Питер С. БИГЛЬ

                         АРХАИЧЕСКИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ

__________________________________________________________________________

        Господ издателей, имеющих представление о том,  кто  такой
        Питер С. Бигль, и желающих  издать  полный  перевод  этого
        романа, просим  обращаться  к  Сергею  Ильину  по  адресу:
        isb@glas.apc.org

            Любое коммерческое использование настоящего текста
            без ведома и прямого согласия владельца  авторских
            прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.



        (c) Copyright Peter Beagle
        (c) Copyright Сергей Борисович Ильин, перевод, 1997

__________________________________________________________________________

{...} - курсив


                        {Колину Мак-Элрою,
                        без чьих советов, помощи,
                        уюта,
                        какао по ночам
                        и доводящего до исступления нежелания понимать,
                        что некоторые книги попросту невозможно закончить,
                        эта книга никогда бы закончена не была.}




                                    I


     В Авиценне Фаррелл появился в четыре тридцать  утра,  сидя  за  рулем
дряхлого фольксвагена -  крошки-автобуса  по  имени  "Мадам  Шуман-Хейнк".
Только что кончился дождь. Отъехав по Гонзалес-авеню на  два  квартала  от
скоростного шоссе, он подрулил к  обочине,  заглушил  двигатель  и  замер,
опершись локтями о руль. Его пассажир,  печально  вскрикнув,  проснулся  и
схватил Фаррелла за колено.
     - Все в порядке, - сказал Фаррелл. - Приехали.
     - Куда?  -  спросил  пассажир,  оглядывая  железнодорожные   пути   и
неподвижные туши грузовиков.
     Пассажиру, темноволосому и розовощекому, чистенькому,  словно  свежий
шарик мороженного, было лет девятнадцать-двадцать. Фаррелл подобрал его  в
Аризоне, неподалеку от Пимы, увидев, как  он  стоит  у  дороги  бесспорным
знамением свыше - в свитерке  с  треугольным  вырезом,  в  табачного  тона
мокасинах и в ветровке из  Эксетера,  -  голосуя  в  надежде,  что  кто-то
провезет его через индейскую резервацию около Сан-Карлоса. После двух дней
и ночей более или менее непрерывной езды  юноша  ни  на  йоту  не  утратил
свежести и чистоты, а Фаррелл ни на йоту  не  приблизился  к  тому,  чтобы
запомнить, наконец, как же его зовут - Пирс  Харлоу  или  Харлоу  Пирс.  С
безжалостной вежливостью юноша называл Фаррелла "мистером" и с  неизменной
серьезной  пытливостью  выспрашивал  его,  что  он  почувствовал,  впервые
услышав "Элеанор Ригби" и "Однодневку".
     - Авиценна, штат Калифорния, - объявил, улыбнувшись юноше, Фаррелл. -
Музей моей исковерканной юности и самых паршивых воспоминаний.
     Он опустил стекло и с наслаждением зевнул.
     - Ах, хорошо пахнет - принюхайся, это из Залива.  Там,  должно  быть,
вода уходит.
     Пирс-Харлоу послушно принюхался.
     - Угу. Да, понимаю. Действительно, хорошо,  -  он  провел  руками  по
волосам, запустив в них пальцы, но волосы тут же вновь  поднялись,  вернув
ему  сходство  с  изваянием,  вытесанным  из  одного   куска   мрамора   и
отполированным. - Сколько, вы говорите, прошло?
     - Девять лет, - сказал Фаррелл. - Почти десять.  С  тех  пор,  как  я
совершил ошибку и на самом деле защитил диплом. Понятия не имею, о  чем  я
думал в то утро. Видимо, просто утратил бдительность.
     Юноша вежливо хмыкнул  и,  отвернувшись,  начал  копаться  у  себя  в
рюкзаке.
     - Мне дали адрес одного места, в которое я вроде как должен  явиться,
когда доберусь сюда. Это у самого кампуса. Я там и подожду.
