глубок и спокоен,  а  пальцы  по-прежнему  сжимали  прядь  ее
волос. Она вспомнила  его  недавний  бред.  Стало  быть,  у  его  отца  была
любовница? Ну что ж, в наше время этим никого  не  удивишь  Гарет,  судя  по
всему, ничуть не  возражал  против  этого,  несмотря  на  странное,  горькое
удовлетворение тем фактом, что его матери  все  же  удалось  посмеяться  над
отцом. Впрочем, Гарет искренне любит своего отца - взять  хотя  бы  нелегкую
поездку за тридевять земель, в Реал-дель-Монте. Все что  не  укладывалось  у
Анжелики в голове почти так же, как отношение к ней Гарета, который  в  один
миг от нежности мог перейти к подозрительности и несправедливым упрекам.
   Упрямо тряхнув головой, Анжелика встала.  Так  или  иначе,  им  предстоит
провести вместе целый год. И она будет честна с ним  -  пусть  даже  вопреки
собственным интересам. В ушах все еще звенели слова Гарета:  "Я  никогда  не
причиню тебе боль..."
   Это правда, ей можно не опасаться, что Гарет поведет себя грубо.  Чувство
собственного достоинства не позволит ему глумиться над женщиной,  в  отличие
от Эстебана Аррикальда. Уже сейчас она почти  привыкла  к  его  близости,  а
порой реагирует на его ласки больше, чем ей того  бы  хотелось.  Приходилось
постоянно напоминать себе о временном характере их  сделки  и  о  том,  что,
несмотря на всю  свою  нежность,  Гарет  по-прежнему  пользуется  обращением
"шлюха".
   Вздохнув, Анжелика посмотрела на остывшее кострище. Надо вскипятить воды,
чтобы приготовить свежий чай из трав. Только бы Гарет не  отказался  глотать
что отвратительное на вкус пойло - ведь теперь его  ощущения  не  притупляет
лихорадка. И на рану надо  взглянуть..,  лихорадка  могла  возобновиться,  а
Гарету могло прийти в голову пуститься за ней вдогонку...
   Анжелика принялась искать хворост для костра. Нечего попусту тратить силы
на охи да ахи.
   Она обошла окрестности стоянки и не обнаружила подходящего топлива.  Судя
по всему, это место служило ночлегом для многих  путешественников  -  ничего
удивительного, что поблизости выбрали все, что могло гореть. Однако развести
костер совершенно необходимо.
   Торопливо собирая волосы в пучок,  Анжелика  невольно  вспомнила  просьбу
Гарета и почему-то покраснела. Ей вовсе не жалко время от времени  оставлять
волосы распущенными, если это поможет сохранить добрые отношения.  Хотя  она
не понимала, что приводит его в  такой  восторг.  Всю  жизнь  эти  пушистые,
упрямые пряди причиняли одни  неудобства.  Куда  как  проще  было  бы  иметь
редкие, прямые волосы, как у мамы, - расчесал их раз в день, и готово.
   Итак, за хворостом придется тащиться на дальний конец  луга,  в  заросли.
Она нерешительно оглянулась на Гарета. Он все еще  спал.  И  Анжелика  бегом
припустила в лес. Ведь нужно вернуться до того, как он проснется! Кто знает,
что взбредет ему в голову со сна!
   Анжелика собирала хворост и постоянно оглядывалась назад, пока стоянка не
скрылась за деревьями. Куча  веток  получилась  довольно  большая.  Придется
разделить ее на две части и еще раз вернуться сюда.
   Но что это?! Застыв, Анжелика вся обратилась в слух. Так и есть:  голоса,
стук копыт... Кто-то едет по тропе. И направляется как  раз  к  их  стоянке.
Анжелика уже могла различить неясное  движение  среди  ветвей.  Оцепенев  от
страха, она разжала пальцы и выронила тяжелый сук.  Звук  падения  был  ясно
слышен в лесной тишине: двое верховых на тропе тут же остановились.
