жену.  Я  ничего  не
понимала. Самое лучшее, что у нее случилось в жизни, - то, что муж ушел.
Она не сознавала, в каком мире на самом деле живет. Не  задумывалась  на
тем, что любит, чего хочет и чего ей недостает. Не видела ничего,  кроме
него.
   Как же он все это терпел? - удивлялась моя давняя приятельница.
   Минуточку, неужели она забыла, как он с ней поступил? Нет, не забыла.
Он не вытерпел. Как можно жить с женщиной, которая  утратила  свое  "я"?
Которая не знала, что любит, потому что любила то же, что он,  чтобы  он
полюбил ее еще больше?
   - Я прекрасно его понимаю, - заключила моя знакомая,  -  теперь-то  я
все понимаю. Он взял в жены общительную шатенку, веселую и остроумную, у
которой масса знакомых и свой круг интересов. А  развелся  с  платиновой
блондинкой,  грустной,  без  друзей,  зацикленной  на  его  работе,  его
интересах, его жизни. Во что я превратилась? Если бы не он, если  бы  не
его решение, я бы так никогда и  не  узнала,  что  значит  по-настоящему
жить!
   Ну а затем она пустила в ход тяжелую артиллерию.
   - Знаешь, -  она  процитировала  "Танцующего  с  волками",  -  что-то
уходит, уступая место новому. Какое счастье, что он  ушел,  иначе  я  бы
никогда не встретила Бартека. А Бартек... для меня далеко  уже  не  весь
мир.  Наконец-то  я  могу  быть  такой,  какая  я  есть.  Разве  это  не
замечательно? А как ты? Чудесно выглядишь, - удивленно заметила она.
   Я-то? Ну да. С этими космами, которые невозможно уложить.  В  толстом
свитере. В джинсах. Без макияжа. А  кроме  того,  мне  было  уже  просто
необходимо идти к Уле, потому что неприлично так сильно опаздывать.
   - Ты понимаешь, что я имею в виду, не так ли?
   С какой стати - мне-то не встретился никакой Бартек?!
   Приятельница ослепительно мне улыбнулась.
   - Я так рада, что и тебе повезло.  Когда  уходит  он,  это  вовсе  не
значит, что жизнь кончается. Она только тогда и  начинается.  Сейчас  мы
уезжаем отдыхать, вернусь в конце месяца. Обязательно приезжай в  гости!
- Вскочила в свой "фиат", и след ее простыл.
   Мне кажется, что порой заявление о разводе  лучше,  чем  заверения  в
любви. Да что там! Мне это известно по собственному опыту. Но увы, я  не
собиралась в отпуск. Все уезжают куда-то. Непременно на море или в горы.
В худшем случае - в теплые края. Жаркие страны чрезвычайно хороши, но не
тогда, когда вся Польша плавится от  тридцатиградусной  жары.  Некоторые
чувствуют себя несчастными оттого, что никуда не едут. Как, например, я.
Мой удел - сидеть у себя в саду или пойти к Уле.
   Я насыпала кошкам корм. И только потом заметила,  что  их  нет  дома.
Пришлось снова выйти в сад. Там я услышала тихие возгласы:
   - Ойой! Помощь!
   Потому что Уля - по понятным причинам  -  не  может  громко  созывать
своих кошек. Тогда и я начала кликать своих:
   - Сейчас! Потом!
   Они расселись возле пионов и  ухом  не  повели.  Сейчас  забрался  на
калитку, ведущую в сад подруги, а Уля меня окликнула:
   - Немедленно приходи!
   Вечер был теплый. Пахло левкоями. Тихо шелестели крушины.
   Прокричал запоздалый фазан и, захлопав крыльями, куда-то полетел. Уля
зажгла керосиновую лампу и поставила  на  столике  под  дубом  чайник  с
горячим чаем. Из темноты на миг  вынырнула  фигура  Кшисика.  Никого  не
было, кроме нас. Те двое, что заливались смехом и которых я  приняла  за
незнакомых людей, были Улины дочки, на минутку подсевшие к отцу.