     В мутном свете ранней зари шея его казалась тонкой и беззащитной, как
у ребенка.
     Небо, крупичатое, точно  кровоподтек,  понемногу  наливалось  ртутным
блеском.
     - Обычно отсюда  можно  было  увидеть  всю  северную  часть  кампуса,
звоницу и прочее. А вот такой дымки я здесь что-то не помню.
     Сцепив руки за головой, Фаррелл потянулся  так,  что  заныло  тело  и
крякнули затекшие мышцы, вздохнул и пробормотал:
     - Ну ладно, будить моего друга пока не  стоит,  рановато  для  этого.
Надо бы где-то позавтракать  -  на  Гульд-авеню,  вроде,  было  заведение,
работавшее круглые сутки.
     Он расслабился, но одна острая искорка боли так и застряла в теле,  и
опустив глаза, он увидел застенчивую  улыбку  Пирса-Харлоу  и  лезвие  его
выкидного ножа, прижатое к своему боку как раз над брючным ремнем.
     - Мне, право же, очень жаль, сэр, - сказал Пирс-Харлоу. - Пожалуйста,
не делайте глупостей.
     Фаррелл молча уставился на него и глядел так долго и так  безучастно,
что юноша беспокойно заерзал, впрочем, напрягаясь всякий раз, как  мимо  с
шелестом проносилась машина.
     - Вы просто положите на сиденье  бумажник  и  вылезайте.  Я  не  хочу
никаких осложнений.
     - Видимо, следует считать установленным, что в Эксетер  ты  ехать  не
собирался, - сказал, наконец, Фаррелл.  Пирс-Харлоу  отрицательно  тряхнул
головой. Фаррел продолжал: - А насчет места  программиста-стажера  даже  и
спрашивать нечего.
     - Мистер Фаррелл, - ровным и мягким голосом произнес  Пирс-Харлоу,  -
вы, похоже, думаете, что я не смогу причинить вам  вреда.  Пожалуйста,  не
надо так думать.
     При  последних  словах  нож,  провертев  дырку  в  рубашке  Фаррелла,
вдавился в его бок посильнее.
     Фаррелл вздохнул, вытянул ноги и, оставив одну руку  спокойно  лежать
на руле, медленно полез за бумажником.
     - Черт, как все нескладно. Ты знаешь, я сроду еще в  такую  передрягу
не попадал. Столько лет прожил в Нью-Йорке, разгуливал там по  ночам,  где
придется, ездил подземкой и ни разу меня никто не ограбил.
     {Во всяком случае, не в Нью-Йорке и не любитель, не умеющий даже ножа
толком держать.} Он старался дышать как можно ровнее и глубже.
     Пирс-Харлоу вновь улыбнулся и грациозно повел  по  воздуху  свободной
рукой.
     - Ну что же, значит настал ваш черед, верно? Да и  не  такое  уж  это
большое событие, рано или поздно оно случается со всяким водителем.
     Фаррелл уже вытащил бумажник и, почувствовав, что нажим лезвия ослаб,
слегка повернулся в сторону юноши.
     - Вообще-то, - сказал он, - тебе стоило  проделать  это  еще  там,  в
Аризоне. У меня  тогда  и  денег  было  побольше.  Прикинь-ка,  сколько  я
потратил оттуда досюда, покупая еду на двоих.
     - Я просто терпеть не могу водить машины, у которых для  переключения
скорости приходится возиться с рычагом, - весело сообщил Пирс-Харлоу. -  И
потом, что это вы, я тоже пару раз бензин покупал.
     - В Флагстаффе на семь долларов, - презрительно  фыркнул  Фаррелл.  -
Тоже мне, трата.
     - Эй, только не надо наглеть, не надо, - Пирса-Харлоу вдруг  пугающим
образом затрясло - даже в сумраке было видно,  как  он  покраснел  -  и  в
хрустящих прежде согласных, теперь с запинкой слетавших с его влажных губ,
появилась какая-то рыхлость. - А как насчет  заправки  в  Барстоу?  Насчет
Барстоу как?