   - Ты слышал, Клэй?
   - Кажется, да...
   Анжелика осторожно шагнула назад. Голоса были незнакомые.  Надо  поскорее
вернуться к Гарету! Нельзя, чтобы его застали  врасплох,  беспомощного.  Она
попыталась двигаться дальше, когда с внезапным  шумом  обе  лошади  ринулись
через чащу напролом, настигнув ее за несколько  секунд.  С  бешено  бьющимся
сердцем, Анжелика уставилась на двух незнакомцев. И испугалась еще  сильнее.
Очевидно, эти бродяги давно мотались по лесной  глуши,  не  имея  времени  и
возможности позаботиться о себе. Одежда  их  скорее  походила  на  лохмотья.
Грубые физиономии покрывала многодневная щетина. Но  больше  всего  опасений
вызвали у Анжелики заряженные ружья,  лежавшие  наготове  поперек  седел,  и
торчавшие из кобуры рукоятки револьверов.
   Она все еще молча разглядывала чужаков, когда  один  из  них  спешился  и
шагнул в ее сторону. Злорадно оскалившись, он двигался не спеша.
   -  Будь  я  проклят,  Джимбо,  если  нам  в  руки  не  угодил   маленький
мексиканский перчик - отличная приправа к целому дню в седле!
   - Черт побери, Клэй, не до того нам сейчас! Мы ведь  даже  не  знаем,  не
гонятся ли за нами те парни!
   - В этом-то вся и штука, верно? Представь себе, что им  надоело  за  нами
гоняться, а мы наложили в  штаны  и  проехали  мимо  малютки  сеньориты,  не
поприветствовав ее как положено? Ты же всю жизнь будешь себе  локти  кусать,
правда?
   - Клэй...
   - Кончай, Джимбо, да поскорее слезай с лошади! Нечего тратить время даром
- видишь, малютке некогда, она торопится. Не так ли, крошка?
   - Сеньор, ради Бога, мне нужно идти...
   - Ого, да мы никак болтаем по-английски? Вот это  мило?  Я  люблю,  когда
бабы понимают, что я шепчу им на  ушко,  когда  сгребу  под  себя.  А  также
понимать, что они пищат в ответ - не дай Бог, вздумают меня  оскорбить...  Я
от такого прямо зверею..
   Следя за каждым ее движением, негодяй подбирался все ближе  и  ближе.  Ее
нос уловил отвратительный запах давно не мытого тела,  а  зловещая  ухмылка,
обнажившая желтые, поломанные зубы, вызвала волну тошнотворного страха Краем
глаза Анжелика успела заметить, что второй бродяга тоже соскочил на землю  и
заходит с другой стороны, отрезая последнюю возможность скрыться.
   - И что же мы тут делаем, милая крошка? - слащаво прогнусавил первый. - У
нас тут неподалеку дом? Эй, Джимбо, а ведь там может  быть  еще  одна  такая
красотка. Тогда каждому достанется по одной, и  нам  не  придется  делиться!
Пожалуй, я эту милашку лучше придержу для себя. Глянь, какая хорошенькая  да
свежая!
   - К черту, Клэй, давай кончать по быстрому. У нас нет времени на шутки!
   Анжелика оглянулась на  второго  бандита,  а  тем  временем  грубые  руки
стиснули ее плечи, и она принялась вырываться что было сил.
   - Ну вот, Джимбо, как всегда, мне достается самая тяжелая работа.  Теперь
эта крошка у меня в руках! А значит, мне полагается первому ее...
   Анжелика билась,  как  дикая  кошка,  как  вдруг  позади  них  неожиданно
раздался голос:
   - Ничего тебе не полагается!
   - Гарет!..
   Обнаженный до пояса, с повязкой, покрасневшей  от  свежей  крови,  Доусон
тяжело опирался о ствол дерева. В руке он сжимал револьвер.  Анжелика  снова
попыталась вырваться из цепких лап незнакомца, но не тут-то было.
