ели  еще  один
километр, Адаму показалось несправедливым, что я иду  пешком,  ведь  они
могли толкать машину и со мной.  Я  села  рядом  с  Улей.  И  нас  двоих
толкали. После третьего километра мужчины, с  трудом  переводя  дыхание,
робко предложили Уле включить первую скорость, пока они окончательно  не
выбились из сил.
   Уля включила первую передачу. Мотор захрипел!  Это  стало  раздражать
Кшисика, как-никак машина портилась, и мужчины велели  поддать  газу.  А
сами запрыгнули сзади на бампер, чтобы - в случае чего  -  сделать  вид,
что они все время толкали автомобиль.
   А потом прекрасная ночь сменилась слегка  дождливой.  С  неба  начало
капать. Тогда те, на бампере, сообразили, что они  полные  идиоты:  ведь
если машина ехала, то можно было забраться  внутрь  и  переждать  дождь!
Безопасности ради достаточно ехать очень медленно. И вот таким путем  мы
почти через час оказались перед моим домом.
   А потом... То-то и оно... Стряслась беда. Дело было так: я  постелила
Адаму  в  комнате  для  гостей,  и  было  абсолютно  не  важно,  что  мы
поцеловались перед сном. Поначалу да. Но вскоре это стало  очень,  очень
важно...
 
*** 
 
   Я все прекрасно знала. Что не следовало ложиться в постель до  первой
брачной ночи. Размениваться по мелочам. Не уважать себя. Потому что если
ты не уважаешь себя сам, то и никто другой уважать тебя  не  станет.  Но
ведь если бы я легла в постель с Эксиком до  назначенного  дня  свадьбы,
тогда точно не вышла бы за него замуж!
   А за Адама - да. Он совершенно не такой, как все. Когда я проснулась,
машины не было. На подушке записка: "Буду в семь. Нам  надо  поговорить.
Целую". О Господи, что я наделала? До семи я даже похудеть не  успею,  а
было бы неплохо в этой ситуации похудеть килограмма на четыре.  Нет,  не
получится. О чем это он собрался со мной  поговорить?  Ведь  в  конечном
счете ничего не произошло. Мы же взрослые люди. Это вполне естественно -
взрослые люди встречаются, иногда  даже  занимаются  сексом.  Некоторые,
конечно.
   О Боже, что мне делать?
 
*** 
 
   Так вот, собственно  говоря,  абстрагируясь  от  секса,  который  был
весьма и весьма приятным, кстати - почему это я, зная, что он может быть
очень  приятным,  устроила  себе   почти   двадцатилетний   перерыв,   -
возвращаясь к истории с этой машиной: в какой момент мы нарушили чертовы
дозволенные нормы? Пока мы ее толкали, все было  законно?  А  когда  Уля
села за руль, с выключенной передачей, это уже было нарушением или  нет?
А когда она ехала на первой передаче? Зачем нам понадобилось портить так
хорошо начавшуюся дружбу? И как я теперь посмотрю ему в глаза? Никогда в
жизни мне не случалось пережить такой ночи!
   Мамочка моя родная. И вообще все это не правда. Он совсем не хотел со
мной дружить.  Он  просто  хотел  быть  со  мной.  Так,  по-нормальному.
Впрочем, что значит нормально?
   Лишь бы нам не упустить нашей любви. Кто здесь говорит  о  любви?  Я,
наверное, влюбилась. До смерти. Безумно. На всю жизнь...
   Наверное, он захочет, чтобы я все время  торчала  у  плиты.  И  чтобы
бросалась к двери, когда он входит. Чтобы я ложилась спать вместе с ним,
а не просиживала вечерами у Ули. И не крошила в постель.  (Я  и  так  не
крошу, потому что на крошках спать щекотно.)  И  не  курила  в  постели.
Спала в холодной комнате. (Я и так сплю в холоде.) И чтобы Бориса  гнала
с кровати на пол, а ведь он уже по-другому спать не привык. Впрочем,  он
устраивается в ногах. Кошки - другое дело. Потом  любит  спать  на  шее.
Сейчас где-то в области живота. На человеке. Ну  так  что  же  делать  с
кошками? А вдруг Адам захочет, чтобы я вставала до зари? И чтобы помнила
о  кофе.  И  готовила  завтрак  в  какое-нибудь  нечеловеческое   время,
например, в семь... об этом не могло быть и речи. Пока.
   Пока я просто не знаю, на каком свете живу. Вчера я стала  свидетелем
того, как одна моя подруга сказала мужу:
   - Давай сходим в кино.