     Впереди, в середине квартала показались двое  трусцой  бегущих  в  их
сторону  молодых  людей:  он  и  она,  удивительно  схожие   подрагивающей
полнотой, зелеными свитерами и безрадостной механичностью движений.
     Фаррелл произнес:
     - Ничего ты там не платил. В Барстоу? Ты уверен?
     {По-твоему, это умный план? А что если нет?}
     - Черт подери, конечно уверен, - огрызнулся Пирс-Харлоу. Он  выпрямил
спину, нож задергался, описывая в воздухе  между  ними  дрожащие  эллипсы.
Фаррелл скосился  через  плечо,  надеясь  привлечь  внимание  женщины,  не
обозлив юнца еще сильнее. Пробегая мимо, она и  впрямь  приостановилась  и
придержала своего спутника за руку. Фаррелл сделал круглые глаза и  слегка
раздул ноздри, изо всех сил стараясь придать себе  вид  попавшего  в  беду
человека. Молодые люди обменялись  взглядами  и,  возобновив  механическое
движение, миновали автобус, - с темпа  они  сбились  всего  лишь  на  миг.
Пирс-Харлоу все еще говорил:
     - И между прочим, в Флагстаффе я потратил девять восемьдесят три. Это
для полной ясности, мистер Фаррелл.
     Он щелкнул над бумажником пальцами.
     Фаррелл примирительно пожал плечами:
     - Дурацкий какой-то спор, как бы там ни было.
     {О Господи, ну ладно, приступим.}
     Он  бросил  бумажник  так,  что  тот,   ударясь   о   правое   колено
Пирса-Харлоу,  свалился  между  сиденьем  и  дверцей.  Юноша  инстинктивно
нагнулся за ним, на мгновение отвлекшись, и в это  мгновение  Фаррелл  его
ударил.  Во  всяком  случае,  в  своих   последующих   воспоминаниях,   он
предпочитал использовать именно этот глагол, хотя вполне могли  подойти  и
другие: "метнулся", "вцепился", "дернул". Он целил по  запястью  державшей
нож руки, но Пирс-Харлоу успел отпрянуть и удар пришелся по кисти, едва не
разможив  пальцы  юноши  о  грубую  костяную  рукоятку  ножа.  Пирс-Харлоу
всхлипнул, зарычал и, вырывая руку, двинул  Фаррелла  по  голени.  Фаррелл
выпустил руку, едва  почувствовав,  как  лезвие  прохладным  лунным  лучом
заскользило меж его пальцев, и тут же услышав, как  оно  вспарывает  рукав
его рубашки. Ни боли, ни крови - только прохлада и Пирс-Харлоу,  хватающий
ртом воздух. {Нет, план был неумный.}
     К несчастью, другого у него не  имелось.  Природный  дар  Фаррелла  -
способность отыскивать резервные позиции и запасные выходы  -  никогда  не
проявлял себя раньше семи часов; решительно все,  что  он  смог  придумать
сейчас,  это  пригнуться,  уклоняясь  от  неистово  замахнувшегося   ножом
Пирса-Харлоу,  и  рвануть  Мадам  Шуман-Хейнк  с  места,  на  миг   смутно
представив, как она влетает в круглосуточную автоматическую  прачечную  на
углу. Он также завопил что  было  мочи  (пожалуй,  несколько  поздновато):
"Крииигааа!!" - впервые с тех пор,  как  в  одинадцать  лет  выпрыгнул  из
родительской   кровати,   бывшей   берегом   Лимпопо,   на   свою   кузину
Мэри-Маргарет-Луизу, бывшую, соответственно, крокодилом.
     Первое, что случилось следом - его стоптанный мокасин  соскользнул  с
педали сцепления. Сразу за тем на колени  ему  рухнуло  зеркальце  заднего
вида,  ибо  Мадам  Шуман-Хейнк  встала  на  задние  колеса  и  тяжеловесно
заплясала посреди Гонзалес-авеню, а отплясав, с грохотом  рухнула  на  все
четыре, отчего  Пирс-Харлоу  врезался  физиономией  в  панель  управления.
