стола и смотрел на нас, казалось бы, довольно спокойно, но подозрительно широко открытыми глазами. Адам сделал движение, видно, желая прогнать кота, но, взглянув на меня, лишь сказал:
     - Ладно уж. Как-никак каникулы.
     Мы просидели в саду до двенадцати. Обнимались и любовались небом.
     И я знала - расшибусь в лепешку, но не допущу, чтобы мы расстались.

***

     Аля согласилась одолжить мне на месяц деньги! Мир не настолько жесток, и он так чудесно пахнет! Каждый год я разыскиваю колосья различных злаков, чтобы их срезать перед жатвой. Якобы хлебные колосья, поставленные в углу комнаты, служат залогом изобилия на весь год. Возможно, это лишь предрассудок, но с некоторых пор у меня стоят и овес, и пшеница, и рожь. Жаль, что Остапко об этом не знала. Ей удалось бы избежать многих проблем. Лето в разгаре - не стану сегодня предаваться думам о быстротечности времени и сокрушаться о том, что осень уже не за горами.
     Я поехала в Варшаву, чтобы встретиться с Алей. Аля - единственная моя знакомая, у которой имеются деньги, и я упросила ее дать мне в долг. Аля работает со мной, она - заместитель ответственного секретаря редакции и замечательная подруга. У нее есть лишь один недостаток. Стоит ей куда-нибудь поехать - она мгновенно влюбляется. В этом году она поехала на море уже в начале июня - пляж, шум моря и всякое такое - и, как водится, вернулась влюбленная. Ладно бы ей еще приглянулся какой-нибудь порядочный мужик из своего же города! Так нет! Ее избранником всегда становится кто-нибудь, живущий самое меньшее в двухстах километрах от нее. Я ей очень сочувствую. Хотя она влюбляется всегда удачно! Уже много лет! И разумеется, каждый год в нового мужчину.
     И всегда, ну просто всегда - независимо от того, куда едет (даже с курса похудения привезла большую любовь!), она встречает именно самого что ни на есть подходящего мужчину. Свободного. Интересного. Симпатичного. Которой тоже от нее без ума. Чудеса да и только - сколько уж лет подряд ее жизнь изобилует большим количеством незабываемых романов. С некоторыми из ее мужчин я знакома. Нет чтобы ей попался какой-нибудь недотепа! Или хотя бы дурак! Или же чтобы у него были какие-нибудь очевидные изъяны. Так нет. Порядочные, милые люди, не чающие в ней души, но - увы! - расстояние делает свое, и очередной роман всегда заканчивается одним и тем же.
     Он приезжает, потом звонит, потом приезжает все реже, потом у нее то есть время, то его нет, потом они звонят друг другу уже не по три раза на день, а раз в неделю - чему я особенно не удивляюсь, как только посмотрю, что вытворяют наши службы связи, - и, глядишь, где-то под Рождество - всего лишь открытка с поздравлениями. Ничего не значащая.
     Но при всем при этом Аля отлично держится. Не плачет, не психует. Проявляет достойную удивления рассудительность.
     - Ну что же, такова жизнь. Расстояние. Мы не выдержали испытания временем, - заключает она.
     А потом наступает чудный июль и август - и она снова уезжает.
     И весь цирк начинается заново.
     Этим летом Аля отправилась в отпуск уже в июне. Отдыхала на прелестном, холодном польском море. И там повстречала любовь, о которой мечтала всю жизнь. Она вернулась мало того что загорелая, но вдобавок и окрыленная.
     - На этот раз это именно он! - убеждала она меня, вернувшись с моря. - Мы будем вместе до конца жизни.
     Мужчина на этот раз живет где-то на Одре. Это было две недели назад. Что произошло за эти две недели? Даю слово, я знаю о жизни немало (из писем в редакцию, ясное дело), но такое даже в голове не укладывается. Дело в том, что мужчина ее мечты примчался в столицу, едва лишь вернулся с моря. Не знаю, успел ли он постирать свои вещи или просто сменил рубашку и сразу сел в поезд, направляющийся прямо в Варшаву. Он позвонил, что приехал. Аля чуть с ума не сошла от счастья. Хотя не скрывала, что он застал ее врасплох, ведь у нее и работа, и в парикмахерскую надо успеть, да и виделись они всего-то два дня назад. Но потеряла голову. Все выходные они бродили по Старому городу и Лазенкам <Лазенки - один из самых известных и красивых варшавских парков.> и клялись друг другу в вечной любви.
