ие его сердца смешивалось  с  ее  собственным,  в  ушах  гулко
отдавался его страстный голос, и она зажмурилась, пытаясь скрыться  от  этой
пытки. Питер привлек ее к себе. На сей раз его  руки  действовали  жестко  и
неумолимо.
   - Нет, Анжелика, ваши слезы не смягчат меня. Я не  отпущу  вас,  пока  не
добьюсь ответа. Мне необходимо знать, что вы попробуете полюбить меня  Всего
лишь попытаетесь...
   Его руки дрожали, и Анжелика  едва  не  разрыдалась.  Что  заставляет  ее
продолжать эту пытку.., лишать Питера надежды  и  цепляться  за  безнадежную
привязанность к Гарету?!
   Теплые  губы  Питера  щекотали  ей  щеку,  собирая  слезинки.  Его   руки
зашевелились и прижали ее теснее.., еще теснее...
   Внезапно Макфадден отстранился и прошептал сквозь зубы, явно теряя власть
над собой - Отвечайте же мне, Анжелика. Вы и САМИ знаете, что это  место  не
станет для вас домом - как бы ни любил пас Джон. Но мы  могли  бы  построить
свой собственный дом в Реал-дель-Монте Рядом с вашей второй семьей  Я  стану
любить вас и заботиться о вас. И присмотрю  за  Карлосом.  Вам  не  придется
беспокоиться о деньгах на его лечение. Узнай я о вашей нужде до того, как вы
покинули  Реал-дель-Монте,  я  бы  помог  вам  с  радостью  Я  и  теперь   с
удовольствием сделаю что Питер не отрывал глаз от ее  растерянного  лица  Он
снова прижал ее к себе крепко, страстно -  Скажите,  что  вы  доверяете  мне
настолько что готовы стать моей женой Вы не пожалеете об этом Я всегда  буду
любить и уважать вас Вы навеки похитили  мое  сердце  Хриплый  шепот  Питера
прервал неожиданный стук в дверь.
   Анжелика, с трудом переведя дыхание, еле слышно произнесла:
   - Да, кто там?
   Питер услышал негромкий голос тети Минетты и с неохотой отпустил Анжелику
Старушка, моментально оценив ситуацию, сдержанно поздоровалась с  Питером  и
мягко, но уверенно заметила:
   - Я так и не услышала, как ты спускаешься,  и  решила  проводить  тебя  к
гостям Мсье  Джонатан  уже  ждет  нас,  моя  дорогая.  Он  так  готовился  к
сегодняшнему празднику Медлить дальше просто невежливо.
   Анжелика покорно кивнула и шагнула к двери, однако тетя  Минетта  твердой
рукой придержала ее  да  локоть  и  внезапно  обратилась  к  Питеру  -  Мсье
Макфадден, вы нас извините, но  Анжелике  необходимо  поправить  кое-что  из
туалета Если бы вы были столь любезны и передали мсье Джонатану, что мы  сию
минуту спустимся - Конечно Питер отвесил неловкий поклон и нехотя  вышел  из
комнаты. Тогда тетя Минетта  обратилась  к  Анжелике  -  Ну  а  теперь,  моя
дорогая, умойся холодной водой, чтобы от слез не  осталось  и  следа.  Нынче
вечером мы  празднуем  твое  совершеннолетие.  Столь  радостное  событие  не
оставляет места для слез.
   Когда Анжелика  умылась,  тетя  Минетта  придирчиво  осмотрела  ее  лицо,
поворачивая за подбородок.
   - Улыбнись же, дорогая. Это великое торжество, и я не  устаю  благодарить
Господа за то, что он позволил нам свидеться и встретить этот  день  вместе.
Неужели мы не покажем ему  свою  радость?  Улыбайся,  моя  милая  куколка  ,
улыбайся!
   Немного приободрившись от ее слов, Анжелика чуть улыбнулась.
   - Да, тетя Минетта, ты права. Папа Джон уже заждался. Идем к нему?
   Тетя Минетта кивнула и взяла ее под руку. Две изящные дамы быстро вышли в
коридор и направились  к  лестнице.  Там,  внизу,  в  залитой  ярким  светом
столовой, их уже давно ждали.
   Гости сидели за столом,  оживленно  беседуя.  Анжелика  кивала  негромким
замечаниям тети Минетты и думала о том, что весь вечер отец  не  отводил  от
нее глаз. Ярко-голубые и подозрительно блестящие глаза с гордостью  следили,
как Анжелика вошла в комнату.  Руки  Джона,  обнявшие  ее,  слегка  дрожали,
отчего едва не пропала ее решимость удержаться от слез.