   Адам разводил костер возле старой сливы, не знаю даже, заметил ли  он
меня. Я тоже совершенно не обращала на него внимания. Пока он не положил
мне на плечо руку.  Ох  и  теплая  же  была  у  него  ладонь  -  я  даже
вздрогнула.
   - Это всего лишь я, - сказал он. - Я так рад, что ты пришла.
   И мы вместе побрели к огню.
   Кшисик принес гитару. И тихонько забренчал, чтобы не заглушать  того,
что происходило в нашей вселенной. Играет он так, что сам Клэптон мог бы
ему позавидовать, если бы когда-нибудь  добрался  до  нашей  деревни.  В
пруду под дубом раздался плеск рыбы. Ойой вышел из-за юкки и  сел  возле
нас. Сейчас запрыгнул мне на колени.
   Вот и начался отпуск, которого  у  меня,  казалось,  нет.  Я  ощутила
аромат звезд. Уля наливала чай, над нами сверкала Большая Медведица. Как
правило, она находится над моим домом, но, когда я у Ули,  она  говорит,
что ковш висит над их домом. Ну и пусть, если ей так хочется. От крушины
долетал шелест, собака, растянувшись в ногах Улиного мужа,  спала.  Ойой
забавно изогнул шею. Помощь на краю прудика то и дело засовывала лапу  в
воду, а затем ее стряхивала, надеясь, наверное, что какая-нибудь рыбешка
по ошибке прилипнет к коготку. Над костром  собиралась  летающая  ночная
живность. Улин муж встал:
   - За это надо выпить.
   - За что? - удивилась я.
   - Как за что? За это! - широким жестом обвел  он  деревья  и  звезды,
траву и нас, животных и ночь. И откупорил  вино.  Начался  праздник.  Мы
говорили мало - больше смотрели, слушали, дышали.
   - Давайте выпьем за этот чудный вечер и за то, что мы здесь, - сказал
Кшись тихо и снова взял в руки гитару.
   И так мы сидели у огня, в тишине и  спокойствии.  Адам  сидел  передо
мной, опершись на мои колени. Мы смотрели на огонь. Ночь цвела. Источала
запахи.
   Когда Адам провожал меня до дверей дома, перед нами как ни в  чем  не
бывало проскакал заяц. Может, только  припустил  чуть  быстрее,  услышав
позвякивание ключа. Адам спросил, не хочу ли  я  завтра  сходить  к  его
друзьям, потому что одному ему идти не хочется, раз уж мы подружились...
Конечно, раз мы друзья, почему бы и нет? На прощание  поцеловал  меня  в
щеку, повернулся и ушел.
   Мне сделалось жалко всех, кто куда-то уехал. И  не  мог  видеть,  как
Помощь, сидя у пруда, с отвращением засовывала в воду лапу. Мочила ее  и
отряхивала. Они толком не видят звезд. Которые у нас гораздо ближе,  чем
где-либо еще. Они уезжают и уезжают,  и  никто  их  никуда  назавтра  не
приглашает.
 
*** 
 
   Были с  Адамом  у  его  друзей.  Потрясающие  люди!  Однако  это  уже
закономерность: за каждым необычным мужиком стоит какая-нибудь необычная
женщина. А за каждой необычной женщиной стоит другая необычная  женщина.
Адам вел себя так, словно немного за мной волочился. Вся беда в том, что
было это весьма приятно. Но  я  держалась  молодцом.  Устояла.  Меня  не
проведешь подобными штучками. Дружба! И только дружба!
   Мы ушли от них в десять. А после этого Адам пригласил  меня  в  кафе:
стены в нем были выложены настоящим кирпичом, пол глинобитный, посредине
- огромный камин. Устроились мы с ним в уголке, а он посмотрел  на  меня
внимательно и проговорил:
   - Раз уж мы с тобой друзья, я должен тебе кое-что сказать.
