к не упала! И что?! Она будет учить мою  дочь?!
Ну, конечно, выгнала!
   - ...на Пхукет. Диме хочется в колониальную роскошь...
   Когда  Марта  дошла  наконец  до  ливрейного  мальчика,  раздевающего
посетителей, жить ей не хотелось. Шуба  показалась  страшной  и  старой,
хоть была на самом деле стильной и новой, платье - не "от модельера",  а
из магазина - резало глаза своей дешевизной, туфли она запачкала,  когда
пробиралась по тротуару к подъезду. А в ее машине на полу лежат валенки.
   Господи, зачем она приехала?
   - Сюда, пожалуйста, - распахивая высокую дверь, приветливо сказал еще
один мальчик, точная копия всех предыдущих, - проходите, пожалуйста.
   Народу было вовсе не так мало, как ей почему-то показалось сначала.
   Небольшой зал был заполнен. Она никого не знала, по крайней  мере  на
первый взгляд.
   Вот ужас.
   Прекрасная пара - родители Данилова - встречали  гостей.  Они  стояли
так, что невозможно было ни уклониться, ни пройти  мимо.  Марта  поняла,
что пропала.
   Его  мать   сияла   ледяной   королевской   улыбкой.   У   отца   был
равнодушно-приветливый вид.  Справа  от  них  помещался  круглый  столик
антикварной работы. На нем невысокими стопками лежали  книги  в  глянце,
шрифт был иностранный. Невысокая женщина средних лет  в  черном  брючном
костюме с озабоченным и деловым видом перелистывала какие-то  бумажки  в
большой кожаной папке. Увидев нового гостя - Марту, она захлопнула папку
и заулыбалась ей .навстречу.
   - Добрый вечер, - произнесла мать Данилова отчетливо и как  будто  не
по-русски. Улыбка у нее чуть-чуть изменилась. - Мы рады вас видеть.
   Отец пожал Марте ладошку.
   - Вы редактор? - спросил он. - Я вас, по-моему, где-то видел.
   - Возможно, - подтвердила Марта, улыбаясь. Щеки затвердели от улыбки.
   Его мать смотрела рассеянно, как будто вспоминала.
   Женщина в брючном костюме энергично тряхнула Марте руку.
   -  Меня  зовут  Ольга  Монт,  я  пресс-секретарь  Михаила  Петровича.
Пойдемте, я покажу вам книгу. Сюда,  пожалуйста,  -  она  вела  Марту  к
антикварному столику, стоявшему в двух шагах, как будто через  тайгу,  -
это "Тайны времени". Именно она удостоена...  Марта  быстро  и  бесшумно
вздохнула. Почему гостей встречает только одна пара?  Где  же  вторая  -
чуть моложе, но столь же совершенная? Он - знаменитый архитектор, она  -
сногсшибательная красавица, его невеста.
   - ...специально для сегодняшних гостей.
   Марта поняла, что ей предлагают книгу, и машинально протянула руку.
   Книга была прохладная, увесистая, лаковая.
   Нужно немедленно уехать. Выпить стакан сока и уехать. Хорошо  бы  еще
съесть какой-нибудь бутерброд, но до еды далеко.  Гости  все  прибывают,
появились телевизионные камеры, со  всех  сторон  снимавшие  антикварный
столик и великого человека с супругой. Ольга Монт давно отошла от нее  и
совещалась о чем-то с  нервным  человеком  в  смокинге.  Совещаясь,  она
неотрывно смотрела на дверь, готовая броситься встречать  гостей.  Около
даниловских родителей  подпрыгивал  жизнерадостный  толстяк,  в  котором
Марта узнала министра культуры, и там были еще две камеры, нацеленные на
толстяка.
   Марта пошла вдоль правой стены - ей показалось, что так  она  быстрее
проберется к выходу. Пусть это малодушие, но она  все  равно  уедет.  Ей
здесь не место. Она приедет домой, поест и примется жалеть себя и ругать
одновременно.
