т восторг, который я испытала при встрече, окончательно
убедил меня в глубине моего чувства, и с тех пор я не переставала любить его
одного. О моей беременности Джонатан узнал совершенно случайно. Конечно,  он
ни минуты не сомневался, что я ношу его ребенка, и ради  нашей  любви  я  не
посмела разочаровать его. Потом я без  конца  молила  Господа  даровать  мне
прощение за эту ложь. Но когда я увидела, каким счастьем  засиял  его  взор,
впервые упавший на твое прелестное личико, - честное слово, Жанет, я уже  не
ощущала тяжести моего греха.
   Осталось рассказать совсем немного. Твой папа Джон навещал нас при каждом
удобном случае. Во время моей беременности он посещал Новый Орлеан  не  реже
раза в месяц, и наша любовь возросла безмерно. Это  благодаря  моему  милому
Джону меня наконец отыскала Минетта. Она пришла и осталась  со  мной,  и  ей
одной, кроме меня, известна тайна твоего рождения.  О  тебе  прослышали  мои
родные, и хотя они так и не позволили мне вернуться,  все  же  ссудили  меня
достаточной суммой, чтобы я могла не зависеть от щедрости Джонатана.
   Он до последнего откладывал отъезд в Техас, не желая расставаться с нами,
и лишь крайне затруднительное финансовое положение вынудило его  перебраться
на ранчо. Из-за этого мы почти не виделись весь последний год, но он нас  не
забыл. И вот теперь он послал за нами! Жду не дождусь того дня, когда  смогу
вслух повторить свои обеты.., те самые обеты, что я постоянно  твердила  про
себя все годы, что мы были вместе.
   Джонатан, когда ты прочтешь это письмо,  умоляю  простить  мой  обман.  Я
пошла на него ради любви, дорогой мой, той любви, которой полно мое  сердце.
Поверь, он дался мне нелегко. Могу признаться тебе и в том,  что  благодарна
Жаку Леклеру, чья алчность вырвала меня из привычного круга. Не повстречай я
его, я так и не узнала бы счастья твоей любви - да и вообще вряд  ли  узнала
бы, что такое истинное чувство. Я так благодарна тебе за  твою  любовь!  Она
осветила мою жизнь, наполнила ее содержанием и смыслом. Je t'aime, Джонатан.
Je t'aime.
   И у тебя, моя дорогая Жанет, я также прошу прощения за то, что так  долго
держала в тайне правду о твоем рождении.  Но  ведь  Джонатан  Доусон  был  и
остается твоим отцом в гораздо большей степени, нежели тот,  другой.  Именно
Джонатан улыбкой встретил твое  появление  на  свет,  его  руки  обнимали  и
баюкали тебя, его голос пел тебе колыбельные, его  ласковые  глаза  следили,
как ты растешь. Он и сейчас наверняка любит тебя  не  меньше  -  как  бы  ни
сложилась судьба.
   К  Минетте,  заменившей  мне  родную  мать,   я   обращаюсь   с   великой
благодарностью за бескорыстную любовь и верность, благодаря которым я обрела
наконец душевный покой.
   И если Господу угодно будет простить меня, то знайте: я с улыбкой  взираю
на вас в этот самый миг - на мою истинную мать, мою  красавицу  дочь  и  мою
вечную любовь Джонатана, который стал мне настоящим мужем  -  лучшим,  какой
только может быть на свете.
   Je t'aime.
   Ваша навеки, Селеста".

   Когда голос Анжелики умолк, воцарилась мертвая тишина. Она  не  замечала,
что лицо ее давно повлажнело  от  слез,  и  с  преувеличенной  аккуратностью
вложила письмо обратно в конверт. Однако, увидев слезы на  глазах  Джонатана
Доусона, порывисто вскочила и крепко обняла того, кого считала отцом.
   Его глухой голос прерывался от волнения.
   - Анжелика.., дорогая моя, сколько же раз мне суждено тебя потерять?..