   - Ну-ну, стало быть  их  здесь  двое.  Впрочем,  этого  малого  можно  не
принимать в расчет. Верно, дохляк? Держу пари, он  сейчас  сам  грохнется  и
избавит нас от необходимости его пристрелить.
   - Я бы не очень на это рассчитывал, приятель, - негромко возразил Гарет и
приказал:
   - А ну отпусти ее! Знаешь, ты ведь прав. Я и  сам  понимаю,  что  недолго
продержусь на ногах. И потому повторяю: отпусти даму,  не  то  мне  придется
поспешить и разделаться с тобой,  пока  не  свалился.  Первым  получит  твой
дружок - он и так у меня на мушке, а потом ты...
   - Клэй, да брось ты эту суку! - взвизгнул второй  бродяга.  -  Брось  ее!
Если он и впрямь спустит курок, проклятые ублюдки снова выйдут на наш след -
попадет он или нет...
   Анжелика тут же почувствовала, как заколебался державший ее  мерзавец,  и
воспользовалась  моментом,  чтобы  вырваться.  Чуть  живая  от  страха,  она
подскочила к Гарету.
   - С тобой все в порядке, Анжелика?
   - Да, Гарет.
   Он повел дулом в сторону бандитов.
   - Бросьте свои пушки и садитесь на коней.
   - Еще чего захотел! Черта с два я стану бросать пушку...
   - Дело твое. Или бросишь ее немедля, или я нажму курок. Я еще не выжил из
ума, чтобы отпускать вас на все четыре стороны с  оружием.  Такие,  как  вы,
непременно вернутся и доведут дело до конца Даю вам три секунды!
   Анжелика облегченно охнула, увидев, как оружие упало на землю.
   - А теперь садитесь на коней и проваливайте! Бродяги опрометью кинулись к
лошадям. Они еще не успели вывести коней обратно на тропу, как Гарет  дважды
выстрелил в воздух.
   Это произвело надлежащее впечатление. Негодяи с места пустили  лошадей  в
галоп и вскоре скрылись из виду. Лишь когда грохот копыт стих вдалеке, Гарет
позволил себе опустить руку с револьвером и посмотреть на Анжелику. Его лицо
было серым.
   - Теперь эти ублюдки и думать не посмеют о возвращении.  Кто  бы  там  за
ними ни гнался, выстрелы наверняка выведут погоню  на  их  след  и  заставят
уносить ноги. Им будет не до нас.
   Анжелика кивнула и обняла Гарета, чтобы помочь ему вернуться на  стоянку.
Но он не двинулся с места.
   - Анжелика... - Она с тревогой посмотрела  на  его  напряженное  лицо.  -
Никогда впредь не уходи, не предупредив меня. Еще пару минут, и тебя...
   - Да,  я  понимаю,  Гарет,  и  буду  осторожна.  Но  теперь  нам  следует
вернуться.
   - Я сам доковылял сюда и сам дойду обратно. Подай-ка  их  оружие.  Нечего
ему валяться. Прихвати побольше хворосту. Я не отпущу тебя ни  на  минуту  ,
пока не станет ясно, что эти двое далеко отсюда.
   Анжелика  замешкалась,  и  Гарет  моментально  помрачнел.  Она  поспешила
поднять с земли трофеи - новый спор еще больше подорвет его силы. С тревогой
наблюдая, как небрежно Гарет вешает на плечо  тяжелое  оружие,  она  набрала
полную охапку хвороста и пошла назад.
   Дойдя до места, она  не  глядя  бросила  хворост  на  холодное  кострище,
подскочила к Гарету и помогла  ему  опуститься  на  одеяло.  Оружие  сложили
рядом. Анжелика накрыла Доусона одеялом и заботливо вытерла пот со лба.