     Он уехал. Звонил ежедневно в течение последующих четырех дней. В пятницу пригласил ее к себе. Аля изящно выкрутилась, - пусть даже это большая и единственная любовь, но ведь они совсем недавно виделись. Придумала сто восемь причин: мама, срочная работа, дом и так далее. Тогда он сказал, что приедет сам. Вот тут у нее началась легкая паника. Потому что они виделись всего четыре дня назад.
     Он приехал. С четким планом. Он поменяет работу, уже говорил с начальником, есть филиал в Варшаве. Снимет квартиру в столице. Сообщил, как и когда может сюда переехать. Потому что, если у них все это действительно серьезно, то ведь не на таком расстоянии. Им надо попробовать быть вместе. Жить. Рискнуть. Проверить. Ведь они взрослые люди. Она это все пересказала мне в понедельник - страшно возмущенная.
     Я приписала это несказанной радости, что вот наконец ей попался мужчина ее мечты, солидный и страстно в нее влюбленный. О, наивность моя! Я приехала к ней под вечер. Аля выглядела прелестно - загорелая, в красной блузке, открыла мне дверь и затащила в комнату.
     - Садись, садись, я приготовлю кофе! - воскликнула она и исчезла в кухне.
     Я побрела за хозяйкой, даже не осмеливаясь сказать, что я не пью кофе.
     - Деньги на столе, - бросила она мне, ковыряясь в кофеварке. - Ты, должно быть, погуляла от души. Только запомни, мне они понадобятся через месяц. Я должна внести первый взнос за машину.
     Я вернулась в комнату, спрятав пять тысяч в бюстгальтер. За мной засеменила Аля. Поставила на стол чашки.
     - А как Роберт? - поинтересовалась я робко.
     - Сама понимаешь, нам пришлось расстаться! А ведь так прекрасно все начиналось! - Дрожь в голосе выдавала с трудом сдерживаемое разочарование, я терялась в догадках, что могло произойти.
     - Расстаться? - повторила я. - Так ведь он хотел быть с тобой...
     - Вот именно! Как можно планировать жизнь с посторонней женщиной? Он хотел меня тут же привязать к себе, лишить самостоятельности, чтобы я погрязла в кастрюлях, обедах, - я и глазом моргнуть не успею, как стану никем! - Она возмущалась, обиженная на ни в чем не повинного мужчину.
     - Мне кажется, он тебя любит, и у него серьезные намерения. - Я робко пыталась вставить свое словцо, - Если бы он меня любил, то не заставлял бы жить с ним вместе, - вырвалось у нее.
     Ну и все стало ясно.
     Несомненно, бывают в природе такие случаи, когда мужчина, который любит женщину, должен держаться от нее на расстоянии. Например, психопат или алкоголик. Но этот мне не показался агрессивным. Совсем наоборот, он проявлял некие редкие признаки зрелости: ответственность, умение принимать решения и рисковать.
     - Мне не везет на мужиков, - вздохнула Аля. - Хорошо, хоть тебе повезло.
     Я хотела сказать ей, что она принадлежит к женщинам, которых увлекает только любовная интрига - не более. К женщинам, которым нравятся поклонники - каждый раз новые. К женщинам, которые делают вид, что хотят быть с кем-то. А потом мне вдруг стало ее ужасно жаль - ведь Аля действительно необычайно хороший человек. Настолько, что с ней хочется быть рядом. Никогда никому она не отказала в помощи. Никогда не подвела друзей. Как часто случалось в редакции, что в компьютере у кого-то ненароком стерли текст, который как раз должен был верстаться, или же не получились снимки, - Аля решала с шефом все вопросы так умело, что никогда не доходило до скандала. А вот с мужчинами...
     Я посидела у нее полчаса и ушла с деньгами. Положила их в банке на счет и подумала, что в общем-то ничем не отличаюсь от нее. Она боится быть с мужчиной по-настоящему, а я боюсь быть с Адамом откровенной. Счастье еще в том, что я Адасику обо всем расскажу, как только подвернется удобный случай. А сейчас самой надо было как-то из этого выпутаться. Адам ни за что в жизни не взял бы общих денег только потому, что кто-то пообещал ему быстрый и легкий заработок. Я и правда не предполагала, что могу быть такой наивной, и я не хотела, чтобы он об этом узнал. Все наладится. У меня оставался месяц на то, чтобы взять кредит в банке и отговорить Адасика от совместного отпуска. За глупость приходится расплачиваться.