   С трудом удерживаясь от рыданий, Анжелика отстранилась, чтобы взглянуть в
его скорбное лицо. Чувствуя,  как  сердце  начинает  петь,  она  еле  слышно
сказала:
   - Папа Джон, разве ты ничего не понял?! Ты вовсе не потерял меня. Я  была
и останусь твоей дочерью и буду любить тебя  еще  сильнее,  чем  прежде.  Но
Гарет.., теперь Гарет может вернуться домой! И мы непременно будем ждать его
вместе, папа Джон!
   Тут Анжелика взглянула на долговязую  фигуру,  прислонившуюся  к  дальней
стене. Питер... Как же она забыла .
   У нее вырвалось невольное  восклицание  -  такая  мука  читалась  на  его
веснушчатом лице. Переглянувшись  с  отцом,  Анжелика  подошла  к  Питеру  и
нерешительно обняла его. Ну что ж, нынешний вечер  она  посвятит  Питеру,  а
завтра... Завтра...
   Анжелика рассеянно всматривалась вдаль, то  и  дело  пришпоривая  лошадь.
Послушная  кобылка  старалась  из  последних  сил,  как  будто   чувствовала
нетерпение, снедавшее ее хозяйку. Резкий мартовский  ветер  трепал  пушистые
локоны и на миг рассеивал тревогу, росшую с каждым днем.
   Прошла не одна неделя с того дня, когда  тетя  Минетта  вручила  Анжелике
письмо от Селесты  дю  Буи.  Она  немедленно  написала  Гарету:  пересказала
содержание трогательного послания и просила поскорее вернуться домой, потому
что ждет его и тоскует. Ответа не было. Тетя Минетта, сердечно распрощавшись
со всеми, покинула "Круг Д" неделю назад, и с тех пор Анжелика  не  находила
себе места.
   Папа Джон... Ни на миг она не переставала думать о нем как об отце. И  те
чувства, что отражались в ясных ярко-голубых глазах, позволяли  верить,  что
Доусон испытывает то же, что и Анжелика. Но также она  замечала  растущее  в
нем напряжение.
   За спиной раздался стук копыт. Ей  не  было  нужды  оборачиваться,  чтобы
узнать, кто едет. Машинально натянув поводья, она заставила  кобылу  перейти
на рысь и через плечо улыбнулась Питеру. Однако на его  лице  не  отразилось
даже тени ответной улыбки.
   - Анжелика, никакая скачка не поможет вам избавиться от тревоги  Анжелика
покачала головой, чувствуя, как горячие слезы подступили к глазам:
   - И как только вы поняли что, Питер?
   - Если любишь, всегда понимаешь.
   Анжелика не ответила, и Питер грустно улыбнулся:
   - Вы молчите, милая? Поверьте, меньше всего я хотел бы смущать вас своими
речами или присутствием. Просто я не могу уехать, пока все  окончательно  не
решится.
   Внимательно посмотрев на него, Анжелика кивнула. Она целиком  погрузилась
в свою боль от разлуки с Гаретом, а ведь Питер страдает  не  меньше.  Ощутив
укол запоздалого раскаяния, она спросила:
   - Питер, как по-вашему, отчего не едет Гарет? Прошла не одна неделя с тех
пор, как я отправила письмо. Не кажется ли вам... - Тут она прикусила язык и
отчаянно замотала головой:
   - Ох, простите меня, Питер, конечно, вам известно не больше, чем мне  или
папе Джону...
   - Джон  ведь  тоже  отправил  письмо,  правда?  Вряд  ли  они  оба  могли
затеряться.  Больше  похоже  на  то,  что  письма  не   застали   Гарета   в
Сан-Антонио... Может быть, он сейчас в таком месте, куда  письма  вообще  не
доходят. Ведь он теперь служит в  отряде  Билла  Тревиса?  А  насколько  мне
известно, Билл  Тревис  облечен  особым  доверием  и  выполняет  специальные
поручения правительства, верно?