   - Спасибо тебе, Гарет, - прерывисто прошептала она. - Если бы не ты...
   - Анжелика, только одно могло помешать мне  встать  между  тобой  и  теми
двумя мерзавцами. Но ведь я пока еще не мертвец - не так  ли,  милая?  Я  же
ясно сказал, что теперь ты моя, только моя. А уж если  я.  -  Он  беспомощно
умолк, сломленный новым приступом слабости. И едва слышно прошептал:
   - Все, теперь мне надо отдохнуть. А ты держи  ухо  востро  и  сразу  буди
меня, если что-то услышишь.  Когда  револьвер  под  рукой,  я  всегда  успею
выстрелить первым.
   Анжелика кивнула, отлично зная, что  так  оно  и  есть.  Глаза  почему-то
защипало, и она попыталась отвернуться, но Гарет придержал ее.
   - Поцелуй меня сначала, милая Хочу заснуть, чувствуя на губах твой вкус .
- Она охотно наклонилась, как вдруг его рука с неожиданной  силой  привлекла
ее - Милая, ты можешь ничего не бояться,  -  раздалось  над  самым  ухом.  -
Никто, кроме меня, не посмеет тебя и пальцем тронуть!
   Анжелика молча зажмурилась. Да, с ней не случится  ничего  плохого,  пока
Гарет держит ее в объятиях. Почему-то  она  была  сейчас  абсолютно  в  этом
уверена

Глава 8

   Она была закутана в покрывало из синего бархата,  и  мягкая  ткань  нежно
ласкала кожу, заставляя ее снова и снова прижиматься  к  чудесным  невесомым
складкам Где-то на самом дне души  обитал  жгучий  голод,  неясное  желание,
порожденное темными снами И бархат казался в точности  таким,  о  каком  она
мечтала Тускло блестя, он скользил по ее груди - отчего захватывало дух  Она
прижималась к теплым складкам все теснее, и они  гладили  по  животу,  и  по
ногам, и проникали туда, где огонь желания тлел  жарче  всего  Задыхаясь  от
восторга, она чувствовала, как бархат ласкает щеки и невесомо касается  губ.
Невероятно нежный, любящий. Но вдруг он пропал, и с ее губ слетело обиженное
восклицание Она потянулась следом, но  наткнулась  на  что-то  прохладное  и
влажное. Наверное, это и есть ее бархат... У него  чудесный  вкус..,  просто
удивительный Анжелика облегченно вздохнула  -  и  услышала  чей-то  шепот  в
ответ. Звуки отдаляли ее от убежища из синего бархата А она  так  не  хотела
расставаться  с  его  блаженным  безмолвием,  выпускать  из   рук   ласковые
складки... Однако другая, неумолимая сила звала и звала  ее,  разогнав  чары
бархатно-синего забытья.
   Ее разочарованный крик заглушило чье-то  горячее  объятие  и  настойчивый
шепот:
   - Анжелика.., милая...
   За словами следовали нежные поцелуи.., легкие, бархатные. Призрачный  мир
сновидений больше не имел над нею власти, ему на смену пришел черный  бархат
бездонного взгляда Гарета, снова целовавшего ее губы.
   По мере того как нежные поцелуи скользили по ее лицу, Анжелика постепенно
возвращалась в реальность. И наконец хрипло шепнула:
   - Гарет.., это ты...
   В ее словах прозвучало такое разочарование, что Гарет тут же насторожился
Его  большое,  сильное  тело  напряглось,  а   глаза   стали   холодными   и
безжалостными.
   - Да, это Гарет.
   Анжелика отчаянно затрясла головой; ну вот, опять он  подумал  бог  весть
что!
   - Мне показалось, что это был... - Не зная, как объяснить  преследовавшее
ее сновидение, она замолкла, затем неохотно,  спотыкаясь  на  каждом  слове,
продолжила. - Мне показалось.., показалось, что это был бархат...