   Небольшая толпа смокингов и вечерних платьев толпилась вокруг пожилой
женщины странного вида. На ней был бордовый брючный костюм, а физиономия
сплюснута книзу,  как  на  карикатуре.  Она  курила  длинную  коричневую
сигарету, очень не шедшую ей, стряхивала пепел на ковер  и  говорила  во
весь голос.
   Знаменская, подойдя поближе, узнала Марта, знаменитый кардиохирург.
   Академик, профессор, директор, лауреат. Данилов говорил  о  ней,  что
она потрясающая бабка.
   Марта улыбнулась. В  этой  чужой  толпе  Знаменская  была  как  будто
приветом от Данилова.
   Он увидел ее, когда она была уже почти у двери. Ей  оставался  только
один шаг.
   Он сунул стакан в руку удивившемуся Грозовскому и перехватил Марту.
   - Добрый вечер.
   Марта вздрогнула и уставилась на него, как будто увидела впервые.
   - Добрый вечер.
   - Откуда ты взялась?
   - Приехала из Кратова.
   - Тебя тоже пригласили?!
   Тон был такой, что она немедленно и страшно оскорбилась.
   - Нет, конечно, не переживай. Но я не лезла в окно в сортире.
   Пригласили маму, а она отдала приглашение мне.
   - Надежду Степановну? - уточнил Данилов. Он был так рад, что не  знал
толком, что говорить.
   Он давным-давно ничему и никому так не радовался.
   - Данилов, у меня одна-единственная мать, и  ее  действительно  зовут
Надежда Степановна.
   Больше говорить было нечего, и они замолчали. Марта  смотрела  поверх
его плеча на гостей.
   - Я так рад тебя видеть, - признался Данилов.
   - Мог бы позвонить.
   - Ты тоже могла бы.
   - Я и так все время звоню. Не хочу надоедать.
   - Ты мне не надоедаешь.
   - Вот взял бы, да и позвонил.
   - Марта, я не мог. Что-то странное происходит,  а  я  никак  не  могу
разобраться.
   Марта повернула голову и внимательно посмотрела ему в лицо.
   - Это ты о чем, Данилов? О разбойном нападении? Ты что-то узнал, да?
   Что? Кто это?
   - Я еще ничего не узнал. Я... потом тебе расскажу.
   - Точно расскажешь? - спросила она подозрительно.
   Ей уже не хотелось на него сердиться. Какое счастье, что он здесь!
   Теперь можно ничего не опасаться, никуда не спешить и ни  из-за  чего
не беспокоиться. Правда, где-то поблизости красавица Лида. Где же?
   - Ты поздоровалась с моими родителями?
   - Конечно. Только они меня не узнали, а напоминать я не стала.  Я  их
боюсь страшно.
   - Я сам их боюсь, - пробормотал Данилов и улыбнулся в ее серые глаза.
- Как ты себя чувствуешь?
   - Я чувствую себя жирной коровой, - пожаловалась Марта.  -  Почему-то
мне кажется, что мне малы все брюки. Может, я просто так растолстела,  а
ребенок тут ни при чем? Ему еще рано  расти!  Его  еще  не  должно  быть
видно. Ты что? Смеешься?
   - Я не смеюсь, - возразил  Данилов.  Удивительно,  как  быстро  в  ее
присутствии жизнь становилась похожей на нормальную, человеческую. - Вон
там Знаменская выступает, слышишь? Пойдем, я тебя с  ней  познакомлю,  и
она тебя устроит рожать в ЦКБ. Бесплатно, раз уж ты не  хочешь  взять  у
меня деньги.
   - Мне не надо в ЦКБ. Мне  надо  в  районный  роддом.  Только  кретины
платят деньги за понты и блатных врачей, которые ничего не могут.
   - За какие понты? - не понял Данилов.
   - За фикус в коридоре и турецкий ковер на лестнице. Данилов, ты что?