   Однако вечер удался на славу.  С  неохотой  подчиняясь  желанию  Анжелики
отпраздновать совершеннолетие как можно более скромно, Джонатан не пригласил
никого из соседей. За праздничным столом собрались только  обитатели  ранчо,
Питер, тетя Минетта, папа Джон и она сама. Но  для  Анжелики  и  этого  было
достаточно, более чем достаточно.
   Анжелику удивили и тронули усилия, потраченные ковбоями и слугами на  то,
чтобы сделать ей в  этот  день  приятное.  Облаченные  в  лучшее  воскресное
платье, до блеска выбритые, гладко причесанные - они явно пришли заранее и с
нетерпением  дожидались  ее  выхода.  Появление  виновницы  торжества   было
встречено хором восхищенных восклицаний, на  которые  Анжелика  отвечала  со
всей возможной теплотой.  Она  была  счастлива  положить  конец  напряженным
отношениям, установившимся после отъезда Гарета.
   Мария и Софи, снова управлявшиеся на кухне вдвоем, приготовили  роскошный
ужин, включавший разнообразные блюда из удивительно нежной  телятины  (бычка
забили специально в честь праздника) и ароматных, горячих овощей. Не  забыли
и про бисквиты, испеченные по рецепту  Анжелики.  Завершением  торжественной
трапезы являлся невероятных размеров фруктовый торт, в  меру  охлажденный  и
поданный  ей  с  величайшей  торжественностью.  Анжелике  полагалось   самой
разрезать и наделить гостей великолепным десертом, однако даже эти  почетные
хлопоты не отвлекали ее от мрачных мыслей.
   Она выслушала в этот вечер множество искренних,  горячих  поздравлений  и
пожеланий. Казалось бы, от этого не может не растаять лед в душе - и все  же
с каждой минутой ее улыбка  становилась  все  более  принужденной.  Гарет..,
целая вечность прошла с тех  пор,  как  она  видела  его  в  последний  раз.
Торжественность нынешнего вечера заставляла еще больше ощущать боль разлуки.
Еще немного - и ей не хватит сил сохранять даже внешнее спокойствие.
   Тем временем вокруг стола  раздались  восклицания,  и  мужчины  поудобнее
откинулись на спинки стульев. Джонатан воспользовался  минутным  затишьем  и
встал. Он подошел к Анжелике, поцеловал ее  в  щеку  и  вытащил  из  кармана
небольшую шкатулку.
   - Анжелика, на день рождения положено  дарить  подарки,  и  мне  кажется,
самое время преподнести тебе вот это.
   - Но ведь ты уже подарил мне это платье, - возразила  Анжелика.  -  Я  не
ждала других подарков.
   - Это платье - скорее  подарок  для  меня,  чем  для  тебя,  -  промолвил
Джонатан, и его голубые глаза заволокло печальной дымкой. - Увидеть  тебя  в
этом наряде - значит воплотить свою мечту...  -  Он  на  мгновение  умолк  и
продолжал уже более бодрым тоном, протягивая шкатулку:
   - А вот что предназначено для тебя.
   Анжелика открыла шкатулку, и на бархатном дне  матово  засветилась  нитка
крупных жемчужин с такими же серьгами.
   - Твоя мама говорила, что ей подарили жемчуг в день восемнадцатилетия.  И
собиралась передать его тебе в такой же день, но... - Джон с трудом  перевел
дыхание. - Конечно, жемчуг пропал, но я дарю  тебе  вместо  него  вот  этот,
дорогая. Селеста наверняка одобрила бы мое решение.
   Анжелика порывисто обняла Джонатана и прижалась щекой к его теплой груди.
Не сразу совладав с подступившими к глазам слезами, она шепнула:
   - Я буду беречь его, папа Джон.
   Затем были преподнесены остальные подарки: золотая шкатулка от  Питера  и
кружевная шаль от  смущенного  донельзя  Бретта,  Марии,  Софи  и  остальных
рабочих. Анжелика едва успела поблагодарить их, как  из-за  стола  поднялась
тетя Минетта.
   С присущей ей решительностью она подошла к Анжелике и взяла ее  за  руку,
торжественно заявив в наступившей тишине:
   - Дорогая, мой подарок слишком личного свойства, чтобы вручать его здесь,
за столом. А потому я осмелюсь просить у вас  извинения...  -  Тетя  Минетта
обернулась в сторону обращенных к ней внимательных лиц и негромко сказала:
   - Мсье  Джон.  Мсье  Макфадден...  Полагаю,  вам  обоим  стоит  при  этом
присутствовать.