   - Да, так утверждают в комитете безопасности. Но ведь уже  и  март  скоро
кончится .
   - Да, я знаю и не сомневаюсь, что Гарет  давно  был  бы  здесь,  если  бы
получил письмо.
   Анжелика, впервые дав волю зревшему в душе страху,  смущенно  глянула  на
Питера - Вы.., вы не  думаете,  что  он  мог  найти  кого-то  еще..,  другую
женщину.., и теперь не решается приехать, зная, что я еще здесь?
   Питер, не сразу совладав  со  смятением,  которое  породил  этот  вопрос,
грустно качнул головой:
   - Вряд ли мне могло настолько повезти. Вы хотите правдивого ответа,  и  я
подчиняюсь. Гарет Доусон не вызывал во мне симпатии с самого начала.  Еще  в
Реал-дель-Монте меня возмущало то, как  он  относится  к  вам  и  как  силой
принудил вас к близости. Мне он показался человеком, который  не  стесняется
требовать от других намного больше любви и верности, чем заслужил, -  так  я
думаю и по сей день. Однако я бы никогда не  счел  Гарета  Доусона  глупцом.
Анжелика, когда он уезжал, его чувства к вам ни для кого не были тайной. Так
что я не сомневаюсь: он вернется, как только получит письмо.
   - Но., но тогда зачем же вы остались, Питер?..
   - Я остался по той простой причине, что не могу  заставить  себя  уехать,
пока не досмотрю спектакль до конца. И к тому же Джон  снова  завел  речь  о
проекте...
   -  Простите  меня,  Питер.  -  Она  убрала  упавшую  на  глаза  прядь   и
пробормотала, рассеянно глядя вдаль:
   -  И  зачем  я  поддалась  на  уговоры  папы  Джона?  Давно  была  бы   в
Сан-Антонио...
   - Ну да, в самом центре заварухи. А если Гарета там  нет?  Из  его  писем
можно с уверенностью извлечь лишь то, что он мотается  по  стране  с  Биллом
Тревисом. А вам пришлось бы мотаться за ним вдогонку.
   - Это было бы все-таки лучше...
   - Ну уж нет Джон прав. Лучше пусть  Гарет  сам  явится  сюда,  нежели  вы
потащитесь...
   Что-то заставило Питера умолкнуть  на  полуслове.  Его  взгляд  привлекла
показавшаяся вдалеке фигура всадника. Анжелика проследила за его взглядом  и
вздрогнула. Может ли это быть Гарет? Нет, она слишком много просит!..
   Не тратя ни секунды, Анжелика круто развернула лошадь  по  направлению  к
ранчо. Всадник их не заметил. Если она не ошибается, им  с  Питером  удастся
доскакать до дома одновременно  с  ним...  Припадая  к  атласной  шее  своей
лошадки, Анжелика пустила ее галопом.
   Обмирая от волнения, чувствуя, что сердце вот-вот разорвется от  тревоги,
она резко натянула  поводья,  кубарем  слетела  с  седла,  кое-как  накинула
поводья на коновязь и помчалась к папе Джону,  стоявшему  возле  амбара.  Не
думая ни о чем, кроме приближавшегося всадника, она не обращала внимания  на
тяжелый топот Питера у себя за спиной.
   Внезапно Анжелика приросла к месту и горестно охнула. Нет, что не  Гарет.
Гость был меньше ростом, со светлыми волосами. Ну  конечно,  Деннис  Фэрклоу
выполняет очередное задание комитета безопасности  Преданность  и  энтузиазм
этого мальчика заслуживали всяческих похвал, однако Анжелика  не  испытывала
ничего, кроме ужасного разочарования Ей стоило большого труда не уйти в дом,
а пройти до конца дорожки и встать рядом  с  Джоном,  возле  которою  Деннис
через минуту остановил коня.
