зал, не подумав,  и
осекся  -  медленно  перевел взгляд  на  двух  липких  псов,
выглядывающих из "Нивы".
      -  Ну  ни  хера  себе... - выдохнул сторож,  осторожно
укладывая  свою половину в гроб, и, стараясь не  смотреть  в
лицо  покойницы,  потянулся за крышкой.  Трофим  никогда  не
смотрел  на  лица  "клиентов" - старики учили,  что  следует
избегать этого, а то сниться будут.
      Башкиру Трофим в свое время также разъяснял, отчего не
стоит глазеть на лики умерших, но Саня был еще молод, глуп и
наставлениям  старших,  как это  подчас  случается  в  таком
возрасте,  внимал  без  должного прилежания.  Поместив  свою
половину  в  деревянное  ложе, он  тоже  было  потянулся  за
крышкой,  как это сделал начальник, но несколько  замешкался
и, воспользовавшись случаем, не преминул рассмотреть мертвую
женщину.   Любопытство  обуяло.  Тело  молодое,  прелестное,
/`(*."  +.  взор  ущербного парня - даром что  в  посмертном
слепке  страшной агонии застыло тело, а ведь не утратило  от
этого какой-то нездоровой, специфической привлекательности!
      Да,  зря  он  это  сделал. Не стоит смотреть  на  лица
умерших,  если  в  этом  нет  крайней  необходимости.  Нужно
следовать  советам  старших,  даже  если  эти  советы   тебе
преподносят  в  форме  корявой  жестикуляции,   далекой   от
совершенства...
     Несмотря на то что гортань покойницы была размозжена, а
тело   ниже  уровня  шеи  сплошь  залито  кровью,  лицо   ее
практически  не  пострадало. Саня три раза  хлопнул  густыми
ресницами, всматриваясь в это лицо, озабоченно нахмурился  и
перевел  взгляд в сторону дамочки-истерички, которая  упрямо
высовывалась  из-за  плеча мужика с пистолетом,  пытавшегося
загородить от нее погребальное действо.
      -  М-м...  -  башкир встретился взглядом  с  дамочкой,
поперхнулся  и,  побледнев, как внутренность  кокоса,  начал
вдруг  хватать  ртом  воздух,  будто  его  внезапно  поразил
приступ астмы.
      -  Ну  че  ты застрял?! Слюной подавился,  что  ли?  -
досадливо воскликнул Трофим, заметив некоторое несообразие в
поведении  своего  подручного и,  ничтоже  сумняшеся,  гулко
хлопнул его широченной ладонью промеж лопаток.
      Башкир утробно икнул, пришел в себя и, ухватившись  за
противоположный  конец крышки гроба, на автопилоте  принялся
помогать  старшему. В сторону парочки, давшей им работу,  он
более смотреть не хотел, так же, как не желал заглядывать  в
лицо покойницы. Отпала охота...
      Когда  работники  придали могильному  холмику  подобие
прямоугольника, мужик с пистолетом вздохнул с облегчением и,
приблизившись к надгробному камню, поинтересовался:
     - Могилка-то чья? Ну, в смысле, если это... ну, если мы
захотим  навестить,  или...  - Он  не  договорил,  отчего-то
смутился  и протянул руку, чтобы сорвать Трофимову  фуфайку,
умышленно наброшенную на камень так, чтобы скрыть надпись.
      -  Это  пустая могилка, - напрягшись, соврал Трофим  и
втянул голову в плечи: сейчас его "прикол" может вылиться  в
самые непредсказуемые последствия. - У нас тут много таких -
резервных. А на камне можно выдолбить все что угодно.  Скажи
- что, мы сделаем.
      -  Пустая?  -  Мужик опустил руку,  пожал  плечами  и,
растерянно оглянувшись на свою спутницу, спросил:
     - Что написать-то? Или не стоит?
      -  Стоит,  -  упрямо  поджала губы  дамочка.  -  Пусть
напишут: "Здесь лежит Ли". Две буквы. "Эл" - "и". Понятно?
     - Понятно - Ли... Корейка, что ли? - уточнил Трофим.
      - Тебе какая разница? - Мужик сунул пистолет за ремень
и  пошел  к  своей  спутнице. - Напиши, что сказали,  дурных
вопросов  не  задавай...  Пошли,  солнышко  мое,  нам  нужно
спешить.  Хватит  смотреть  туда  -  все  уже.  Все,  все  -
вставай...
      На  этот  раз  дамочка противиться не стала:  послушно
поднялась,  дала мужику обнять себя и потопала к стоящей  на
аллее "Ниве", не оглядываясь.