   Тупой? Мне нужен нормальный, опытный, практикующий врач,  у  которого
каждый день кто-нибудь рожает. - Марта быстро посмотрела по сторонам, не
слышит ли кто, о чем они говорят. - Я и без фикуса обойдусь, мне лишь бы
ребенка не уморили, а этих, которые  в  ЦКБ  и  у  которых  три  богатых
клиента в месяц, мне не надо, боже избави! Ты что? Не слушаешь?
   Конечно, он не слушал. Он смотрел на нее - и не слушал.
   Как бы ему заманить ее ночевать? Пообещать,  что  все  расскажет,  но
только дома?
   - Данилов, что ты молчишь?
   - Ты собиралась уезжать?
   - Я думала, что тебя нет, - призналась Марта,  -  и  никак  не  могла
понять, зачем же я-то приперлась!
   - Подожди меня минут пятнадцать. Сейчас начнется торжественная часть,
и можно будет незаметно  уехать.  Ты  собираешься  вернуться  в  Кратово
или... останешься? - Ему показалось,  что  вопрос  прозвучал  как-то  на
редкость пошло, оскорбительно даже.
   - А Лида? - спросила Марта. - Она не обидится?
   - Нет, - сказал Данилов довольно сердито, -  собственно  говоря,  это
совсем не твое дело. С Лидой я сам все улажу.
   - Тогда останусь, - решила Марта.
   Разве она могла уехать, когда он сказал - оставайся?!
   - Через пятнадцать минут. Постарайся никуда не исчезать. Если хочешь,
можешь уехать прямо сейчас, у тебя же есть ключи. А я подъеду.
   - Данилов, - спросила Марта язвительно, - с чего ты взял, что я  хочу
немедленно мчаться в твою квартиру? Может, я хочу побыть  на  приеме,  в
обществе приятных и умных людей? Может, я хочу съесть  немного  холодных
устриц или что предполагается на фуршете? Может, я хочу  провести  вечер
здесь, а не возле твоей посудомоечной машины?
   - Здесь? - беспомощно переспросил Данилов.  -  Ну...  давай  проведем
вечер здесь.
   - Ты тут совсем ни при чем, - наслаждаясь игрой, продолжала Марта,  -
ты должен проводить вечер со своей Лидой, а не со мной.
   Он посмотрел ей в лицо и понял, что это игра. Просто такая  игра.  От
сердца отлегло, а он уж перепугался было.
   - Значит, через пятнадцать минут, - заключил  Данилов  строго,  чтобы
она не догадалась, как он перепугался, -  мне  нужно  еще  к  Знаменской
подойти.
   - А к родителям?
   - Я уже подходил к ним, Марта.
   Он ко всем уже подходил, и к  нему  все  подходили  -  друзья  семьи,
знаменитые музыканты,  знаменитые  писатели,  знаменитые  критики  -  не
знаменитых было на этом приеме - "друг детства" Олег-Тарасов,  конкурент
Марк Грозовский, мать Лиды Виолетта  Ивановна,  сама  Лида  в  парижском
платье. Он старался  вести  себя  хорошо  -  достойно,  как  сказала  бы
Светлана Сергеевна, -  но  знал,  что  этого  мало.  Необходима  картина
полного воссоединения семьи, а он в такую картину никак  не  вписывался.
Он вообще не подходил ни для каких определенных ему ролей  -  идеального
сына, продолжателя дела знаменитого отца, мужа светской красавицы.
   С тех пор, как в шестнадцать лет у него сдали нервы, он мало для чего
подходил.
   Лида, выделявшаяся  из  толпы  неземной  красотой,  в  отдалении,  за
колонной рассматривала в зеркальце свои  губы  и  осторожно  трогала  их
помадой. Данилов подумал, что хорошо бы уйти так, чтобы она не заметила.
   Поговорив со Знаменской - "Андрюшик, как поживает мой унитаз в  форме
лилии?", - он уже совсем собрался сбежать и все-таки столкнулся с Лидой.
Марты не было видно.
   - Господи, какой ты неуклюжий!