   Он молчал. Не реагировал. Ничего не отвечал. Или притворился, что  не
слышит?  Почувствовав,  что  надвигается  семейный  скандал,   я   стала
прощаться. Не хотелось лезть в чужие дела.
   Она проводила меня до двери. Мне вроде бы не  следовало  вмешиваться,
но я все-таки, понизив голос, сказала:
   - Трудно  мужика  вытащить  в  кино?  Чтобы  она  поняла,  как  я  ей
сочувствую. Она поглядела на меня и ответила:
   - Он же не сказал "нет"! А значит, с удовольствием  пойдет,  ты  чего
это?
   Я решила понаблюдать, как мужчины относятся к предложению  сходить  в
кино. Долго ждать не пришлось.
   Я забежала к Уле, телевизор вещал о какой-то премьере в кино. Уля тут
же спросила Кшися:
   - Может, сходим?
   Кшись увлеченно и  со  знанием  дела  заговорил  о  киноискусстве,  о
фильмах,  о  той  картине,  о   которой   рассказывали,   о   зарождении
кинематографии, о братьях Люмьер,  особенно  об  автомобильной  технике,
приготовил кофе, вытащил старенький "Автомото-шоп", и они уже весь вечер
решали,  когда  же  поменять  машину.  Что  продать,  что  купить,   как
заработать, на чем сэкономить, куда не поехать, у кого взять в долг.  Мы
с воодушевлением вторили  Кшисику.  После  коньяка.  Поданного  к  кофе.
Направляясь к бару, Кшись провел ладонью по волосам жены и отметил:
   - Мягенькие - новый шампунь?
   Меня скрутило от зависти. Кино кануло в Лету. Но я бы сама в подобной
ситуации с огромным удовольствием от него отказалась.
   Коньяк мы выпили, а я так и не узнала, как обычно поступает  мужчина,
когда его просят сходить в кино. И чтобы у меня  был  третий  пример,  я
спросила еще у одной приятельницы, что происходит, когда она  обращается
к мужчине с таким предложением. Так вот тот, третий, отвечает: "Я могу".
Она, конечно, надуется, потому что "мочь" каждый может, но это  для  нее
ничего не значит. Она бы хотела, чтобы он еще и хотел. А он  всего  лишь
может. И третья чувствует себя обиженной. Потому что ходить  в  кино  не
обязана. Она просто хочет, притом именно с ним.
   Как-то раз  я  подумала:  почему  к  каждой  женщине  не  прилагается
инструкция по обслуживанию, которая значительно  бы  облегчила  мужчинам
жизнь? Что-нибудь  вроде:  "В  случае  использования  не  по  назначению
снимается всякая ответственность  за  результат..."  или  "автоматически
истекает гарантия". Теперь же мне пришло на ум, что без такой инструкции
можно и обойтись. Это к мужчине должен прилагаться  переводчик,  который
бы нам переводил, что тот имеет в виду. Причем у  каждого  мужчины  язык
свой личный, неповторимый, он вкладывает свой смысл  в  слова,  так  что
никаких там обобщений типа: ты - с Марса, а я - с Венеры. Переводчик  бы
объяснял, например, что значит, если мужчина молчит. Что значит, если он
говорит? Что значит, когда он "может"? Я  пыталась  уловить  различия  и
сходство, но у меня ничего не выходило.
   В связи с этим вчера я обратилась с вопросом к  Адаму.  Мы  сидели  и
пили чай.
   - А не сходить ли нам в кино? - предложила я смело.
   И подумала: вот теперь-то я сделаю выводы. Выведу  среднюю  величину,
характеризующую поведение мужчин.
   - А что ты хочешь посмотреть? -  спросил  Адам.  Ну,  этого  быть  не
могло. Хотя отчего же - это было. Мы вместе сходили на ту премьеру.
 
МУЖЧИНЫ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ 
 
   Адам был на работе,  я  сидела  за  компьютером.  Тося  пропадала  на
факультативных занятиях в школе.  Крупяной  суп  -  просто  объедение  -
варился сам по себе,  булькал  на  огне.  Запах  заполнял  весь  дом.  Я
надеялась, что он не выкипит. Когда-то у меня выкипел бульон. С тех  пор
я всегда старалась следить за кастрюлей... Уже второй  день  лил  дождь.
Дорогу развезло, но до чего же красиво, мамочка родная!  Адам  собирался
приехать сразу же после работы, после того как  заскочит  к  себе  домой
переодеться. И остаться до понедельника.