      -  Пять штук с вас. За срочность, - буднично бросил им
вдогонку  Трофим  и  опять втянул  голову  в  плечи:  как-то
отреагирует агрессор?
      -  Нету  денег,  дядя, - извини, - не  останавливаясь,
бросил через плечо мужик с пистолетом. - Как-нибудь в другой
раз.
      -  Другого  раза  может  и не быть,  -  нравоучительно
заметил Трофим и, моментом обнаглев, предложил:
      -  А  вот пистолет у тебя... Чужой пистолет,  судя  по
всему.  Ну видно: не идет он тебе. Импортный, дорогой.  А  с
чужим  пистолетом  нехорошо - мало ли...  А?  А  то  не  по-
хрестьянски так. Не по-людски. А?
     - Совсем оборзел, фимоз? - Мужик остановился, несколько
секунд  сверлил  взглядом морщинистый лик пожилого  сторожа,
затем  как-то неопределенно хмыкнул, выдернул пистолет из-за
пояса  и, вылущив обойму из рукоятки, бросил красивый  кусок
металла на аллею.
      - Возьми, дядька. Пусть будет все по-человечьи. Зла не
держи за грубость - маленько не в себе был, сам понимаешь...
      Проводив взглядом "Ниву", Трофим подобрал пистолет  и,
взвесив   его   на  ладони,  сунул  за  пазуху.  Получилось!
Могильщик  понимал  толк  в ценах  на  оружие:  неоднократно
приходилось продавать взятые с "левых" трупов стволы,  время
такое. Ствол классный - потянет как минимум на штуку баксов.
Не  зря  работали, терпели унижение и страх от агрессора.  И
вообще:  все  сегодня получилось как задумал  -  хотя  могли
запросто  шлепнуть  как минимум пару раз:  в  самом  начале,
когда  еще  под  кайфом  были, и при конце,  если  бы  вдруг
Обнаружилось, что за могилку им предложили...
      Трофим  вернулся  к могилке, показал  башкиру  жестом:
собирай инструмент, уходить пора. Затем стянул с надгробного
камня  фуфайку, набросил на плечи и задумчиво прищурился  на
выбитую  на  граните витиеватую надпись:  "Толхаев  Григорий
Васильевич, 1956 - 1998 гг.".
      -  Покойся  с  миром,  дочка, - тихо  буркнул  сторож,
направляясь вслед за башкиром прочь от могилы. - Никто  тебя
не потревожит - ни хера мы тут писать не будем. Обойдутся...

                           Глава 1

        В    трехкомнатном   люксе   "Европы"    -    лучшей
представительской  гостинице Белогорска  -  висел  на  двери
человек.  Дверь была межкомнатная, человек весил пудов  пять
как  минимум,  болтался уже вторые сутки,  и  петли  повело:
теперь  распахнутая дверь краем нижнего обреза  упиралась  в
пол, и с места ее сдвинуть было невозможно. Висел человек...
Казалось  бы,  подумаешь, висит себе и  висит:  в  последнее
время каждый второй суицидер цепляет ремешок на дверь, чтобы
в  последний  раз  подрыгать ногами -  лень  им,  паразитам,
люстру снимать! Но в данном случае речь шла не о стандартном
самоподвешивании: человек был жив, умирать совсем не  хотел,
а  на  дверь  его приспособили нехорошие люди -  силком,  не
спросив на то его соизволения.
      Звали человека Рома, имел он от роду тридцать пять лет
( в недавнем прошлом был хорошо известен всему криминальному
миру  Белогорска  (а  это  вам не хухры-мухры,  Белогорск  -
областной  центр  с  двухмиллионным населением,  люди  здесь
живут  по  большей части не бедные и каждый двадцатый,  если
верить статистике, вор или бандит).
      Рома  был  ближайшим доверенным лицом  тутошнего  вора
Коша,  которого  недавно ликвидировали  в  рабочем  порядке.
Сначала  взорвали  оборонительной  гранатой,  а  потом   для
верности сделали контрольный выстрел в голову. На дверь Рому
подвесил  приехавший в Белогорск для "разбора" вор Турды,  и
сделал  он это вовсе не из садистских наклонностей, каковые,
несомненно "центровому" авторитету в известной степени  были
присущи.  Просто Турды был обязан досконально разобраться  в
обстоятельствах происшествия и выяснить, как  все  случилось
на самом деле - а Рома оказался сильно виноват. В чем? Да  в
том,  что совершенно случайно остался в живых, когда  должен
был умереть вместе со всеми, а теперь вместо того, чтобы  на
ходу  "лепить" красивую и правдоподобную "отмазку",  выложил
новому вору всю правду...