   О нет! Только через мой труп! Сейчас он спросит  меня,  что  сделать,
чтобы вернулась жена, или что-то в этом же  роде!  Знаю  все  эти  трюки
наизусть! Меня кондрашка хватит. Вечно одно и то же!
   - Я хочу, чтобы ты знала, что я... пару месяцев назад...
   - Это связано с женщиной? - прервала я его довольно резко.
   - Отчасти... - он усмехнулся. - И со мной.
   Я приняла твердое решение. Не  слушать  никаких  откровений,  никаких
жизнеописаний, никаких исповедей. Нет!
   - Послушай! - Я собрала все свое мужество. - Давай заключим  с  тобой
договор о дружбе. Я не хочу ничего знать о том, каким ты  был  несколько
месяцев назад. Друзьям не  нужно  друг  перед  другом  отчитываться  или
оправдываться. Если мы хотим что-то строить, начинать надо прямо сейчас,
идет?
   Его лицо выражало растерянность.
   - Пойми, я на самом деле не готова к откровениям, тем  более  мужчин.
Мой Эксик изливал мне душу без устали. И о  том,  как  он  сильно  любит
другую женщину, и что он делал с ней, или какой же он дурак, или как ему
жалко ребенка, или что... - Я явно наболтала лишнего.
   - Я не твой экс-муж. Жаль, что ты все свалила  в  одну  кучу,  потому
что...
   - Если уж между нами дружба, то полагаю, что я тоже могу обратиться к
тебе с просьбами. Одна из  них  следующая:  никакого  прошлого.  У  меня
просто волосы встают дыбом, когда я слышу, что  какой-то  мужчина  хочет
мне что-то объяснить. - Я посмотрела Адаму прямо в глаза.
   Он ответил мне грустным взглядом.
   - Я понимаю, ты надломлена, и потому...
   Ничего он не понял, этот чертов социолог. И почему мужчины ничего  не
понимают? И валят все с больной головы на здоровую! Вообще мне  все  это
вдруг перестало нравиться. И захотелось оказаться дома. В напряжении  мы
посидели еще пятнадцать минут. А потом Адам отвез меня домой, хотя я его
убеждала, что могу добраться и на электричке.  В  это  время  в  поездах
наверняка насилуют, убивают и грабят - ну и что?!
   Он высадил меня возле дома. Я возилась с ключами от  калитки.  С  тех
пор как мне врезали замок в дверь, в связке  ключей  появился  еще  один
ключ - маленький, серебристый и той же фирмы, что и  от  входной  двери.
Какой толк, даже если зубчики другие - они ведь такие маленькие?  Каждый
ключ должен иметь свой цвет!  Или  быть  подписан!!  Ключи,  несомненно,
делают мужчины - я на все сто уверена. Наконец мне удалось  вытащить  из
замка калитки ключ от  входной  двери,  предварительно  достав  ключ  от
чулана, и всунуть его в замок калитки. Адам вышел из машины.
   И тут произошло нечто такое, чего я до сих пор не могу понять. Вместо
того чтобы открыть проклятый замок, он просто начал  меня  целовать.  От
него божественно пахло, я чувствовала шероховатость щетины на его  лице.
И мы стояли так и стояли возле калитки  -  наверное,  соседка,  та,  что
приносит яйца, перестанет со  мной  здороваться,  почтовый  ящик  больно
врезался мне в спину, а Адам обнимал меня  настойчиво.  Уверенно.  Самое
ужасное то, что ничего приятнее в жизни я еще не испытывала.
   Какое-то время спустя он открыл калитку, отдал мне ключи и сказал:
   - Я позвоню завтра.
   Я влетела в ванную как ураган. Дружба? И при этом так  целоваться?  И
он непрестанно твердил о дружбе - это чтобы я не питала никаких иллюзий.