Наконец-то мы одни

     Наконец-то все дни станут полностью нашими. Разумеется, после прихода с работы. Никто нам не будет мешать, мы будем рано ложиться спать и вставать с рассветом, вскопаем землю возле забора со стороны Ули, и я быстренько посею там какую-нибудь зелень. Нет, слишком поздно. Куплю рассаду базилика в горшках и посажу. Адам чинит газонокосилку - шестой раз в этом году. У газонокосилки мотор от стиральной машины, ножи изготовил какой-то ножовщик, мастер по этим агрегатам, они, правда, постоянно забиваются и перестают вращаться. Адасик подошел ко мне.
     - Послушай, Ютка... - И сделал многозначительную паузу.
     Когда он так замолкает, у меня разливается тепло в животе и появляется легкая слабость в коленках.
     - Ну, что? - ответила я. Отчего бы мне его не послушать?
     - А что, если нам задернуть шторами окна и притвориться, будто мы куда-то уехали, и не включать свет? И все подумают, что нас нет дома, ведь правда?
     Я уже догадывалась, что у него в мыслях, потому что иногда мы поступали именно так. Когда Тося дома, это невозможно. Я не понимаю, почему у нас с этим столько проблем, вот, к примеру, ни Реньке, ни Артуру не нужно занавешивать окон и делать вид, будто их нет. Уля с Кшисиком тоже попросту идут в спальню, когда им того захочется. А нам приходится что-то изобретать, хотя не буду скрывать, что в этом есть и своя прелесть, и пробегает легкая дрожь, и в результате у меня возникает ощущение, будто я участвую в эротическом триллере. Возможно, если бы он в конце концов женился на мне, чего я, конечно, совсем не желаю, то некоторые вещи утратили бы свою остроту. Разумеется, я этого совсем не хочу - никаких свадеб, никаких мужей, никакой зависимости от мужчины, пусть он даже не помышляет!
     - А что, если мы так и сделаем? - прошептала я.
     И мы сделали. Несмотря на то что начало июля, Адам растопил камин. Я задвинула шторы, приняла ванну, зная, что меня ждет романтический вечер с сексуальным акцентом, кроме того, ребенка нет дома, что придает ситуации особую пикантность. Не хотелось думать о том, чем сейчас может заниматься Тося. Я вошла в спальню, Борис развалился на кровати. Прогнала его в большую комнату, зажгла свечу. Адам суетился в кухне, открыл вино, принес бокалы. Деньги лежали на счете в банке, и только теперь я могла с чистой совестью начать его уговаривать отложить наш отпуск, например, до зимы. До зимы далеко. Адам, обнаженный, склонился надо мной, мамочка родненькая, я надеюсь, что моя дочь Тося проводит сегодняшний вечер иначе, не так, как я!
     Откинула одеяло жестом, который я подсмотрела в одном американском фильме. Адам запрыгнул, мы зарылись в постель, он обвил руками мою (мне бы хотелось сказать: мой гибкий стан) шею и... вместо романтического вздоха я услышала:
     - Черт побери! Откуда здесь эта песочница?
     Он вскочил и включил свет. Действительно, в ногах горы песка, оставшиеся после Бориса, песок занимал половину тахты. Весь романтизм тут же рассеялся, потому что мы принялись менять постельное белье. После чего, весело хихикая, нырнули в чистую постель и погасили свет. Горела только крошечная свечка. Я потянулась за вином, а Адам раскинулся, как султан.
     - Не знаю, полагается ли в нашем возрасте заниматься такими вещами.
     - Какими? - поинтересовалась я, сделав большие глаза, и выпила вино.
     - Я уже и не помню, что хотел сказать. Склероз, - ответил он и ущипнул меня за попку.
     В этот момент затрезвонил телефон. Мы замерли.
     - Я подойду. Кто-то заметил свет.
     - Убью тебя, если ты не вернешься через две минуты.
     Я сорвалась с постели, обозленная, что именно в это время, в половине десятого, когда мы настроились на романтический вечер (первый с тех пор, как уехала Тося), кому-то вздумалось нам позвонить. Таким образом резко падал среднестатистический показатель по сексу в нашей стране, который и так оставляет желать много лучшего и который до сих пор мы стремились поддерживать на хорошем уровне!