   Гарет недоуменно нахмурился.
   - Синий бархат из моих снов. Этот бархат - он такой чудесный.., и теплый.
Он обнимал меня ТАК ласково! Еще  в  детстве,  когда  я  была  напугана  или
обижена, он являлся ко мне во сне. И закутывал в свои складки. Понимаешь, он
любил меня, Гарет...
   Окончательно смешавшись от собственной необычной откровенности,  Анжелика
умолкла. И резко отвернулась. Ни одна живая душа до сих пор не знала об этих
снах, служивших тайным утешением и убежищем  от  невзгод.  Гарет  застиг  ее
врасплох -  полусонную  и  беззащитную.  И  ей  хватило  глупости  обо  всем
рассказать. Теперь он засмеет ее.
   Однако Гарет попел себя иначе. Он осторожно повернул к себе  ее  лицо.  В
его взгляде светилось понимание и сочувствие - как и в  негромком,  ласковом
голосе.
   - Милая, посмотри на меня. Не надо отворачиваться. -  Его  лицо  осветила
искренняя, открытая улыбка. - Тебе больше  не  понадобится  синий  бархат..,
пока ты со мной. Ни один сон не подарит  тебе  такую  безопасность  и  такую
нежность, как мои объятия...
   И он перешел от слов к делу. Обещания скрепили прикосновения горячих губ,
под которыми трепетали ее  полуопущенные  веки.  Оказывается,  она  каким-то
образом лишилась нижней рубашки, в которой укладывалась спать, и  теперь  он
ласкал обнаженное прекрасное тело. Его прикосновения напомнили ласку  синего
бархата, и Анжелика зажмурилась, наслаждаясь возвращенным  к  жизни  теплом.
Она не хотела и не могла этому противиться: ее губы  послушно  раздвинулись,
отвечая на поцелуй.
   Снова и снова его руки скользили по знакомому изгибу нежных плеч. Под  их
умелой лаской ожили груди, и соски превратились в  два  напряженных  розовых
бутона.
   Она глухо вскрикнула, КОГДА Гарет взял их в  рот  и  прошелся  языком  по
чувствительной коже Все ее тело полыхало от разбуженного желания.
   Неумолимо возрастал и любовный голод Гарета, и его ласки становились  все
более настойчивыми. Она желала его неудержимо, страстно и прижималась к нему
с тем же диким голодом, который сотрясал  его  мощное  тело.  Перед  глазами
кружились цветные вихри, в ушах шумело, и от предчувствия  близкой  развязки
захватило дух.
   Но вдруг Гарет отстранился. Нетерпение и мука в ее взгляде приносили  ему
радость, но в то же время медленно, но верно лишали контроля над  собой.  Он
еще раз полюбовался на раскрасневшееся лицо,  на  слегка  раздвинутые  губы,
округлые тугие груди. Он еще  немного  помедлил,  с  улыбкой  наблюдая,  как
разгорается нетерпение в  ее  взоре.  Он  должен  был  получить  это  зримое
доказательство своей власти.., убедиться, что способен разжечь в ней тот  же
пожар, что не давал покоя ему самому.
   Она лежала, едва переводя дух, и дивные губы шевелились  в  невысказанной
мольбе:
   - Гарет .
   Он медленно приблизился:  налитое  желанием  мужское  естество  коснулось
горячей влажной плоти. С ее губ слетел низкий стон, тяжелые веки опустились,
и Гарет охнул - таким прекрасным показалось ее лицо, оживленное страстью. Он
едва не потерял рассудок от того, как был принят ее телом. Она  распахнулась
перед его натиском вся, без остатка, и он едва нашел  в  себе  силы  на  миг
задержаться, чтобы сполна  насладиться  этими  первыми  секундами  близости.
Однако пожар любви взял верх над рассудком, и вот уже  Гарет  бьется  в  его
ослепительном пламени, прижимая к себе Анжелику, возносясь с нею к небесам в
вихре экстаза и желая лишь одного: чтобы их слияние оставалось вечным...