О Господи! Я умылась холодной водой.  Тяжело  вздохнула.  Я  чувствовала
себя так, будто вернулась с первого свидания. Только,  Боже  милостивый,
тогда мне было пятнадцать лет и были родители, чье бдительное око  могло
обнаружить смертельный грех на моем лице - то есть что Кшисик  поцеловал
меня в щеку. А теперь? Теперь я повзрослела  и  знала,  что  поцелуи  не
оставляют следов.
   Я вошла в кухню. В кухне сидела Тося и ела  аппетитные  бутерброды  с
творожком. Она что-то читала.
   Я включила чайник. Тося подняла голову и сказала:
   - Адам тебя подвез? О, да ты целовалась! Ну и ну.
   Уму непостижимо. Когда-то я считала, что стоит женщине  выйти  замуж,
никто контролировать ее не станет. И вот, прошу покорнейше! И  когда  же
женщина, то есть я, сможет жить спокойно, если сначала у  нее  родители,
потом муж, а потом ребенок?
 
СЛИШКОМ МНОГО ДУМАЮ 
 
   Вечером я пошла к Уле. Она взглянула и тут же меня грозно спросила, в
чем дело. Уля  дала  мне  прикурить!  Наговорила  -  дескать,  все-то  я
комбинирую, слишком много думаю, жизнь следует принимать  такой,  какова
она есть, ведь я - женщина, повидавшая в жизни немало, и что  это  я  из
себя строю? Настоящий мужчина попадается один на миллион,  а  она  знает
толк в людях. К тому же он разведенный, значит, научился уже кое-чему  в
прошлом. Не станет, возможно, на мне экспериментировать. Да и вообще  от
одного поцелуя до серебряной свадьбы дорога далека,  и  у  меня,  видно,
мозги набекрень. Уля не предполагала, что я  такая  наивная  дуреха.  Не
думала,   что   я   принадлежу   к   тем   женщинам,   которые   смотрят
порнографический фильм до конца и надеются, что все  хорошо  закончится,
то есть что герои поженятся. Да разве я хоть слово проронила  о  золотой
свадьбе?
 
*** 
 
   Вчера встретила Язву. Мы с Адамом ужинали. Это, надо  заметить,  было
не свидание, просто мы оба засиделись допоздна на  работе  перед  сдачей
номера, и  вышло  так,  что  очутились  в  кафе  -  забежали  что-нибудь
перекусить. Домой я не очень спешила, потому что Тося с отцом уехала  на
выходные. Похоже, Эксу  было  необходимо  отдохнуть  от  Йоли  и  нового
ребенка.
   Там Язва нас и застукала. Она была с каким-то  незнакомым  толстяком.
Можно ли за наш столик, а может, мы познакомимся с Иксом.  Ах,  дорогой,
это мои друзья. Ах, дорогой, познакомься с ними. Это Юдита - она  пишет.
Это Адам. Адам работает с людьми. Ха-ха-ха. Вот забавно. Больших  денег,
наверное, на этом не сделаешь. Ха-ха-ха. Из людей нынче трудно  вытянуть
деньги. Ха!
   Социолог явно не внушил им почтения, так что не успели  мы  и  глазом
моргнуть, как они расположились за нашим  столиком  и  стали  заказывать
рульку с какой-то зеленью, крабов и бутылку вина. Адам подмигнул мне.  Я
поняла,  что  он  хотел  сказать.  Съедаем  что-нибудь   по-быстрому   и
сматываемся. Два супа.
   - Вы не пьете?
   - Спасибо, я на машине, - ответил Адам.
   - Мы тоже не пешком ходим! - расхохотался пузан в красном  пиджаке  и
похлопал Язву по бедру. - К чему эти крайности, жить надо со вкусом!
   Дожидаясь своего супчика, мы узнали, что муж у Язвы  свалил,  прежний
приятель опомнился и вернулся к жене - пузан за это их любил, потому что
Язва - отличная баба. Он купил ей машину  ко  дню  рождения,  в  пятницу
получают. Он собирался жениться на Язве, как только сам разведется.