Пальцы его, державшие нож, ослабли, и нож из них выпал.
     Фаррелл не мог воспользоваться удачным моментом, поскольку падение  и
его наполовину оглушило,  а  Мадам  Шуман-Хейнк  резво  скакнула  к  левой
обочине, прямо на припаркованный там грузовик с  аккуратно  нанесенной  по
трафарету надписью на борту: "Разъездное невиданно благостное министерство
по делам НЛО". Фаррелл отчаянно навалился на руль и лишь в  последний  миг
обнаружил, что выворачивает прямо под капот мусоровоза, который  наползает
на него, точно паром из тумана, сверкая огнями и гудя.  Мадам  Шуман-Хейнк
на удивление живо произвела разворот на месте кругом и  понеслась,  увечно
покачиваясь от смертного ужаса,  впереди  мусорщика,  выхлопная  труба  ее
отхаркивалась, издавая  звук,  с  каким  взрывается  консервная  банка,  и
что-то, о чем Фарреллу не хотелось и думать, волоклось по асфальту, свисая
с передней оси. Он  ахнул  кулаком  по  клаксону  и  зажал  его,  извлекая
оглушительный вой.
     Рядом с ним пепельно-бледный  от  боли  и  ярости  Пирс-Харлоу  слепо
ощупывал костяшками пальцев кровоточащий рот.
     - Я язык прокусил,  -  бормотал  он.  -  Господи-Иисусе,  я  же  язык
прокусил.
     - Я тоже как-то это проделал, - с  сочувствием  произнес  Фаррелл.  -
Жутко неприятная штука, верно? Ты голову откинь немного назад.
     Он начал, не поворачиваясь, медленно подвигать руку к ножу, лежавшему
в полном забвении на коленях у Пирса-Харлоу. Но и периферийное зрение  его
в это утро тоже было не на высоте: когда он ударил вторично, Пирс-Харлоу с
шумом  втянул  в  себя  воздух,  сцапал  нож  и,  промазав   мимо   залога
биологического бессмертия Фаррелла  на  несколько  съежившихся  от  страха
дюймов, пропорол  взамен  обшивку  сиденья.  Фаррелл  резко  бросил  Мадам
Шуман-Хейнк влево и она, кренясь, понеслась боковой улицей, вдоль  которой
строем стояли мебельные склады и юридические конторы.  Он  вдруг  услышал,
как все, что есть незакрепленного  в  задней  части  автобуса,  со  стуком
скачет от стенки к стенке, и  подумал:  {"Ох,  Иисус  милосердный,  лютня,
сукин ты сын!"}.  Новая  горесть  не  позволила  ему  на  протяжении  двух
кварталов заметить, что весь транспорт,  какой  только  движется  по  этой
улице, движется ему навстречу.
     - Вот дерьмо, - печально сказал Фаррелл, - ну, кто бы мог подумать?
     Пирс-Харлоу  скорчился  на  сиденьи,  нелепо  всплескивая  локтями  в
попытках защититься от всего на свете, включая и Фаррелла.
     - К обочине или я тебя зарежу. Прямо сейчас. Я серьезно, - он едва не
плакал, под скулами у него разгорались гротескные пятна.
     Фургон, украшенный изображеним индейца-виннебаго размером с  сельский
аэропорт, заполнил ветровое стекло. Фаррелл сам тихо заскулил, тормознул и
развернул Мадам Шуман-Хейнк на мокром асфальте, тут же бросив ее в  ворота
автостоянки.  В  верхней  точке  пандуса  произошло  два  важных  события:
Пирс-Харлоу вцепился ему в горло, а Мадам Шуман-Хейнк с явным наслаждением
вырубила сцепление (ее старинный фокус, время для выполнения которого  она
всегда выбирала с большим тщанием) и принялась понемногу  сползать  назад.