   Я думала, что, когда мама и папа наконец узнают, что  у  меня  ночует
какой-то мужчина, мне не миновать разборки, например, мама  при  ребенке
заявит: "Я не ожидала от тебя такого". А отец скажет,  что,  если  бы  я
попросила у него совета... и так далее.
   Ничего подобного! Наверное, они уже совсем за меня  не  беспокоились.
Или перестали меня любить? Мама спросила только, любит ли Адама Тося. Но
это же я, простите, в него влюблена, а не  Тося.  Отец  сказал,  что  не
желает вмешиваться, ведь я сама знаю, что мужчины... и так далее. Вот уж
не ожидала, что он придерживается таких взглядов. Я им уже совсем-совсем
не нужна.
   Ну а что же мужчины? Мужчины бывают разные.
   Я заглянула в ванную комнату, сколько новых вещиц там у меня:  лосьон
после бритья  и  бритва,  а  еще  насадка  к  зубной  щетке  с  красными
полосочками - посмотреть приятно.
   Раздался звонок. О, прошу покорнейше! Феминистка обо  мне  вспомнила.
Феминистка эта источала  яд,  крепко  приправленный  заумью.  Она  много
читала, все на свете знала, в рационализме на голову выше известных  мне
мужчин (и даже некоторых женщин). Несмотря  на  все  это,  день  удался.
Феминистские темы, в которых она сильна, нам не грозили, свежезаваренный
чай поджидал на столе. Я растопила камин, потому что вдруг похолодало, в
нем задорно потрескивали березовые поленья, но...
   Как  на  беду,  на  горизонте  появились  мои  коты.   Интеллектуалка
оживилась, распахнула окно, впустила всех трех и спросила,  кастрированы
ли они. По тому, как заблестели ее глаза, стало ясно, что тема кастрации
ей не чужда и что  перед  нами  открылись  необозримые  возможности  для
дискуссии - позвольте так выразиться - о ядреных делах.
   На трех моих котов -  потому  что  неделю  назад  к  нам  приблудился
Найденыш, которому Тося в течение этого года таскала в сарайчик  еду,  -
так вот, на  всех  трех  моих  котов  приходятся  два  яичка  Найденыша,
поскольку Сей-часа и Потома из соображений их же  безопасности  пришлось
кастрировать. Через два дома от нас проживает так называемый голубятник.
Полноценные коты частенько делали вылазки в его владения, и некоторые не
возвращались, ибо голубятник считал, что  птичек  можно  спасти,  только
уничтожая котов.
   Надо бы написать о нем репортаж.
   Я глубоко вздохнула и объяснила феминистке-интеллектуалке, почему мои
взрослые коты лишены регалий мужественности. Тема отсутствия яиц  задела
даму за живое и послужила отправной точкой для продолжительного монолога
о мужчинах, их потребности власти и желании  доминировать,  об  унижении
женщин и отсутствии элементарного к нам, женщинам, уважения.
   - Они всегда лучше, потому что именно  такими  себя  считают!  Больше
зарабатывают! Ничего никому не должны!  А  ведь  весь  мир  на  женщинах
держится. Это они рожают. А мужчины -  трутни!  -  бушевала  она.  -  Мы
должны что-то с этим сделать. Мы не можем позволить, чтобы  с  нами  так
обращались! Они думают, что нас можно подвести под  какую-то  схему,  не
допустим этого!
   Я не испытывала особого желания  не  позволять  мужчинам  что-то  там
делать - сказала бы даже, что события  последних  недель  изменили  меня
настолько, что я  бы  скорее  им  теперь  позволяла...  ах!  и  еще  как
позволяла... Я не видела никакой непосредственной  угрозы,  связанной  с
подведением меня под некую непонятную, но ужасную схему.
   Мои коты прошествовали в сторону кухни, скинули крышку с  кастрюли  с
супом, пошелестели в полиэтиленовых пакетах; я  извинилась  перед  своей
знакомой, подняла крышку с пола, насыпала животным  то,  чего  они  сами
себе, если верить рекламе, охотно  бы  купили.  Купить,  может  быть,  и
купили бы, но сейчас не желали есть, а продолжали мяукать, поглядывая на
суп, а я вернулась на прежнее место к камину.
   Феминистка была в своей стихии. Я решила дать ей выговориться, и  она
набросилась на меня с удвоенной силой.
   - Они думают, что лучше нас! Как  бы  не  так!  Разве  ты  не  видишь
этого?
   Нет, я не замечала. То есть вообще-то замечала, но  не  теперь.  Адам
был лучше меня, это уж точно, особенно по утрам, потому что сам  готовил
завтрак. Объяснил мне, что ему  это  нравится.  А  я  готовила  ужин.  В
последнее время я стала горячей сторонницей различий между  мужчинами  и
женщинами и даже, возможно, фанаткой.