   - Вы работаете? - обратился он ко мне. - А моя Киска больше не  будет
работать. Я в состоянии обеспечить женщину, -  заявил  он,  обращаясь  к
Адаму.
   Я подумала, что нет  справедливости  в  жизни.  Казалось  само  собой
разумеющимся, что Язва хоть самую малость должна пострадать. Но  вопреки
справедливости нахалка лихо разъезжала на  машине,  и  радужное  будущее
маячило у нее впереди.
   -  Моя  Киска  хочет  поехать  на  Бали  в  этом  году,  а  вы   куда
собираетесь?
   Адам улыбнулся мне, взял за руку и сообщил:
   - Мы планировали на Фиджи, но в это время года там  морозы.  Подождем
до января.
   Язва, вся в фирменных шмотках из Вены, уставилась на Адама.
   - Ты что с ним?.. - сценическим шепотом произнесла она, и  наконец-то
у нее в глазах мелькнула зависть.
   Пузан в красном пиджаке, который не  сходился  на  животе,  опрокинул
рюмку.
   - Приятно встретить интеллигентных людей, от жизни  надо  брать  все!
Налей-ка, ведь живем-то один раз! - похлопал он свою Киску по спине.
   Язва ядовито улыбнулась мне.
   - Так и торчишь в своей дыре? Жизнь свою губишь,  а  жизнь-то  у  нас
одна.
   Мы торопливо доели свой суп и понеслись к  машине.  Чай  пили  уже  у
меня. Ночь была теплая. На террасе сидели соседи и потягивали вино.  Уля
позвала:
   - Идите к нам!
   У соседей с другой стороны приоткрылось окно наверху.
   - Кто? Мы?
   - Приходите тоже! - Кшись замахал как будто звездам.
   Потом он разжег мангал, я достала из морозильника остатки рыбы. Кшись
разложил на решетке своих карпов. В последнее время он повадился  ходить
на рыбалку с соседом. Заявил, что ему больше по душе, когда клюет  рыба,
чем баба, потому что женщин потом тяжело нести домой.
   Уля несколько укоризненно посмотрела на мужа и спокойно заметила:
   - Почему же? Если они выпотрошены...
   Мы уселись  под  звездами.  Короткий  звонок  в  калитку,  соседи,  в
халатах, присоединились к нам с бутылкой  красного  вина.  Зажженная  на
столе свеча отражалась в наших  бокалах.  Ночь  была  тихая,  спокойная.
Около часа ночи наш сосед нерешительно бросил в темноту:
   - Мы уже пойдем, наверное, завтра на работу...
   - Останьтесь, красота-то  какая,  -  возразил  Кшись.  -  Надо  уметь
наслаждаться жизнью.
   Мы наслаждались жизнью до трех. Вернее, мы с Адамом немножко  дольше.
Возле его машины, когда я провожала его до ворот.
   Когда утром я распахнула настежь окно, Уля с Кшисиком уже  завтракали
на террасе.
   - Можно не одеваться, главное - приходи. - Уля вскочила со стула. - Я
сварю еще яйца. Иди, кофе уже готов!
   Вообше-то я не пью кофе. Да что это  я  на  самом  деле.  Ведь  живем
один-единственный раз!
 
*** 
 
   Вчера битый час мы объясняли знакомому  выдающемуся  математику,  что
электронную почту ни с чем невозможно сравнить: отправляешь письмо, и на
другом конце света  через  минуту  его  можно  прочитать,  конечно,  при
условии, что есть компьютер. Математик пожаловался, что  письма  к  нему
идут по полгода. Мы воскликнули: "Поставь  себе  электронную  почту!"  И
тогда он заявил, что именно с тех пор, как у него  появился  электронный
адрес, письма к нему стали идти так долго. Быть того не может! Все может
быть. Оказалось, что он в свою почту заглядывает раз в шесть месяцев.