Фаррелл впился зубами в кисть Пирса-Харлоу и,  еще  дожевывая  ее,  как-то
ухитрился вывернуть  ручку  скоростей,  отчего  фольксваген  задним  ходом
метнулся обратно на улицу, попав в кильватер фургону, но при этом,  словно
стеклянный  шарик,  пробив  сложенную  из  козел  и  ограждавшую   рытвину
баррикаду.  {Лютня,  только  не  лютня,  будь  оно  проклято.}  Со  звоном
разлетелась задняя фара, а Пирс-Харлоу и  Фаррелл,  выпустив  друг  друга,
завопили в два голоса. Мадам Шуман-Хейнк вновь перескочила на  нейтральную
передачу. Фаррелл отпихнул Пирса-Харлоу, кое-как нащупал вторую  скорость,
всегда оказывавшуюся не там, где он ее в последний раз оставил, и  врос  в
акселератор.
     На Гонзалес-авеню Мадам Шуман-Хейнк, которой, чтобы развить пятьдесят
миль  в  час,  требовался  обыкновенно  попутный  ветер  плюс   официально
сделанное за два дня извещение, выскочила уже на шестидесяти.  Пирс-Харлоу
выбрал именно этот момент для новой фронтальной атаки и  выбрал  неудачно,
поскольку Фаррелл в итоге срезал угол вместе со стоявшим на  нем  торговым
автоматом фирмы "Свингерс-Эксчейндж". Сам же Пирс-Харлоу с ножом, странным
образом торчащим  у  него  из-под  мышки,  остался  лежать  на  коленях  у
Фаррелла.
     - Я думаю, тебе все  же  лучше  было  заняться  программированием,  -
сказал  Фаррелл.  Они  неслись  по  Гонзалес-авеню,  снова  приближаясь  к
скоростному шоссе. Пирс-Харлоу с трудом распрямился,  вытер  окровавленный
рот и вновь наставил на Фаррелла нож.
     - Зарежу, - безнадежно сказал он. - Богом клянусь, зарежу.
     Чуть сбавив скорость, Фаррелл указал ему на близящуюся эстакаду.
     - Видишь вон ту опору с  указателем?  Хорошо  видишь?  Так  вот,  мне
интересно, успеешь ты выбросить нож прежде, чем я в нее врежусь?
     Он  сжал  губы,  изобразил  серповидную  улыбку,  внушавшую,  как  он
надеялся,  мысль,   что   его   сифилитическая   переносица   замечательно
приспособлена  для   приема   прогнозов   погоды   с   Альфа-Центавра,   и
безмятежно-напевным тоном добавил:
     - Лысая резина, тормоза не тянут, и  останется  от  тебя  на  сидении
мокрое место.
     Нож со звоном ударился об  опору  в  самый  тот  миг,  когда  Фаррелл
все-таки  успел  увильнуть  от  нее,  пронзительно  визжа   покрышками   и
выворачивая руль, бившийся  и  скакавший  в  его  руках,  как  только  что
пойманная рыба. Поскольку зеркальца заднего вида у него теперь не имелось,
старый зеленый  автомобиль  с  откинутым  верхом,  вымахнувший  неизвестно
откуда, будто мяч, отбитый бейсбольной  битой,  внезапно  и  дико  загудел
прямо  у  него  под  окном,  боком  подскальзывая  к  автобусу,  напоминая
астероид, неторопливо одолеваемый безжалостной массой огромной планеты. На
какой-то миг мир для Фаррелла перестал существовать - от него уцелело лишь
безжизненное,  как  у  утопленника,   лицо   водителя,   покрытое   рябью,
сжимающееся от ужаса  под  огромным,  похожим  на  газгольдер  шлемом,  да
золотые цепи и украшения, каскадом стекавшие с  розоватого  тела  сидевшей
рядом с водителем женщины, да розетка ржавчины вокруг ручки на дверце,  да
палаш  в  руке  молодого  негра  на  заднем  сиденье,   казалось,   лениво
оборонявшегося этим оружием от нависавшей над ним Мадам Шуман-Хейнк. Затем
Фаррелл раскорячился на руле и из последних  сил  утянул  автобус  вправо,
заставив его визгливо обогнуть еще одну опору и с лязгом замереть почти за
самой спиной  зеленого  автомобиля,  который,  выправившись,  стрельнул  к
Заливу. Фаррелл сидел, наблюдая за негром, победно машущим в тумане  своим
палашом, пока машина не скрылась на пандусе скоростного шоссе.