      - Ну что. Рома, ты еще не дошел? - по-отечески ласково
поинтересовался   Турды,   поправляя   подушку   и   удобнее
устраиваясь на диване.
      -  Форшмак козлиный! Пропало твое очко - я те отвечаю.
Ар-р-р...  - неожиданно прохрипел подвешенный.  -  Сними,  я
больше... больше...
     - Больше не будешь фуфло гнать? - живо подхватил вор. -
Так я понял?
      -  Больше  не хочу висеть! - просипел Рома и,  закатив
глаза, начал тонко подвывать, судорожно потряхивая чудовищно
распухшими  от  битья ступнями. - Снимите,  суки!  Мне  пора
гулять!  Положено  гулять, положено! В  распорядке  прогулка
есть,   на   опросе  хозяину  будем  жаловаться!  А-а-а-а!!!
Выпустите - западло с ментами в одной хате! Выпустите...
      -  Кажется, дошел, - удовлетворенно пробормотал Турды,
тактика допроса, избранная им, оказалась правильной.  Мытарь
<Мытарь - палач {жарг.)>.
      Правильно  его  повесили на дверь  -  ребята  опытные,
понимают,  что  к чему. Внизу Малой расстелил большой  кусок
целлофана,  края загнул коробочкой, зажигалкой  проплавил  и
приклеил  -  Рома  сначала не понял, для  чего  это.  Такими
штуками  в Белогорске не баловались, если кого и допрашивали
с   пристрастием,   то   по-простому,   по-домашнему:   били
повсеместно,  пока не сознавался, на худой  конец,  маленько
рвали   не   те   зубы   вместе   с   деснами   дантистскими
приспособлениями (покойный мытарь Штырь горазд был на такого
рода  дела) или тривиально пихали паяльник в задницу. Бывало
так, что допрашиваемые от сильной боли писались и опорожняли
кишечник - так для этого штаны есть, целлофан-то зачем?
      Целлофан  Малой не зря положил - в этом Рома  убедился
спустя несколько часов. За это время его сильное сытое тело,
невыносимо  страдая  от дикой боли,  отдало  как  минимум  с
десяток литров жидкости: кровью, едким потом, вязкой слюной,
мочой  и экскрементами. Умненький мытарь Малой - видать,  не
один  десяток людишек на двери заморил, исчадие ада - каждые
/.+g  a   подносил  к губам жертвы полную  кружку  с  водой,
приговаривая:
     - Пей, касатик, пей - тебе еще долго висеть...
      Попоит, брызнет остатками воды в лицо, и опять  тупыми
клещами за оголенную мышцу - цап! Дико кричал Рома, заходясь
от  боли  и бессильной ярости, переполнявшей душу. Ссученных
всегда  люто  презирал, но в этот раз  горячо  молил  своего
воровского бога, чтобы кто-нибудь услышал снаружи его вопли,
вызвал  ментов  и  те  прекратили  бы  это  целенаправленное
надругательство над плотью. Напрасные надежды: трехкомнатный
люкс,  как  раз  и  оборудовали для "новорусских"  любителей
оторваться  на  полную катушку. На полу -  ковры  с  высоким
ворсом,  потолок и стены отделаны стилизованным  под  дерево
звукоизолирующим материалом, двойная дверь с тамбуром, окна,
опять  же,  с такой шумовой изоляцией, что закрой  его  -  и
грохот  танка на улице не услышишь. Бывало, в таких  номерах
всю  ночь  напролет  гудела разухабистая  компания,  песняка
давили  хором, отплясывали голяком на столе, девки  визжали,
как  резаные, - а соседи по коридору спокойно  спали,  и  не
подозревая,  что  рядом кто-то этак бурно развлекается.  Так
что кричи не кричи - один черт, никто и не почешется...
      Турды  и  трое  его подручных на зловоние,  издаваемое
Ромой,  внимания  не обращали - люди бывалые,  привыкшие  ко
всему. Сидели в одной комнате, "работали", выбивая из жертвы
правду,  тут же ели, отдыхали, смотрели телевизор и забивали
"косяка".  Вот  только что баб не таскали  в  номер  -  бабы
лишние свидетели.