   Все еще не в силах разжать объятия, Гарет приподнял голову и посмотрел на
Анжелику.
   Что ж, факты говорили сами за себя: он никогда не насытится  ею  ,  своей
Анжеликой. Потому что владеет им не только физическое влечение. Нет,  он  не
может признаться, что любит Анжелику. Он и сам не успел  свыкнуться  с  этой
мыслью. Да, она красивее и желаннее всех женщин на  свете.  Но  к  нему  она
пришла не по любви. Шлюха... Это слово огнем жгло его рассудок. Он  заплатил
деньги и купил ее.
   Гарет с трудом выбросил из головы пустые надежды, возрождавшиеся  в  душе
после удивительных, полных взаимной страсти и нежности минут. Следовало быть
честным с самим собой. Анжелика согласилась принадлежать ему в течение года,
а потом наверняка покинет его. Но он был у нее первым. Это  служило  немалым
утешением. И заставляло еще неистовее желать остаться для нее последним.
   На память пришли ее  недавние  признания.  Синий  бархат...  Несмотря  на
невиданные силу и отвагу, ее  душа  по-прежнему  ищет  убежища  от  жестокой
реальности. От нежности болезненно сжалось горло. Ей больше  не  понадобится
синий бархат. Он станет ее убежищем... Он  защитит  ее  от  страданий..,  от
страха. И завоюет ее любовь, прежде чем посмеет признаться в своей.
   Он столько лет прожил в холодном, равнодушном доме, лишенном  любви...  А
жестокий каприз судьбы, убившей возлюбленную и дочь его отца, только добавил
холода в эти стены.
   И  впервые  в  жизни  Гарет  оказался  способен  оценить   глубину   горя
Доусона-старшего, все еще не смирившегося с потерей. Вот и самому Гарету  не
давала покоя мысль о том, что через год он потеряет Анжелику.
   Не спуская глаз с  любимого  лица,  он  легонько  погладил  ее  по  щеке.
Пушистые  ресницы   дрогнули   и   приподнялись.   Навстречу   ему   засияло
расплавленное серебро чудесных глаз. Гарет проглотил рвавшиеся с губ  слова.
Еще рано Он овладел ее телом, но не достучался до души.
   Доусон молча обнял ее и прижал к себе.  У  него  есть  целый  год,  чтобы
завоевать ее любовь. Года ему должно хватить.
   Легкое прикосновение к щеке разбудило Анжелику.  И  неожиданно  яркими  и
четкими показались и зеленые ветви, качавшиеся под свежим утренним ветром, и
пронзивший их сноп солнечного света, блестевший на темных волосах Гарета. Он
лежал рядом и обнимал ее. Слава Богу, к нему вернулась былая сила - Анжелика
отлично успела это почувствовать.
   Впервые за всю неделю жизни в этой глуши Анжелика почувствовала, что  нет
нужды быть постоянно  начеку.  Одного  взгляда  на  лицо  ее  спутника  было
достаточно, чтобы убедиться в его здоровье. Черные глаза смотрели ясно,  жар
и лихорадка спали уже три дня назад.
   - Больше не болит,  Гарет?  -  спросила  она,  тихонько  прикоснувшись  к
повязке.
   - Больше не болит, - ответил он, прижимая к щеке маленькую ладошку. -  Ты
выходила меня, милая. - и он легонько поцеловал ее в губы. -  Ты  заботилась
обо мне целую неделю, и теперь моя очередь  заботиться  о  тебе.  -  Тут  он
неожиданно вскочил и поднял Анжелику. От его  улыбки  все  запело  у  нее  в
груди. - Идем же! Вода так и манит! Воспользуемся возможностью, пока  мы  не
уехали отсюда. Завтра мы снова тронемся в путь и оставим это место навсегда.
   Анжелике почему-то стало грустно,