   Он присел, собирая  в  крохотную  сумочку  ключи  от  машины,  медный
номерок из гардероба, золотую пудреницу, шелковый кошелечек для визитных
карточек.
   Все. Больше в сумочке ничего не  было,  Данилов  специально  осмотрел
пол.
   - Дурацкая сумка! Второй раз за  вечер  открывается,  и  из  нее  все
падает, а я, как идиотка, подбираю!
   - Извини, пожалуйста.
   - Ты что? Уезжаешь? А банкет?
   - Я устал и не хочу есть. Я поеду.
   - Светлана Сергеевна придет в ужас, - прошептала Лида. - Господи,  ну
что ты все время выдумываешь?! Почему ты не можешь остаться?!
   Не мог же он сказать ей, что совершил подвиг, придя сюда! Одна  мысль
о том, что сейчас начнутся выступления с микрофоном и не дай  бог!  -  к
нему опять пристанут, чтобы он говорил "теплые слова", вызывала дрожь  в
желудке.
   - Я позвоню тебе, - сказал он Лиде и легко поцеловал ее в щеку,  -  я
должен ехать.
   - Ты просто свинья, - заявила Лида, повернулась  и  пошла,  подхватив
под руку наблюдавшего в отдалении Тарасова.
   Улучив  момент,  Тарасов  оглянулся,  подмигнул  Данилову  и  показал
большой палец. Лида ему явно угодила.
   В том конце зала, где были камин и микрофон, произошло шевеление, вся
толпа как будто придвинулась  в  ту  сторону,  прошелестела  голосами  и
притихла.
   Данилов вышел и притворил за собой, высокую дверь.
   - Уезжаете? - благожелательно  спросил  "придверный"  юноша.  Данилов
кивнул.
   Где Марта?
   Он вытащил из кармана мобильный телефон и нажал кнопку.
   Гардеробный  юноша  выглянул  и  посмотрел   вопросительно.   Данилов
отрицательно покачал головой - он был без пальто.
   - Ты где? - спросил он, когда телефон ответил голосом Марты.
   - Я на улице, жду тебя. Между прочим, метель.
   - Садись в свою машину и езжай,  -  распорядился  Данилов,  -  я  уже
выхожу.
   Он сунул телефон в  карман  и  вышел  на  улицу,  в  тихий  и  скудно
освещенный Воротниковский переулок. Его машина стояла на той стороне,  у
аптеки, и он пожалел, что оставил дубленку в  машине  -  сейчас  она  не
помешала бы. Было ветрено и морозно.
   Обходя наваленные снегоочистителем грязные сугробы, Данилов  сошел  с
тротуара, и в этот момент машина, урчавшая далеко,  почти  у  выезда  на
Садовое  кольцо,  сытым  мотором,  вдруг  сорвалась  с   места,   злобно
взвизгнула колесами.
   Набирая скорость, она  выпрыгнула  на  мокрый  асфальт,  темная,  как
"Летучий голландец", - ни фар, ни габаритных огней.
   Марта из своей "Нивы" увидела ее только в самый последний момент, под
жидким светом фонаря. Увидела и тоненько  завизжала,  закрывая  ладонями
уши, как будто это могло что-то изменить!
   "Летучий голландец", тонна темного, смертоносного, разогнавшегося  на
асфальте железа, был в двух шагах от Данилова.
   И  он  услышал  его  на  секунду  раньше,  чем  рассчитывал  человек,
вцепившийся в руль белыми от  ненависти  пальцами.  Эта  секунда  спасла
Данилову жизнь. Он прыгнул,  не  назад,  а  вперед,  перед  самым  хищно
оскаленным радиатором,  и  успел.  Грязный  темный  бок  задел  его,  но
вскользь, легко. Это легкое скользящее  касание  отшвырнуло  Данилова  в
грязный снег, на низкую решетку забора, и он сильно ударился  грудью  об
острые чугунные колья.
   Секунда, и в сонном переулке все стало  как  раньше  -  жидкий  свет,
метель, ряды машин, протаявший  асфальт,  на  который  сыпалась  жесткая
белая крупа.