     Но всему есть предел. Терзаемая плоть перестала должным
образом  реагировать на механическое воздействие -  привыкла
плоть,  притерпелась. Наступил такой момент,  когда  психика
жертвы достигла порога полной истощенности, жертва больше на
боль   внимания   не  обращала,  а  впала  в   меланхоличную
галлюцинаторную истерику: висела себе потихоньку, с  головой
утонув в океане страданий, несла полную околесицу и никак не
реагировала  на  окружающий  мир.  Момент  этот  как  раз  и
пришелся на утро вторых суток с начала экзекуции.
      -  Ну-ка,  попробуй,  - Турды кивнул  мытарю  и  ткнул
пальцем в сторону висящего.
      Малой  взял  со  стола  щипцы, приблизился  к  жертве.
Зацепил  торчавший  из  рваной раны на передней  поверхности
бедра  измочаленный фрагмент обескровленной мышцы,  потянул.
Рома  вяло  дернулся, вскинул голову и,  глядя  перед  собой
пустыми глазами, неожиданно продекламировал речитативом:
      - А про волыну, че тебе я подарил, мне рассказали люди
на командировке - Ее таскать теперь накладно и неловко, ведь
той волыной кто-то Коша завалил...
     - Ништяк, - Турды подмигнул мытарю и распорядился:
      -  Снимайте. Тащите в ванную, мойте, дыры обработайте.
Но  сначала уберите из-под него эту парашу и распакуйте окна
- пусть проветрится.
       Подручные   принялись  за  работу.  Турды   поудобнее
растянулся  на  диване, потянул из пачки готовый  слабенький
"косяк", задымил и принялся размышлять.
     Размышления были нерадостными. Белогорск - определенная
"сходом"   вотчина   для  Турды  -   встретил   его   крайне
неприветливо.  Куда  ни  сунь,  везде  афронт,  что   вполне
закономерно,   когда  устоявшаяся  система   взаимоотношений
вынуждена принимать в свои ряды насильственно навязанного ей
чужака. Предшественнику его - Кошу - было не в пример легче.
Он  родился  и  вырос в Белогорске, здесь  учился  в  школе,
впервые сел на малолетку, здесь получил второй срок - уже на
"взросляк",  -  здесь же "трудился" всю оставшуюся  жизнь  и
заработал непререкаемый авторитет матерого вора. Белогорская
"община", возглавляемая Кошем, являлась своего рода уникумом
среди  других  подобных образований России.  Во-первых,  вся
местная блатота была образована в довольно жесткую структуру
по  примеру современных бандитских ОПГ <ОПГ - организованная
преступная   группа  (аббр.)>,  беспрекословно   подчинялась
"папе"  и,  имея  в  своем составе много активных  "бойцов",
составляла  таким  образом серьезную конкуренцию  не  только
областным   бандитам,  но  и  любому  другому  криминальному
сообществу  даже  в  более крупных  городах  Федерации.  Во-
вторых,  покойный  ныне  Кош  являлся  полноправным   членом
некоего  сообщества,  именуемого в  обиходе  наблюдательными
гражданами  Белогорска  не  иначе  как  Первый   Альянс.   В
сообщество  сие  входили  два самых  богатых  и  влиятельных
человека области - банкир и газонефтепереработчик,  а  также
лицо, напрямую связанное с эшелоном верхней власти, - хозяин
объединенного  ЧОП  "Белогорпроект", он  же  единственный  и
горячо любимый сын губернатора (и тоже ныне покойный,  увы).
Хороша  компания? Вор, два миллионера и тотальная "крыша"  -
губернаторский  сынок,  у которого, ко  всему  прочему,  под
рукой   постоянно   имеются  обученные   вооруженные   люди,
зарегистрированные по всем правилам разрешительной  системы.
Представляете, какое положение в обществе занимал  этот  так
называемый Первый Альянс?
     Прибыв в Белогорск, Турды, как полагается, первым делом
произвел  рекогносцировку  на  местности,  включавшую   сбор
информации  и  знакомство с персонами. Узнав о существовании
Первого  Альянса, новый вор - ярый приверженец  рациональной
логики  -  пришел к выводу, что в природе областного  центра
присутствует также и Второй Альянс. В противном случае  люди
не  стали бы так обзывать лидирующее сообщество, говорили бы
просто:  банда,  верхушка, мафия и  так  далее.  Так  оно  и
оказалось:  сообщество ј 2 также существовало, в состав  его
входили,  опять  же, два богатых человека - коннозаводчик  и
владелец фармацевтического комбината, представители  местной
прокуратуры   и   предводитель  самой   крупной   бандитской
группировки  Белогорска. Два этих сообщества функционировали
параллельно,  между ними постоянно происходили разнообразные
трения на грани возникновения открытой военной конфронтации,
но  до  недавнего времени в регионе явно доминировал  Первый
Альянс. У этого образования все было на порядок выше, нежели
у супостатов: финансы, силовые резервы, влияние и власть. Но
только  до  недавнего времени... Обострившаяся  конфронтация
между   сообществами  и  непонятное  вмешательство  какой-то
третьей  силы существенно сместили расстановку  акцентов:  с
одной  стороны, были убиты вор и сын губернатора - "силовик"
(  "крыша",  с  другой - "фармацевт" Толхаев.  Помимо  всего
прочего.  Второй Альянс попал на большие деньги,  и  до  сих
оставалось  загадкой, кто конкретно их "кинул" -  то  ли  та
самая  пресловутая  третья сила, то  ли  кто-то  из  Первого
Альянса.
