу ничего сказать Адаму - это я знаю абсолютно точно. Я не вставала от компьютера девять часов подряд.
     Ренькин муж искал кого-нибудь, кто бы вносил данные на дискеты. Зашел вчера после обеда, поинтересовался, может, какая-нибудь машинистка в редакции хочет подработать. Хочет, еще как. Он не догадался, что это я. Если успею к среде, заработаю еще триста двадцать, и это "чистыми", без налогов. Мало.
     Когда Адам заснул, я встала и включила компьютер, собираясь выполнить заказ Артура. Цифры прыгали перед глазами. В три часа надо было закончить, а то я слишком часто начала ошибаться. Вдруг услышала - хлопнула дверь - и подскочила на стуле. Передо мной возник Адам; не очнувшийся от сна, он тер глаза.
     - Ты в своем ли уме? Я улыбнулась:
     - Не могла уснуть. На меня снизошло вдохновение.
     Выключила компьютер и вмиг заснула.
     Необходимо все хорошо продумать. И не допустить, чтобы Адаму на глаза попались выписки с банковских счетов.

Ты должна что-то с собой сделать

     Ну и в довершение всего сам Адасик сказал мне:
     - Ты должна что-то с собой сделать!
     Я издала стон, это было подобно приказу взглянуть на небо. А ну-ка попробуйте задрать голову вверх, когда что-то вступило в шею! Абсолютно невыполнимо. Не пойму, почему из всех, кого я знаю, только у меня что-то не так с этой шеей. Может, потому, что я часами сижу за компьютером вместо того, чтобы, например, играть в теннис. Ежедневно. Независимо от времени года. Разумеется, я бы и сама предпочла погонять мячик на корте, а не маяться перед экраном! Утешаю себя тем, что у других еще хуже. Вот, к примеру, моя приятельница из соседней редакции. Их начальник стер им все игры в компьютере. Неужели главному редактору больше нечем заняться?
     Адасик отправил меня к врачу. Ну и, само собой, выяснилось, что у меня дегенеративные позвонки. Сначала мужчины-дегенераты, а потом дегенеративные позвонки.
     Адам вчера приехал с книжкой весьма поучительного свойства на тему позвоночника. Жирным шрифтом, черным по белому на обложке значилось: "Ключ к здоровому позвоночнику - полная его подвижность. Сидячий образ жизни приводит к тому, что позвоночник утрачивает гибкость". И так далее. А внутри перечень упражнений. Делать нечего. Решила их выполнять. Без кассеты, с книжкой в руках. Движение - это здоровье. Извольте. После девятичасовой вахты у компьютера мне надо и о себе позаботиться.
     Облачившись в спортивный костюм, я легла на пол в исходную позицию. Лежу "на правом боку, голова - на правой руке, согнутой в локте. Левой рукой слегка опереться на произвольную опору на уровне живота". Отчего бы и нет? Ноги согнуты в коленях. "Поднимаем вверх ноги, ступни вместе, одновременно поворачиваем бедра". Ну и пожалуйста. Нет ничего проще. Поднимаю.
     И тут на меня набросился Борис, решивший, что я легла на пол исключительно для того, чтобы доставить ему удовольствие, поиграть с ним. Он гавкал. Рычал. Схватил меня за соединенные вместе ступни. То наскакивал, то отбегал. Прыгал! Никогда в жизни большей радости он не испытывал! Я встала и вышвырнула его в прихожую. Легла на пол на правый бок, голова - на правой руке, согнутой в локте. Пес в прихожей завыл. С отчаянным лаем начал скрестись в дверь. Я встала. Он накинулся на меня, словно мы не виделись год. Сел. Я попыталась внятно его образумить. Борис вертелся вокруг меня, дергая когтями брючину моих спортивных штанов. Я объяснила глупой псине, что мне нужно тренироваться, приказала ему спокойно лечь. Он мирно растянулся, я ушла в комнату, легла на правый бок, голова - на правой, согнутой в локте, руке. Собака завыла. Я решила не обращать на нее внимания. Пес заходился воем. Я поднимала ноги.