     Он с шумом выпустил воздух. До него вдруг дошло, что Пирс-Харлоу  уже
довольно давно голосит, лежа на полу  бесформенной  кучей  и  конвульсивно
содрогаясь.
     - Давай-ка, кончай, вон патруль едет.
     Фаррелла тоже трясло и он мельком подумал, что его, пожалуй,  вот-вот
вырвет.
     Никакой полицейский патруль к ним не ехал,  но  Пирс-Харлоу  умолк  -
разом, будто ребенок - гулко сглонул и отер лицо рукавом.
     - Вы  сумасшедший,  самый  настоящий  сумасшедший,   -   он   говорил
сдавленным глосом, прерываемым обиженной икотой.
     - Вот и помни об этом, - увесисто обронил Фаррелл. - Потому что  если
ты попытаешься выскочить и подобрать нож, я тебя перееду.
     Пирс-Харлоу  оттдернул  руку  от  дверцы  и  с  испугом  взглянул  на
Фаррелла. Фаррелл смотрел мимо юноши, в глазах у него все  плыло,  и  тело
еще колотила дрожь. Наконец, он  вновь  запустил  двигатель  и,  осторожно
оглядываясь по сторонам, развернул Мадам Шуман-Хейнк.  Пирс-Харлоу  набрал
воздуху в грудь, намереваясь протестовать, но Фаррелл его опередил:
     - Сиди тихо. Утомил ты меня. Просто сиди и молчи.
     - Куда это вы собрались? - требовательно спросил Пирс-Харлоу. -  Если
в полицию, так...
     - Для этого я слишком вымотался, - сказал Фаррелл. - Первое мое  утро
здесь за десять лет, я не собираюсь проводить его с тобой в участке.  Сиди
спокойно и я заброшу тебя в больницу. Пусть полюбуются на твой язык.
     Пирс-Харлоу поколебался, но  все  же  откинулся  на  спинку  сиденья,
коснулся губ и оглядел пальцы.
     - Наверное, швы придется накладывать, - обвиняющим тоном сказал он.
     Фаррелл ехал на первой скорости, напряженно  прислушиваясь  к  новым,
скребущим звукам, долетавшим из-под автобуса.
     - Ну, это еще как повезет.  Я  лично  на  большее,  чем  прививки  от
бешенства, не расчитывал.
     - А у меня медицинской страховки нет, - продолжал Пирс-Харлоу.
     Фаррелл решил, что на это никакой разумный  человек  ответа  от  него
ждать не стал бы, и резко поворотил на Пейдж-стрит,  внезапно  вспомнив  о
клинике, расположенной где-то поблизости, и о тихой дождливой ночи,  когда
он втащил в приемное отделение Перри Брауна по прозвищу  Гвоздодер,  плача
от уверенности, что тот уже умер, потому что чувствовал, как тело Перри  с
каждым шагом холодеет у него на плече. {Тощий старина Перри. Автомобильный
вор, потрясающий игрок на банджо и первый серьезный колесник из тех,  кого
я видел. И Венди на заднем сиденьи, остервеневшая от того,  что  он  снова
попятил ее травку, и все повторяющая, что теперь она за  него  нипочем  не
пойдет. О Господи, ну и денечки же были.} Он напомнил  себе  -  рассказать
Бену, когда он, наконец, до него  доберется,  про  Перри  Брауна.  {Кто-то
говорил, что он потом растолстел.}
     Когда Фарр