     Накинув рубашку Адама, я бросилась к телефону.
     - Алло?
     - У тебя есть минутка?
     Нет, я не могу терять ни минуты. В конце концов не всегда тридцативосьмилетнюю женщину ждет в постели мужчина, и у меня абсолютно не было времени на всякие глупые телефонные разговоры. Звонила Агнешка, и голос у нее был грустный, будто перед ней лежало шесть килограммов картошки, которую надо почистить.
     - Ну естественно, - сказала я, припоминая с трудом, что обязана уделить подруге время, потому что именно она меня поддержала, когда я оказалась в трудном положении. - Подожди минутку. - Я положила трубку на столик и побежала к Адаму.
     - Это Агнешка, мне надо с ней минутку поговорить, у нее что-то случилось. - Я чмокнула его в лобик и налила себе вина. - Подождешь?
     - Буду терпелив, как Годо <Намек на драму С. Беккета "В ожидании Годо".>.
     - Там все ждали Годо, а не он ждал остальных, - напомнила я.
     - Я не уверен. На самом деле все могло быть иначе. - Адам повернулся на бок и лежа стал потягивать вино. - Беги и поскорее возвращайся.
     С бокалом в руке я устроилась в кресле и схватила телефонную трубку.
     - Ну что там у тебя? - Я старалась, чтобы мой голос не выдал нетерпения.
     - Не знаю, ехать мне или нет в Белосток?
     Боже! Я думала, что эта тема уже закрыта. Дело в том, что Агнешка месяца три назад ездила в командировку в Белосток, где расположен филиал ее фирмы. В этом самом Белостоке public relation <Связи с общественностью (англ.).> возглавляет некий господин Гвидон. И этот мистер Гвидон на банкете по случаю пятилетия фирмы усиленно за Агнешкой ухаживал. Даже целовал ее возле гостиницы, в такси, так что Агнешке пришлось собрать всю свою силу воли к кулак, чтобы не пригласить его к себе в гостиницу, на чем он очень настаивал. Ну и у Агнешки, которая, безусловно, ужасно любит мужа, немного закружилось в голове. Мы провели с ней шестьсот тысяч бесед типа: я Гвидона не люблю, но ты не можешь понять, что значит быть целованной пятнадцать лет одним и тем же мужчиной!
     Она меня слегка задела, потому что это было еще до эпохи Адама (он меня ждет, быстрее, Агнешка!), но я поняла, что в ней взыграли эмоции, а потому не придала этому особого значения. Потом какие-то телефонные звонки, когда же он оказался в Варшаве, они посидели за чашкой кофе, и это, пожалуй, все. К несчастью, три недели назад в ее головной фирме в Варшаве состоялся съезд всех ви-ай-пи . Но на этот раз мистер Гвидон уже не бросал на Агнешку томных взглядов, а просто забрал в гостиницу секретаршу, и эта секретарша ушла от него утром. Агнешка точно белены объелась.
     - Но он же влюблен в меня! - стонала она. - Как он мог так поступить на моих глазах?
     Агнешка провела небольшое расследование, оказалось, что у Гвидона есть жена, очаровательный сынишка, а еще он любитель одноразовых контактов на ночь и без обязательств. А теперь снова планировалась поездка в Белосток, и шеф спросил, едет ли она, потому что необходимо заранее заказать гостиничный номер.
     - Тебе не надо ехать, - ответила я просто.
     - Мне не надо ехать? - Я поняла по голосу, что Агнешка изумлена.
     - Нет, не надо, - повторила я.
     - Ты можешь это как-то обосновать? Легко сказать: нуте нате!
     - Если не поедешь, то сама будешь рада и счастлива как человек, не имеющий угрызений совести перед мужем.
     - Мой муж здесь ни при чем! - Агнешка обиделась. Помолчав секунду, она добавила:
     - Но если я не поеду, то буду отчаявшейся, одинокой и брошенной женщиной. Где же здесь истина?
     - Не надо ехать.
     - Я пыталась поговорить с Манькой, она сказала, что я ненормальная. Что же мне делать?
     - Не ехать.
     - Я тебя не понимаю. Мне нужно какое-то решение, а не просто чтобы мне сказали: нет. Я рассчитывала, что ты мне поможешь.