     - Юдита! - донеслось из сада.
     Я вскочила и открыла дверь на террасу. Борис, радостный, как жаворонок, вылетел из дома. У забора стояла Уля.
     - Что ты там вытворяешь с собакой?
     Уместно было бы спросить, что пес вытворяет со мной. Борис остановился у ограды, виляя хвостом. Я извинилась за него. Возможно, набегавшись, он даст мне спокойно позаниматься.
     Борис забрался в крошечный прудик и с наслаждением забултыхался там в грязи.
     Он никогда раньше этого не делал - знал, что нельзя! Я подбежала, закричала, но было уже поздно. Борис, вымазанный по уши, терся возле астр, как раз в том месте, где самая симпатичная глина. Я орала на него что было сил, и Борис наконец соизволил догадаться, чего я от него хочу. Широко распахнув двери в дом, я вернулась к своей гимнастике. Подлый пес успел прошмыгнуть раньше меня и обтереть всю грязь об ковер, на котором я собиралась, несмотря ни на что, лечь, согнув локоть, как положено, и так далее.
     Я затолкала Бориса в ванну и вымыла. После чего полтора часа драила ванную комнату. Пятнадцать минут расправлялась с запачканным ковром с помощью специального моющего средства. Пятна не смывались. "Незаменим для чистки ковров". Ковер влажный, хотя в инструкции написано, что должен быть сухим. Проверила через час. Не высох. У меня чудовищно разболелся позвоночник из-за того, что я таскала Бориса, спина после уборки ванной и колени заныли - ведь я ползала на четвереньках, пытаясь оттереть пятна.
     Не отступлюсь! Ни за что! На сей раз нет! Нет, коли уж речь идет о здоровье! Но сначала я должна отдохнуть, а кроме того, ужасно захотелось пить. Заварила чай, принесла таз с горячей водой, включила телевизор и опустила ноги в таз. Божественно! Отдохну самую малость и немедленно приступлю к гимнастике для позвоночника, ведь если его не расшевелить, можно стать калекой.
     И тут позвонила моя мама с вопросом, как дела. Удивилась, зачем я купаю собаку, если у меня проблемы с позвоночником. Я выплеснула воду из таза и улеглась на кровать. Там ведь не сказано, что нельзя тренироваться в кровати. Я легла на правый бок, правую руку, согнутую в локте, положила под голову. Осталось только поднять ноги, не разводя ступни.
     Я проснулась под утро. Было холодно. Правая рука по-прежнему лежала под головой. Она вконец занемела. Половина пятого. В комнате воняло мокрой псиной. Свет горел. На автоответчике четыре сообщения, три от Адама. Что он не приедет домой, передача затягивается, он прямо с радио должен ехать на работу.
     У меня болела шея, спина, отваливались ноги и рука и начала трещать голова. Я впустила в дом Сейчаса и Потома, потому что коты, сбитые с толку, сидели за окном на карнизе, погасила свет и натянула до ушей одеяло. Даже зубы не почистила.

***

     Я навела порядок в доме. Если придется возвращаться теперь в семь, то уж точно не будет оставаться сил на уборку. Прихожая, абсолютно вся, перепачкана красновато-бурой землей. Ботинки Адама пришлось засунуть в стиральную машину, на них столько же грязи, сколько, с позволения сказать, недавно было на Борисе. Я согласилась замещать сослуживицу, которая ушла в отпуск. В течение двух недель мне придется изо дня в день ездить в редакцию и отсиживать там с утра до вечера. Но все-таки получу половину ее зарплаты. Адаму я сказала, что меня попросил об этом главный в порядке исполнения служебных обязанностей и в рамках договорных соглашений и что мне очень жаль.
     - Я-то надеялся, что теперь мы немножко отдохнем, - недоверчиво отозвался Адам, - из-за денег переживать не стоит, ты ведь знала, что у меня на этой неделе будет посвободнее.