   Феминистка была потрясена.
   - А вот если бы заставить их рожать... - начала она.
   Вот это уж нет! Не стану я тратить полдня на рассуждения: если бы  да
кабы. Я ей вкратце напомнила, что мужчины не могут рожать, и славу Богу,
и я в общем-то против таких кардинальных перемен в природе.
   - А котам повырезала яйца! - торжествующе воскликнула моя гостья. - И
наверняка   почувствовала    удовлетворение!    Так    ты    реализовала
подсознательное желание не подчиняться мужчинам! И  правильно!  Если  бы
каждая женщина кастрировала ежедневно по крайней мере одного кота, к ней
пришло бы сознание собственной силы, мир бы стал иным! А  так  мы  всего
лишь в услужении!
   Мои коты вернулись с кухни. Один примостился возле пса,  тот  коротко
тявкнул, но  даже  не  шевельнулся,  один  забрался  мне  на  колени  и,
расположившись поудобнее, задом к миру, засунул мордочку мне под  локоть
и заурчал, третий прыгнул на стол, стал охотиться за  шариковой  ручкой,
столкнул ее на пол и начал яростно гонять.
   Я переваривала  последнюю  фразу.  Неужели  она  права?  Неужели  мои
обожаемые   коты   расплачивались   за    различия    между    нами    и
негодяями-мужчинами, которые только пользуются мною, которые хуже  меня,
подводят меня под схему, о которой я не имею понятия, и  на  самом  деле
получается, что я страдаю, сама об этом не ведая? Может быть,  борьба  с
мужчинами является необходимостью, только я забыла об этом?
   Зафырчала машина.  Адам!  Я  чуть  не  бросилась  ему  навстречу,  но
взглянула на интеллектуалку-феминистку. Торжествующая улыбка  расплылась
по ее лицу. Я сдержала себя. Заскрежетали ворота  -  я  не  двинулась  с
места. Нет, мужчины не будут властвовать надо мной! Не желаю  мчаться  к
двери и оживленно расспрашивать, как прошел у него этот день! Пусть  сам
откроет. У него есть ключи. Пусть не воображает, что он лучше!
   Мужчина вошел.  Пес  вскочил  и  радостно  побежал  встречать  его  в
прихожую. Сейчас, пригревшийся возле нее, бросился вдогонку за  Борисом.
Найденыш, который лежал у меня на коленях, грациозно спрыгнул и,  задрав
хвост, чинно продефилировал в кухню. Потом  оставил  в  покое  шариковую
ручку и кинулся за Найденышем, пытаясь на ходу поймать его за хвост.
   А я все сидела. Через приоткрытую дверь  видела,  как  Адам,  положив
газеты и сумку, понес в кухню покупки. Поздоровался с собакой. Погладил.
Вернулся в прихожую, снял куртку. И пошел к нам.
   - О, у тебя гости, - сказал он, затем раскланялся  с  феминисткой,  а
меня поцеловал в лоб. - Послушай, можно тебя на минуточку на кухню?
   "А, что я говорила!" - победоносно посмотрела на меня феминистка.
   Я встала. Только без схем!
   - Ты голоден? - спросила я вежливым тоном. Адам заглянул в  кастрюлю,
коты тоже.
   -  Ого,  крупяной  суп,  -  обрадовался  он.  Коты,   кажется,   тоже
обрадовались.
   - Я сам разогрею, у тебя гости. Единственно только взгляни, ты  такие
хотела? - И он достал из  сумки  креветки.  Именно  такие.  Королевские.
Огромные. Мясистые. Замороженные. Они мне очень  нравятся.  И  он  купил
креветки, просто так, без всякого повода, несмотря на то что сам  их  не
ест. Потому что креветки в этом доме только я люблю. Я  почувствовала  в
животе тепло. Схема - чтоб тебе пусто было! И я так по-глупому позволила
себя науськать! Я вернулась в комнату, извинилась  перед  феминисткой  и
принялась  разогревать  суп.  Я  поставила   на   столе   три   тарелки.
Приятельница смотрела на меня сочувственно. Но суп съела.
   Когда я провожала гостью до ворот, она многозначительно сказала:
   - Именно таких женщин, как ты, мы стремимся защитить.
   А чуть позже мы вдвоем сидели у камина. Может быть,  феминистка  была
права? Я спросила Адама, считает  ли  он  себя  лучше  нас,  женщин.  Он
удивленно взглянул на меня.