   Не выпуская руки Анжелики, тетя Минетта  дождалась,  пока  та  встала,  и
чопорно поклонилась остальным гостям:
   - Еще раз прошу нас извинить.
   Обменявшись недоуменными взглядами с Джоном и Питером, Анжелика позволила
вывести себя из-за стола и пошла за тетей Минеттой к кабинету.  Ее  охватило
странное, тревожное предчувствие, от которого сильно забилось сердце.
   Обернувшись на звук захлопнувшейся  двери,  Анжелика  почувствовала,  как
Джон взял ее под руку. Она не замечала, что от волнения ее  колотит  крупная
дрожь. Отец усадил ее в кресло.
   Тогда тетя Минетта вынула из расшитого ридикюля небольшой конверт.
   - Моя  дорогая  Жанет...  -  тут  старушка  замялась.  -  Извини,  что  я
воспользовалась именем, данным тебе при рождении. Но  в  данный  момент  это
имеет исключительное значение. - Анжелика удивленно кивнула, и тетя  Минетта
продолжила:
   - Вы оба - мсье Джонатан и ты - знаете, что много лет назад я должна была
вместе с тобой и твоей мамой отправиться в то роковое  путешествие.  Так  бы
оно и случилось, если бы не приступ лихорадки. На протяжении многих лет меня
угнетал этот жестокий каприз судьбы,  которой  было  угодно  спасти  меня  и
обречь двух самых дорогих моему сердцу существ на мучительную и безвременную
кончину. И  только  получив  известие  от  мсье  Джонатана,  я  поняла,  что
провидению неспроста было угодно подарить мне жизнь. Я осталась жить,  чтобы
оказаться сегодня здесь...
   Дорогая моя, твоя мама покидала Новый Орлеан с тяжким грузом на  душе.  В
последние ночи  перед  отъездом  ее  мучили  кошмары,  которые  необъяснимым
образом оказались предвидением того, что вскоре  случилось  в  пути.  Однако
сила любви к мсье Джонатану была столь велика, что никакие  глупые,  как  ей
казалось, предчувствия не могли заставить ее отложить  отъезд.  Единственной
реакцией на предупреждение свыше стало вот это письмо. - Тетя Минетта  снова
остановилась, чтобы перевести дыхание - Селеста вложила этот конверт  мне  в
руки перед самым расставанием. Она взяла с меня обещание, что, если  она  не
доживет до твоего восемнадцатилетия, я сама вручу тебе ее письмо, так же как
перед этим она вручила его мне. Дорогая моя, мама любила тебя  больше  всего
на свете. И я передаю тебе ее письмо вместе с ее любовью.., и своей также...
   У Анжелики так тряслись руки, что она едва не  выронила  конверт.  Сжимая
его что было сил, она зажмурилась, чтобы хоть  немного  прийти  в  себя.  Из
прострации ее вывело прикосновение горячей руки: Джонатан смотрел на  нее  с
тревогой и страхом. Внезапно она  поняла,  что  он  мучается  не  меньше,  и
поспешила покончить с неизвестностью. Печать была осторожно  сломана,  и  из
конверта показались исписанные изящным почерком листки.
   - Дорогая моя, - раздался негромкий голос тети Минетты, - хотя, возможно,
это будет нелегко, но я прошу прочесть письмо  вслух.  Мсье  Джонатан  имеет
непосредственное отношение к изложенным здесь  событиям  и  должен  услышать
слова своей возлюбленной Селесты.
   Анжелика молча кивнула и  развернула  листки,  все  еще  хранившие  столь
памятный ей аромат.  По  тому,  как  затуманился  взор  Джонатана,  Анжелика
поняла, что он также уловил этот запах. Но пора было приступать к чтению.  В
напряженной тишине кабинета зазвучал ее взволнованный звонкий голос:

   "Моя дорогая, любимая Жанет!
   Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы  тебе  никогда  не  пришлось
читать это письмо. Но раз это случилось, значит, мне не довелось встретиться
с тобой в день твоего совершеннолетия. Дорогая  моя,  прежде  всего  я  хочу
сказать, что  восемнадцать  лет  назад  чувствовала  себя  счастливейшей  из
смертных - невзирая на  обстоятельства  твоего  рождения.  Ты  уже  взрослая
женщина и наверняка знаешь, что я не была замужем за твоим отцом, но заверяю
от чистого сердца, что испытала ни с чем не сравнимое и ничем не замутненное
счастье, впервые взглянув на  твое  милое  личико!  Пожалуйста,  никогда  не
забывай, что я любила тебя, любила всегда,  с  самого  твоего  появления  на
свет. И только ради этой любви я решилась открыть тебе  правду.  Но  следует
начать издалека. Умоляю тебя не терять терпения, моя дорогая.