     Он, должно быть, подумал, что я намеренно его избегаю. Мне совсем не грела душу работа с семи утра до семи вечера - с учетом дороги. И именно сейчас, когда подходило к концу лето, стояли последние теплые деньки, Тося вот-вот должна вернуться с гор, и снова начнутся повседневные хлопоты. Но в моем положении нельзя сбрасывать со счетов тысячу пятьсот злотых.
     Это мой долг. Я взглянула на моего милого.
     - Что-нибудь произошло, о чем я не знаю? - Адам не сводил с меня глаз, и я почувствовала, что меня загнали в угол.
     - А что могло произойти? - пожала я плечами. - Полный порядок. Не могла же я сказать шефу, чтобы он отвязался!
     - Ладно. - Адам встал с кресла. - Ты ведь говорила, что в каникулы у тебя нет такого завала работы.
     Тогда, может, мне пока заняться компьютером для Шимона...
     - Нет! - вырвалось у меня. - Подожди, - добавила я уже спокойнее. - На работе мне сказали, что в сентябре будут специальные скидки, ждут начала учебного года, - плела я в надежде, что отвлеку внимание Адама от пустого счета. Но одновременно ощущала кожей - нечто повисло в воздухе. Понятия не имела - что.
     К концу сентября у меня появятся уже две тысячи. Еще две одолжит отец. Что-нибудь придумаю, лишь бы Адам не приблизился к той улице, где размещается наш банк.
     - А что за фирма? - поинтересовался он.
     - Ой-ой-ой, ты же знаешь, я плохо запоминаю названия. Но завтра я тебе скажу. Воздержись, - заключила я, изо всех сил стараясь произносить это легко и вместе с тем правдиво.
     - Можно и воздержаться, - ответил Адам, но по-прежнему смотрел на меня как-то странно.
     Ну а я ушла в комнату и включила компьютер.
     А потом из Улиного сада до меня долетел громкий смех Кшисика и голос Адама. Ну что же. Я сама во всем виновата.

***

     Не знаю, как я высижу на работе и выдержу ли эти ежедневные путешествия в электричке. Я не могу наклоняться и не могу поворачивать голову. Пришла Реня. Каждый раз, когда я с ней говорю, у меня возникает впечатление, что она от меня что-то скрывает. Возможно, имея горький опыт брака, я просто все воспринимаю слишком болезненно, и мне отовсюду мерещится опасность. Да я и не думаю о нем часто, но каждый раз при встрече с Реней у меня появляются ощущение тревоги и страх потерять Адама.
     Реня уселась в кухне, в комнате у меня была разложена работа, я заваривала чай. Реня вытащила и положила возле себя на столе мобильник. Красный. Нечто новенькое. Выясняется, подарок мужа. Ей не пришлось самой в одиночку тащиться ни в какую расхваливающую себя фирму, которая якобы доплачивает тебе за все разговоры, до того она замечательная и так о тебе печется. Незачем. Солидный подарок. Без повода, из большой любви. Я слегка ей позавидовала. Йолин муж тогда, в нашем прошлом, много бы дал порой, чтобы только меня не слышать. А ее Артур, по-видимому, совсем наоборот. И такое случается. Или что-нибудь к лучшему изменилось в их отношениях, или наоборот. Если мужчина допоздна засиживается на работе, это значит, что его не тянет домой - давайте смотреть правде в глаза.
     Она просидела у меня сорок пять минут. Отгадайте, сколько раз он звонил? Пять! Пять, в среднем - через каждые девять минут.
     - С лимоном? - спросила я, потому что как раз вскипела вода.
     Бзыыы-бзыыы-бзыыы.
     - Котик? Это я. Я тебя тоже. Я у Юдиты, зашла на минутку. Нет. Недолго. Я тебя тоже. Ну пока.
     Я готовила чай. Чайник шумел. Согнала со стола кошек, положила две соломенные салфетки, насыпала сахар в пустую сахарницу.
     - Ну рассказывай, как дела, я так давно тебя не видела, - сказала Рене.
     Бзыыы-бзыыы-бзыыы.
     - Котя? Да, это я. Мы пьем чай. Скоро буду. Я тоже соскучилась. Хорошо. Скажу. Ну пока.