   Тут же стало ясно, что юный посыльный чем-то встревожен Анжелике стало не
по себе. Машинально сжав руки в кулаки, она с нетерпением  ждала,  когда  же
наконец мальчишка переведет дух настолько, что сможет заговорить Но и  тогда
голос его был еле слышен.
   - Это про Сан-Антонио, сэр.  Город  пал!  Еще  шестого  марта.  Последним
мексиканцы взяли Аламо. Там оставалось сто восемьдесят наших бойцов  сэр,  и
все они погибли! На них напал сам Санта-Анна! Он привел пять  тысяч  штыков.
Он прикачал не брать пленных. И сжег все тела, сэр, на погребальном  костре.
Крокетт, Буви, Тревис - Дальнейшие слова слились  для  Анжелики  в  какой-то
нежный гул. В мозгу звучала  лишь  одна  фраза  "Все  они  погибли  Все  они
погибли"
   На белом как мел лице Джона отражался тот же ужас. Там, рядом с Тревисом,
был и Гарет.
   Она шагнула вперед на подгибающихся ногах и выдохнула  -  Ты  уверен  что
никто из них не спасся?
   - Мэм, погибли все до одного. Тех,  кто  еще  оставался  жив,  мексиканцы
добили штыками. Они не пощадили  никого,  выпустили  только  жену  Альмарона
Дикинсона, их маленькую дочь и пару рабов.
   Мальчик едва не плакал, и его  невнятное  бормотание  готово  было  опять
превратиться  в  бессмысленный  гул,  однако  Анжелика  старалась   побороть
слабость. Прежде чем земля окончательно уйдет из-под ног, ей  необходимо  до
конца уяснить одну вещь.
   - Ты говорил про Тревиса - Его тело лежало возле  пушки  -  он  погиб  от
выстрела в голову, его тоже швырнули в общий костер.
   Слова падали одно на другое, словно пудовые камни Анжелика  открыла  рот,
чтобы закричать, но  не  смогла  издать  ни  звука.  От  этих  ужасных  слов
раскалывалась голова, а они снова и СНОВА гремели в мозгу. О Господи, только
не что! Гарет погиб. Боже милостивый, Гарет погиб.
   Анжелика словно с разбегу наткнулась на что-то. Окружающий  мир  перестал
существовать, и перед ней возник образ Гарета. Анжелика простерла руки  увы,
бесполезно, ведь видения бесплотны И везде  пустота  пустой  воздух,  пустое
небо, пустая земля - и бездонная, непроглядная пустая пропасть,  поглотившая
ее целиком.
   Вот  уже  неделю  Анжелика  жила  как  во  сне.  За  что   время   пришло
подтверждение горестной вести о падении Сан-Антонио. И имя Гарета  стояло  в
списках погибших. Останки доблестных героев  изуродовало  пламя  варварского
погребального костра,  учиненного  по  приказу  Санта-Анны.  Некоторые  тела
остались неопознанными, и тело Гарета в том числе. Он ушел без следа  Гарета
больше нет.
   Острота боли нисколько не ослабевала, время остановило свой бег "Круг  Д"
погрузился в скорбь. Гнев и отчаяние, порожденные ужасной гибелью  Гарета  и
остальных защитников Аламо, гнали всех боеспособных мужчин под знамена  Сэма
Хьюстона. Армия  добровольцев  росла  как  на  дрожжах.  Теперь  техасцы  не
нуждались в призывах к единению. Все как один  жаждали  отомстить  за  своих
товарищей за Аламо.
   Но Анжелику это не трогало. Ничто не вернет ей Гарета. Никогда больше  он
не обнимет Анжелику, никогда не прошепчет на ушко ласковые слова, никогда не
зажжет пожар в ее крови своими поцелуями.