   В голове гудело - то ли от адреналина, то ли от чугунных кольев.
   - ...Андре-е-е-ей!!!
   Данилов сильно вздрогнул от этого вопля.  Вздрогнул  и  посмотрел  по
сторонам с изумлением.
   Через дорогу, наискосок,  к  нему  бежала  Марта,  путаясь  в  подоле
вечернего платья. Лакированные туфли при каждом шаге взблескивали лунным
светом.
   - Андрей!! Ты жив? Господи, ты жив  или  нет?!  Подбежав,  она  упала
коленями в сугроб, и стала трясти Данилова за плечи, и заглядывать ему в
лицо, и зачем-то ощупывать его руки, и снова трясти.
   - Марта, - сказал он, не зная, как прекратить это, -  я  жив,  все  в
порядке.
   - Нужно ехать в больницу!  Я  тебя  отвезу.  Тебе  больно?  Где  тебе
больно?!
   Ты можешь встать? Или нет, лучше  сиди,  я  позову  кого-нибудь!!  Ты
сильно ударился? Ну, конечно, сильно! Господи, что за идиоты  гоняют  по
ночам! Козлы!
   Уроды! А ноги целы? А? Я не понимаю! Да скажи хоть что-нибудь! Ну!
   - Марта, все в порядке. - Он почти не испугался и не представлял, что
она испугалась так сильно. - Никуда везти меня не надо, я сейчас сяду  в
машину, и мы поедем домой. Не волнуйся.
   - Господи, что это?! Кровь. Я так и  знала.  Где  телефон,  я  вызову
"Скорую"! Дай мне телефон! Сейчас же!
   - Ты на нем сидишь, - сказал Данилов и улыбнулся. Ему было  смешно  и
трогательно. - Ты сидишь на моей  ноге,  а  в  брюках  телефон.  Звонить
никуда не надо.
   - Ты весь в крови, Андрей, - она смотрела на него с ужасом, - из тебя
течет кровь. Много.
   Ему вдруг показалось, что она непременно упадет в обморок. Беременных
женщин нельзя пугать, это очень вредно.
   Пиджак спереди и вправду был мокрый, как будто Данилова кто-то окатил
из ведра. Мокрый и теплый.  Данилов  потрогал  это  мокрое  и  теплое  и
посмотрел на свою ладонь.
   В самом деле кровь.
   - Не пугайся, - быстро сказал он Марте, -  ничего  такого.  Я  просто
ударился, когда падал; Ты сможешь ехать или оставим твою машину здесь?
   - Я отвезу тебя в больницу.
   - Нет.
   - Андрей, тебе нужно в больницу.
   - Помоги мне подняться.
   - Тебе нужно в больницу, Андрей! Из тебя кровь течет!
   - Не  называй  меня  Андреем!  -  приказал  Данилов.  Как  только  он
поднялся, стало холодно,  и  снег  под  ногами  показался  ненадежным  и
скользким. В голове зашумело, и его  слегка  повело,  как  после  первой
сигареты после долгого перерыва. Пиджак на груди становился все тяжелее,
словно наливался свинцом.
   - Я доеду на своей машине, -  сказал  он  упрямо,  -  мне  завтра  на
работу.
   - Ты не доедешь! Тебе нельзя ехать, черт тебя побери!
   Ему было неловко признаться, что в высокую "Ниву" он сейчас, пожалуй,
не залезет.
   - Доеду. Садись в машину, Марта. Садись, и поедем.
   - Ты  ненормальный!!  -  завизжала  она.  -  Ты  псих,  ты  полоумный
придурок!
   Дай мне ключи, я поеду на твоей поганой машине! Господи,  ты  упадешь
сейчас, что я стану с тобой делать?!
   - Открывается верхней кнопкой.
   - Я знаю!
   Кое-как они перебрались через дорогу. Подъезд особняка,  из  которого
они вышли три минуты назад, сиял уютным теплым светом. От этого света  у
Данилова заслезились глаза.