     - Привет тебе, - прощебетала Реня.
     Я сказала "спасибо", налила в стакан заварку, нашла не доеденные по чистой случайности орешки в меду и попыталась выйти на связь с соседкой.
     - Нет, я не ем орешков: Котя говорит, что я прибавила в весе.
     Бзыыы-бзыыы-бзыыы.
     - Котя? Юдита угощает меня орешками в меду, но я есть не стану. Я тебя тоже. Целую. Пока.
     Я смотрю на гостью - ничуть она не прибавила, скорее, я бы даже сказала, сбавила - в умственном плане. Меня бы мужик доконал, если бы названивал каждые три минуты, пусть даже каждые девять. Хотя если бы у Адама был телефон, мне было бы проще с ним общаться.
     - Может, лучше выключить телефон? - предложила я робко.
     - Да ты что, ведь он мне затем и купил его, чтобы в любую минуту со мной поговорить.
     И впрямь.
     Бзыыы-бзыыы-бзыыы.
     - Котя? Это я.
     А кто, Боже милостивый, мог бы еще ответить на звонок.
     - Да, скоро приду. Мы заканчиваем пить чай. Как дела у Юдиты? Наверное, все в порядке. Я тебя тоже. Пока.
     Телефон чудненький. Маленький. Что же, черт подери, произошло? До сих пор она редко заводила разговор о муже, и его никогда в это время не было дома, а тут надо же! Я проводила ее до машины. Реня швырнула сумку на заднее сиденье, запустила двигатель, обернулась, пошарила, потом, найдя то, что искала, поднесла к уху. Тронулась. Уехала.
     Ну и ладно, по крайней мере не успела вывести меня из себя своей болтовней о мужчинах, которые всегда могут тебе изменить, а ты даже и не догадаешься, что они тебе изменяют. А все же, если бы этот Артур был настолько влюблен, то возвращался бы домой раньше. Ведь Реня все время одна. Ничего удивительного, что придумала этот теннис в Варшаве.
     Вспомнилось мне, как Бася и ее муж пригласили меня на ужин вместе с Адамом, еще зимой. У них была пятнадцатая годовщина свадьбы, и они решили это событие отпраздновать. Мы уже давно заказали роскошные креветки с чесноком, которые готовят на масле и подают в теплом виде, а Бася все водила пальчиком по меню, муж пытался заглянуть через плечо. Официант стоял и ждал.
     - Может, сначала вы закажете? - Официант, не выдержав, обратился к ее супругу.
     - О нет, только после жены, - ответил мужчина ее жизни.
     Она показывала на что-то в меню, муж утвердительно кивал. И я помню, как подумала, что вот ведь бедняжка, без его согласия не может даже съесть то, что ей нравится. Должно быть, нечто особенное мелькнуло в моем взгляде, и они тут же пустились в объяснения.
     - Ты знаешь, - сообщил он, - для меня гораздо важнее, что закажет Бася.
     Она заулыбалась.
     - С тех пор как мы побывали во Франции.
     Чему тут улыбаться, не понимаю!
     Он:
     - Мы до изнеможения осматривали замки на Луаре.
     Она:
     - Вымотались, да и поесть нормально не всегда удавалось.
     Он:
     - И я решил пригласить Басю на шикарный ужин.
     Она:
     - В чудесный ресторанчик.
     Он:
     - И мы пошли.
     Она:
     - Но официант был очень слаб в английском.
     Он:
     - А меню только на французском.
     Она:
     - А у нас с французским плоховато.
     Он:
     - И Бася заказала что-то вроде les pommes de... <Картошка с... (фр)>
     Она:
     - А ты что-то другое...
     Он:
     - К счастью.
     Она:
     - Ты понимаешь? Я ненавижу одно-единственное блюдо: картошку и отварную говядину с хреном. Именно это мне и подали. Я думала, что разревусь.
     Он:
     - И есть пришлось мне. После того случая я с особым вниманием слежу за тем, что заказывает моя женушка. Всегда существует опасность, что блюдо будет ей не по вкусу и помогать супруге п