   Жанет, ты никогда не знала своих дедушку и  бабушку,  и  тебя,  наверное,
удивит, что они были чрезвычайно богатыми людьми  и  принадлежали  к  высшим
слоям общества в Новом Орлеане. Я была их единственной дочерью, и к тому  же
довольно хорошенькой. Естественно, что  меня  баловали.  Не  было  на  свете
вещей, которых я бы не смогла получить, и не было места, куда бы я не смогла
отправиться. Только моя верная Минетта, ставшая мне дороже матери,  одна  на
всем белом свете имела мужество напоминать  мне  хоть  о  каких-то  правилах
приличия и, будучи одновременно нянькой, гувернанткой и подругой,  частенько
вступала в бой с проявлениями моего неугомонного, дерзкого характера. Однако
что могла сделать Минетта, коли родители безрассудно обожали меня и потакали
мне во всем?
   Мне было семнадцать лет, когда я безумно влюбилась. Незадолго перед  этим
я  впервые  вышла  в  свет,  в  общество  таких  же,  как  мы,  чистокровных
состоятельных креолов И когда на балу я познакомилась с Жаком Леклером,  его
красноречие не оставило меня равнодушной. Это был очень красивый мужчина.  С
густой шевелюрой, темной, как  ночной  небосвод,  с  черными  пронзительными
глазами... А великолепно сложенная мускулистая фигура так  выгодно  отличала
его от нескладных мальчишек, с которыми я водила знакомство до сих пор! И  я
очертя голову кинулась в океан первой любви, ни минуты  не  сомневаясь,  что
его чувства ко мне не менее сильны, чем мои собственные.
   Мы были знакомы всего месяц, когда Жак предложил мне выйти за него  замуж
и получил согласие. Однако мое счастье длилось недолго.  Мои  родители  были
вне  себя!  Жак  оказался  безродным  выскочкой,  авантюристом,  бессовестно
воспользовавшимся моей неопытностью! Нам запретили встречаться, и я  была  в
отчаянии. Однако Жак не сдался. Клятвенными заверениями в  своей  любви  ему
удалось выманить меня на свидание. Но мало того: я уступила ему и  позволила
овладеть собой.
   Сделав этот шаг, я с утроенной настойчивостью стала добиваться разрешения
на брак. Я умоляла, требовала,  угрожала,  однако  мои  родители  оставались
непреклонны. Они не позволяли мне видеться с Жаком, и, не  желая  отказаться
от своей любви, я согласилась бежать вместе с ним.
   Глухой темной ночью я выскользнула из дома и отправилась туда,  где  ждал
меня Жак. Он  отвел  меня  в  одному  ему  известное  убежище,  находившееся
неподалеку от города. Я была все так же ослеплена  любовью,  хотя  несколько
обеспокоилась тем обстоятельством, что мы не поспешили  прямиком  к  алтарю.
Жак убедил меня, что прежде следует написать родителям письмо и  сообщить  о
случившемся. По его словам выходило, что наша близость, не освященная  узами
брака, испугает их и заставит смириться с  неизбежным.  Мол,  не  успеем  мы
оглянуться, как снова окажемся у меня дома, получим благословение  родителей
и справим роскошную свадьбу.
   Однако Жак не учел суровый характер моего  отца.  Письма  оставались  без
ответа, и мой возлюбленный терял терпение. Наконец, надеясь  переговорить  с
ними, он отправился в город один, без моего ведома.  По  возвращении  ярость
его была безгранична. На его щеке алел след от хлыста, и он выместил на  мне
свое унижение. Он кричал, что родители вычеркнули  меня  из  своей  жизни  и
вовсе  не  желают  видеть  меня  снова.  Что  они  предоставили  ему  одному
обеспечивать мое содержание, а сами не дали ни пенни. Я была потрясена и все
же уговорила его успокоиться, ведь наша любовь должна была преодолеть и этот
неожиданный барьер.
   И вот тогда  Жак  выложил  мне,  что  вовсе  не  любит  меня.  Что  такая
избалованная дурочка, как я, не способна привлечь мужчину ничем, кроме разве
что смазливой внешности. Он сказал, что я ему уже давно надоела и удерживало
его при мне лишь ожидание богатого приданого. А коль скоро на это  надеяться
нечего, он не желает больше иметь со мной ничего общего.