   Марта открыла пассажирскую дверь  его  "Фольксвагена"  и  подтолкнула
Данилова внутрь.
   - Самый маленький ключ от зажигания.
   - Да знаю я!
   - Как ты заберешь свою машину?
   - Плевать я хотела на машину! Тебе нужно в больницу, Данилов!
   По тому, что она назвала его по фамилии, а не Андрей, он  понял,  что
она немного пришла в себя.
   - Дома ты зальешь меня йодом, и все будет в порядке. -  Он  поежился,
потому что было очень холодно, страшно холодно. - Включи отопитель.
   До его дома было минут десять езды. Марта доехала за семь.
   - Данилов, - мрачно сказала она, приткнув машину к забору, - надел бы
ты дубленку, ты весь трясешься. И учти, что на руках я тебя не донесу.
   - Не надо меня нести.
   Кряхтя, он вытащил себя из машины и напялил дубленку,  которую  Марта
сунула ему в руки. Ему не хотелось пачкать ее, и он все  время  старался
не задевать пиджаком  за  чистый  и  мягкий  мех.  Все  было  хуже,  чем
показалось сначала. Вот черт. Выглянул бессменный Иван Иваныч, улыбнулся
приветливо. В лифте они молчали, и, когда Марта открыла  дверь,  Данилов
сразу пошел в ванную, кинув дубленку в кресло.
   Пиджак спереди был мокрый  и  темный  от  крови.  Рубашка,  наоборот,
оказалась ярко-алой,  как  та,  что  лежала  на  его  кровати.  Данилова
замутило. Он расстегнул маленькие перламутровые пуговки, одну за другой,
и стряхнул рубашку в ванну. - Данилов!  -  позвала  Марта  из-за  двери,
которую он предусмотрительно запер.
   - Сейчас. Вот в  чем  дело.  Низкий  чугунный  заборчик,  на  который
Данилов упал, отомстил ему за непочтительное отношение. С правой стороны
на уровне ребер в бoкy была рваная, сочащаяся  кровью  дыра,  проделанна
острой чугунной пикой. У дыры были черные  края,  кровь  из  нее  сильно
лилась. Марта, пожалуй, упадет в обморок.
   - Данилов!
   - Принеси мне аптечку. Она в ящике над кухонным столом. Знаешь?
   - Данилов, открой сейчас же!
   - В правом, на нижней полке. Принесешь?
   - Она у меня в руках давно! Открывай! Он щелкнул замком.
   - Давай ее сюда. Я сам справлюсь.
   - Как же! Справишься ты!
   Она протиснулась внутрь, не оставив ему шанса выставить ее вон.
   Оказавшись  в  ванной,  она  уставилась  в  зеркало  на   даниловское
отражение и так явно изменилась в лице, что он понял - сбылись его самые
худшие опасения.
   - Марта, - предостерегающе произнес он.
   - Что это?  -  пробормотала  она  и  перевела  взгляд  с  зеркального
Данилова на Данилова натурального. - Что там такое?
   - Ничего такого, - сказал он нетерпеливо, - я упал и задел  кожей  за
железный прут. Не .пугайся. Выйди лучше. Я сам  все  промою,  а  ты  мне
поможешь забинтовать.
   - Там, - сказали ее губы, и она показала пальцем на зеркало,  -  там.
Что это?
   Данилов вздохнул, в груди стало больно.
   - Это я, - объяснил он терпеливо,  -  я  упал,  ударился  о  железный
прут...
   Осталось только добавить "очнулся - гипс", но ничего добавить  он  не
успел. Марта схватила его за руку.
   - Посмотри, - она кивнула на зеркало, не отводя глаз от его  лица,  -
посмотри, Андрей.
   И он посмотрел в зеркало.
   Оно было в грязно-бурых кровавых потеках.
   "Ты виноват", - было написано сверху чем-то отвратительно розовым.
   Данилов зажмурился.
   Он быстро обошел квартиру и все понял.
   Высокая дверь из кабине