     - Не надо ехать.
     Я поджала под себя ноги и отхлебнула вина.
     - А то, что поедет Ася, разве это не аргумент? Скажешь, нет? Ведь если я не поеду, начнутся сплетни на мой счет. Секретарша... Ведь между нами возникла какая-то неуловимая связь, а ты все опошляешь. Если я не поеду, у него сердце разорвется на части.
     - Может быть, и разорвется, но не с тобой, а с секретаршей.
     - Ты права. Наверное, мне лучше не ехать. Так что же мне делать?
     - Не надо ехать, - бубнила я тупо.
     - Значит, если будет и следующая командировка, придется шефу сказать, что я опять не поеду? Ты в состоянии предложить мне другой вариант, посоветовать что-нибудь умное?
     - Ты ждешь, чтобы я сказала тебе: поезжай? - осенило меня.
     - Да!
     - Но этого я не скажу. Ехать не надо.
     - Тебе что, очень надо так меня изводить?
     - Нет. Но ехать не надо.
     - Ты становишься слишком однообразна. Разве мне так будет намного лучше? Что я, по-твоему, совсем пропащая? Не понимаю, что творю? Ты должна сказать: поезжай!
     - Но я тебе говорю: не надо ехать. - У меня кончилось вино, и мне хотелось к моему Адаму немедленно, сию же секунду.
     - А все-таки почему? И на такой простой вопрос у тебя нет нормального ответа? Вообще в природе существуют три вопроса, которые я бы хотела тебе задать. Есть ли Бог и загробная жизнь и надо ли мне ехать? Или все-таки лучше нет? Первые два мы можем обсудить с тобой как-нибудь в другое время. Как же мне быть, скажи мне в последний раз, и, пожалуйста, покороче! В конце концов, ты даешь людям советы, не так ли?
     - Нет! - прокричала я в телефон. - Тебе не надо ехать. Если твой муж вдруг временно стал для тебя никем, то пусть до тебя дойдет, что Гвидон плевать на тебя хотел!
     - Откуда ты знаешь? - огорчилась Агнешка. - Думаешь, это из-за той бабы? Ты, наверное, права... Если он был с этой мерзкой секретуткой. Но ведь она не постыдилась... - Голос Агнешки и впрямь прозвучал печально. Но через минуту в нем появились нотки уверенности:
     - Значит, я должна поехать и дать ему понять, что между нами ничего не было, что он мне безразличен. - На этот раз в ее голосе зазвучала надежда.
     Я взглянула на часы. Двадцать бесценных минут пролетело.
     - Не надо ехать. Ему все равно, что ты сделаешь. Он даже не позвонил.
     - Мне и так не во что одеться.
     - Тем лучше, тебе будет проще отказаться от командировки.
     Агнешка молчала.
     - Наверное, я не поеду, - раздалось в телефонной трубке. - Ну пока, как-нибудь созвонимся.
     Я выдернула телефонную вилку из розетки и вернулась к Адаму с пустым бокалом в руке. Мой милый лежал, развалившись, поперек кровати. В ногах на только что застланной чистой простыне устроился Борис. Свечка потрескивала, фитиль погрузился в воск. Наполовину наполненный бокал стоял на полу. Я села на кровать и ласково дотронулась до плеча Голубого.
     - Иди, иди сюда, я тебя жду... - Голос Адама был сонный.
     Я задула свечу и легла с ним рядом. Он обхватил меня рукой так, чтобы моя грудь удобно покоилась в изгибе его локтя, и засопел мне в ключицу, обдавая уютным теплом. Во сне.
     Я лежала неподвижно, размышляя, почему когда-то, давным-давно, мечтала иметь телефон. Что за дурацкое желание. А потом я подумала с надеждой, что Тося именно так проводит вечера. А потом я заснула.

***

     Почему, когда я была молодой, двадцатилетней женщиной, не хотела заниматься любовью по утрам, ведь это так приятно? Не знаю. Все чаще я не нахожу ответа на этот и другие вопросы, а ведь мне платят за ответы. Может быть, мне надо самой себе написать письмо?
     Я поехала в редакцию и постучалась в кабинет главного.
     - Мой приятель был на сессии "Плейбоя", - сказал он с отвращением. - Вы знаете, что им, этим моделям, приклеивают попки скотчем?
     - Зачем? - спросила я, сообразив, что никакой скотч в мире не