   - Я вижу, тебе нужен повод для ссоры. Лучше каких женщин  и  в  каком
отношении? - уточнил он...
   А потом у нас было сорок минут до возвращения Тоси из школы.
   И это были ужасно приятные сорок минут. И коты совершенно, ну  просто
никоим образом не могли иллюстрировать состояние моего подсознания.
 
*** 
 
   Сегодня Адам приехал с сыном. У него есть сын. Бывшая  жена  легла  в
больницу оперировать желчный пузырь. Я не понимала, как можно дружить  с
бывшей супругой, но Адам дружил. Эта дружба доведет меня до инфаркта, но
тут ничего не попишешь.  Сын  оказался  длиннющий,  Тося  его  сразу  же
аннексировала, а у меня от нервов ходуном ходили руки, когда я  подавала
пельмени. Такой сын похуже всякой свекрови. А  кроме  того,  он,  должно
быть, страшно злился, что отец его привез к какой-то чужой бабе. То есть
ко мне. Кстати, сын был  в  выпускном  классе,  а  это  самый  противный
возраст.
   - Если я не ошибаюсь, ты нервничаешь?
   Это, наверное, какая-то профессиональная  социологическая  болезнь  -
надо же за мной вот так непрестанно следить!
   - Ведь он, наверное, злится, что ты его сюда привез!
   - Я хотел, чтобы вы познакомились. Я рассказывал ему о тебе и Тосе. А
если ты думаешь, что  он  злится,  то  подобный  механизм  в  психологии
называется проекцией.
   Что-то похожее я уже слышала. Кто-то когда-то уже обращал на это  мое
внимание... Но кто? Я не могла вспомнить. И  сердилась.  Однако  мне  бы
очень хотелось,  чтобы  Шимон  меня  признал.  Ни  за  что  в  жизни  не
призналась бы в этом.
   - Нам всем давно пора было познакомиться. Поэтому постарайся унять  в
себе раздражительность или  неуверенность,  парень  тебя  не  съест.  Он
знает, что я тебя люблю.
   Я растаяла, как масло на сковородке. До позднего вечера мы  играли  в
скраббл, все четверо. Потом Адам отвез Шимона. Тося  помогала  мне  мыть
посуду и между делом заметила:
   - Он - классный. Мне нравится.
   Я на всякий случай не стала уточнять, кто именно. Сделала вид, что не
слышу.
   - Ты что, глухая? - рассердилась моя дочь. - Все в порядке.  Шимон  о
нем хорошо говорит. Мужик, у  которого  нормальные  отношения  с  сыном,
будет и к тебе хорошо относиться.
   Я срочно вышла из кухни, чтобы унять в себе радость.
   Адам уехал на какой-то симпозиум в Познань. Я пригласила Элю,  давнюю
знакомую, с которой мы не виделись уже полгода.  Потому  что  сначала  у
меня был развод, потом я строила дом и так далее.
   Она выглядела замечательно. Я тут же ей об этом сказала. Она в ответ:
   - Да брось ты, я так измотана, посмотри, какие мешки под глазами.
   Мешков я не заметила, но ей, разумеется, виднее.
   Все в природе заканчивало свое цветение, стояли последние теплые дни,
так что для начала мы решили отправиться куда-нибудь подальше  погулять.
Когда мы выходили, скрипнула калитка, Уля высунулась из окна и крикнула:
   - Привет, Ютка!
   Только Уля меня так зовет. И Адам. Эля поджала губки и сказала:
   - Вот уж точно, дом в деревне имеет тот недостаток, что здесь  следят
за каждым твоим шагом.
   Мне как-то не приходило в голову, что за мной следят, я  воспринимала
это скорее как проявление внимания. Но промолчала.
   Лес источал все  запахи  приближающейся  осени,  я  пришла  в  полный
восторг. Слушала  ее  излияния,  ибо  такова  женская  доля:  брести  по
березовой рощице или сосновому лесу, по лугам  и  пескам  и  говорить  -
ясное дело - о мужиках. С годами выяснилось, что муж Эли -  человек  без
зазрений совести, без чести, без веры, без денег, нерасторопный,  а  что
хуже всего, у него нет ни капли понимания. Не то  что  Адам!  Я  изредка
вставляла фразы типа: левее - там сырая лужайка; или: теперь  направо  -
иначе упремся в шоссе.
   Я сочувствовала Эле. Мы вернулись домой, пообедали, солнце спускалось
за березы. Заплутавшая в траве лягушка шмыгнула  в  воду,  кот  с  явным
пренебрежением в глазах охотился за бабочками, а  Эля,  сидя  в  садике,
поглядела вда