     Одним словом, на данный момент в неформальной областной
табели  о  рангах имел место зыбкий паритет. И новоприбывший
вор  собирался  его  порушить. Но  сначала  необходимо  было
завоевать   соответствующий  статус  и   любыми   доступными
способами выбить у сильных людей Белогорска уважение к своей
персоне.  Потому  что попытка утвердиться  обычным  порядком
неожиданно  сорвалась  -  в  этом  плане  у  Турды  возникли
серьезные проблемы, о которых его никто не предупредил.
      - Кто ты? Вор?! А почему на свободе? Вор должен сидеть
в тюрьме! - вот так неласково встретил нового пахана Николай
Алексеевич       Пручаев,       председатель       правления
"Белогорпромбанка"  и  его  фактический  хозяин,  признанный
специалист  в  области  финансовых  махинаций,   глава   так
называемого Первого Альянса.
      - Вы с Кошем дела делали, - растерянно вымолвил Турды;
не   ожидал   он,   что   с  вором  могут   обращаться   так
непочтительно.  - Теперь его не стало. Я буду  вместо  него:
ну,   "крыша"  там,  проблемы  какие,  может,  наезжать  кто
станет...  В  конце  концов, меня  сюда  российский  сходняк
поставил - в Минводах "стол" собирали!
      Пручаев посмотрел на собеседника как на тяжелобольного
и  походя  истоптал его самолюбие, умудрившись при  этом  не
оскорбить  и  проявляя  незаурядное владение  информацией  -
знал, сволочь, как себя вести с подобной категорией:
      -  Извини,  братец, но в этом городе  ты  пока  никто.
Охрана  у  меня есть, проблемы решаю сам. Какие  могут  быть
наезды?  Разве что если ты наезжать станешь, чтобы  показать
свою нужность. Так это не проблема. Будешь не правильно себя
вести,  я  звякну  кое-куда - а я  не  последний  человек  в
федерации, - и тебя быстренько поправят. Как раз те же,  кто
тебя   сюда  и  определил.  И  потом:  если  меня  правильно
информировали, тот же самый сходняк в Минводах  и  короновал
тебя  -  до  этого  ты  вором не был. Так,  нет?  Можешь  не
отвечать - сам знаю, что так...
      - Какая разница, когда короновали? - с немалой досадой
воскликнул  Турды  -  банкир  попал  в  точку,  новый  пахан
Белогорска   был  ни  разу  не  тянувшим  срок   скороспелым
"апельсином",  которого  возвели  в  ранг  по   рекомендации
московских воров. - Вор, он и есть вор!
     - Согласен. Несмотря на веяния времени и явный для всех
архаизм  воровских  "законов", эта "должность"  до  сих  пор
имеет  довольно высокую котировку на рынке услуг. Вор -  это
фигура.  Это  солидно, это своеобразный капитал,  это  очень
нужный  человек, расположения которого ищут  многие  сильные
мира  сего.  - Пручаев развел руками и помахал вокруг  себя,
показывая, какая, по его мнению, это должна быть здоровенная
фигура - вор. - Но... но ты сначала стань им, братец. Прояви
себя, чтобы о тебе люди заговорили, чтобы все знали - эмм...
как там тебя? Ага, вот - чтобы все знали: Турды сказал то-то
(  то-то, значит, так и будет - его слово закон! Ты хозяином
стань,  братец.  Капиталистом. Тогда я сам приду  к  тебе  и
попрошу  стать  партнером. Тогда я буду твою толстую  черную
мошну  перелицовывать в белоснежный кредит. А пока - извини,
ты мне не нужен...
      Примерно такой же отлуп получил Турды от другого члена
Первого  Альянса. Иван Владимирович Логвиненко - генеральный
директор  регионального отделения РАО