   Я его хорошо понимала. Тут же призналась, что поступаю так же. И  тут
что-то произошло с Адамом. Он  побледнел.  Честное  слово.  Переспросил,
регулярно ли я просматриваю свою  почту.  Уж  не  рылся  ли  он  в  моем
компьютере?
   - А откуда ты знаешь, что у меня есть компьютер?
   - Трудно его не заметить.
   Мне стало неловко, ведь действительно после  той  истории  с  мафиози
Иреком я не просматривала почту. Да и зачем?
   Адам как-то сник. Какое мне дело до настроения этого мужчины?! Птички
так славно щебетали, и Уля через забор  пыталась  узнать,  хотим  ли  мы
вечером поехать к Маньке - у нее был день рождения.  Математик  ушел,  а
дискомфорт остался. Лично я не верила, что мужчины  обладают  дедукцией.
Да, несомненно, аналитический ум у них есть, так написано в книжке  "Пол
мозга", но дело в том, что написал эту книжку мужчина!
   С чего бы это так вдруг, будто невзначай,  разговор  перешел  на  мой
электронный почтовый ящик? Без повода. И Адам как-то странно смотрел  на
меня. С другой стороны, я  не  понимаю,  почему  все  уверены,  что  это
быстрая  почта,  ведь  совершенно  невозможно   дозвониться,   постоянно
необходимо ждать связи, и появляется надпись "Линия занята". Кроме того,
в это время до меня невозможно дозвониться. И у  меня  самой  затруднена
связь с миром (по телефону). Потому что  либо  электронная  почта,  либо
разговоры.
   Через две  недели  нам  обещали  солнечное  затмение.  Разве  это  не
потрясающая новость? Сначала комета, потом предсказания конца  света,  а
теперь затмение. Это все хорошие приметы - значит,  можно  начать  жизнь
сначала. Все изменить. Ибо  грядет  непредвиденное,  хорошее,  новое.  Я
решила не переживать из-за Адама и электронной  почты.  Проверю  ее  при
случае.
   Вечером мы все вместе поехали к Маньке на стареньком "фольксвагене" -
горбунке Кшися. Адам загнал свою машину ко мне во двор. Соседи подумают,
что у меня появился мужчина. Ведь на машине нет никакой  таблички  типа:
"Я только друг Юдиты". Адам будет ночевать у меня, в комнате для гостей.
Правда, она еще не закончена, но ничего не поделаешь.
   До  Маньки  доехали  полегоньку-потихоньку  -  а  как  же  иначе   по
проселочной дороге. Тут-то все и началось. Заранее  было  известно,  что
Адам не  сядет  за  руль,  -  он  обычно  не  пьет,  потому  что  всегда
возвращается на машине к себе  домой.  А  сегодня  -  на  правах  друга,
разумеется, - он останется у меня, поэтому сразу же решил не  отказывать
себе в спиртном.
   Уговора, кто поведет машину обратно, не было. Ясное дело,  пили  все,
мужчины немного больше, чем дамы, а одна  из  дам  немного  меньше,  чем
другая. Поскольку мы люди взрослые,  рассудительные  и  придерживающиеся
рамок дозволенного, то приняли решение, что после алкоголя никто за руль
не сядет. Машину можно было толкать - что там какие-то шесть километров!
Мы выпихнули горбунка на шоссе. Адам с Кшисиком толкали, а  женщины  шли
сзади. "Фольксваген", конечно, машина небольшая, но  очень  неудобная  в
управлении снаружи. Маленькие окошки не приспособлены  для  того,  чтобы
делать резкий поворот рулем. У  Адама  с  Кшисем  возникла  идея,  чтобы
все-таки Уля, которая выпила меньше всех, села в машину, но - упаси Боже
- не вела, а только рулила.
   Уля села, они толкали, я шагала рядом. Когда мы преодол