   Не в силах долее выдержать эту пытку, Анжелика резко вскочила. Полуденное
солнце щедро лилось в распахнутое окно ее комнаты.  Пожалуй,  стоит  ощутить
прикосновение этих горячих лучей и свежее дыхание  ветра.  Необходимо  взять
себя в руки. Анжелика решительно направилась к двери.
   Она поедет на прогулку. Она пустит свою кобылу куда глаза глядят и  будет
скакать и скакать, пока хватит сил. А потом остановится  и  постарается  все
обдумать - подальше от "Круга Д" с его мрачной атмосферой.
   Теперь Анжелика двигалась быстро  и  целеустремленно.  Уже  спускаясь  по
лестнице, она подумала: как удачно, что Питер  собрался  нынче  в  город  по
каким-то своим делам, и папа Джон уехал с ковбоями, так что никто не нарушит
столь желанного одиночества. Судя по шуму на  кухне,  Мария  с  Софи  заняты
обычными хлопотами. Анжелика неслышно проскользнула к  двери.  Ей  никто  не
нужен... Никто, кроме того, с кем больше не суждено свидеться вновь.
   Не тратя времени даром,  она  поспешила  в  конюшню  и  оседлала  кобылу.
Перышком взлетела в седло и послала лошадь вперед, тихо радуясь про  себя  -
словно школьница, сбежавшая с урока.  Да,  вот  чего  ей  не  хватало..,  не
хватало как воздуха...
   Она уже потеряла счет милям. Сперва  Анжелика  пустила  лошадь  в  галоп.
Потом дала ей остыть, проехавшись шагом, и снова  погнала.  У  нее  не  было
цели, она не обращала  внимания  на  местность,  по  которой  проезжала.  Ей
хотелось только убежать от боли, терзавшей несчастную  душу.  А  вдруг..,  а
вдруг, если вымотаться до изнеможения, боль утихнет?
   Меж тем время уже давно перевалило за  полдень.  Кобыла  уже  хрипела  от
усталости, и Анжелике стало стыдно. Она повернула к небольшой рощице. Там, в
холодке под деревьями, кобыла отдохнет и напьется из ручья.
   На краю рощицы Анжелика спешилась и  размяла  затекшие  мышцы,  потрепала
лошадь по холке:
   - Все в порядке, девочка, я знаю, что ты хочешь пить. Немного остынь, и я
отведу тебя к воде.
   Наконец лошадка опустила морду в блестевшие на солнце струи.  Царившая  в
роще тишина была бальзамом для израненной души.
   Она отпустила кобылу пастись, а сама уселась на мягкой траве, прислоняясь
спиной к корявому древесному стволу. Анжелика прикрыла глаза: Боже, как  она
нуждалась в покое!..
   Под зажмуренными веками вдруг вспыхнули разноцветные искры..,  золотистый
сон.., сокровенные грезы, от которых так сладко ныло сердце...  Лицо  Гарета
близко-близко, оно такое торжественное, а глаза неотрывно смотрят на нее. Но
вот его губы шевельнулись, и в памяти зазвучал шепот:
   "То,  что  ты  испытала  со  мной..,  то  счастье,  что  мы  только   что
разделили.., его не сравнить ни с каким вином. И оно принадлежит нам...  Нам
одним".
   Ах, Гарет... Когда она успела его полюбить? Ведь это случилось не  сразу.
Это чувство росло, несмотря на их постоянные споры, пока не достигло полного
расцвета.  В  ушах  шелестели  его  ласковые   слова,   тело   томилось   от
нерастраченной страсти. Только теперь она сумела оценить по достоинству  всю
глубину  его  чувства.  Теперь,  когда  он  утрачен   для   нее..,   утрачен
безвозвратно, и она никогда больше...
   Ее мысли прервало тревожное ржание, и Анжелика открыла глаза. Два  темных
мужских силуэта как по мановению волшебной палочки возникли в безлюдной роще
и заслонили ей солнце. Она резко выпрямилась. Незнакомцы подошли, и Один  из
них протянул Анжелике руку:
   - Добрый день, сеньорита Родриго. Будьте добры,  поднимитесь.  Нам  нужно
кое о чем потолковать.