   В  ту  же  ночь  Жак  покинул  меня..,  бросил  одну,   беспомощную,   не
постеснявшись прихватить остатки  моих  драгоценностей.  Я  была  совершенно
разбита, уничтожена, однако нашла в себе силы добраться на следующий день до
отчего дома. Увы, там я узнала, что родители отныне не желают  меня  видеть.
Пришлось искать убежища в дешевых меблированных комнатах. Мне удалось утаить
от  алчных  рук  Жака  одно  кольцо:  продав  его  за  бесценок,  я   сумела
продержаться несколько дней, прежде чем опять вернулась к родному  дому.  Но
меня даже не пустили на порог, передав, что  у  мсье  и  мадам  дю  Буи  нет
никакой дочери.
   Через неделю деньги подошли к концу. Я была близка к  отчаянию  и  потому
решилась. Надела  свое  самое  лучшее  платье,  привела  себя  в  порядок  и
отправилась в банк. Бабушка дю Буи положила  на  мое  имя  некоторую  сумму,
которая дала бы мне возможность хотя бы некоторое время продержаться, прежде
чем решить, как жить дальше. Не чуя под собой ног, я перешагнула порог банка
- и выяснила, что смогу распоряжаться деньгами только после совершеннолетия.
   Этот удар оказался столь жесток, что я не выдержала и  разрыдалась  прямо
на ступеньках банка. И тогда, в  момент  наивысшего  отчаяния,  я  встретила
Джонатана Доусона. Добрый, щедрый, все понимающий, он проводил меня  обратно
в мою комнату и оставался со мной до тех пор,  пока  я  не  пришла  в  себя.
История моих злоключений тронула его настолько, что он расплатился  с  моими
долгами и накормил меня горячим обедом - впервые за много дней.
   На протяжении всей недели Джонатан Доусон постоянно навещал меня. В  один
из таких визитов он признался, что живет неподалеку от Нового  Орлеана,  что
он женат.., этот брак длится уже много лет,  и  у  него  есть  сын.  Ему  не
требовалось объяснять, что брак его не был счастливым - глаза его гасли  при
упоминании о жене и оживали, только когда речь заходила  о  сыне,  названном
Гаретом в честь отца Джонатана.
   Именно тогда, когда Джонатан так заботился обо мне,  подтвердились  самые
худшие мои опасения. Беременна! Отчаяние мое было столь велико, что  я  едва
не лишилась чувств, - ив этот миг  появился  Джонатан.  Не  понимая  причины
моего полуобморочного состояния, он сделал все, чтобы помочь мне оправиться.
Его руки были такими теплыми и ласковыми... Я взглянула на него - и  впервые
разглядела по-настоящему. Растерянная, испуганная, я  с  трудом  соображала,
что происходит, и хотела лишь одного - почувствовать  себя  в  безопасности,
хотя бы ненадолго. Как бы то ни было, в  итоге  я  соблазнила  Джонатана.  Я
отдалась ему со всем пылом израненной души.
   На следующий день  я  очнулась  в  объятиях  Джонатана  и  осознала,  что
натворила.., и в душе  моей  созрел  дьявольский  план.  Джонатан  Доусон  -
человек чести, в этом  я  не  сомневалась.  Новообретенная  мною  "жизненная
мудрость" шептала,  что  решение  моей  проблемы  напрашивается  само  собой
Джонатан успел обмолвиться, что задержится в Новом Орлеане еще  на  какое-то
время для переговоров с посредниками. Мне следует  удержать  его  как  можно
дольше при себе - и у меня появится надежда на какое-то будущее.
   Вскоре выяснилось, что  мне  не  требуется  каких-то  особых  усилий  для
привлечения Джонатана. Его чувства ко мне не ограничивались влечением  тела.
Неожиданной стала моя собственная привязанность, которая росла день ото дня.
Дошло до того, что, когда Джонатану настала пора уезжать, я не нашла в  себе
сил претворить свой коварный план  в  жизнь  и  объявить  его  отцом  своего
ребенка.
   Прежде чем покинуть Новый Орлеан. Джонатан оставил мне достаточно  денег,
чтобы прожить целый месяц, ни в чем не нуждаясь. Я была безмерно  благодарна
ему и плакала при расставании. Но как же одиноко я себя почувствовала  после
его отъезда! Лишь теперь я с горечью осознала, что за все время, проведенное
с Жаком, не испытала и тысячной  доли  того  счастья,  которое  подарил  мне
Джонатан за обидно короткий месяц,  Деньги  уже  подходили  к  концу,  когда
Джонатан вернулся. То