   Говоривший обладал сильным испанским акцентом. Все еще  не  очнувшись  от
дремоты, она отвергла предложенную руку и встала. По спине пробежал  холодок
неясного предчувствия. Перед ней стояли мексиканцы:  невысокие,  жилистые  -
явно профессиональные солдаты. Загорелые, выдубленные солнцем  лица.  Темные
длинные усы над неулыбчивыми ртами. Они явно не были  случайными  проезжими,
раз обратились к ней по имени - казалось,  она  носила  его  целую  вечность
назад.
   Стараясь держаться как можно более невозмутимо, Анжелика  осведомилась  -
Кто вы такие? И что вам от меня надо?
   - Сеньорита, дело не в том, кто мы такие, - ничуть не смутившись,  заявил
мексиканец, оценивающим взглядом скользя по ее лицу - Дело  в  том,  что  мы
привезли вам письмо -  Его  губы  лениво  раздвинулись  в  ухмылке,  обнажая
кривые, желтые от табака зубы.  Из  маленькой  сумочки  на  боку  незнакомец
извлек  конверт  и  передал  его  Анжелике,  прибавив  со   всей   возможной
вежливостью - Вот, лично вам в руки, сеньорита Мы приехали сюда  издалека  и
совсем уж было отчаялись передать его незаметно,  как  вдруг  вы  совершенно
неожиданно решили предпринять эту прогулку.
   Анжелика, недоверчиво хмурясь, осторожно разглядывала  послание,  слишком
напоминавшее официальный документ, пока ее не поторопил грубый окрик  второю
незнакомца - Сеньорита, хватит тянуть время! В ваших же  интересах  прочесть
его как можно скорее.
   Она помрачнела еще больше, однако сломала печать. Страницы были испещрены
чрезвычайно затейливым почерком. В конце письма  стояла  подпись,  при  виде
которой Анжелика обмерла Эстебан Аррикальд! Она тяжело  сглотнула,  подавила
невольный трепет и принялась за письмо:

   "Дорогая Анжелика!
   Представляю, с каким удивлением ты читаешь эти  строки.  Вряд  ли  думала
услыхать обо мне снова - но вот, как видишь, я не забыл о тебе.  Между  нами
осталось  неразрешенным  некое  давнее  недоразумение,  и  я  надеюсь,   что
наконец-то смогу исправить чту оплошность.
   Прежде всего позволь от всей души поблагодарить  тебя  за  письмо,  столь
своевременно отправленное в Сан-Антонио. О, конечно, оно предназначалось  не
мне, но ведь ты поймешь мой интерес к  любой  корреспонденции,  адресованной
Гарету Доусону. Это было чрезвычайно трогательное письмо, дорогая, и  должен
признаться,  что  оно  вызвало  во  мне  ревность  этот  тип  совершенно  не
заслуживает столь выразительного проявления нежных чувств.
   Нет, не позволяй гневу затмить здравый смысл,  моя  милая  шлюшка.  И  не
возмущайся оттого, что я воспользовался твоим прежним именем - пусть ты хоть
десять раз чистокровная креолка из новоорлеанского высшего  света.  Ведь  ты
по-прежнему остаешься незаконнорожденной выскочкой, не так ли, дорогая? Ведь
имя, которое ты носишь, не принадлежит твоему отцу? Да-да,  в  твоем  письме
оказалась масса  полезной  информации,  и  теперь  мне  несложно  проследить
источник и твоей дьявольской красоты, и твоей дерзости и упрямства, и твоего
огненного темперамента. Именно этот огонь, дорогая, я и намерен укротить.  Я
превращу его в жаркое, но тайное пламя, которому будет позволено разгораться
лишь от моих ласк Ты рассердилась, ты оскорблена, тебе кажется, что я